Две противоположности

Глеб жил в самой обычной квартире. Иногда у него появлялись новые соседи. Обычно такое случалось нечасто, но он помнил на своей жизни подобных случаев где-то с пять и потому давно уже не обращал внимания на то, что где-то что-то выносят или же сверлят. Должно быть это просто новые жильцы, думал всегда он и вскоре и вовсе о них забывал. Со своими соседями он предпочитал дел не иметь. Он не знал, как выглядел ни один из них. Лишь знал, что сбоку живёт пожилая женщина – вот и всё.  

То, что случилось лет пять назад до сих пор вызывает в нём смешанные чувства. С одной стороны Глеб, вспоминая те события, жутко зол на людей, участвующих в них. Но, с другой же, ему до сих пор кажется, что его развели. Но с тех пор он проверил множество всевозможных источников и не нашёл того видео, на котором бы его разыгрывали. Но ведь не может же подобное случиться и в самом деле?! Чтобы такое произошло, понадобилось бы ухватить вероятность один на миллиард!  

Пять лет назад Глеб снова понял, что сверху кого-то подселили. Сперва у соседей, он до сих пор помнил, что на дворе стояла суббота, что-то громко шумело, затем множество людей таскали всевозможную мебель, постучали чуть-чуть и ушли. Он выглянул в окно и увидел, что грузовой газели уже не стояло. Видимо новый сосед. Не то, чтобы это следует долго обдумывать – вот он и не стал.  

Следующие дни прошли нормально. Глеб и забыл об этом, как о чём-то неважном.  

А вот следующая пятница заставила поволноваться. Глеб собирался уйти в магазин, как услышал жуткий грохот. Сперва он перепугался, что где-то пробило трубу и тут же принялся искать, где, но быстро остановился. Это звучала не труба, а... "музыка". Словно бы где-то сверху, как он понял, мучили электрогитару. Возникающий гул резал уши и вызывал инстинктивное желание сбежать куда-нибудь подальше от дома. Вот он и сбежал в магазин. Вернувшись, однако, обратно Глеб снова поморщился: гул не пропал. И даже больше: к нему примешались ещё и слова. В подъезде их разобрать было нельзя. Лишь становилось ясно одно – точно сверху. Но, очутившись в квартире, Глеб уже понимал и отдельные фразы:  

– ААА!!! – кричали жутко надрывным голосом; выглядело это так, будто человек, кричавший это, обжёг глотку. – ААА!!! НАСТУПИЛА ВЕСНААА!!! РАСЦВЕЛИ ТОПОЛЯ!!! УСЛЫШЬТЕ МЕНЯЯЯ!!!  

Глеб человека слышал, но понять ничего не мог. Он понимал, что там поют музыку, но... но другое он не понимал. Подобный "концерт" продолжался до самого вечера. Глеб успел выпить чаю, лениво покрутить ручку у радио и трижды подумать, не сходить ли за берушами. Едва стукнуло девять часов вечера, как всё затихло. Однако, в ушах продолжал звучать гул. Такое часто бывает в аэропортах, когда под самолётом постоял...  

Очень уж Глеба заинтересовал тот человек, кто мог такое исполнять. Мысленно он поставил пометку, обязательно узнать внешность этой, однозначно, одиозной личности. Это удалось сделать лишь через день. В субботу снова запели. Пусть не так громко, но ещё более чувственнее предыдущего. Глеб понимал одно: тот человек искренне думает, что чем громче он кричит, тем красивее у него получается. На этот раз звучала уже песня другая: про любовь. Однако же, будь Глеб девушкой, то непременно бы удавился, если бы ему посвятили такое. Ни один живой человек не должен познать ТАКУЮ любовь.  

Сам же автор выглядел точно так же, как он себе и представлял. Едва услышал щелчок двери наверху, прильнул к глазку и увидел, как мимо проноситься худая фигура. Стояло лето и одета она была легко: кожаная безрукавка на голое тело, кожаные штаны и бандана, укрывающая длинные сальные волосы светлого оттенка. Лицо (это он разглядел чуть позднее) болезненное и постоянно хмурое. Тонкие губы и мозолистые пальцы, тоже тонкие и длинные, как у пианиста. Когда они встретились лично – глаз в глаз – на подъездной площадке, Глеб поспешил побыстрее убраться. В спину он услышал надрывное:  

– А, соседушка. Хорошего дня.  

На это он ничего не ответил и сильно хлопнул дверью. Сердце стучало. Ну вылитый гоблин!  

