Александр Макаревич Две красные линии из крови

Самый страшный трофей нацистов – ценности голокоста Несчастных евреев убивали, отбирая у них золотые монеты, кольца, кулоны, браслеты. Ценились золотые зубы и коронки жертв Отобранное переплавлялось в слитки и сдавалось в банки на хранения. Как можна хранить такое? Когда каждый грамм этого жёлтого металла обрызган людской кровью Прислушайтесь хорошо! В каждой камере банка, где хранятся такие слитки – слышны предсмертные вопли обречённых, проклятья убийцам, слышны крики детей и тихие голоса стариков встречавших смерть в такой кошмарной форме.  

Ужасное золото! Из него будут чеканить монеты, делать украшения. Опасные серьги, кольца, браслеты из такого золота будут давить, сдерживать дыхание, сбивать ритм сердца Вечно напоминая про те времена, когда человек убивал ни за что другого человека, выполняя приказы маньяков.  

Шеф немецкой военно-полевой почты гер Гютинер был не на шутку встревожен, вернее смешались два чувства: крайней досады и страха. Еще бы, принятая посылка в конце ноября  

1942 года и зарегистрированная под номером 230906 была отправлена на «фатерлянд» обычным порядком с немецкой аккуратностью и правилами полевой армейской почты. Посылка майора Абвера Зеемана была оценена им в 2000 рейсмарок, считалась особо ценной, и на ней были нанесены две красные параллельные линии (мит цвай роте линиен). Такие посылки в пути строго прослеживались и регистрировались в пунктах сортировок.  

И так фрау Зееман в Мюнхене посылку не получила, хотя прошло две недели со времени ее отправки. Еще потребовался один день, чтобы это стало известно отправителю. Майор Зееман рвал и метал в кабинете Гютинера. «Где делась посылка? Что себе думает этот коротышка Гютинер? Ведь согласно правилам почты уведомление о вручении ценных бандеролей и посылок должны быть доставлены в места их отправки и переданы отправителю. А уведомления нет, хотя уже должно быть. »  

Разговор закончился круто. Или посылка будет найдена, или Зееман поможет Гютинеру свидеться с его праотцами. Угроза не была пустой. Оккупированная территория... Партизаны... Шеф почты был наслышан о проделках Абвера (т. е. армейской контрразведки). К примеру, находили труп немца или кого-то другого. Разумеется, это сделали партизаны.  

Еще на что-то надеясь, Гютинер листал кипу реестров-уведомлений о прохождении ценных бандеролей и посылок. Наконец, вот оно. Полевая почта: город Лемберг (Львов) 28. 11, 42г. Номера 230906 в наличии не оказалось. О чем сообщается полевой почте города Проскурова для принятия соответствующих мер. Подписи, штампы, печати. «Майн гот, майн гот. »Как он мог пропустить такое. Ведь ему же сообщали. Гютинер дал такого маху, но прошло же столько времени. Теперь ясно. Посылка пропала. Наверное, тут в городе, при доставке в почтовый вагон или ее украли в вагоне. ьКак объяснить Зееману о случившемся? Столько времени упущено. Гютинер вытер выступивший холодный пот со лба. Паническое чувство страха увеличилось.  

Шеф почты услышал шум подъехавшей автомашины и выглянул в окно. Под окном стоял громоздкий «Фольксваген» майора Абвера Зеемана. Майор приехал по душу шефа почты, у Гютинера кольнуло под сердцем.  

Майор Зееман считался примерным служакой. Он ревностно и добросовестно выполнял воинские уставы и обязанности по службе. За проявленную инициативу и отличное выполнение заданий по службе неоднократно награждался командованием Но майор имел один недостаток. Он страстно любил ценные вещи: антиквариат, серебро, золото, драгоценные камни. Ни один еврейский погром не происходил без участия майора Все расстрелы в радиусе ста километров проходили с его присутствием. Можно только представить, сколько акций уничтожения евреев видел абверовский офицер. Несмотря на строжайший надзор со стороны майору удавалось кое-что положить в свою шкатулку из ценностей обреченных. Даром на такие мероприятия майор не приезжал. Увесистые обручальные кольца, серьги, кулоны, браслеты, сапфиры, рубины, бриллианты – все было для майора желанным и годилось для шкатулки. Ценности не залеживались и отправлялись по адресу фрау Эльзе в Мюнхен. Родной город династии Зееманов. Без преувеличения можно сказать, что в потоке посылок с фронта ( офицерских и солдатских ), отправляемых из города Проскурова, одна посылка майора Зеемана стоила больше, чем все посылки в почтовом вагоне.  

