О возмутительных выражениях произнесенных в Проскуровском костеле ксензом БИНИЦКИМ

В тридцатую годовщину неудачного польского восстания 1830–1831 годов, на Подолье с новой силой поднималось национально–освободительное движение. В этом движении активное участие вновь принимало римо–католическое духовенство. Своего апогея это движение достигает накануне и в период восстания 1863 года. Надо заметить, что действия римо–католического духовенства носили характер открытого противостояния царской власти. Эти действия проявлялись в участии во всех антигосударственных выступлениях, процессиях, речах и проповедях к народу, которые были наполнены политическими намеками или имели исключительно политический характер. Так или иначе, но в любом случае эти обращения к народу представляли смесь религии и политики. События, произошедшие в Варшаве 29 XI 1860 года, имели большое влияние на все западные губернии России.  

Не стала исключением и Каменец-Подольская губерния, как не стал исключением и Проскуров. Так в декабре 1860 года здесь прошла масштабная религиозная акция протеста. В 1861 году волна религиозно–политических выступлений не угасала. Напротив, в конце мая –─ начале июня 1861 года (по случаю смерти историка и патриота И. Лелевеля) новая волна выступлений охватила западные губернии. И вновь польско-католическое население Проскурова не осталось в стороне. В местном храме католическим духовенством была отправлена траурная месса по Лелевелю. Священники представляли его жизнь, как пример служения родине, и собирали деньги для патриотических настроенных общественных организаций. Католическое духовенство Подолья проводило молебны на польском языке, звучали призывы о том, чтобы прихожане приходили в храмы, часовни в национальной одежде и с польской символикой.  

Царская власть всеми силами старалась удержать ситуацию под контролем. С июня 1861 года появляются низшие полицейские суды для быстрого осуждения обвиняемых в политической неблагонадежности. Более того, правительственный сенат издал правила, на случай объявления военного положения в западных губерниях. Царская власть не единожды обращалась к высшему католическому духовенству с требованием, что бы оно объявило своим подчинённым о том, что в случае участия в антигосударственных выступлениях или в помощи в их проведении, они будут сурово наказаны.  

Не удивительно, что каменецкий епископ Антоний Фиалковский (1860–1866) обратился с требованием: "Прошу и предлагаю консистории наблюдать за тем, чтобы духовенство исполнением своих обязанностей не давало повода к судовым преследованиям и содействовало успокоению верующих. Должно помнить, что Дом Божий предназначается для молитвы, служению Богу".  

Новым толчком к развитию акций религиозного протеста послужили похороны в Варшаве архиепископа Фиалковского в октябре 1861 года. Во время похорон звучали призывы не останавливаться в начатой борьбе, блокировать решения и указы царского правительства.  

В том же, 1861 году, в Проскурове произошло очередное выступление католиков. В проскуровском храме священник Бинецкий, в присутствии 250 прихожан, во время утреней мессы призывал к борьбе за великую Польшу и предложил пройтись по улицам города до кладбища и там отслужить траурную литургию по погибшим героям польского национально–освободительного движения. Царская власть отреагировала моментально на этот призыв. Священника Бинецкого арестовали, а прихожанам было предложено разойтись по домам. В последствии, по решению суда, священника Бинецкого, как главного подстрекателя, отправили в ссылку в Костромскую губернию. В целом, на Подолье в 1861 году произошло двадцать одно патриотическое выступление.  

В то же время в среде духовенства делаются попытки выступлений против использования храмов, часовен в политических целях. Так в ноябре 1861 года администратор проскуровского храма священник Алоизий Щепанский, получив письмо с просьбой оказать помощь в проведении торжественной мессы по погибшим бойцам, предупредил начальника местной полиции. В определенный день они закрыли храм, а священник призвал верующих разойтись по домам.  

На Подолье продолжало нарастать недовольство среди католиков. В 1862 году духовенство провело пятнадцать манифестаций. Кризис назревал. И в конце концов началось восстание.  

Факты свидетельствуют о том, что поляки Подолья как светские, так и духовенство, вели серьёзную подготовку к восстанию, но сами участия в восстании не принимали. Причин для этого было несколько. Во–первых, царской власти удалось выявить и нейтрализовать активистов польского движения на Подолье. Во–вторых, своевременные действия позволили предупредить доставку на Подолье необходимого количества оружия из-за границы. В–третьих, донесения начальников уездных отделений полиций свидетельствуют, что подольские крестьяне очень негативно относились к бунтовщикам.  

