Герои, которых мы заслужили

«Делай, что должен, и свершится, чему суждено».  

Марк Аврелий.  

Возможно, было бы проще пойти по пути Сервантеса и назвать все выдумкой какого-нибудь неизвестного араба по фамилии Баклажан. Но в жизни и так достаточно кривды выдаваемой за правду и дефицит странствующих рыцарей чтобы это исправить.  

I  

Мама говорила, что мы не одни, что если бывает трудно, то это лишь испытания ведь небо не дает ничего просто так. Но иногда когда нет выхода и тебя со всех сторон окутывает тьма, тебя не оставят в беде. Надо только верить.  

Мама умерла, когда мне было десять лет. Сгорела от рака за месяц. Мы жили с бабушкой в небольшом поселке. Однажды в витрине магазина я увидела куклу. У нее было сиреневое платьице, а волосы, такие нежные, были подобраны алой тесемкой. На щеках у нее были ямочки, и мне казалось, что она улыбается только мне. Я ее украла. Меня отдали в детский дом. Что стало с бабушкой, я не знаю. Может быть, она умерла и теперь они вместе с мамой. Из детского дома я сбежала через год. Меня достали их дурацкие правила и воспитка Евгения Семеновна. Один раз она застукала меня курящей и отхлестала линейкой по рукам. Какое-то время я жила с девчонками на трассе. Было весело, я не голодала. Как-то моя соседка не вернулась со смены. Девочки молчали. Ночью я взяла кое-что из ее вещей и деньги, которые она откладывала дочери. Этого хватило мне, чтобы добраться до города и снять комнату. Вчера я устроилась на работу, продавцом в цветочную лавку. Завтра мой первый рабочий день.  

II  

Было очень жарко, и я решила сбегать купить воды. Перейдя на противоположную от метро улицу, я направилась к ларькам, у которых несколько женщин торговали клубникой и черешней. Подойдя ближе, среди торгующих женщин, я узнала мою воспитку из детского дома Евгению Семеновну. Заметив меня, она засуетилась, сконфуженно отвернулась и сделала вид, что что-то ищет в сумке. Резкий визг тормозов напугал меня. Обернувшись, я увидела, как на тротуар влетел белый автобус, из которого стали выскакивать молодые ребята в военной форме. Ими руководил низкорослый здоровяк пятидесяти лет. Он громко кричал, приказывая активнее очищать улицу от посторонних. Ребята нехотя стали подходить к торгующим женщинам. Рассвирепев от их медлительности, он подскочил к Евгении Семеновне, впопыхах собиравшую черешню, грубо схватив ее за руку, и рванул на себя. Евгения Семеновна потеряла равновесие и упала, повалив прилавок. Ягоды и коробки перевернулись, и рассыпались по асфальту. От неожиданности всего произошедшего я опешила и не могла сдвинуться с места. Когда я пришла в себя, рядом собиралась толпа, а какая-то женщина, с собакой, вызывала скорую. Растолкав прохожих, я увидела, что Евгения Семеновна лежит на асфальте среди передавленных ягод и не двигается, а здоровяк что-то объясняет курящему со скучающим видом полицейскому из метро. Подъехала скорая помощь и забрала Евгению Семеновну. По обрывкам фраз я узнала, они повезут ее в медицинский институт. Здоровяк пожал руку полицейскому, вместе с ребятами сел в автобус и уехал. Меня стошнило. Потом я бежала по Чкаловскому проспекту, не обращая внимания на светофоры и сигналы машин. В приемном отделении царила неразбериха. Люди сновали в разные стороны. В коридоре, недалеко от меня, кто-то стонал. Ко мне подошла девушка с ярко накрашенными синими губами и поинтересовалась что мне нужно. Я ей все рассказала. Позвонив по телефону на стене, она куда-то ушла. Ждать было мучительно. Я встала и прошлась по коридору. В дальней комнате осматривали какого-то пьяного мужика, он матерился и угрожал врачу. Меня окликнули. Это была девушка с синими губами. Ничего не сказав, она жестом показала идти за ней. Мы спустились в подвал и вошли в душную плохо освящённую комнату. На металлическом столе кто-то лежал накрытый белой простыней. Рядом стоял мужчина в белом халате, курил и что-то читал в засаленном сером журнале. Он спросил меня, кем я прихожусь Евгении Семеновне. Я все ему рассказала. Он покачал головой и сказал, что Евгения Семеновна неудачно упала. Потом добавил, туша сигарету в алюминиевой банке, что спасти ее не удалось. Приехала полиция. Я им тоже все рассказала.  