Правила пересылок полевой военной почтой были жесткие и неуклонно соблюдались, чтобы не было пропаж и потерь. Вермахт беспокоился за своих подчиненных. Где, когда и как могла пропасть посылка под номером 230906?. По сей день нет ответа на этот вопрос. Но следы пропавшей №230906 все-таки нашлись. События стали развиваться с быстротой и такими последствиями, что можно было диву даваться. Увидев майора Зеемана, переступившего порог кабинета, Гютинер почувствовал потребность сходить в туалет. Однако, на удивление шефа почты, весть о пропавшей посылке была воспринята абверовцем спокойно. Прошлого шума и крика не было. Майор сжал тонкие губы и сидел молча, обдумывая ситуацию.  

Значит, ценности, под номером 230906, находятся в городе, и вероятно до Лемберга не дошли. Хуже было бы, если бы чиновники п. п. (полевой почты) Лемберга поставили бы отметку о дальнейшем следовании посылки. Интуиция подсказывала майору, что не всё потеряно Цена предметов, вложенных в посылку, была настолько велика, что реализовать их, продав, ой как не просто. Но это же Россия, дикая страна... Населяющие ее люди -аборигены, тупые и неразвитые. Россияне могут бриллиант принять за стекляшку. Разные мысли роились в голове майора. И чем больше он оценивал ситуацию, тем меньше у него оставалось шансов вернуть утраченные ценности.  

Натасканный на дознаниях, следствиях, допросах и прочих полицейских премудростях, майор записал на первой странице дела о пропавших ценностях: час и дату отправки посылки, фамилию чиновника почты, отправившего посылку для погрузки на автомашину и фамилии всех лиц, в руках, которых могла оказаться №230906. Началась рутина, которая полагается в таких случаях. Расспросив и записав, что его интересовало, майор ушел. Гютинер все-таки сходил в туалет. Но радость закончившихся неприятностей не наступила. Декабрь пришел с большим снегом и морозами. Печка в радиомастерской, которую протопил вечером Александр Макаревич. к утру следующего дня остыла и было холодно.  

Нужно было бы заклеить оконные щели, но это вряд ли бы помогло. Светомаскировочная штора плотно закрывала проем окна Александр затопил печку, а сам пошел греться в аппаратную. Там всегда было тепло Мощные лампы усилителей хорошо прогревали помещение. К обеду в мастерской стало тепло и можно было приступать к ремонту радиоаппаратуры. На обед все работники радиоузла уходили домой, и, потому перерыв затягивался на полтора-два часа.  

На предприятии в обеденный перерыв можно было найти только дежурного радиотехника и радиомастера Макаревича, который домой на обед не ходил. Далеко было добираться.  

Не прошло и десяти минут с начала перерыва, как в мастерскую зашли двое. Один – высокий, широкоплечий. Его фигуру немного увеличивало серое пальто в черную клетку с большими подплечниками. Второй был поменьше ростом, в поношенном кожушке. Оба были обуты в немецкие солдатские сапоги, которые давно не видели ваксы. Высокий говорил с явным польским акцентом. Тот, что поменьше – не проронил ни одного слова. Широкоплечий достал из корзины коробку из оцинкованного железа, довольно большую, этак 30 см х 20 см и толщиной в 15 см.  

Затем начал объяснять Макаревичу, зачем они пришли:  

–Пан майстер, в этой коробке наше добро. Мы получили его по почте, а чтобы оно не испортилось, дома в Польше ее запаяли. Я прошу Вас распаять. За Вашу работу мы хорошо заплатим.  

Александр осмотрел коробку. Видно армейская. В таких коробках хранятся боеприпасы. Работа понятная и он приступил к делу. Нагрев паяльник в печке, которая еще топилась (немецкий угольный брикет не столько давал тепла, сколько золы и смрада). Александр наклонил коробку и провел жалом паяльника по запаянным швам.  

Когда на стол скатились капельки олова, и распаянную крышку удалось снять – три головы склонились над коробкой с любопытством. Что в ней? Под промасленной бумагой лежало сало, приготовленное по-венгерски, обильно посыпанное паприкой. Два бруска, один на другом. Вид сала в коробке разочаровал пришедших, и они заспешили на выход:  

–Сколько пан майстер хочет за свою работу? – высокий полез рукой в карман, очевидно за деньгами.  

–Прошу пана заплатить мне кусочком сала. Я буду очень благодарен, – ответил Александр.  

Широкоплечий вынул один брусок сала из коробки и положил на стол.  

–Пусть пан майстер отрежет себе половину, – расщедрился он.  

Зееман поднял телефонную трубку и услышал голос шефа Проскуровской военной полевой почты – Гютинера. Звонивший сообщал последние новости о пропавшей посылке №230906 и спрашивал, что делать дальше.  

– Я еду к Вам, – резко отрубил майор и еще долгое время перезванивал, отдавая свои распоряжения другим лицам.  

