Ева

Очаровательная карликовая шимпанзе бонобо беззаботно носилась по джунглям, копалась в земле в поисках вкусной травы и жучков. Была весела и любвеобильна.  

Но однажды, сидя на верхушке дерева, увидела Его. Мужчину, шедшего по берегу реки с ружьём на плече. И впервые в жизни её сердце забилось так сильно, что казалось выскочит из груди, и понесётся по джунглям, перепрыгивая с ветки на ветку. Проводив незнакомца взглядом до поворота, с трудом успокоилась, и спустилась на землю. Ночью ей приснился сон, в котором мужчина сидит в клетке, а она стоит снаружи, и пытается ему что-то сказать, но он не слушает.  

С раннего утра она забралась на то же дерево, и стала ждать его появления. А незнакомец всё не шел, и не шел. Не появился он и на второй день, и на третий. Ей не хотелось ни есть, ни пить. И даже пощелкивание собратьев, сообщающее о появлении леопарда, не вывело из тягостного состояния. Повезло, что зверь не заметил обезьянку. Друзья и подруги забирались на дерево, и пытались развеселить её, приносили фрукты и жирных червячков.  

А на четвёртый день Он пришел. Обезьянка обрадовалась и, с трудом перепрыгивая с ветки на ветку, добралась до дерева, растущего над тропой. Когда он поравнялся с тем местом, где она сидела, её руки вдруг ослабли и, не удержавшись, бедняга упала на землю и замерла. Мужчина отпрянул, и мгновенно сдернул ружьё с плеча. Но, увидев, что это всего лишь маленькая обезьянка, расхохотался, достал мешок и, пока не убежала, накинул на неё. Трясясь от ужаса, обезьянка хотела выбраться, но все попытки были тщетны. В конце концов успокоилась, да и тепло, исходящее от его спины, и знание того, что он тот, кого ждала, победили страх.  

Мужчина вернулся домой, поднялся в повозку, и вытряхнул пойманную обезьянку в клетку. Пленница огляделась: в соседних клетках сидели две мартышки и большая, старая шимпанзе.  

– Простите, а что это за место? – обратилась бонобо к шимпанзе.  

Та презрительно смерила взглядом новенькую и, помолчав пару минут, нехотя ответила:  

– Бродячий цирк.  

– А это... – кивнула маленькая обезьянка в сторону мужчины.  

– Человек, – фыркнула старуха. – Хозяин этого балагана, Адам.  

– Я тоже хочу стать... человеком, – бонобо смотрела на хозяина, и в её глазах светилось счастье.  

– Ты хоть знаешь, что это за особи? – хмыкнула шимпанзе.  

– Мне кажется знаю. И думаю, что когда-то была человеком, – задумчиво прошептала обезьянка.  

– Все мы когда-то кем-то были, – погрустнела старуха, и отвернулась.  

На следующий день состоялось представление. Люди стояли кругом, и смотрели, как в центре, на табурете сидит шимпанзе, курит трубку, и делает вид, что читает газету. Со всех сторон слышались шуточки и смешки. Через несколько минут зрители стали расходиться, мальчонка, держа в руках шляпу, догонял каждого их них, но те отмахивались, и не давали ни гроша. Бонобо растроенно смотрела на недовольного происходящим хозяина, и всем своим видом показывала, что переживает и хотела бы помочь.  

Адам мельком взглянул на неё и замер. В глазах своей пленницы он увидел, как ему показалось, осознанную грусть, и ещё что-то, отчего растерялся. Хозяин медленно подошел к клетке и, не отводя глаз, прошептал:  

– Я назову тебя Евой! И ты будешь примой моего театра.  

Обезьянка почти обмерла под его взглядом, потому что поняла, что Он говорит с ней и только с ней. И была готова сделать всё, что хозяин потребует.  

Со следующего утра у неё начались репетиции, и скоро она, как заправский курильщик, пускала дым кольцами, и листала газету, слюнявя палец. А через неделю состоялся дебют. Публика сходила с ума, а бонобо делала всё, чтобы походить на человека. Ей казалось, что еще немного, и свершится чудо, и она станет... нет, не человеком, а для начала хотя бы любимой.  

Но со временем обезьянка заметила, что интерес к её выступлениям стал угасать, и однажды она решилась: порвала газету и зашвырнула куда подальше ненавистную трубку. Вскочив на табурет, она оглядела толпу и, закричав что есть силы, кувыркаясь и кривляясь, стала носиться по кругу. Адам смотрел на неё, и хмурился, сжимая кулаки. Вдруг что-то словно щелкнуло в его голове, он улыбнулся, схватил гитару и стал играть. Теперь настал черёд удивиться Еве. Она притормозила, затем, поймав ритм, стала танцевать. Постепенно и публика пустилась в пляс. Ева задирала голову, вытягивала губы, словно тянула высокую ноту, извивалась, и через несколько минут публика неиствовала, выкрикивала её имя и тянула руки. Некоторые плакали от умиления.  

И в какой-то момент Ева почувствовала, что ей уже не нужно пытаться стать человеком, так как все орущие, и прыгающие вокруг неё особи и есть её родная стая. Стая диких обезьян.