"Он молчал, а я воскрес"

Всё меняется: мир, люди вокруг, мы сами. Что-то остаётся неизменным. Пример тому Его молчание. Его непостижимость.  

***  

Уже не помню момента, когда началась моя сознательная жизнь. Вспоминаю детали разрозненных событий, например, как упал на льду.  

Недалеко от школы замёрзла лужа. Конкретно так. Сложно было пройти мимо и не проскользить по ней, велик был соблазн. Я и мои друзья проезжались по кромке льда, стараясь продемонстрировать девчонкам свои умения. Вот так я и грохнулся. Головой об лёд.  

Мы с мамой в тот день отправились в жуткое место. Там, в травмпункте, я впервые задумался над своей смертностью. И не только над своей. Концентрация страданий на квадратный метр была огромна. Детская картина мира начала разрушаться. Я до сих пор помню лицо деда, который сидел на краю лавки. В глазах боль, нога сломана, а из-под лавки натекает жёлтая лужа.  

После травмпункта я падал ещё несколько раз, зарекаясь быть осторожнее впредь. Помогало это не особо: я падал на спину, с разбегу плюхался на асфальт, однажды умудрился скатиться по лестнице. Сейчас я понимаю – мне везло. Ведь не сломал ничего. Да и жив остался. После таких приключений.  

***  

Сидя дома и болея ОРЗ снова размышлял о смерти; думая о том, а что же будет дальше? Вот живу, бегаю, прыгаю, а потом? Ответов в тот момент не было. Но мысль показалась страшной. И какой-то дикой. Поражала сама несправедливость мироздания. Родиться и умереть, на этом всё?  

Так я начал увлекаться эзотерикой: магия, руны, осознанные сны. Хотелось найти во всём этом отдушину, приобщиться к вечности. Но с таким «арсеналом» ничего у меня не выходило.  

Всё это было пресное и скучное, а самое главное – оно не работало. Интереса ради я решил почитать «Новый завет». Вдруг там что-то найду?  

Меня ошарашила сила Слова. Я понял тогда, что хочу стать священником. Странно, да? Но я был непредсказуем.  

Позже в семинарии мне казалось это знаком. Помните историю блаженного Августина? «Читай». Так ему сказал Господь. И Августин читал. Но не суть. Сейчас я в это уже не верю.  

Учёба в школе давалась легко. Мне всегда казалось, что у меня философский склад ума. Я мог бесконечно писать сочинения по литературе, долго мог рассказывать что-то на уроке истории.  

Преподаватели физики и химии особо на меня не давили, так как на их предметы я не покушался. ЕГЭ сдавал по гуманитарным дисциплинам.  

Сдал успешно, поступив в Московскую духовную семинарию.  

Вначале мне нравилось всё. Особенно сладкое чувство веры. Оно же как бывает – чувство единства с Богом целиком тебя накрывает. Я не припоминаю переломного момента, но помню точно, что меня окутала волна тепла. Сразу стало понятно – теперь я человек верующий.  

Понеслось. Давай взахлёб читать Библию, толкования, исторические комментарии. Всё меня привлекало. Каждый источник давал свою пищу для размышлений.  

В те времена мне не было дано знать, что ответов нигде нет. Есть лишь цепочки из мёртвых слов. Каркас из догматов и обрядов.  

Это пришло постепенно. Сначала я усердно учился, потом так же усердно начал вести духовную службу. Искал добрых людей, тянулся к ним. Сказал однажды во время проповеди, что наше тепло и любовь и есть Бог. Вот настолько была искрящаяся атмосфера в первые дни.  

У некоторых людей вокруг этого не было. Кто-то сухо читал тексты из молитвослова, кто-то ходил в церковь как на работу, а кто-то впадал в экстаз от религиозных артефактов. Знаете таких людей, которые пол за батюшкой целуют? Это они и есть.  

Это начало беспокоить меня. Я начал искать способ реанимировать скудную веру этих людей. Искал для них Слово, которое способно обновить человека и наполнить его светом. Молился за них, читал им притчи Соломоновы. Потом меня перевели в небольшой городок, дав заведовать маленькой церквушкой. Приход был небольшой. Но обязанностей было много: службы, отпевания, освящение квартир, машин. И т. д.  

Именно там моя вера тоже начала угасать. Если раньше я старался искать хоть какие-то зацепки, то теперь мне не хотелось ничего.  

Становилось яснее одно обстоятельство. Бог никогда не отвечает на молитвы. Я видел много скорбящих людей. Их сгорбленные фигуры. Слышал их надрывающиеся голоса:  

«Господи, помоги внуку моему, болеет он», «Господи, сделай так, чтоб меня не уволили, работы совсем нет», «Господи, да будут все у нас здоровы, а то сил уже никаких».  

Бог молчал. Ответов никогда не приходило. Я замечал это всё отчётливей. Теряя с каждым днём последние крупицы веры.  

Потом произошла странная история, которую я так и не смог себе объяснить. И по сей день она служит мне ориентиром. Даже в самые тёмные времена.  

Очередной «удар» по вере хватил меня на одной квартире. В Сатану и бесов я не верил, но тут было впору уверовать. В помещении стояла колючая атмосфера. Сразу стало ясно, что в этом доме нет любви. Есть только злость и ненависть. Она кипела в воздухе и обжигала меня.  