Как уже сдавних пор было установлено в Проскуровском костеле в воскресенье и обязательные праздники была обязательная проповедь и процессия. После полудня была вечерняя. Набожные прихожане во время мессы внимательно слушали и сберегали в своем сердце Слово Божье, провозглашаемое священником. Во время поста священники объясняли катехизм. В 1844 году порядок Богослужения был такой: ежедневно в 8, 00 утра отправлялась месса. В воскресные и праздничные дни месса вместе с утреней проходила в 8, 30. А в 11, 00 отправлялась "сумма". Воскресные и праздничные мессы отправлялась очень торжественно. Праздничные литургии сопровождались проповедями. В праздничные и воскресные дни после мессы отправлялся торжественный молебен за Его Императорское Величество. Так было, так есть и так должно было быть.  

Но 23 сентября 1863 года по окнчаниию мессы прихожане услышали слова ксенза : сказал: "Boze, powroc nas do ojczyzny, wyprowadz nas z tych wezum, gadow i z tej ciezkiej niewoli chociaz my pozoro ciebie oto prosiemy. " ("Боже верни нас в отчизну выведи из этих уз змеиных избавь от злой тяжелой неволи хоть мы поздно тебя об этом просим")  

Слова эти произнес с амвона Проскуровского костела Святой Анны ксенз Иван Михайла сын Бинецкий  

7 ноября 1862 года в присутствии следственной комиссии. состоящей из Судебного Следователя 1-го Участка Проскуровского Уезда ПОДВЫСОЦКОГО, Заседателя Уездного Суда ВЕРЕСОВИЧА, Помошника Начальника Уездной Полиции ротмистра ЩЕРБИНЫ и депутата со стороны Духовной ксенза СИНЬКЕВИЧА был допрашиваем ксенз БИНЕЦКИЙ о возмутительных выражениях произнесенных им 23 сентября в Проскуровском костеле и сознал:  

ИВАН МИХАИЛА сын БИНЕЦКИЙ, от роду мне лет 28, духовного звания, в сане священника нахожусь четверо с половиной года, документы находятся у меня, и если они нужны к делу, то обязуюсь представить, под судом и следствием не был, знаю кроме русского польский и латинский языки, в Проскурове нахожусь пол года, в Проскуровском костеле поучения произношу каждую неделю, Проповеди представляю ксензу-канонику ШЕПАНСКОМУ.  

В Проповеди произнесенной мной 23 сентября слова записанные в протоколе как "Boze, powroc nas do ojczyzny, wyprowadz nas z tych wezum, gadow i z tej ciezkiej niewoli chociaz my pozoro ciebie oto prosiemy. " вовсе не находились, ибо по долгу сана моего я внушал прихожанам своим нравственные поучения исправления своих действий к Царствию Небесному.  

В произнесении моих проповедей никогда не было другой цели как нравственные и христианские поучения. Никакой другой проповеди кроме отданой в Полицию я не говорил и ничего другого не имею.  

Подписи членов следственной комиссии  

Дополнение комиссии: БИНЕЦКИЙ пояснил, что сначала не передал проповедь в Полицию, потому что подумал, что ЩЕРБИНА не имеет права требовать таковую, когда же он ему объявил что в проповеди были патриотические выражения, то тогда отдал для удовлетворения в правильности его пояснения.  

Относительно же надписи на ней свойскими чернилами, то таковую делал в Присутствии членов требовавших от него проповеди. Найденная же в доме его тетрадь с проповедью, в коей один лист оторвал, было говорено кажется в м. Дунаевцы.  

1 октября 1862 года Начальника Проскуровской Уездной Полиции  

Господину Колежскому Секретарю ФЕЛИКСУ ДЫМИЧУ  

23 прошлого сентября в воскресенье в Костеле Викарный Ксенз БИНЕЦКИЙ говорил проповедь, в которой, между прочим произнес следующие слова: "Boze, powroc nas do ojczyzny, wyprowadz nas z tych wezum, gadow i z tej ciezkiej niewoli chociaz my pozoro ciebie oto prosiemy. "  

По сведениям установленным местною полициею известно, что Ваше Благородие были того числа в Костеле, а потому покорнейше прошу Вас Милостивый Государь пояснить мне, слышали ли Вы вышеупомянутые выражения произнесенные Ксензом БИНЕЦКИМ, а также что он более говорил тогда в духе патриотическом. При чем присовокуплено что сведение это Вы в последствие вынуждены будете подтвердить присягою.  