Обермейстер криминальной полиции Цимерман получил распоряжение от Зеемана организовать засаду на радиоузле. И в доме, где жил радиомастер Макаревич. Помимо того, необходимо было узнать, есть ли родственники у Александра и тоже там организовать наблюдение. Самого Макаревича оставить на почте, никуда не отпускать и приставить к нему охрану  

Гютинер удивился, когда из полиции пришли двое вооруженных шуцманов для охраны радиомастера. Какой важной персоной стал Александр. Но приказ есть приказ и его нужно выполнять. Позднее из кабинета Гютинера Александра перевели в комнату отдыха на второй этаж, а в коридоре находился охранник. Верзила с пудовыми кулаками. Как вы думаете, сколько времени потребуется потратить, чтобы зимой приехать из Староконстантинова в Проскуров? Да еще и снега выпало много. Дорогу расчищали жители окрестных сел. Они не спешили. По дороге «Фольксваген» Зеемана часто застревал в сугробах. Но к вечеру Зееман все же был в Проскурове, и грел руки, открыв дверцу печки, у шефа полиции Цимермана. Допросив радиомастера Макаревича, майор представил картину в обеденный перерыв в радиомастерской во всех мелочах и подробностях  

Жизнь паренька в опасности, и когда поляки откроют тайну венгерского сала, они будут искать того, кто вскрыл коробку Если Макаревича они не найдут, то поймут, что его спрятали. А поляки уже на острие сыска. Им противостоят огромные силы криминальной полиции. Выход будет один – сжечь за собой мосты и лечь на дно. И надолго. Все это отлично продумал майор. Но пути Господни неисповедимы. Начало было многообещающим и неплохим. Он даже не представлял, что так удачно начнется ход операции поиска пропавшей посылки №230906. Зееман продолжал обдумывать дальнейшие ходы криминально-шахматной задачи. Успех вырисовывался смутно. Надежда, то появлялась, то угасала. Аэродромная служба для привлеченных и нанятых гражданских лиц была нетяжела: складирование привезенных автомашинами боеприпасов и заправочного материала. Подвозка этого всего к самолетам, уборка помещений аэродрома и ремонтных ангаров. Но самая морочливая и тяжелая работа -расчистка от снега взлетной полосы. Короче говоря, вся черновая работа – слуги у господ летчиков, не более.  

Владек и Антось Мацько были родными братьями. Вначале войны они воевали против немцев, были военнопленными, но с плена удалось бежать. Побывали в Германии, Нидерландах, Франции, Польше. А сейчас остановились на Украине, в Проскурове, работая на аэродроме. Но Бог к ним был милосерден, они живы, здоровы, можно сказать в безопасности, и, главное все время вместе. До войны в мирное время братья мечтали разбогатеть. Но судьба была к ним не благосклонна. Богатыми стать не смогли, так как не получилось.  

Несмотря на неудачи, авантюрный дух не улетучился. Они упорно ждали своего шанса и надеялись, что он со временем появится. Братья Мацько в совершенстве владели польским, русским и немецким языками Их мать – варшавянка с малых лет обучала иностранным языкам, то есть делала то, чему когда-то ее обучала матушка. Благодаря знаниям языков – Мацько в настоящее время были на высоте. В них все нуждались. Летом, когда количество самолетовылетов  

значительно увеличивалось, летчики загребали много денег за «часовые». Увеличивалось и количество посылок, отправляемых летчиками в Германию.  

Там: отцы, мамы, жены, родственники, невесты – ждали подарков с фронта. Отправить посылку на Родину было хлопотно, и требовало уйму времени, которое у летчиков очень ограничено. Поэтому гансы, фрицы, паулы, эрихи – работу по отправке посылок поручали братьям Мацько -расторопным, умным. И главное, знающим язык. Владек и Антось не всегда успевали сдать все посылки на почту, но ничего страшного, это можно было сделать другим путем, доставить и передать посылку прямо в почтовый вагон Конечно, это требовало дополнительных затрат, но летчики их компенсировали. Братьям помогали два поляка, служившие на военно-полевой почте. Их звали – Тадеуш и Станислав.  

Владек заметил, что в куче посылок, отправляемых почтой, есть особые, очень строго охраняемые, с двумя параллельными красными линиями  

– Владек, эти посылки очень ценные. Они обычно оцениваются в 2000 рейсхмарок. Но я уверен, что там ценностей на десятки тысяч... – пояснил Тадеуш Владеку значение двух красных полос. Владык намотал информацию на ус. Антось быстрее осмыслил ситуацию и заговорщицки подмигнул Владеку.  