Пели теперь каждый день. С пяти часов и до девяти часов вечера. Иногда рокер делал некоторые передышки, во время которых он очень громко топал и Глеб слышал звон. Так могли звучать лишь бутылки, ударяющиеся от падения. Иногда к этому звону примешивались и более жуткие звуки. Надрывные "ААА!!! ЫЫЫ!!! УУУ!!! ХОРОШО, ХОРОШО!!! ", от которых он непроизвольно вздрагивал и ругался. А затем бормотал себе под нос:  

– Ну точно гоблин. Вылитый.  

Домой Глеб возвращался около 17-30 вечера и вынужден был слышать завывания. Пели каждый день о разном: о природе, о разбитых чувствах, о смерти какому-то Лулелю-Шрапнели... Глеб очень часто ничего почти и не понимал. Но самой распространённой темой песен у певца над ним выступали, так называемые говнари. Люди, талантом к музыке обделённые. Как этот самый человек сверху. Но, судя по всему, себя он к тем не причислял и искренне желал таким вот "говнорям" скорейшей смерти. Глеб бы расхохотался над такой иронией, если бы мог.  

Шло время и на подъездных стенах стали появляться и граффити. До этого в их подъезде никто рисовать не решался. Иногда Глеб чуть не наступал и на подозрительные лужи. Раз он не выдержал и постучал в злополучную дверь. Сперва за ней появилась тишина, затем Глеб услышал, как там кто-то выругался. Тишина повторилась. Глеб неуверенно подождал и стукнул опять. Затем зачем-то сказал:  

– Это сосед.  

Скрипнуло, открыли.  

– А, сосед! – прорычали ему. – А я думал менты пришли. Что такое?  

Худое прыщавое лицо улыбнулось и Глеб зажал нос. Из квартиры несло, как из свинарника. Он постоял немного, словно решаясь, помолчал, но затем всё же сказал:  

– Извините, вы не могли бы петь чуть потише. Вы людям мешаете, понимаете? Вы очень громко поёте, а это проблема. Да и граффити эти... Не могли бы вы больше тут не рисовать? Всё же это вам не заборы на улице, не гаражи. Тут культурные люди живут.  

Человек сделал такое лицо, словно обиделся. Андрей рассмотрел на запястье кривую татуировку: "СМЕРТЬ ГОВНАРЯМ". Явно делал он её сам.  

– А с чего ты вообще, брателло, взял, что граффити мои, а?! Ну или просто так обвинить решил! Что-то я не пойму!  

Глеб напрягся.  

– С того, что в них написано про говнарей. Кто бы ещё так мог про них написать?  

– Ну я не знаю там. Много кто. Говнарей-то вообще, по-сути, мало кто любит, согласен? Understand, а?  

Глеб не нашёл, что ответить. Некоторое время он стоял и рассматривал запущенную стену за спиной, где виднелись точно такие же надписи, что и в подъезде. Слюна во рту стала подозрительно вязкой. Мешала говорить.  

– Ну, а музыка. Ваша музыка мешает...  

– Да кому?! – обиженно прорычал тот. – Это же классика металла, сечёшь?! Слушать такое – одно удовольствие. Или по твоему я говнарь, а?!  

Глеб промолчал. Сейчас ему хотелось две вещи – ударить этого человека и убежать. Он стоял и не знал, куда деть руки.  

– Ну вот оно что! – обиженно сказал "металлист". – Не знал я, что в этом подъезде такие неблагодарные личности обитают. Не ожидал, не ожидал. Stop man!  

И захлопнул дверь. Глеб же крикнул, что он вызовет полицию. Тогда из-за двери приглушённо донеслось: "Да вызывайте вы кого хотите! ".  

В квартиру вернулся в смешанных чувствах. В нём клокотала злость и обида. Глеб просто не верил, что такие наглые личности просто могут существовать. Но ещё более странным ему казалось то, что обитают они не где-то в запущенном захолустье, а в культурном, вроде бы, центре. Очень скоро он держал в руках телефон и звонил в милицию. Сперва он не хотел этого делать. Глеб благоразумно думал, что таким образом окончательно испортит отношение к себе нового соседа, но через пять минут завыванию и рёвы "ААА!!! " повторились и он не выдержал. Участковый прибыл через сорок минут. За это время успели смениться несколько песен и повториться заново ещё одна: про смерть говнарям.  

Сперва участковый позвонил именно к нему.  

– Вызывали меня? – спросил он. Что такое, кого убивают?  