За Начальника Полиции Ротмистр и Кавалер (Подпись)  

На Настоящий запрос честь имею пояснить, что 23 прошлого сентября действительно я был в Костеле и слышал проповедь Ксенза БИНЕЦКОГО в конце которой он произнес упомянутые в настоящем запросе слова, были ли слова произнесены в духе патриотическом в духе патриотическом почно утверждать не могу, готов все это подтвердить под присягою. октября 1 1862 года  

Коллежский Секретарь (Подпись)  

Дворянке ЦЕЛЕСТИНЕ ХМЕЛЬНИЦКОЙ ( послано аналогичное письмо)... будучи занята молитвой тех слов не слышала...  

Господину Колежскому Секретарю АЛОСИЮ ЦИЕВСКОМУ (послано аналогичное письмо)... о чем была проповедь не помню, таких слов не слышал, и готов подтвердить все под присягой...  

Господину Губернскому Секретарю ОРЛОВСКОМУ (послано аналогичное письмо)... в костеле был, но пришел под конец служения, по сему читанной проповеди не слышал и не значет кто таковую говорил...  

Господину Колежскому Заседателю ДОБЖАНСКОМУ (послано аналогичное письмо)... означенные слова от ксенза не слышал, равно не замечал ничего противного против Правительства, какая именно была проповедь помню...  

23 октября 1862 года Проскуровскому Уездному Суду  

Ксенз Проскуровского Костела БИНЕЦКИЙ 23 сентября в Костеле во время Литургии на проповеди произнес возмутительные выражения.  

Препровождая при сем доставленные мне Начальником Проскуровской Уездной Полиции заключенный об этом акт и истребованные от лиц слышавших произнесенные БИНЕЦКИМ сказанные выражения показания и проповедь, предписываю Уездному Суду распорядиться о назначении особой комиссии для производства этого формального следствия, под председательством Судебного Следователя, при членстве Чиновника Проскуровского Суда и Помошника Начальника Проскуровской полиции. Руководство сим предписываю Начальнику Проскуровской Полиции. О результатах донести мне.  

Гражданский Губернатор БРАУН  

На очной ставке БИНЕЦКОГО и ДЫМИЧА ксенз БИНЕЦКИЙ устранил ДЫМИЧА от прияжного свидетельства всвязи с тем, что ДЫМИЧ напходился под следствием, однако комиссия на основании статей УК отлонила эту претензию и привела ДЫМИЧА к присяге. ДЫМИЧ подтвердил, что слышал слова ксенза в костеле.  

Свидетель ВИТОВЕЦКИЙ не запомнил таких слов от ксенза, рассказал кого он запомнил из прихожан бывших на проповеди: КАНЦЕЛЯРСКИЙ, КИТАШЕВСКИЙ, ДОБРОЖАНСКИЙ, ЦЕСЛЕВСКИЙ, ГРИЩЕНКО, ХМЕЛЬНИЦКАЯ. Был в костеле и каноник ЩЕПАНСКИЙ, который, как он полагает, слышал проповедь БИНЕЦКОГО и как каноник знает с какой целью и в каком духе произнесены те слова. Каковыми показаниями ДЫМИЧ уличал БИНЕЦКОГО на очной ставке, но сей ни в чем не повенился.  

Дворянка ЦЕЛЕСТИНА ФАВИТИНОВА ХМЕЛЬНИЦКАЯ без присяги пояснила, что в бытность ее в костеле, будучи поражена несчастными обстоятельствами утратою детей, и отдавшись лишь только молитве, совершенно не слышала произнесенных слов поясненных выше и кто был еще в костеле не запомнила. При даче ответа Начальнику Полиции, если она и вызывалась на ответ, то не понимая как поступки прав, которые могут ей вовлечь в большую ответственность, и единственно потому, что к БИНЕЦКОМУ имела негодование по поводу непогребения детей, в настоящее же время был предварено присягою в показании действительного события 23 сентября во время произнесения проповеди БИНЕЦКОГО, он как и в предыдущем запросе подтверждает, что будучи занята молитвою не только не слышала произнесенных возмутительных выражений, но даже и самой проповеди. И хотя ей крайне совестно признаться о своем мщении, но проводя на память присягу сознаться в своей вине, которая в то время казалась ей невинною.  