Знакомая женщина попросила меня исповедовать и причастить её больную мать. Старушка эта уже давно сломала ноги, так как всегда всё делала по-своему. Никого не слушала и вела себя строптиво. Этот поступок стал для семьи последней каплей. Проклятия стали сыпаться с обеих сторон.  

Даже при мне они ну удержались и начали собачиться, покрывая друг друга матом. Оставалось только шептать молитвы, надеясь хоть на что-то. Без особых чаяний.  

Но Бог мастер играть в молчанку. Везде и всегда.  

Я слушал их ругань и во мне бурлил целый поток вопросов:  

Почему в храм приходит девушка из семьи верующих и рассказывает мне про подпольный аборт? Семья не пускала её в нормальную клинику, так что девушка искала обходные пути.  

– Жаль, что и Вы в этот гадюшник затесались – сказала она мне, показывая шрам от операции. Разве вы не видите, что Бога нет?  

Почему я перестал видеть настоящих людей? Где эти последователи Христа?  

Один пинает уличную собаку, ссылаясь на то, что она нечистая. Другой проскальзывает мимо нищей старушки, не найдя в себе силы дать ей 10 рублей на хлеб. А другой ходит ко мне на исповедь и жалуется на жену и сына. И в то же время бьёт их так, что они неделями не показываются на людях.  

Теперь ещё и это! «Люди без тебя не могут, Господи. А Ты что? Ты их бросил, вот что».  

Без сил шёл обратно в храм, думая о том, что же я делал всю свою жизнь. На что я её потратил? Зачем вообще жил? Мне всё становилось безразличным. Я шёл и думал только о своей печали.  

У ворот храма кто-то ждал. В тот вечер я приютил на ночь скулящего человека. Он был побит и запачкан в грязи. Говорил с трудом и заикаясь. Документов у него не было, сил говорить тоже. Он лишь хотел «перекантоваться» в нашем храме, переждав ночь в служебном помещении. – М-м-можно? – спросил меня он.  

Я вздохнул и устроил ему ночлег. Дал еды и воды. Ополоснул его из ведра. Хорошо отнёсся к нему, начав размышлять об его заблудшей душе. Потом выяснилось, что это был местный бандит. Провинившийся.  

Мне это с нотками злобы сказали ребята, избившие его. Им хотелось закопать его в лесу, но он от них умудрился сбежать. Они не «парились», думая, что живым он из леса не выйдет.  

«Отделали мы его хорошенько тем вечером». Теперь же выяснилось, что я нарушил их планы, разозлив главного бандюка. «Понял? ». На этом наш разговор и закончился. Ударом лопатой по моей голове.  

Очнулся я уже под землей. Запертый в тесном гробу. Чувство страха пришло ко мне довольно скоро, особенно от осознания своей скорой смерти. Было понятно, что воздух скоро кончится. Он уже понемногу заканчивался.  

Я начал что-то шептать про себя, ощущая, как удушье крепкими руками обхватывает моё горло. Через пару минут я отрубился, так и не найдя ответа на главный вопрос:  

«Почему же Ты молчишь? ».  

***  

Через три дня меня откопали. Я и сам не знаю, как мне удалось выжить. Раскопал меня тот самый спасённый бандит, который теперь выглядел в разы приличней.  

Его совсем не удивило моё состояние. Мне же казалось, что я должен быть мёртв. И потому с глупым видом я сидел на земле, вдыхая свежий воздух и щурясь от яркого солнца.  

– Повезло тебе, – сказал бандит, – он услышал тебя.  

– Кто? – удивился я.  

– Главный наш – ответил он. Я же приполз к нему с повинной и всё про тебя рассказал. Слово в слово прочитал твою притчу про заблудшего сына. Долго распинался про раскаяние и милосердие. Он не выдержал и твои координаты мне кинул. А я вот, – он улыбнулся, – сразу прилетел. Кстати, меня Гавриил зовут.  

На этих словах он сел в машину и удалился из леса, совершенно про меня позабыв.  

Видимо подумал, что мне после трёх дней лежания будет полезно прогуляться. В грязи и в невменяемом состоянии. Вот уж услужил.  

В нескольких километрах от леса жила та самая девушка, звали её Аня. Это она аборт сделала, заявив про своё неверие. Я решил попытать удачи и добраться до её коттеджа. Может пустит она меня к себе по старой дружбе. Позволит товарищу чутка отдохнуть и в себя прийти.  

Мне было неведомо, что выгляжу я дико. Мятая борода, всклокоченные волосы, бледное лицо, да ещё и грязный весь. Оказалось, что я был очень похож на наше восковое распятие. Очень уж страдальчески выглядел.  

Всю дорогу думал про Бога и про своё «приключение». Концы не сходились с концами, так что мозг закипал от усердной работы. Долго я пытался всё осмыслить. «Что это было? ». Яснее ничего не стало. И сейчас всё остаётся по-прежнему. Не история, а сплошная загадка.  

–Тук-тук-тук! -  

Аня открыла мне дверь и с какой-то отстранённостью уставилась на меня. Стояло раннее утро, а она ещё не отошла от сна. Это было видно по её отсутствующему взгляду. Она открыла рот и с удивлением спросила:  

– Иисус, это ты? А что это с тобой? (да уж, религиозное воспитание и не до такого доведёт).  

Мир грёз ещё не отпустил её, но я решил ничего по этому поводу не говорить. Немного помялся на месте и произнёс:  

– Я воскрес.  

Именно так можно было описать моё тогдашнее состояние – душевное и физическое.