Порыв бессмертия

Бог заряжает меня своими лучами светлыми. А я их принимаю, и воплощаю в жизнь.  

Сердце и мой разум помогают мне, как верные поводыри.  

Сердце путь мне указывает, и с Посылом высоким соединяет. А сознание придает посылу этому деятельное начало, направляет его, будто ориентир.  

На меня снизошло видение, которое станет и тяжкой ношей моей.  

Оно было таким ярким, таким ощутимым, что я была просто уверена, что оно сбудется.  

Я узрела, словно в предрассветной пелене, все, что ждет меня впереди: и предательство, и пленение, и ужас оков, и судилище несправедливое, и заточение страшное, и костер.  

Сырой темный подвал, место моих терзаний, тяжкие цепи, лицемерные и хитрые глаза инквизиторов, палачей, которые прикрываясь святостью, мучают меня своими допросами, выбивают признание в ереси.  

Уж вижу я, как готовят мне страдания, как несут хворост, чтобы сжечь меня. И знаю, что не спастись.  

Мне доведется испить всю чашу горечи от предательства, познать всю подлость без конца и боль, которую нельзя описать.  

Зло и ярость жаждущих меня погубить возьмут верх. Хоть добром одариваю, хоть за Францию всех сердцем болею, и свободы для истерзанных войною людей желаю превыше всего, хоть неоднократно спасаю страждущих, взамен получу море вражды, океан бесчестности. Моей гибели будут свирепо желать.  

Сердце пронзило, словно стрелой. Страх невиданной силы на миг меня объял. Можно ли этого избежать? Да, есть один способ. Я вижу его прямо пред собой. Но вот беда огромная лишь в том, что способ этот – не вступать на тропу моего предназначения, оторвать себя от него, перестать рваться вызволить несчастных от гнета господства беззаконного врагов.  

Но не спасти Францию, как? Разве мыслимо это? Разве это возможно?  

Но спрятаться, когда вся последняя вера в освобождение гнездиться во мне? Когда я воплощаю собой последнюю надежду на снятие оков и спасение? Не снять осаду с Орлеана – невозможно? Я с целью этой на Земле неразрывна.  

Знаю судьбу свою, потому что предвидеть умение дано мне. Но разве отступить теперь? Как опустошить душу, словно кувшин? Вовек не смогу вылить из души, все, что ее наполняло!  

Как отказаться от нее, от себя самой? Ведь это все равно, что исторгнуть свет, который в ней сияет. Свет, которым я одарена свыше.  

Я и совершу, что предначертано. Как и совершила бы бесконечное число раз, если бы передо мной вновь и вновь вставал выбор такой.  

И хоть сгибаюсь под тяжестью креста, должна достойно его нести.