Новгородский погреб

Пару-тройку сезонов назад в дачном посёлке, где и поныне владеет участком мой давний знакомый Павел Иванович Перепечин, произошла жуткая история, которая вполне могла закончиться тем, что ни в чем не повинный человек оказался бы на скамье подсудимых по обвинению в предумышленном убийстве.  

По счастью, ещё в ходе следствия всё разъяснилось с исчерпывающей полнотой. Причём, именно Павлу Ивановичу удалось найти улику, которая неопровержимо указывала на истинного преступника. Казалось, злодей учёл каждую мелочь, и всё же его подвела излишняя самоуверенность.  

Впрочем, обо всём по порядку.  

Павел Иванович – дачник-энтузиаст. Он не пропустит в газете ни одной статьи по садоводству или огородничеству и обязательно испробует какой-нибудь совет на своём участке. Как раз в тот период он прочитал про новгородский погреб и тут же решил устроить такой же у себя. Оказывается, в новгородских деревнях исстари рыли особые погреба. Их секрет в узкой горловине, благодаря чему земля лучше удерживает тепло даже в холодные зимы. Картошка в таком погребе-коконе никогда не замерзает. Вот Павел Иванович и выкопал за летней кухней, сверяясь со схемой в газете, новгородский погребок. Правда, выяснилось, что нужно ещё дополнительно укрепить его стенки, поскольку наши песчаные почвы легко обваливаются над пустотами. Но это уже детали.  

Перейдём, однако, к делу.  

Было последнее воскресенье сентября. Погода стояла мягкая и безветренная.  

Павел Иванович закончил дачную работу пораньше и поспешил на электричку в 16. 05.  

Буквально за калиткой он столкнулся с Георгием Борисовичем, который неторопливой походкой двигался в сторону озера. Вообще, Георгий Борисович не был дачником, но любил погостить в посёлке у своего давнего друга Константина Эдуардовича Суспенцева, чья новая кирпичная дача с большой верандой высилась в конце улицы. По-соседски общаясь на протяжении уже нескольких лет с Суспенцевыми, Павел Иванович хорошо знал и всё их окружение, включая, конечно, Георгия Борисовича.  

Они вежливо раскланялись. Георгий Борисович, кажется, был не прочь поболтать (водился за ним такой грешок), но Перепечин с виноватой улыбкой постучал пальцем по циферблату часов: опаздываю, мол, на электричку! Тот развел руками: не смею задерживать!  

Не пройдя, однако, и пяти шагов, Перепечин остановился и окликнул гостя:  

– Георгий Борисович! Я брал у Кости отвёртку, полчаса назад заходил, чтобы отдать, но в доме не было ни души.  

– Так они всей компанией снова двинулись в лес за грибами, – пояснил тот. – Костя повёл их к болоту, держа пари, что к вечеру там поднимутся свежие моховики.  

– А что же вы?  

– А я не любитель собирать. Вот поесть – люблю! Как и прогуляться на лоне природы после сытного обеда.  

– Понятно. Но ведь вы его сегодня ещё увидите? Если не трудно, передайте ему отвёртку со словами моей благодарности. Она лежит на полке в летней кухне. С крестообразным жалом и синей рукояткой. Да вы сразу увидите!  

–Без проблем.  

– Только не заходите за кухню. Я вырыл там новгородский погреб, но не успел ещё укрепить стенки. Так я могу быть спокоен насчёт отвёртки? Вот, спасибо! Калитка, говорите? Да просто прикройте её потом за собой. Замок я так и не навесил, у нас тут тихо, слава богу! Ну, всё, бегу!  

На следующий день к Перепечину, прямо на службу, пришел строгий мужчина в сером костюме. Показав полицейское удостоверение, он сообщил жуткую весть. Сегодня около полудня на его, Перепечина, дачном участке, в обвалившейся яме, обнаружен труп гражданина Калабанова Георгия Борисовича.  

Хронология событий такова, продолжал нежданный визитёр.  

Вчера днём погибший был гостем семьи Суспенцевых. В числе двадцати других лиц, большей частью сослуживцев хозяина. После шумного дачного застолья вся компания отправилась в лес за грибами. Исключая Калабанова, который якобы сказал, что предпочитает прогуляться по окрестностям посёлка.  

Вернувшись из леса ближе к вечеру, Суспенцевы и их гости снова сели за стол. Отсутствие Калабанова никого не удивило. Тот, мол, был человеком настроения, и мог уехать домой без предупреждения.  

Утром, уже находясь в городе, Константин Суспенцев начал звонить Калабанову, стремясь выяснить, не произошло ли с тем какой-либо неприятности. Калабанов не отвечал на звонки. Не было его и на службе, где тоже терялись в догадках о причине его отсутствия.  

Встревоженный Суспенцев снова помчался в посёлок, обошёл с расспросами всех соседей, кто ещё оставался на даче. Один из садоводов сообщил, будто видел, как вчера, во второй половине дня, Калабанов беседовал о чём-то с Перепечиным возле его дачи.  