Майор Зееман вел расследование пропажи по всем канонам полицейского искусства Под наблюдение и прицел были взяты все, кто мог иметь самое малейшее отношение к посылке №230906. Первым под колпак попал шофер почтовой автомашины «Шкода» – Матусевич. Его продержали в «чистилище» недолго. Всего-навсего четыре часа. Но водить «Шкоду» он уже не мог Пальцы рук плохо сгибались в суставах Другой подозреваемый, после пыток и допросов, жаловался на невыносимые боли в пояснице. Третий, четвертый... Шеф почты Гютинер, не выдержав такого отношения к своим подчиненным, позвонил Зееману и сказал, что если так будет дальше продолжаться, то он на почте останется один. Слушок о пытках работников почты быстро разнесся по всему предприятию. Тогда майор изменил тактику расследования и начал вычислять самых подозреваемых. Он закончил атаку в лоб и повел Длительную осаду твердынь тайны пропажи посылки №230906. Путем логики, сопоставлений – майор пришел к выводу, что в первую очередь следует допросить двоих подозреваемых, имеющих доступ к отправке ценных посылок.  

Никогда в дом пани Елены не заходило сразу так много гостей, но тут неожиданно вошли: немецкий офицер, три шуцмана и один человек одетый в штатское. Сказать вошли – будет очень мягко, они ворвались в дом, сломав замки наружных дверей. Гостей заметили Елена и Тадеуш, сидящие в комнате на диване. Женщина увидела, что Тадеуш побледнел, его лицо стало белым, как стена. Он рванулся в свою комнату, и следом за ним побежала Елена. Тадеуш приподнял край ватного матраца постели и схватил лежащий там пистолет, успев послать патрон в патронник. Но дальнейшие его движения были пресечены, ворвавшимися шуцманами. Они повалили его на пол и заломили руки за спину. Майор Зееман вошел в комнату последним. По его приказу Елену вытолкнули в ее комнату, и один из шуцманов был приставлен к ней для охрану. Он оставил дверь комнаты приоткрытой. В комнате Тадеуша творилось невообразимое. Было слышно, как его избивали. Елена дрожала от страха, она слышала, какая драма разыгрывается в соседней комнате. Допрос продолжался уже более трех минут. Женщина понимала, что убивают ее возлюбленного. За что и почему? Она не знала, что у Тадеуша был пистолет. Кто он? Что будет с ней? Ужас сковал ее рассудок.  

Вдруг раздались резкие звуки выстрелов. Один, второй, третий... Четвертого выстрела Елена не услышала. В комнате запахло пороховой гарью. Шуцман, охранявший ее, вскинул карабин на изготовку и щёлкнул затвором. Майор Зееман сделал ошибку. Нужно было прежде чем приступать к допросу – обыскать здание. А теперь результат его промаха: четыре трупа, лежащих на полу. В подсобке находился напарник Тадеуша – Станислав. Паренек-хлюпик, «ни рыба, ни мясо», свой пистолет под матрац не прятал, он носил его всегда за поясом.  

Выручать друг друга, и даже отдать свою жизнь было святой обязанностью этих побратимов. Поэтому, Станислав, не раздумывая, кинулся на помощь к своему товарищу. Врагов было много, а он не знал об этом. Станислав открыл дверь в комнату Тадеуша и успел выстрелить два раза. Третий и четвертый выстрелы были майора. Зееман застрелил Станислава и Тадеуша. Второй сбросил с себя убитого шуцмана и пытался встать. Кроме убитого шуцмана, на полу комнаты лежал с простреленной головой переводчик полиции, человек одетый в штатское. Но смерть, хозяйничая в комнате, не была сыта четырьмя душами. Абверовец отдал приказ двум оставшимся шуцманам, вытащить трупы во двор и приступить к обыску помещений. Грудь пани Елены разрывалась от страха, переживаний, отчаяния. Такое состояние лишило ее возможности трезво мыслить и оценивать происходящее. Женщина оцепенела и не могла двигаться... А, увидев, как последним вытаскивают Тадеуша, Елена вбежала в гостиную. Шуцманы волокли ее возлюбленного за ноги. Тянули спиной вверх. Лицо мертвого Тадеуша перекидывалось с одной стороны на другую.  

Распростертые руки как будто старались стереть полосу крови на полу гостинной. Волокли ее любовь, утреннюю зарю, реку счастья, повторившейся молодости. Елена закричала. Это был крик похожий на вопль, страшный вопль смертельно раненного зверя. Она рванулась к Зееману – убийце, протянув руки к его лицу. Еще одно мгновение, и ее ногти бы порвали и помяли это холенное, ненавистное лицо. Майор выстрелил в грудь Елены. И она, сползла на пол, обхватив руками полы шинели Зеемана. Кровь убитой женщины замарала голенища сапог майора. Трупы убитых вытащили во двор и бросили в снег. Пять мертвых тел, брошенных как попало. Тадеуш Залевский и Станислав Добжанский – офицеры брони польской лежали рядом. Чуть поодаль – переводчик полиции Стасик Дыяк, журналист из города Лодзы и шуцман Василь Панько, парень из Меджибожа, которому немцы насильно надели полицейский мундир. Елена Круликовская лежала возле крыльца своего дома и смотрела мертвыми глазами на зажигающиеся звезды вечернего неба. Падающие снежинки уже не таяли на ее лице, оно начало коченеть на морозе. Елена – последняя наследница славного шляхетского рода, князей Круликовских, закончила свой жизненный путь, будучи молодой и полной энергии.  

