"Тактичный допрос"

Знаменит.  

С некоторых пор я стал знаменит в этом городе. Теперь в Астрахани обо мне знали. Меня боялись, обо мне говорили, некоторые позволяли себе сальные замечания в мой адрес. Почему сальные? Потому что эта чернь ничего не смыслит. Жалкие подонки.  

Маменькины сынки. Глупые шлюшки.  

Не город, а сборище мусорных чучел. И в этом нет ничего странного, хе. Гнилой город – сгнившие люди. И я это больше не делаю для них. Теперь я действую только ради себя самого. Если Бог и есть, то это я. Если цель и есть, то это бороться ради себя. Проливать кровь, откупоривать вены, громыхать везде и всегда. Я буду громом, что разрезает шипящую тишину. Молнией, что скользит по небесам. Обо мне уже спорят обыватели. У них в бошке лишь ржавые петли, но они уже пытаются ими скрипеть.  

Смешно. Но каждый шёпот мне на руку. Пусть они боятся, пусть они выкрикивают моё имя, пусть они знают, что я и есть Закон. Был, есть и буду. И меня всё больше интересует лишь один аспект этой жизни – смерть виновных. Во всей своей уникальности.  

***  

Громова дома нет, как обычно. Ещё и свет везде потушил, экономист хренов. Говорила же ему, что у Ники аллергия на темноту. Маленькая стерва начинает истерить, поток её жалоб выливается на меня, а не на сраного ублюдка.  

Удивительно, что я вообще его терплю. Хотя… Не очень. Сама знала, на что шла. Вертеться с сутенёром это одно, но узнать, что он торгует детскими органами – другое. В голове серия ярких вспышек.  

– Ба, снова – упрекаю сама себя.  

Какое мне дело до маленьких крысёнышей? Большая часть шаталась по улицам, часть была выброшена на помойку (в буквальном смысле).  

Этот город – воронка для сточных вод. У меня было право родить свою принцессу, не стандартное, а безоговорочное. Богатый и влиятельный муж, красавица мать, способность подарить Нике всё на свете. Ну а эти, черви, они зачем, блин, плодятся? Только умножают нищету, разводят всё больше и больше мерзких мух. У них нет никаких прав, только кандалы. Цепи и возможность сдохнуть, желательно побыстрее.  

Так мерзко находиться среди человеческих отбросов. Понимать, что они могут повлиять на моё настроение, что они могут научить чему-то дурному эту глупую Нику. Терпеть их, терпеть Громова. Единственная радость, что он душит их.  

В прямом смысле слова.  

Я иногда смотрю на рабочий процесс. Было интересно наблюдать, как умирают маленькие бичики. Как врачи режут их тощие тела, извлекают органы, создают качественные транзиты. В этом отвратительным карликам не откажешь – внутренности у них были неплохие. Некоторые стоили очень даже.  

На кухне воняет.  

– НИКА!  

Либо это она, либо Громов опять где-то нашкодил. Он же грязная собака, как и большинство ему подобных. Интеллекта природа не завезла, вот ими и помыкают сильные мира сего. Себя я тоже, конечно, считаю сильной. До независимости ещё далеко, но я над этим работаю.  

– Господи! Какая вонь!  

Наконец я дотягиваюсь до выключателя.  

ЩЁЛК  

Меня рвёт на изысканный деревянный паркет. Сегодня он не такой уж и изысканный. Держусь за живот (его сводит) и думаю. КАКОГО ХРЕНА? Даже и не знаю с чего начать. Может с нашей кошки, которая разрезана на куски. И нет, это не всё.  

Она прибита к стене, будто это, блин, современная арт-инсталляция. Разводы крови, бугорки моей блевотины. И почерневшие куски вперемешку с землёй. Весь пол кухни загажен. Загажен трупным мясом и землей. И ещё раз – какого…  

***  

Может кошка и не виновата. Но впечатление произвести было нужно. Громова точно оценила, её дочурка нет. Сейчас она сидит напротив мамы и плачет. Рот я заткнул ей кляпом. От неё и так исходят нечленораздельные звуки, всхлипы, стоны. А я сюда пришёл не болтать, мне нужна конкретная информация – я ищу Олега Громова. Сутенёр, насильник, рэкетир, продавец детей, продавец детских органов. Это будет один из самых серьёзных трофеев в моей коллекции.  

Зло должно быть наказано. Любой ценой.  

В последнее время он начал суетиться. Походил на собаку, которая бегает за собственным хвостом. Сдаётся мне, что он принял меня за равного. Могло прийти осознание. Осознание того, что скоро тебе придёт конец. И как же хорошо, что у него есть семья.  

Жена, дочка, кошка (была).  

Это одни из лучших инструментов. Только так я смогу добраться до Олега, разузнать место нахождения его конуры, побольше узнать про бизнес, про его друзей. Мне очень (ОЧЕНЬ) нужна информация про эту сволочь. Я сплю и вижу следующую картину: Олег сидит на стуле, я вкалываю ему препарат, усиливающий болевые ощущения, а потом начинаю плоскогубцами рвать его зубы. Один за одним, медленно, не спеша.  

Хочу, чтобы он покричал, поизвивался. Так и говорят – «как уж на сковородке». Вот только ужи не опасны, а Олег да. И его кровь поможет исцелить некоторые раны этого паршивого города. Астрахань, я люблю тебя, но и ненавижу.  

– Ну, – бью Вику Громову по лицу, – где он?  

–…  

Беру её за волосы, натягиваю их, несильно ударяю кулаком в нос.  

КХ  

Она сплёвывает на мою обувь, из правой ноздри начинает капать алая кровь (я доволен).  

– Что ты за чучело? – булькает она.  

Вставляю ей кляп в рот, – смотри сюда, – подхожу к её дочке.  

– Мне ничего не стоит убить её. Но пока я не буду этого делать. НО! Резким движением я ломаю Никин палец, это было быстро, ловко, неожиданно. Глаза девочки лезут на лоб, она пыхтит и прыгает на стуле. Но реакция Виктории говорит мне ещё больше. Её бьёт, она трясётся, пытается выбраться из своих пут. Но у сучек ничего не выйдет, я сегодня так просто не сдамся.  

– Поняла меня, паскуда? А? Я разобью твоей доченьке лицо, вырву её сердце, сожру его. Давай мне информацию, мразь, я не намерен играть в твои бабские игры.  

Я ломаю второй палец Ники. Два из десяти. В мою копилку летит всё больше призовых очков.  

Подхожу к Вике, достаю кляп из её рта.  

– Говори, сука, говори!  

***  

– Я дам номер частного детектива. Он уже давно следит за моим мужем, собирает компромат, – её голос хрипит, Вика надрывается и запинается (приятно видеть, что тушь стекает по ней вместе с былой уверенностью), – только отпусти нас, ублюдок.  

– И где номер, м?  

– В журнале, журнале по астрологии. Вон он валяется, – она стреляет глазами в сторону неприметного и помятого журнала (хочешь спрятать – прячь на виду), – он стилизован под номер редактора, это в самом конце.  

– Ну хорошо – я затыкаю её пасть кляпом.  

***  

Журнал у меня, но главное в нашем деле – замести следы. Я начинаю методично поливать бензином апартаменты Громовых. Плескаю бесцветную жидкость на коленки Вики (она корчится в муках), на плечики и руки Ники (девчонка почти лишилась чувств).  

Ну что, должно неплохо пыхнуть.  

Спичка в моей руке зачаровывает, огонь уверенно поглощает её головку.  

– Зажигай-зажигай-зажигай!