Нераскрываемое дело

Однажды одна утка по имени Франческа Белибердонни решила грабануть ларек с полуфабрикатной продукцией.  

–Почему вы не попытались ограбить банк, ну или лотерею, хотя бы? – спрашивал ее следователь после поимки, на что утка Белибердонни отвечала:  

–В детстве, когда утята из других семей клевали сосиски, проглатывали сардельки и игрались с ветчиной болгарской, мне мои родители давали сойю, лук, сельдерей, говорили что ты должна быть здоровой. Когда я мотала головой, то меня тыкали клювом в укроп, чтобы я вбирала его запах в себя. Они считали, что это важнее, чем мои желания, а я плакала ночью в подушку, а днём собирала шкурки от колбасы и до бесконечности нюхала их, пока запах не исчезал...  

Я все время ходила и облизывалась по улицам, я плакала, ибо моей мечтой были сардельки и полукопченая колбаса… Но мне её не давали... Родители так выражали свою любовь ко мне, а по-настоящему любили себя и свою принципиальность, а не меня.  

–Почему же вы не купили сардельки, а именно ограбили? Вы не работаете? – спросил следователь ростом метра полтора в высоту и метра полтора в ширину.  

–Работаю, но в детстве я поклялась себе сквозь слезы и печаль, что когда-нибудь я достану себе столько колбасы, сколько смогу утащить..чтобы больше не расставаться с ней и хоть как-то закрыть детскую ситуацию.  

Широкий следователь, по имени Бегин Квадратов уселся за стол напротив утки и безэмоционально поглядел ей в глаза.  

–Ну и что, как думаете, закрыли вы детскую ситуацию?  

–Сложно сказать, – задумчиво ответила утка Франческа, повернув голову и посмотрев за окно, на дерево, на небо, – в какой-то мере я отомстила тем, кто тогда кормил детей колбасой, отомстила тем, кто мог себе ее позволить есть. Косвенно, конечно, но это неважно... Зачем вы все это спрашиваете? Если садите меня – я готова. Заслужила, можно сказать.  

Утка шмыгнула клювом и почувствовала, как отрыгнулось где-то в глубине колбасное воспоминание. Оно прошло от желудка до вкусовых рецепторов во рту и ей пришла мысль в голову, что все сделанное сделано не зря. Когда она залезла в этот ларек через окошко, ломая и отгибая железо, в нос бросились десятки запахов. Они отличались разнообразием: от кислинки, до хвойных оттенков, хотя казалось бы, причем тут хвоя. Тем не менее.  

Утка Франческа Белибердонни сидела внутри  

ларька на табуретке и вдыхала в себя ароматы колбас. Ей представилось само производство этой продукции, станки, конвейер, люди, помогающие появляться на свет колбасе. Она стала ощупывать пальцами палки колбасы, ветчины, толстые, тонкие, короткие и закрученные. На ощупь одни были твёрдыми, вторые мягкими, у каждой колбасы был свой неповторимый аромат: от недорогого заменителя сойи, от которого утке хотелось блевать, до фаршевого наполнителя, который пах очень по-колбасному.  

Утка Франческа достала нож из запазухи и надрезала какую-то тонкую, вкуснопахнущую специями колбасу и положила кусочек в рот. Он сразу погрузил ее во вкусовые ощущения, в то детство, которое она потеряла, нюхая укроп и втыкая в здоровый образ жизни. Белибердони ела эту колбасу, не отказывая себе в количестве, потом отрезала и ела другую, третью, десятую, потом напихала себе палок колбасы за пазуху, в пакеты, принесенные с собой и полезла наружу, на улицу, через окошко, в которое ранее попала внутрь.  

Все бы ничего, но зацепилась она платьем за отогнутое железо и тут услышала кряканье полицейской машины где-то рядом. Утка порвала платье и бросилась наутёк, перебирая лапами с перепонками, однако быстро была поймана сильными руками полицейского.  

–Вам грозит крупный штраф и возможно, условный срок, – сказал следователь, вытащив утку из воспоминаний, – вы хоть раскаиваетесь в том, что совершили?  

–Ну я же не убила никого, я просто гурман, до безумия уважающий полуфабрикаты, вот и все. Убытков у этих фабрик и заводов от таких как я – особо не будет, ведь нечасто кому-то приходит в голову обнести ларек. Да и таких как я – нет, я уникальная. Никто не полезет, другими словами.  

–Тем не менее, признаете свою вину? – следователь очень пристально глянул утке в глаза.  

–Вот вы работаете здесь, колбасу, наверное, с детства пробуете, едите, покупаете, проблемы моей не испытываете, нет у вас внутреннего ощущения, что кто-то что-то от вас прячет, зажимает. А у меня есть. Я ненавижу своих родителей за то, что они дали мне это чёртово здоровье, вместо исполнения моих маленьких, детских амбиций…. У вас нет этой проблемы, вы обошли ее стороной… Я не чувствую никакой вины, моя сущность просто взяла свое, то что по праву принадлежит мне.  

–Не чувствуете говорите? Такое бывает, может ещё прочувствуете. С вами в принципе всё ясно, скажите мне только одно, вы все это всерьез сейчас рассказали, или это байка? Честно скажите мне?  

–Это чистая правда.  

–Хорошо, дело будет передано в суд по заявлению потерпевшей хозяйки, госпожи Белибердонни…. Подождите-ка, вы с потерпевшей однофамильцы? Это как так? Вы знакомы что-ли?  

–Сложно сказать, знакомы или нет, я сама себе в течении жизни задаю этот вопрос. Ведь по сути можно прожить жизнь и себя то самого не узнать, не то что другого.  

–И имя такое же как у вас! Полное совпадение, ничего себе нонсенс! – восхитился и удивился следователь.  

–Ничего удивительного, собственно, просто я и есть потерпевшая.  

–В смысле, вы – потерпевшая?  

–Ну это я написала заявление об ограблении.  

–Ничего не понимаю.  

–Я ограбила свой собственный павильон с колбасой, а потом вызвала полицию на саму себя.  

Следователь схватился за голову и встал из-за стола выпучив глаза на утку Белибердонни.  

–Вы несёте какую-то белиберду, Франческа!  

–Не даром у меня говорящая фамилия, – подмигнула и грустно вздохнула утка, – я не знаю как это работает, но я переключаюсь между двумя личностями, соответственно, я – это я, а преступница – это кто-то другой, запертый в моем теле.  

–Это бредятина! Невозможно судить самого себя по делу о грабеже собственного бизнеса! Это нелепица и сюрреализм! – нервно засмеялся следователь Бегин Квадратов и закрыл папку с делом.  

–Я правильно, понимаю, преступник наказан не будет? – спросила Франческа Белибердонни каким-то грустным голосом.  

–Идите, пожалуйста, отсюда, вы и так достаточно наказаны. Вам не надо в клетку, она у вас в голове. Идите с миром.  

Бегин Квадратов встал из-за стола, прошел вперёд и открыл дверь в коридор из своего непроветренного кабинета. Он посмотрел вслед странной посетительнице и вернувшись в кабинет порвал дело об ограблении на куски.