Глеб же кивнул наверх и сказал:  

– Слышите? И так – целый день. Ужас! Поговорил с ним – там вообще неадекват какой-то. Я говорю: тише можно, а он обижается. Несёт какую-то чушь. Я пригрозил ему, что полицию вызову – не послушал. Не помогли слова. Вот я и вызвал. Поговорите с ним, а? Не первый день уже, совсем не возможно.  

Участковый сделал недовольное лицо.  

– И как вы себе это представляете? Одиннадцати ещё нет. Что я ему скажу?  

– Но ведь шумно же!  

– Да. Будет шуметь и после одиннадцати – тогда вызывайте. А сейчас не могу. Если я сейчас его заставлять тише себя вести буду, то это же полицейский беспредел будет. А так нельзя, согласитесь?  

Глеб автоматом кивнул.  

– Делать-то что?  

– Терпеть. Ждать до вечера и терпеть. Если и потом шуметь продолжит – вызывайте опять. Я, правда, не приду – у меня уже смена кончится, но придёт мой напарник. Хороший человек, он поможет.  

– Вы так издеваетесь, да? Да он же после девяти всё выключает.  

– Ну вот видите, как хорошо всё выходит. Ночью не шумит и ни кому не мешает. А вы жалуетесь. Вы, небось, тоже шумите, вот он вам и мстит. С себя сперва начните, а потом уже на других жалуйтесь, – гневно сказал он. Затем развернулся, сказал всего доброго и ушёл. А Глеб так и стоял в шоке. Вызвал полицию получается...  

Завывания закончились в девять вечера. Как и многие дни после этого. С соседом Глеб после того предпочитал не общаться, а если видел его на лестничной клетке – показательно хмурился и не здоровался. Иногда просил сделать музыку потише, на что "металлист" говорил, что обязательно сделает. И ещё добавлял своё фирменное: "брателло". Но находился он в таком состоянии, что уже через минуту забывал про тот разговор. "Только и остаётся, что привыкать", – каждый раз вздыхал Глеб.  

В один из дней он заметил странную надпись. "Приглашаю всех на свой канал". Глеб тогда удивился тому, что он оставил его тут. Кому это будет интересно из местных? Но зайти он всё же решил – интересно же. Канал этого человека назывался так "Металлист9000". Подписчиков почти не было, однако имелось огромное число видео. Запустив одно, Глеб признал запущенную квартиру, виденную ранее. Вот, на хлипкой скамеечке, сидит этот худой парень в постоянной своей кожаной одежде и всё вокруг так запущено, что, казалось, прошло стадо пьяных слонов. В руках он держал и потёртую электрогитару с синей изолентой возле окончания грифа. Вступительная фраза и комнату наполняет выкрики и басы. Лицо играющего делается таким, будто в того бесы вселились. Очень часто звучит надрывное "ААА!!! "и закатываются до побеления глаза... Довольно скоро Глеб выключил запись и, интереса ради, решил пробежаться по комментариям. Как и ожидалось: почти все – негативного характера. Очень много этому бесноватому ставили дизлайки. Однако же, почти каждый негативный комментарий металлист посещал лично и лично его – оскорбляющего – посылал. Подобное творилось почти под каждым видео и Глеб вскоре ушёл. За этот вечер он успел найти несколько видео, где этого горе певца критиковали другие люди – более популярные. Ему бы непременно стало его жалко, если бы он не видел этого человека в живую.  

Миновал год. Глеб уже привык к постоянным завываниям, как и другие соседи. Полицию уже никто не вызывал, ведь понимали, что бесполезно.  

– Законом это не запрещают и сделать они ничего не могут ему, – жаловался он частенько своим друзьям. – Но я-то виноват, что закон такую штуку не предусматривает?! Предполагается, что человеку могут мешать громкие звуки лишь ночью, когда он спит, ну а как же день? Если бы я ночью работал, а днём спал, то как тогда? Говорить с этим отморозком? Ну так он вообще нормального языка не понимает. Что тогда?  

– Ты попытайся, – советовал его друг Дима, – жалобу в УК отправить. Пусть они его прищучат. Правда, всем вместе нужно писать, чтобы этого металлюгу твоего точно за бубенцы схватили. А канал этот я посмотрел, – хохотнул он. – Вообще жесть. Ну и порода.  

– Ага. Развилась, понимаешь.  

Но жалобы пока ничего не давали. Спустя год Глеб уже и не замечал эти ужасные содрогания и звуки, предпочитая делать вид, что они были всегда. Да и к бутылкам в подъезде он привык. Человек над ним друзей не имел, но пил за троих. Глеб привык к мусору и грязи и перепугался, что это может войти для него в норму.  