В доме пани Елены майор не нашел посылки №230906. Но был найден тайник покойной, в котором находились две золотые цепочки с подвеской на одной из них, золотые серьги, кольцо, перстень с драгоценным камнем и шесть монет царской чеканки достоинством пять рублей каждая.  

– Как бы не пришлось поделиться ценностями с обермейстром Цимерманом, – решил Зееман, хотя такая дележка его не совсем устраивала.  

Майора Зеемана вот уже десять часов разыскивал шеф почты Гютинер. У него на столе лежало строгое предписание от командира-майора, в котором ему было приказано прекратить поиск посылки №230906. И явиться в часть незамедлительно. Вечерами лётчики истребительного полка Люфтвафе, базирующегося на аэродроме в Проскурове собирались в своем казино, чтобы попробовать русские вина и шнапс (водку), которые были привезены из главного склада гарнизона. Помещение казино плохо отапливалось и не проветривалось, попахивало затхлым воздухом. В нем не было никаких удобств. Вся мебель состояла из большого длинного стола, деревянных стульев и прилавка бармена. Коньяки и шампанское туда не завозили, да и с закусками было туговато.  

Но офицеры – народ не брезгливый. В ход шло все, что содержало алкоголь. Даже был дегустирован такой экзотический напиток, как самогон.  

«Бр-р-р! Эти русские свиньи на лучшее не способны... » Но результат выпитого пойла поразил летчиков. Самогон действовал безошибочно, быстро и энергично.  

Но больше летчики не пили, так как на следующий день стоял шум в ушах, болела голова, а в желудок как будто бы натолкали металл. Сегодня вечером офицеры-летчики собрались в казино отметить день рождения капитана Зауфельда. Лейтенант Ганс Глейдиц (его в части называли Г. Г. ) объявил вначале собравшимся, что он приготовил сюрприз. Офицеры сегодня на закуску испробуют сало, приготовленное по-венгерски. Где он его взял? Отобрал у братьев Мацько – рабочих аэродрома. Сало как раз пришлось кстати. В рюмки налили русский шнапс. Г. Г. вынул из своей сумки сверток, и на поднос положили два бруска аппетитной закуски.  

Официантка Надя, единственная девушка в казино (медхен фюр алее – девушка для всего), придерживая вилкой брусок начала нарезать закуску. Но тут свершилось чудо! Из отрезанного первого ломтика сала выпало что-то металлическое и сверкнуло приятным желтым лучом отраженного света. Кольцо! Золотое кольцо! Оно выпало из куска венгерского сала. Компания затихла, и семь пар офицерских глаз сфокусировались на этом кольце. А если еще раз попробовать вонзить нож в сало, то может, раздастся взрыв? Все замерли за большим столом, а некоторые даже привстали. Г. Г. осторожно взял брусок и осмотрел его со всех сторон. Он был разрезан по толщине пополам  

–Слоенный пирог, – мелькнула мысль в голове у Г. Глейдица, и он отделил друг от друга две половинки бруска.  

В бруске было запаковано еще шесть таких же массивных золотых колец. О, диво! Чудо! Это все не вкладывалось в здравый смысл. Зачем было прятать в сало такое богатство? Нужно себя ущипнуть, не сон ли это? Не галлюцинация ли? Кольца пошли по рукам собравшихся. Пауль Крюгер – бармен, покинув прилавок, также 1 подошел к столу. Официантка Надя с широкораскрытыми глазами, все еще держа нож в руке, медленно присела на пустующий стул, и рассматривала удивленных офицеров.  

В голове у нее вертелось: «Братья Мацько, братья Мацько... » Она знала их, а Владека любила. «Боже Г. Г. отобрал у них сало с золотом. Может, он пристрелил обоих? А если они живы? Нужно срочно братьев предупредить, что им грозит беда».  

Офицеры, осмотрев кольца, сразу все заговорили:  

–Так, где же все-таки ты, Глейдиц, взял сало?  

Г. Г. повторил:  

–У братьев Мацько.  

–Да, знаем таких. А что же во втором бруске, который в два] раза больше.  

Весь этот бедлам успокоил приход командира полка в казино. Тот спокойно выслушал объяснения Г. Г, и, поняв, что происходит, приказал кольца поместить в сало в таком же порядке, в каком они лежали. Строго велел всем не распространяться о случившемся. Два куска сала завернул в салфетку, поданную Паулем, и, когда гомон стих, – подполковник, поздравив капитана Зауфельда с Днем Рождения, ушел, унося с собой сверток сала по-венгерски. Перед уходом командир полка – подполковник Адольф Шнайдер приказал Паулю, как подарок от себя, подать на стол офицерам восемь бутылок трофейного портвейна, которые оставались в подсобке казино.  