Когда они узнали что я детдомовская, их поведение резко переменилось. Не говоря ни слова, они потащили меня в машину. Меня привезли к отделу и оставили сидеть. Я пробыла в машине четыре часа, мне очень хотелось в туалет, и было холодно от страха. Потом за мной пришли. Меня привели в комнату без окон, в которой жутко пахло плесенью, и оставили одну. Не знаю, сколько прошло времени, так как все мои вещи они забрали.  

Вошел здоровяк, сунул мне бумагу и сказал: «Подписывай».  

Там было написано, что меня сегодня утром задержали у метро за то, что я раздавала людям листовки с призывами спасти нерп Охотского моря. Так же я еще якобы оскорбила сотрудника охраны правопорядка. Подписывать я отказалась. Он еще раз настоятельно сказал, чтобы я подписала. Когда я отказалась в третий раз, он встал и молча, вышел. Вошли двое, их лиц я не разглядела, так как они были в масках. Они повалили меня на пол и стали избивать. Через какое-то время я отключилась. Когда я пришла в себя, я уже сидела на стуле. Передо мной сидел здоровяк. Он протянул мне стакан воды и справился о моем самочувствии. Он сказал, что уже поздно и если я дальше буду упорствовать, то останусь здесь до утра. У меня жутко болело все тело. Он еще что-то говорил, я молчала и смотрела в сторону. На стене висел рисунок. На нем было нарисовано, какое-то животное. Наверное, рисовал ребенок, так как было непонятно кто это. Я улыбнулась. Здоровяк вскочил, подошел к двери и кого-то позвал.  

Ко мне пришла мама. Она вытерла мне слезы и сказала, что все будет хорошо, что когда я открою глаза, все будет уже по-другому.  

Полночь, слышу голоса.  

Страшно, открывай глаза.  

Бледный ромбик на стене  

Кто стучится в дверь ко мне?  

III  

В детстве, каждое лето, мы с братом отдыхали у бабушки в деревне. Родители отвозили нас на все три месяца и мы, пообвыкнув к жизни на свежем воздухе, нехотя ждали наступления осени. Мы с удовольствием вкушали все прелести сельской жизни, но, пожалуй, самой экзотической ее составляющей были еженедельные танцы. Будучи детьми, мы просто глазели на то, как взрослые дяди и тети обжимаются на импровизированной у опушки леса танцевальной площадке, повзрослев уже сами, неуклюже отплясывали с местным девицами. Однажды когда мы возвращались после танцев, моего брата сбил мотоциклист. Этот парень, как потом выяснилось, был пьян и ехал толи со свадьбы, толи еще с какой-то попойки, но самое главное было в том, что он был родным братом председателя колхоза. Наследующий день, в больницу к брату, пришел участковый и задал лишь один вопрос, сможет ли он приезжать сюда на суд. Брат был в шоковом состоянии, обе его ноги были сломаны, поэтому за него ответила бабушка. Ответ участковому не понравился. Ночью у нас во дворе сгорела баня. Наутро пришла почтальонша, близкая подруга бабушки, и стала ее уговаривать, не доводить дело до суда. Потом мы узнали что ребята, которые вместе с нами возвращались домой, наотрез отказались быть свидетелями. Как сказал следователь, к которому бабушка попала только с третьего раза: «Надо лучше следить за детьми». Осенью того же года бабушка умерла. Брат перенес пять операций, полгода пролежал в санатории на реабилитации, но все равно хромает. Не знаю, может быть после это случая я и решил стать юристом.  