Ближе к зиму следующего года ему вдруг показалось, что он попал в какое-то юмористическое шоу. Случилось это столь неожиданно, что напугало его. Где-то в два часа дня (был тогда выходной) он сидел дома и думал о том, чем бы заняться. Вдруг стена сбоку сотряснулась и заиграло. Глеб вздрогнул и посмотрел на часы: неужели уже скоро вечер?! но нет. Тогда Глеб как-то меланхолично заметил, что теперь этот отморозок будет играть и гораздо раньше, чем обычно... А потом прислушался к ритму и понял, что что-то не так. Музыка играла совсем другая. Не такая надрывная, как до этого, а состоящая в основном из битов. И звучала она не сверху, а именно сбоку. Всё таки, не показалось...  

Из соседней стены, где раньше жила мирная бабулька, кто-то неаккуратно читал рэп.  

– И я покорил весь этот район, и этот район признал весь меня. Ведь я не знал его, а так узнал, ведь поселился в нём совсем недавно я...  

Биты и слова смешались. Если бы не голос взрослого, Глеб бы подумал, что читает его какой-то глупый ребёнок. Он подошёл к стене и стал елозить по ней ухом. Да, пели определённо оттуда. Это не запись, а живой голос. Он уже умеет такое определять. Некоторое время Глеб просто слушал, а потом вдруг отпрянул.  

– Всем привет, мои дорогие подписчики. С вами я – король рэпа 85 и сейчас я зачитал вам свой новый хит, ЙОУ, погнали!..  

Тут же Глеб подскочил к монитору и вбил название канала в поисковик. Это оказалось не шуткой – такой и впрямь был. Его изначальная версия, что это сделал кто-то ради того, чтобы посмеяться над дурачком сверху провалилась. Но ведь не может же быть, чтобы всё так совпало?! Глеб ощутил, как по его телу пляшут мурашки. В это время из-за стены лился и лился "рэп", тряслись потолки и звенели стёкла, а на экране творилось всё тоже самое, но в прямом эфире. Так какой-то худой паренёк в широких одеждах и в золотых цепях смешно корчил пальцы и читал:  

– Я полюбил её не за глаза и роза, я полюбил её за её район. Он был большим и опасным тоже, но я все опасности выбил ногой!  

Зрителей было очень мало. Некоторые комментарии носили оскорбительных характер, но тот час же удалились модерацией. Певец словно бы не замечал этого и делал вид, что всё в порядке. Глеб всё всматривался в это молодое лицо – на вид ему лет 25, не больше – и вдруг с ужасом понял, что его так смутило впервые. Этот человек всё же не притворялся! Он искренне верил в то, что поёт настоящий хит. Как и тот, свехру...  

Примерно в час сорок пять звуки за стеной стихли. Через двадцать пять минут начались снова, но уже с другого месте – сверху. Так надрывались, орали, били гитару и орали, что любят какую-то Свету со второго подъезда, которая не отличается хорошим поведением.  

Глеб медленно прошёлся по комнате и не знал, куда руки деть. С ужасом он заметил, что они тянуться к рукояти ножа и резко вбежал в другую комнату. Затем сделал три глубоких вдоха и пошёл в ванную, где умылся холодной водой. "Спокойней, – говорил он. – Ты ещё не опустился до того, чтобы людей избивать. Ты же не псих, как эти... Будь выше этого".  

Затем он надел свои новые наушники, про которые говорилось то, что они не пропускают 99% звука и в очередной раз убедился в том, что рекламодатели его обманули. Глеб старался делать вид, что всё в порядке. Что сейчас делали его соседи – те, которые нормальные – оставалось лишь догадываться.  

Так он теперь и жил.  

В будние дни это не так и сильно им замечалось, ведь рэп пели тогда, когда он работал далеко от дома. Глеб раньше и подумать не мог, что с таким радостным выражением лица он будет ходить на работу. Но в выходные шума для него стало больше. Поэтому он стал больше пропадать на улице. За несколько недель его фигура подтянулась от частой ходьбы и общее состояние здоровья несколько исправилось... Но всё до тех пор, пока он не думал об этих.  

Прошло три месяца. В его подъезде творилось всё то же – пустые бутылки и постоянные граффити. "Смерть говнорям" на каждое стене и призывы слушать его очередной новый альбом. Что творилось в соседнем подъезде Глеб так и не видел. Один раз его так замучило любопытство, что он позвонил в случайную квартиру и, представившись почтальоном, оказался внутри. Зрелище, что ему открылось, удивляло не сильно: именно это он и ожидал. Тоже пустые бутылки и тоже граффити. Хотя, когда-то он слышал, что этот подъезд отличался своей чистотой. Только вместо мифических "говнарей" тут призывали жить по мифическим понятиям. В принципе, ничего интересного – Глеб быстро ушёл.  