Вечер был испорчен для именинника. Обсуждали золото, сало... И как могло золото оказаться в сале. Вот о чем был разговор. Когда офицеры разошлись, еле переступая через высокий порог казино, потому как восемь бутылок портвейна и русский шнапс сделали свое дело, Надя и Пауль закрыли помещение. Пауль направился в мастерские аэродрома на ночлег. А Надя, поспешно побежала через летное поле к домам по улице Пилотской. Она знала, где ночуют братья Мацько, и спешила предупредить их и рассказать о том, что они потеряли и чем это все может закончиться для них. Мацько в опастности – это ясно, и Надя хотела им помочь Она хорошо знала, где их искать, потому что с Владеком Надя ночевала не раз у тети Стаси, вдовы, которая сдавала в наем комнату и к тому же отлично гнала самогон из сахарного меляса.  

–По Вашему приказанию, лейтенант Глейдиц явился...  

–Хорошо, хорошо, Глейдиц, проходите и садитесь, – перебил на полуслове лейтенанта командир.  

Глейдиц никогда не был в кабинете командира и поразился роскоши обстановки. Большой полированный стол, два кресла: одно для хозяина, другое для посетителя, ряд стульев, грубо сколоченных из березы (кора на них не была снята). Но это только кажется с первого взгляда. На самом деле, стулья были изящны и удобны. На полу большой ковер. Вот это да! Война, полевой аэродром и такая роскошь. Непонятно. Но кабинет впечатлял, создавал иллюзию мира, спокойствия и значительности его хозяина  

–Альзо(Итак) Глейдиц, расскажите мне конкретно, где Вы нашли венгерское сало, не упуская малейших подробностей.  

Один из стоявших на тумбочке телефонов зазвонил. А их там было четыре аппарата. Но командир не обратил на звонок совсем никакого внимания. -я зашел в большой туалет. Справить малую нужду. (На территории аэродрома было три туалета: большой -для обслуги аэродрома, малый – для офицеров летного состава и туалет командира. ) Возле туалета стоял один из братьев Мацько, очевидно ожидая своего брата. У него в руках была тряпичная сумка, в которой находилась коробка. Ее контуры свидетельствовали, что она большая Я подождал, когда выйдет из туалета второй Мацько и, когда он вышел, то потребовал показать, что они несут в расположение части. Братья замялись, и, видя, что я начал расстегивать кобуру Вальтера, вынули коробку и показали, что в ней. В коробке лежало сало, приготовленное по-венгерски. Сегодня именинник капитан Зауфельд. И мне пришло на ум, что в коробке неплохая закуска. И она будет очень кстати. Я реквизировал сало у братьев Мацько и принес его вечером в казино. Дальнейшие события Вам известны, мой командир.  

–Мда-а, Глейдиц, Вы хороший офицер Люфтвафе. Наблюдательный и бдительный. Я объявляю Вам благодарность. Она будет записана в вашу летную книжку. Теперь, Глейдиц, слушайте и запоминайте. Ваша память – это гарантия успеха по службе. А вы знаете, что я осмотрел и разрезал второй брусок, который был вдвое больше и ничего там не нашел, – слукавил подполковник, вернее соврал.  

–А вот те семь колец... Я долго думал и принял такое решение. Во-первых, этот случай не подлежит огласке. Проболтавшийся очень пожалеет, что это сделал. В казино, я помню было, кроме вас офицеров, еще два человека...  

–Да, мой командир, Вы правы, была официантка Надя и старший механик полка – Пауль Крюгер. Он был по совместительству, барменом казино. Барменом его назначил сам командир полка, так как ему нужны уши и глаза в казино. Пауль Крюгер лично готовил самолет командира полка к вылету и был рабски предан хозяину.  

–За Пауля я уверен, тот будет молчать, а вот официантка Надя. Я сам позабочусь о ее молчании. Глейдиц, я считаю, что это дело темное. Да, кстати, а где коробка, в которой лежало сало? Вы принесете ее мне. Итак, я продолжаю и повторюсь – дело темное. Но семь золотых колец? Я думаю это трофеи, и Вы их хозяин. Делайте с ними, что хотите, но мой Вам совет. Вас было семеро офицеров и колец семь. Какое совпадение! Как это звучит? Все красиво и благородно, молчание гарантировано.  