IV  

Первые четыре года я отучился в Санкт-Петербурге, диплом и государственные экзамены сдавал уже в Москве. Мне пришлось перевестись в другой вуз из-за спора, возникшего на одной межвузовской конференции. Когда все участники уже прочли свои доклады, и было организованно чаепитие, то у меня завязался спор с одним аспирантом. Мой оппонент настаивал на том, что люди, которые принимали участие в массовых репрессиях, происходивших в нашей стране, в тридцатых, сороковых и пятидесятых годах не виновны. Они либо выполняли, чьи-то приказы, либо были заложниками времени. Я же напротив, считал, что те, кто участвовал в репрессиях, расстрелах, заградотрядах и писал доносы, вне зависимости от их ратных подвигов и количества наград, преступники. Их надо искать, придать огласки их имена и судить. Такие преступления никакой героизм не может покрыть. И самое страшное, что многие из них, будучи дряхлыми стариками, ходят среди нас. На следующий день меня вызвали к декану и под угрозой отчисление приказали перевестись в другой вуз. Неделю назад я сдал экзамен на адвоката и устроился на работу в Городскую юридическую консультацию.  

V  

Вечером в пятницу, выходя из здания суда в котором я провел весь день, и готовый уже предаться всем соблазном холостяцкой жизни, мне неожиданно позвонил заведующий и попросил подъехать в 75 отделение полиции, справится там, а по возможности и походатайствовать об одном молодом человеке. Этот молодой человек был задержан за вождение машины в нетрезвом состоянии и за то, что устроил гонки, по Невскому проспекту, с инспектором ГИБДД. Но он был племенником «нужного» нам человека в судебной медицинской экспертизе. Этот человек с легкостью решался на разные авантюры. Однажды он нашел в крови покойника смертельную дозу алкоголя даже несмотря на то, что этим покойником был пятилетний ребенок. В другой раз сумел доказать, что брошенный под нужным углом пластиковый стаканчик может причинить непоправимый вред здоровью. Мне давно уже кажется, что моя работа никому не нужна, все решается по звонку или за деньги.  

Вызволив узника, я ждал, пока его приведут. Прохаживаясь по коридору второго этажа мое внимание, привлекли звуки борьбы, доносящиеся из углового кабинета. Дверь оказалась приоткрыта, и я увидел как внутри, два сотрудника бьют ногами девушку, лежащую на полу. Я попробовал вмешаться, сказав им что, то чем они занимаются это превышение служебных полномочий и, объявив, что я адвокат пригрозил пожаловаться в надзорные инстанции. Мне ответили, что если я не уберусь отсюда, то на мне испытают новые электрошокеры. Я пробежался по кабинетам, но никого не было, затем отправился к дежурному.  

VI  

Рапорт капитана Соколова.  

Около одиннадцати часов вечера, в дежурную часть ворвался молодой человек и, не говоря ни слова, сбил меня с ног и, связав, завладел моим табельным оружием. Затем нападавший убежал. Кое-как я дополз до пульта и вызвал подкрепление.  

Рапорт майора Кирсанова.  

Я и младший лейтенант Робин проводили допрос задержанной Леонтьевой. Неожиданно к нам в кабинет ворвался молодой человек и стал угрожать огнестрельным оружием. Младший лейтенант Робин ринулся на него с целью обезвредить, но тот открыл беспорядочную стрельбу, в результате которой младший лейтенант получил ранение в область бедра, а я в руку. Взяв в заложники задержанную, нападавший скрылся.  

Рапорт капитана Николаева.  

Мы не стали дожидаться группы захвата и решили самостоятельно пойти на штурм. Я и сержант Иванов вошли внутрь здания. Старшина Тимофеев остался у входа. Внутри было темно и тихо. Сержант Иванов отправился осматривать второй этаж, я остался внизу. Внезапно на меня налетел один из злоумышленников, сбил с ног и прижал корпусом к полу. Второй выбил из моих рук автомат и завладел им. Затем, пока первый все еще держал меня, второй ринулся к выходу.  

VII  

Беспрецедентное происшествие произошло вчера в центре города. На 75 отделение полиции Петроградского района напали двое злоумышленников.  

Завладев табельным оружием, нападавшие открыли беспорядочную стрельбу по сотрудникам охраны правопорядка. Двое сотрудников получили ранения. Прибывшие на помощь три наряда полиции окружили здание отделения. На требования сдаться злоумышленники ответили отказом. Во время штурма один из нападавших был уничтожен, второму удалось скрыться.