Настоятель Проскуровского Костела Ксенз АЛОЗИЙ ЩЕПАНСКИЙ по Иерейской совести пояснил, что все проповеди, равно как и произнесенную, он прочитывал, и не найдя в них мыслей противных силу Священника и верноподданичеству, дозволял говорить в костеле. По вступлению ксенза на амвон он обыкновенно обращал внимание на начало проповеди, дабы убедиться, теми действительно говорит которые были им рассматриваемы, после чего, зная о дальнейшем содержании оных, он в то время только с истинным благовением и должным совокуплением Духа мог готовиться Душевно к принятию св. тайн во время Божественной литургии совершаемой им, а потому слов БИНЕЦКОГО, будь то сказанных при конце проповеди противу властей не слыхал, и узнал о них на другой день от Начальника Полиции который прибыл к нему. Призвал БИНЕЦКОГО и потребовал упомянутую проповедь в коей ничего такого не оказалось, кроме цели сказания истинно нравственных и развивающих слов св. Евангелия языком внятным для простого народа и ничего противоречивого правительству.  

Не отведенный на очной ставке подсудимым БИНЕЦКИМ свидетель Канцелярский НИКОЛАЙ, АНТОНОВ КИТАШЕВСКИЙ пояснил, что слышал те слова но других произнесенных слов не помнит. Кроме него в костеле был Канцелярский ЗБОРОВСКИЙ, как он сам говорил, но его не видел.  

За сим ксенз БИНЕЦКИЙ поданным в комиссию 4 января 1863 года внесением, пояснил, что при производстве дела объявил Комиссии, что оно начато вследствие доноса Чиновника ДЫМИНИЧА, который за силою статьи УК не может быть допущен к присяге, т. к. он состоит под следствием о причиненных студенту КОБЕЛЬСКОМУ побоях, посему он, БИНЕЦКИЙ, устранилего от присяжного свидетельства, но Комиссия не собрав о сем справок, привела ДЫМИНИЧА к присяге, который в подкрепление своего показания поставил в свидетели подчиненного ему писца КИТАШЕВСКОГО. Узнав что КИТАШЕВСКИЙ во время произнесения проповеди не был в костеле, а пришел в оный уже по окончании проповеди, следствие чего дал ложные показания по наушению ДЫМИНИЧА, а потому доводя о сем до сведения Комиссии, просил о раскрытии того что ДЫМИНИЧ есть действительно доносчиком, а равно о собрании справок о пополнении дела о ДЫМИНИЧЕ находящемся на производстве в Летичевском Уезде.  

О том же что КИТАШЕВСКИЙ в означенное время не прибыл в костел может подтвердить Дворянин ЯНКОВИЧ.  

Вследствие чего Дворянин МИХАИЛ ФРАНЦОВ ЯНКОВИЧ на допросе без присяги подтвердил, что был в то время в костеле, но не заметил и не обращал внимание на проповедь, которую имел БИНЕЦКИЙ, ибо занят был молитвою. По окончании проповеди вышел из костела встречая разного сословия людей следующих по направлению в Костел, между коими заметил Канцелярский КИТАШЕВСКИЙ и ЗМИНСКИЙ, которые в тот день не могли быть на проповеди ибо они уже вышли из костела после проповеди. О том что они не слышали проповеди могут подствердить ЗУБРИЦКИЙ и ТЕРЛЕЦКИЙ перед которыми КИТАШЕВСКИЙ сознался, что он не был на проповеди, и что в то время в костеле был Дворянин КОСМАН ОРЛОВСКИЙ.  

29 октября 1862 года Постановление №1.  

Следственная Комиссия, утвержденная Проскуровским Уездным Судом по распоряжению Его Превосходительства г. Начальника Подольской Губернии для произведения формального следствия о возмутительных выражениях произнесенных 23 сентября в проскуровском Костеле во время литургии на проповеди ксензом БИНЕЦКИМ, состоящая из Судебного Следователя 1-го Участка Проскуровского Уезда Губернского Секретаря ФРОЛА ИВАНОВИЧА ПОДВЫСОЦКОГО, Заседателя Проскуровского Уездного Суда Титулярного Советника ПЕТРА АЛЕКСАНДРОВИЧА ВЕРЕСОВИЧА и помошника Начальника Проскуровской Полиции ротмистра ЩЕРБИНЫ,  

разсмотрев переписку, присланную Проскуровским Уездным Судом на имя Судебного Следователя 1-го Участка Проскуровского Уезда ПОСТАНОВЛЯЕТ: Руководствуясь статьями Наказа Судебным Следователям отнестись к Декану Проскуровского Уезда о назначении со стороны Духовной депутата, не ожидая прибытия коего на основании тех же статей сделать обыск в квартире ксенза БИНЕЦКОГО с целью выемки той самой проповеди, которую говорил в костеле 23 сентября в костеле Ксенз БИНЕЦКИЙ, так как полициею в свое время сего не сделано.  