В один из летних дней он услышал с улицы надрывный крик. Всё это время его не покидало стойкое ощущение того, что он стал участником какого-то "Шоу Трумана". Всё ему казалось, что вскоре к нему подойдут, тыкнут в камеру и скажут:  

– Это был розыгрыш!!!  

А он тогда посмеётся и как следует ударит этого человека в челюсть. Быть может ещё несколько раз пнёт и душить начнёт...  

Шум с улицы явно предвещал драке и Глеб тут же прильнул к стеклу. И не пожалел! На дороге стояло две "легенды". С правой стороны стоял так называемый металлист и размахивал выкидным ножом. Он всё напрягал гортань и ревел:  

– Не подходи ко мне! Ты, жалкий говнярь, не подходи! Смерть рэпу!  

С правой стороны стоял человек в широких одеждах, которого он иногда наблюдал на экране. Он всё крутил в руках цепью и кричал:  

– А не то что, гитарист? Чё ты мне сделаешь?  

И всё надвигался, говорил, что это его район. А силуэт в кожаной куртке пятился и орал:  

– Я не гитарист. Я – металлюга!!! Это – другое, understand bro!  

И всё махал в воздухе раскладным ножом, обещая прирезать этого говнаря. Глеб затаил дыхание. Некоторое время он размышлял над тем, стоит ли бежать за телефоном, но затем решил, что не стоит. Он может что-нибудь пропустить. На его глазах случилось то, что он ждал уже много месяцев. Он скользнул взглядом по двору и увидел некоторых других свидетелей, державшихся на расстоянии. Лишь бы они не вызвали полицию, думал Глеб.  

– Не подходи!! – орал металлист. Рэпер махал цепью, делал всевозможные выпады вперёд, но чуть не получал ножом и отходил. – Смерть говнорям!!!  

– Смерть тебе! – кричал уже любитель цепей. – И ты её скоро получишь! Йоу!  

– Да? А может ты? Я говорю: не подходи!!!  

Следующие минуты шло всё, как и до этого. Крики, махания, угрозы убийством. Сбоку кто-то кому-то позвонил и ушёл. Ещё часть народа снимало, но этих двоих это мало волновало. Они всё кружились друг возле друга словно в танце и осыпали друг друга оскорблениями и угрозами.  

– Рэп – отстой! – кричал один.  

– Слышь?! – возмущался второй. – Ты подойди сюда, ты повтори на!! Йоу! Да это твои металл – параша! А я тебя раскочегарю по всем понятиям!  

Судя по походке, тот, кто в кожанке был несколько пьян.  

А потом случилось две неожиданные вещи одновременно. Рэпер вдруг оказался слишком близко и не успел увернуться от лезвия. Оно прочертило на его щеке небольшую полосу. Тот выронил цепь, схватился за неё и заорал:  

– Убивают!!! Мусаров зовите!!! Ты чё делаешь?!  

От стал с опаской пятиться, а металлист, похоже, совсем того не ожидал и выглядел крайне растеряно. Он тоже выронил свой нож и тоже попятился, с опаской смотря на вторую фигуру.  

– Чё у тебя там?! – прорычал он.  

– Кровь. Кровь у меня! Ты меня чуть не убил, йоу!!  

– Брателло, я же не знал...  

– Не подходи ко мне! – попятился тот и запнулся. Металлист же поднял нож и хотел уже было положить его в карман. Лежащий не так всё понял и завопил сильнее. Тут же из-за угла появилось двое в форме, которые, похоже, что-то себе надумали, видя это и скрутили обоих. При этом металлиста вдруг вырвало на одного из них. Затем подъехала машина и обоих увезли. Люди стали расходиться. Отошёл от окна и Глеб. На душе у него будто соловьи запели. Он всё улыбался и приговаривал:  

– Ну и ну.  

И шагал необычно бодро и резво. Что с этими двумя случилось дальше, он так и не знал. Они пропали и с тех пор Глеб их даже не видел. Прошло пять лет, но об этом отрезке своей жизни он помнит до сих пор. У каждого человека есть такие отрезки, цепляющиеся словно рыболовные крючки в памяти, сколь угодно о нём ты не вспоминай – он не отвалится. У него вот такой.