Суспенцев бросился туда, заметив ещё издали, что калитка у Перепечина распахнута настежь. Снедаемый недобрыми предчувствиями, он обследовал участок и через какое-то время обнаружил бездыханное тело своего друга в странной яме за летней кухней.  

Сыщик добавил, что оперативно-розыскная группа уже выезжала в посёлок. Пока со всей определённостью можно утверждать, что падение в яму не могло быть причиной смерти Калабанова.  

Ошеломленный Павел Иванович рассказал всё без утайки. И про мимолетную встречу с Калабановым (чью фамилию он узнал только сейчас), и про отвёртку, и про новгородский погреб.  

Особенности новгородского погреба сыщика интересовали мало, а вот про Суспенцева он расспрашивал весьма дотошно.  

Затем строгим голосом попросил никуда не уезжать из города и ушёл.  

Вечером Перепечин позвонил Суспенцевым домой, благо, Константин сам когда-то дал ему свою визитку. Трубку сняла Екатерина Евгеньевна, жена хозяина.  

Плача, она сообщила, что мужа арестовали два часа назад по обвинению в убийстве Георгия! Оказывается, вскрытие показало, что Георгий был отравлен ядовитыми грибами!  

Действительно, грибное жаркое было у них главным обеденным блюдом на столе. Но ведь никто больше не пострадал. Как же Жора мог отравиться?!  

Мало того! Эксперты обнаружили в его организме очень большую дозу яда. Просто огромную! Случайное отравление они исключают. Речь даже не о грибах в чистом виде. Жертве подсыпали заблаговременно приготовленную вытяжку из бледных поганок! Какой ужас!  

А еще сыщики выяснили, что Костя, оказывается, брал у Жоры взаймы. Сумма не очень большая, но ведь тут важен сам факт. Костя клянется, что в долг не брал, однако ему не верят, ссылаясь на свидетельские показания. Вдобавок, именно Костя обнаружил труп. Опять плохо! Знал, мол, где искать! И теперь сыщики связывают все эти узелки вместе. О том, что Костя и Георгий были друзьями ещё с детства, они и слушать не желают!  

Как такое вообще могло случиться, ведь она сама перебирала каждый грибочек!  

Женщина зарыдала навзрыд. А чем мог утешить её Перепечин?  

Всю ночь Павел Иванович не спал, размышляя о случившемся.  

Утром позвонил на работу и попросил отгул за свой счёт. А сам поехал на дачу. Никакого конкретного плана у него не было. Просто хотелось взглянуть собственными глазами на обстановку, в которой произошла эта страшная трагедия.  

Погреб осыпался не так сильно, как он себе это представлял со слов сыщика. Большая часть горловины уцелела. Вокруг было натоптано. Из погреба над поверхностью выступали две ступеньки лестницы, по которой, видимо, поднимали труп. На летней кухне под умывальником валялась отвёртка Суспенцева.  

Перепечин повертел её в руках. Как же всё это происходило? Когда он встретил Калабанова у калитки, тот выглядел совершенно здоровым. Затем они расстались. Калабанов, надо полагать, прошёл на кухню, взял с полки отвёртку. И тут, очевидно, на него обрушилась первая волна боли. Он инстинктивно обхватил живот руками. Отвёртка выпала и закатилась под умывальник. Удары боли становились всё сильнее. Пытаясь унять её, несчастный кружил по участку, не глядя себе под ноги. Пока, наконец, на его пути не оказался погреб…  

Перепечин взял ведро и лопату и спустился в яму. Да, погреб почти не пострадал. Земля обвалилась на узком участке, собравшись горкой у стены. Здесь Калабанов и встретил свой последний час. С учётом его физического состояния, самостоятельно выбраться из погреба он не мог. Наверное, звал на помощь. Но, как нарочно, ближние соседи уже разъехались по домам, а дальние не слышали криков из-за особой акустики новгородского погреба.  

Чтобы чем-то себя занять, Перепечин принялся вытаскивать осыпавшуюся землю ведром наверх. В какой-то момент лопата выудила из рассыпчатой кучи некий предмет. Это была записная книжка в зелёном переплёте, размером с пол-ладони.  

Павел Иванович смахнул с нее комочки земли и открыл обложку. Книжка была исписана до половины аккуратным убористым почерком. Прочитав первую страничку, Павел Иванович забыл и про ведро, и про лопату. Он вылез наверх, сел на пенёк и принялся читать. По сути, это был дневник. Дневник, который вёл владелец книжки – Георгий Калабанов.  