И еще, Глейдиц, сколько часов налетал мотор Вашей машины? Пятьдесят два? Ну, тут могут быть приписки, но все равно многовато. В секторе «7» стоит машина, в которой мотор Отработал всего 37 часов. Она ваша, Глейдиц, я уже отдал распоряжение, – командир поднялся с кресла и лейтенант понял, что аудиенция была закончена. Через полчаса коробка из оцинкованного железа была на столе у командира. Подполковник Шнайдер внимательно ее осмотрел. На тыльной стороне виднелись две красные параллельные линии. Красная ядовитая краска прошла сквозь ткань, которой была обшита коробка и отпечаталась на металле. «Ценная посылка оформлялась на фатерлянд, но украдена, -понял Шнайдер. Кто мог послать такие ценности? » Всё новые и новые вопросы беспокоили подполковника.  

Вечером ему адъютант доложил:  

–Братья Мацько исчезли, а официантка Надя лежит в гарнизонном морге со смертельной травмой черепа.  

Зееман приехал в расположение части в 1130. Поставив «Фольксваген» на стоянку, он забежал в комнату, где жил и переоделся. Командир не любил, если на его вызов являлись офицеры в повседневной одежде. Новый мундир майора был украшен двумя железными крестами и ярко оранжевым почетным значком: «За зиму 1941 года».  

В приемной адъютант поздоровался с Зееманом и шепнул ему на ухо:  

–Шеф давно ждет тебя. Сердитый, как сыч. Я тебе не завидую.  

Зееман. постучав в дверь кабинета, услышал:  

–Ферайн (Заходите).  

Он вошел, щелкнув каблуками. Майор поприветствовал оберста и доложил о своем прибытии  

–Проходите, Зееман. Присаживайтесь.  

Сквозь стекла пенсне на Зеемана смотрели колючие глаза полковника. Он рассматривал его так, как будто увидел впервые.  

–Так вот Зееман поиск ценностей отменяю. Они найдены. Да, да – найдены. Требуется только уточнить, какие и сколько было ценного Без утайки, Зееман, без утайки. И так начнем. Берите лист бумаги и пишите: брусков сала по-венгерски было два и в них организовано вами четыре контейнера для хранения награбленного. Брусок номер один – контейнер№1 : четыре ряда по четыре золотых монеты достоинством 10 рублей каждая. Итого 160 рублей золотом. Записали? Продолжайте... Контейнер №2 : семь мужских обручальных колец.  

Зееману стало не по себе. Командир, оказывается, знает всё: «Откуда у него такая информация о посылке №230906? » Майор уже бы не удивился, если Кетлер откроет сейф и достанет оттуда посылку. Его мучила одна мысль: «Зачем он пишет про содержимое 230906? »  

Зееман вздрогнул, поняв, что пишет сам себе смертный приговор. И он с мольбой взглянул на командира. Однако Кетлер был неумолим – тот же холодок в глазах, и решительность довести дело до финала:  

–Брусок номер два. Контейнер №3. Что Вы смотрите на меня Зееман? Пишите и повторяйте вслух написанное.  

Увидев нерешительность подчиненного, повысил голос : -Ну?  

Майор начал писать и заговорил:  

~-Контейнер №3 – двадцать пять золотых монет царской чеканки достоинством по 5 рублей каждая. Пять рядов по пять монет на сумму 125 рублей золотом.  

Контейнер №4 – шесть перстней, из них: два золотых с крупными бриллиантами, два платиновых с бриллиантами и два золотых с рубинами, пара мужских запонок с бриллиантами.  

Зееман изнемогал, чувствуя, что на его шее затягивается петля:  

–«Все! В лучшем случае – передовая, в худшем – живодерня гестапо. »  

–Давайте сюда лист, – командир протянул руку.  

Лист с перечнем драгоценностей, лист – обвинение Зееману был передан командиру.  

На столике возле кресла Кетлера стояли телефонные аппараты, и один из них зазвонил. Пока он подносил трубку к уху, то Зееман услышал нетерпеливый голос звонившего. Слышимость была превосходной даже на расстоянии. Командир свободной рукой указал майору на дверь. Беседа была прервана. Зееман вышел в приемную. Сел на стул и начал обдумывать ту напасть, которая на него свалилась:  

«Да. Шеф знал многое о №230906, раз он прекратил поиск ценностей».  

«- О, майн гот, майн гот. Пропади оно всё пропадом. Всё, больше он не играет в рулетку обогащения. Тут как бы головы не лишиться».  

На пульте стола адъютанта зажглась лампочка. И он, слушая в трубку распоряжение шефа, велел Зееману прийти для продолжения беседы через три часа, то есть в 17-00 ч.  