Имея ввиду дознание полиции убеждающее в действительности вины ксекнза БИНЕЦКОГО, которая на основании статей УК рассмотривается как весьма важной в преступлении против Государства и руководствуясь статьями Зак. о судопроизводстве по Гусударственных преступлениях, подвергнуть ксенза БИНЕЦКОГО заключению в Проскуровской городской тюрьме, о чем объявить ему розпискою, согласно статьи Наказа Судебным Следователям, послать повестку ксензу БИНЕЦКОМУ и сообщить Городовому Надзирателю о представлении в Комиссию ксенза БИНЕЦКОГО – допросить его, и наконец принять все действия какие будет предполагать следствие.  

Члены комиссии (Подписи)  

Настоящее постановление Комиссии, составленное 29 октября 1862 года о подвержении меня тюремному заключению мне сего 3 ноября 1862 года объявлено. Кс. БИНЕЦКИЙ  

4 ноября 1862 года  

Господину Судебному Следователю 1-го Участка Проскуровского Уезда ПОДВЫСОЦКОМу  

Оседлых жителей г. Проскурова мещане-христиане подписавшиеся  

ПРОШЕНИЕ  

В недавнем времени пребывания нашего в г. Проскуров Псстырь и отец ксенз БИНЕЦКИЙ, который исполнял свою службу как следует, вел себя по сану своему прилично и проводил наши худшие поступки исповедями, в настоящее время же ксенз БИНЕЦКИЙ неизвестно почему заключен в тюрьму, и дабы священнический сан не мог подвергнуться сраму нахождения среди преступников, которые содержатся в тюрьме за различные преступления, мы желаем в соответствие решения схода и постановления от людей взять на свое поручительство и отвечать своими особами и имуществом, а в случае надобности можем представить больше поручителей, на что прилагаем поручительные подписи. Имеем честь просить Ваше Высокоблагородие упомянутого ксанза БИНЕЦКОГО выдать нам на поручительство до окончания следствия.  

Всего 7 подписей.  

6 ноября 1862 года  

Всепресветлейший, Державнейший Великий Государь Император АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ, Самодержец Всероссийский, Государь Всемилостивейший.  

Просят оседлые жители г. Проскурова Коллежский Ассесор и Кавалер АЛЬБИН НИКОЛАЕВ сын ЯРУШЕВСКИЙ, Дворянин МИХАИЛ СКРАНЦОВ-ЯНКЕВИЧ и Надворный Советник ТИМОФЕЙ ИВАНОВ НОСАЛЕВСКИЙ.  

Осведомившись, что Викариус Проскуровского Римско-Католического Костела Ксенз БИНЕЦКИЙ, обвиняемый по неизвестному нам делу, подвержен тюремному заключению, представляя у сего поручительную подписку в том, что на всякое востребование учрежденной по этому делу Комиссии являться будет для того Верноподданейше ПРОСИМ:  

Дабы повелено было Ксенза БИНЕЦКОГО уволив из тюремного заключения отдать на наше поручительство.  

Сие прошение за словами поручителей написал Дворянин ФРАНЦА БАЛЬТАЗАР КАРЛОВ ЯНКОВСКИЙ. (Подписи)  

8 ноября 1862 года  

Комиссия рассмотрев дело Ксенза БИНЕЦКОГО согласно статей УК призноло его преступление против правительства и руководствуясь статьями УК подвергла Ксенза БИНЕЦКОГО заключению в Проскуровском тюремном замке.  

О чем имею честь довести до сведения Уездного Суда  

Судебный Следователь (Подпись)  

23 ноября 1862 года АКТ  

Нижеподписавшиеся члены Комиссии при бытности понятых в следствие полученного от ксенза БИНЕЦКОГО внесения о приостановлении действий Комиссии по делу его, в целях открытия самоличности действий, отправились в тюремную камеру, предлагая ксензу БИНЕЦКОМУ предъявить нам черновую просьбу в Комитет на имя г. Стряпчего, но ксенз БИНЕЦКИЙ при всех убеждениях отказался исполнить таковую просьбу, убеждая Комиссию в самоличности своих сочинений, в следствие чего комиссия приступила к обыску, по коим оказалось, что прошение писаное на Высочайшее Имя и подлежайшее подаче в Проскуровский Уездный Суд вчерне написано каким то сторонним лицом которую копию найдено в самой печной трубе с вырваною подписью лица, из чего заключено, что внесение посланное в Комиссию составлено тем же самым лицом судя по изложению мысли. ЗАКЛЮЧИЛИ: Найденную черновую просьбу приобщить к делу и иметь ввиду при дальнейшем расследовании.  

(Подписи членов Комиссии и свидетелей)