«Котька – мой самый близкий друг, чуткий и бескорыстный. Для меня в его лексиконе отсутствует слово «нет». Попроси я у него почку для пересадки – отдаст без колебаний. Такие друзья поистине редки, их нужно ценить и беречь. Я и ценил, пока в один прекрасный день не понял, что ненавижу его до умопомрачения. Не обладая никакими способностями, он получил от жизни всё. У него – квартира, дача, машина, обстановка, солидное положение, стабильно высокий доход, красавица жена, благополучный сын и прочее… У меня же – ничего, хотя по общему развитию, по потенциалу своего мозга я выше его на три головы, а то и на десять. Разве это справедливо? Просто он родился в сорочке, вот и весь секрет. Я решил устроить испытание его фортуне, убедиться на практике, действительно ли он так неуязвим?.. »  

Далее Калабанов кратко, но последовательно писал о том, как он пришел к решению отравить Суспенцева заранее приготовленным грибным ядом, как выискивал в различных источниках рецепты этой дьявольской кухни.  

«Я умышленно обострял ситуацию.  

Как знаток детективных сюжетов, я чётко осознавал, что после смерти моего друга факт преднамеренного отравления будет установлен однозначно.  

И тогда под подозрением окажутся все, кто находился за столом.  

Именно поэтому я выберу день, когда у Котьки соберётся особенно много гостей. Кое с кем из них у него были конфликты, явные и затаённые.  

Вот пусть следствие и копает!  

Я же в этой очереди крайний.  

Как же иначе, ведь я – лучший друг Котьки, и все вокруг об этом знают»...  

Калабанов отмечал все детали своего замысла.  

Однажды он попросил у Кости в долг, а затем вернул эту сумму, но при свидетелях, причём обставил сцену так, будто одалживает сам.  

Это стало ещё одним козырем в колоде автора записок: ну, кто же заподозрит кредитора в намерении отравить своего должника?!  

Наконец, всё было готово.  

Оставалось подсыпать яд на виду у всех, но так, чтобы никто ничего не заметил.  

Любопытно, что последнюю страничку в дневнике Калабанов заполнил уже здесь, в посёлке, в тот отрезок времени, когда все ушли в лес. Когда, по мнению Калабанова, дело уже было сделано, и жить его другу оставалось часа полтора, не более.  

А порошок он подсыпал так.  

Грибное жаркое из белых и подберёзовиков, собранных утром, готовилось на костре. Для пущей экзотики, тарелки наполнялись у очага, а несколько женщин из числа гостей гуськом носили их на веранду, к накрытому столу. На этот раз на раздаче встал Калабанов, превратив эту чуточку утомительную процедуру в весёлую игру. Передавая тарелку очередной «подавальщице», он громко выкрикивал: «Эту – князю такому-то! А эту – персонально графине такой-то! » Улучив момент, он ловко добавил в одну из тарелок порошок из бледных поганок, заранее пересыпанный в пакетик с приправами: «А это для его высочества, нашего гостеприимного хозяина! » Он прекрасно видел, что нужная тарелка встала именно перед Костей, и что тот уже взялся за ложку. Да, дело было сделано.  

Ещё до обеда хозяин настроил своих гостей на новую вылазку за грибами.  

Вот и прекрасно!  

Значит, боль обрушится на него в глубине лесного массива, куда не доберётся никакая «скорая помощь».  

И теперь уж точно, счастливчик, «рождённый в сорочке», обречён, ха-ха…  

На этом заканчивалась последняя запись. Поставив точку, Калабанов, надо полагать, и отправился на ту самую прогулку к озеру, дорога к которому вела мимо дачи Перепечина.  

Злоумышленник был настолько уверен в собственной неуязвимости, что носил свой дневник в кармане своей куртки.  

Да, но как же получилось, что отравленным оказался он сам?  

Ломать себе голову над последней загадкой Павел Иванович не стал. Надо было срочно выручать соседа. И он помчался со своей уликой к сыщикам.  

Эксперты-графологи, изучив дневник, пришли к бесспорному выводу, что все записи сделаны рукой Калабанова. Позднее, при обыске в комнате погибшего нашли аптекарский пузырек с грибным порошком, сатанинской отравой.  

Таким образом, все обвинения с Суспенцева были сняты. Разъяснилась и загадка.  

Калабанов перестарался. Для своего лучшего друга Кости он наполнил тарелку с верхом. А друг Костя, между прочим, будучи страстным любителем «тихой охоты», к блюдам из грибов относился равнодушно.  

Такой вот парадокс: Калабанов обожал грибную кухню, но отлынивал от походов за дарами леса, Суспенцев же в этом смысле был его антиподом.  

Поэтому, увидев, что ему принесли слишком уж большую порцию, хозяин из лучших побуждений, желая оказать любезность своему деликатному другу, не страдавшему отсутствием аппетита, поменял тарелки местами: себе придвинул калабановскую, а тому поставил свою. Калабанов, всё ещё колдовавший у костра, роковой для себя передвижки не заметил.  

При формальном подходе к делу, наверняка, найдётся кто-нибудь, кто скажет: да, именно Суспенцев и отравил Калабанова! Но это уже казуистика.  

Провалившись в новгородский погреб, теряя сознание, Калабанов всё же пытался подставить ненавистного ему друга, зарыв свой дневник в кучу осыпавшейся земли. Но и эти его потуги оказались тщетными.  

Похоже, Константин Суспенцев и вправду родился в сорочке!