Синие перья

В детстве я была главной санитаркой и гробовщицей двора, у меня дома покидали этот мир все мелкие замученные детьми животные. Мама отдала в моё распоряжение балкон и я им активно пользовалась. В мои времена не было интернета и на ветеренара у моей семьи денег не было. Под рукой у меня были лишь йод, перекись, да марля... Я спокойно относилась к смертям моих маленьких пациентов и практически никогда не плакала. Дети приносили мне птиц со всего района, но чаще всего их находила я сама, кошек мы брали редко и только в очень плачевном состоянии...  

Я любила кормить и поить больных животных, любила находить хозяев, стоять на базаре с коробкой, это было увлекательно, но мама работала в дедском саду и была частью христианской общины, чаще всего она раньше меня находила приют выздоровевшему или повзрослевшему котенку, он исчезал, а я получала в оплату за труды баунти или твикс. Птицы были моей страстью, я любила ворон и стрижей они были горды и свободолюбивы, а голубей приходилось заставлять летать, они быстро привыкали к балкону, и игнорируя коробку превращали его в место общественного пользования, крылья у них заживали быстро, и как правило к концу первой недели я их сплавляла с балкона. Можно сказать я была безчувственной и относилась к животным с холодком. Мою искреннюю любовь вызывали только вороны и грачи, самураи неба, отчаянные птицы.  

За всю мою жизнь у меня было только три вороны. (Это не много если учесть, что за весну и лето у меня квартировало около пяти, шести голубей и как правило двух стрижей (волшебная цифра). )  

И первый ворон, Карыч был моей наилюбимейшей птицей. Он был горд, храбр и молчалив. Мы поселили его в нашей комнате, на батарее. Папа называл его гусем, мама просто красавцем, он был крупным с блестящими чёрными перьями с синим отливом(по крайней мере такими я их запомнила), у него был крупный клюв и суровый взгляд, он нас не боялся, ни избегал, а наблюдал за нами, шпионил. Казалось что он был послан в нашу квартиру на особую миссию, и сидел тут на батарее не просто так, а по особому назначению с выше. Мы его любили, а он любил блины и бисквиты. Бисквиты он обожал. Перед праздниками мы с сестрой вели воровскую жизнь, бабушка готовила напалеон, прагу, а мы кусочничали, таскали пышки для себя и для тоже жаждущей вкусненького взрослой мамы. Карыч наблюдал, чуял аромат, нервно ходил по батарее, постукивал клювом, вытягивал шею, но завидя нас, точнее меня принимал серьёзный, строгий вид. Он ждал этих плюшек больше нашего, но контролировал себя и свои эмоции. Даже бабушка с папой приходили посмотреть как он трапезничает, он ел не торопясь смакуя каждый ломтик, пощелкивая клювом. "Кушай, кушай Красавушка" говорила улыбаясь бабушка, "Гусь хорош! ", восхищался папа.  

Ника тут же начинала клянчить, "Мама можно, погладить пальчиком, можно? "  

"Ему не нравится", (ворон был неприкасаем )отвечала мама. Гладить его могла только я, и во время уборки, и только из за этой малой награды, я ждала уборку. Я меняла листы под батареей день через день, а мыла пол два раза в неделю, и именно в эти два раза я могла побеспокоить покой птицы. Время шло, крыло почти не заживало, наступила снова весна, мы открыли балкон, я начала уборку... Все сошлось. Пока я оттирала пол и батарею, ворон проскользнул в другую комнату. Я поздно схватилась, и застала уже его на перекладине, он сидел и покачивался, дул лёгкий ветерок, под ним был орех с молодыми листочками и пустой двор, с разукрашенным мелками асфальтом. Мне показалось, что ворон улыбнулся. Он посмотрел на дворик, потом на крышу двухэтажного дома и громко каркнул, за все время нашего знакомства, он не издал ни единого звука. Это был гимн счастья. Я застыла, я знала, что сейчас будет и боялась подойти, один шаг и он улетит и три шага, наклон и я его поймаю... Карыч взмахнул крыльями и прыгнул... полетел.  

Я закричала " Он полетел!!! "... и побежала к маме, "Там на улице много котов иди проверь, он может где нибудь по близости опустился " ответила она еле слышно и я все поняла. Я быстро сбежала вниз, пробежала пол двора, проверила все кусты, детсткую площадку, и со слезами на глазах решила посмотреть под зелёной машиной возле подъезда, он был там...  

В крови... Я аккуратно вытащила его, полуживого тяжелодышащего и потащила домой, как многих и многих других до этого, "все будет, хорошо, ты ещё полетишь" шептала я и плакала, "А если хочешь останешься у меня, и я буду носить тебя гулять на ручке", (мне было 8 лет и я думала, что я больше никогда не буду плакать по животным... ), "потерпи сейчас возьму денюшку и понесу тебя к ветеренару, все будет хорошо"... На четвёртом этаже он умер. В "Девочке с земли", папа Алисы делал инопланетянину масаж сердца, он разрезал ему грудину и укозательными пальцами привёл сердце в движение, дойдя до квартиры я успокоилась и решила сделать так же, гуманойд ожил, и ворон оживет, я пришла на кухню растелила на стол марлю, взяла перекись и кухонный нож, собралась с духом и решилась на операцию, сейчас или никогда. Еле двигая ногами подошла мама (у ней был рак 3 стадия ), "Что ты делаешь, спросила она ", " Хочу сделать массаж сердца "ответила я серьезно " поможешь? "Она помолчав сказала "И как ты думаешь он будет рад вернуться в это тело", я посмотрела на нее, потом на то что осталось от вороны на кости и торчащее мясо, "Нет" ответила я и завыла.  

Работая в реанимации я часто вспоминала этот вой.