Литературный критик

Елисей Степанович Соломонов стал известным и уважаемым литературным критиком первой половины 21 века. Он почти никого не ругал – преимущественно хвалил. А на странное чтиво реагировал, как правило, молчанием.  

Он отстаивал право любого пишущего – писать. И говорил, что канонов и правил в творчестве нет и быть не может, а тем более в нашем современном, быстро меняющемся мире, в котором у каждого есть возможность опубликовать своё творение.  

Нет, он, конечно знал, что когда-то жили Толстой и Шекспир, даже отмечал их талант, но считал, что теперь подход к искусству с позиции «канона» – абсолютная архаика. И в паре интервью в разговоре о Льве Николаевиче, не желая быть растерзанным литературоведами, говорил: «Ну не люблю я Толстого, не нравится он мне. Каждому своё». На вопрос одного из интервьюеров, а может ли литературный критик позволить себе оценивать произведения в духе «нравится – не нравится» без уточнения, по каким критериям он это делает, Соломонов ответил лаконично: «Имею право».  

Как-то в его рабочий кабинет постучал студент Литинститута Рощин. Он хотел показать именитому критику свои первые литературные труды: несколько рассказов и пару критических статей.  

Подробный разбор современного творчества популярных авторов от Рощина выглядел очень уж нелицеприятно. Как для самих этих авторов, так и для Соломонова, который многих названных писателей знал лично, дружил с ними и при случае всегда хвалил, отмечая как бы между прочим, что Толстого теперь, нам нынешним, читать не очень-то и нужно. А уж «Мастера и Маргариту» иначе как «подростковым романом» и не называл. Ведь есть наш современник Слеповский! И его «прекрасный», уже экранизированный, роман «Слово».  

Рощин Слеповского нещадно разносил: называл его язык «убогим», а диалоги – «пустыми». И в заключение констатировал: русская литература вымирает. И если мы хотим ее хоть сколько-нибудь сохранить, то надо что-то делать! Разбираться, устанавливать новый канон, думать о преемственности и т. д.  

Вся проблема была в том, что Елисей Степанович вовсе не хотел ничего делать. И даже не считал, что это нужно. Он был известным и уважаемым критиком, дружил со всеми современными авторами и совершенно не понимал, что в них такого плохого. Критические статьи Рощина он не оценил, да и творчество его показывалось Соломонову слишком заумным и скучным. Своему визави он высказал лишь дежурную фразу: «Мне не нравится». И даже не удосужился объяснить, что именно не так. Рощин ушёл от Соломонова в совершенно растрепанных чувствах и полной дезориентации.  

С тех пор прошло три года. Соломонов вместе с женой по долгу службы следил за награждением Нобелевской премией литературных талантов. Он недовольно вскинул брови, когда ведущий произнёс фамилию Рощин.  

⁃ Смотри-ка, а не этот ли чудила тогда к тебе свои статейки носил? Может, не так уж он и плох, как ты говорил?  

От слов жены Соломонов недовольно отмахнулся:  

⁃ А мне не нравится... Имею право.