Адольф Шнайдер – подполковник, командир истребительного полка Люфтвафе один из асов Геринга. Он был удостоен самой высшей награды – рыцарским железным крестом с мечами и бриллиантами. Герой неба Польши, Франции и России. На кабине его истребителя Мессершмидта-109 был нарисован дракон, пожирающий множество звезд ( звезды означали количество сбитых самолетов противника). Подполковник не строил иллюзий, что добро, добытое из куска сала, будет принадлежать ему. Ведь есть же хозяин этих бриллиантов и золотых монет, и правду говоря, не известно, чем это все закончится. Командир полка собирался покинуть свой кабинет, но тут раздался звонок телефона. Звонили по общевойсковой фельдсвязи, значит не его начальство. С большой неохотой Адольф поднял трубку. По выражению его лица можно было; судить, что услышанное им крайне неприятное и едва ли перевариваемое. Нет, выход есть, хотя и не очень приятный.  

И он, начал отвечать звонившему;  

– Да, Кетлер, я согласен с тобой поделиться и сделаю это незамедлительно. Ведь мы всегда были с тобой друзьями. Неправда ли Густав? Но закончится ли вся канитель на этом?  

Очевидно, получив положительный ответ, подполковник положил трубку. С кабинета он уже не спешил уходить. Командир полка истребителей сел в кресло, и стал обдумывать создавшуюся ситуацию. Вот ответ на мучивший его вопрос о том, кто является хозяином ценностей. Оберет абвера Густав Кетлер, что ни говори, значительная личность. Абвер есть абвер. От такого заведения нужно держаться подальше. Оберет может установить капкан на тропе Адольфа в самом неожиданном месте.  

Да, Оберет хозяин ценностей, никуда не денешься. Но ведь Адольф мысленно уже раздарил перстни женщинам, которым он был обязан, или тем, кто ему симпатичен. Но что же поразило его больше всего? Конечно, как мог узнать Кетлер, что венгерское сало попало в лётную часть. Понятно, у него среди подчиненных есть стукач. Кто он? Может быть этот розовощёкий лейтенантишко Ганс Глейдиц? А может старший механик Пауль Крюгер или капитан Зауфельд? Да, армейская контразведка абвердело серьезное.  

В 17-00 Зееман вновь был приглашен в кабинет командира. Майор заметил, что настроение его шефа улучшилось и стало быть не такие уже и плохие его дела. Командир предложил прерванную беседу:  

–Зееман, ваше венгерское сало съели летчики полка Мессершмидтов — 109, который расположен в Проскурове. Они закусывали им шнапс на именинах в казино. Каждому офицеру досталось по кольцу, Зееман Как ты думаешь, неправда ли неплохой подарок героям-летчикам. Второй брусок забрал командир полка Адольф Шнайдер. Вы смотрите, Зееман еженедельный киножурнал «Ди Вохе? » В позапрошлом выпуске журнала была показана церемония награждения фюрером Шнайдера рыцарским железным крестом с мечами и бриллиантами. Оберет поднял вверх указательный палец правой РУки. и продолжал:  

–Зееман, Вы знаете, чему мы немцы, быстро научились у русских? Их ругательствам. Да, да, Зееман ругательствам. И знаете, что ответил мне командир желтокрылых на мое требование возвратить нам ценности? Он послал меня на три русских буквы, Зееман. А вы знаете как это звучит? Успокойтесь, я вас на три буквы посылать не буду, – командир сделал паузу. Зееман, я хочу видеть эти шестнадцать монет. Извольте их принести и показать мне.  

Зееман все понял. Он встал, вышел из кабинета и направился в свою коморку. Там под его кроватью, в чемодане лежала заветная шкатулка. Когда он считал монеты, то заметил, как дрожат его пальцы. Нервы Он на срыве. Будь оно проклято это золото. Через пять минут Зееман возвращался в кабинет шефа.  

–Положите монеты сюда, Зееман, – командир протянул ему пустой ящик из под гаванских сигар.  

–Здесь, в сейфе, они будут в большой безопасности, – оберет положил ящик с монетами в сейф.  

–А теперь, Зееман. самое главное. Таких посылок в Мюнхен вы отправили три. Во-вторых, какая часть ценностей была отдана обермейстеру полиции Цимерману из тайника пани Круликовской?  

–Вы удивлены, Зееман? Каждый из нас имеет свои источники получения информации. Так-то, Зееман, идите, садитесь за свой рабочий стол и напишите мне отчет о всех прошедших событиях. Понятно? Срок исполнения сорок восемь часов.  

Через два дня, после того тяжелого разговора, при встрече оберет Кетлер, ответил на приветствие майора Зеемана. Абверовец Зееман остановился и облегченно вздохнул:  

–Господи, неужели пронесло? – командир простил ему его грехи. А ведь два дня назад в кабинете командира майор почувствовал конец света для него, Зеемана. Но, сейчас его сердце начало биться ровно. Отойдя от стоявшего майора на четыре шага, оберет повернулся и поманил пальцем к себе.  

Тот подошел к нему.  

–Зееман, я передумал. Писать отчет не надо, – оберет снял пенсне, протер его платком, вновь одел и зашагал к штабу части.