Что-то холодное

В воздухе, ворвавшемся через открытое окно подъезда, можно было уловить что-то зимнее, пугающее и одновременно с тем захватывающее дух. Завидев на улице знакомый силуэт, ты без раздумий торопливо вылетаешь из комнаты и спускаешься по лестнице. В изношенных домашних тапочках, в каких-то застиранных, потерявших свой первоначальный цвет мешковатых штанах и мятой футболке. Ты открываешь дверь подъезда и, мягко улыбнувшись, бросаешься в объятия пришедшего к тебе на встречу. Его в последнюю очередь волнует твой внешний вид. Он не меньше тебя рад встречи, рад здесь и сейчас обнимать тебя. Ты же – рада чувствовать его тепло, его большие руки, заключающие тебя в объятия, чувствовать его самого.  

Он нежно касается губами твоего лба, а затем на мгновение опускает руки, снимает с себя куртку и накидывает ее тебе на плечи. Он ждет, пока ты просунешь руки в рукава, а после аккуратно застегивает молнию. Ты же, улыбаясь, поправляешь воротник, вдыхаешь тонкий и такой знакомый запах духов. Ощущаешь спокойствие. И впервые за довольно продолжительное время посещает чувство безопасности.  

– Забери меня отсюда, пожалуйста, – тихо, почти шепотом, говоришь ему, обнимая крепче родные плечи. Большие руки обнимают в ответ, но родные губы ничего не отвечают. Он вздыхает, но не тяжко и раздраженно, а как-то понимающе, что ли. Проводит рукой по твоим спутанным волосам, другой рукой обнимает крепче.  

– Поедем, сегодня же поедем.  

Ты наконец успокаиваешься совершенно и выдыхаешь с облегчением. Действительно становится легче от мысли, что эту ночь ты проведешь вдали от ненавистного общежития, вдали от наскучивших соседок и их бестолковых разговоров глубоко за половину ночи, которые у них идут за «уважительную причину» отсутствия на занятиях или несделанного проекта.  

– Хочешь, я сам заберу твои вещи? – спрашивает он.  

– Да, пожалуйста.  

– Только скажи, что взять.  

– Куртку и рюкзак. Я его еще с прошлого раза не разбирала.  

– А вещи? Не замерзнешь?  

– А… Видимо, еще и ботинки. Они с рюкзаком рядом.  

– Сейчас принесу все. Подожди немножко.  

Он оставляет тебя у подъезда, а сам поднимается по лестнице на нужный этаж и без труда находит нужную комнату. Он здесь бывал. В комнате, кажется, еще холоднее, чем на улице. Настежь открыты окна, но в комнате все равно пахнет дешевым сигаретным дымом.  

– Кто такой пожаловал? Стучаться не учили? – отрывается от беседы одна из девушек.  

– Это Крыскин парень, – шепчет другая, ударяя по колену собеседницу. – За дверью рюкзак и обувь, – говорит она громче. – Куртка на вешалке. Крайняя слева, черная.  

Парень едва ли заметно кивает ей в знак благодарности, снимает с вешалки куртку, прикрывает дверь и забирает рюкзак и ботинки, стоящие в углу. Уходя, он оборачивается и поправляет девушку, курящую в окно: «Ее зовут Алиса. Доброй ночи»  

– Доброй, – ехидно и с насмешливой ухмылкой отвечают девушки в один голос и вновь возвращаются к своему разговору.  

Он спускается к Алисе и видит, что она присела на скамью недалеко от подъезда.  

– Держи, переодевайся.  

– Спасибо тебе, – отвечает она через силу и, сняв с себя его куртку, надевает свою. Девушка быстро меняет домашние тапочки на ботинки, кладет их в рюкзак и достает из него пачку сигарет и зажигалку. – Вот сучки. Дорвались до моих сигарет. Их было девять.  

В пачке тряслись только три.  

– Когда бросишь?  

– Завтра, – улыбаясь, отвечает она и накидывает рюкзак на плечо. – Автобус? Или ждем такси?  

– Еще будет несколько рейсов. Успеем, если пойдем сейчас.  

В компании гробовой тишины они отправляются по заснеженным дорогам в сторону автобусной остановки. Минут через семь, когда через секунду после последней затяжки тлеющий окурок полетит в наполненную снегом урну и когда к остановке будет подъезжать последний автобус, они подойдут к краю площадки и зайдут в полупустой салон, где кроме сонного контролера, пары женщин и старика нет никого. Они оба сядут где-то в конце автобуса, и дремлющий на ходу контролер их поначалу даже не заметит.  

Она прильнет щекой к холодному стеклу, а вскоре почувствует, как большая и теплая рука берет ее руку. Улыбнется устало, положит голову ему на плечо и вновь почувствует запах духов, такой сладкий и родной. Он обнимет ее одной рукой со спины, а другой продолжит держать ее руку.  

Она в безопасности, и никакие проблемы теперь не важны.  

Подступающую дрему спугнет чих кондуктора. Он и сам уже почти заснул, но в полусонном состоянии идет и просит вошедших оплатить проезд.  

Оба выйдут спустя четырнадцать остановок, проделав вместе с водителем и кондуктором две трети пути маршрута. Оба пройдут по улицам, завернут в спящий двор и остановятся у восемьдесят седьмого дома. Оставят позади первый, второй и третий подъезд, и лишь у четвертого он достанет связку ключей из кармана, а у пятого – они оба остановятся. Он откроет дверь и пропустит ее вперед.  

Они поднимутся на лифте на шестой этаж и зайдут в самую крайнюю правую квартиру, окажутся в теплом и уютном помещении, в компании мрака и тишины. Тишину разрушат лишь брошенная на полку связка ключей и скрип закрывающейся двери. Мрак отступит с включением света в прихожей. А беспокойство уйдет, едва им будет произнесена фраза: «Вот и мы дома».  

Куртки останутся на вешалках, обувь – на коврике у двери. Они оба пройдут в комнату, где еще горит небольшой ночник на тумбе рядом с неубранной кроватью.  

Она бросит свой рюкзак куда-то в сторону, он – стянет с себя толстовку и окажется в футболке. Ты первая разденешься и залезешь под одеяло. Он обнимет тебя со спины и ты притянешь к себе его руку. Ты заснешь в считанные минуты, а он уснет лишь только после того, как услышит твое тихое сопение и различит твое ровное дыхание. Он ни за что не уберет своей руки, аккуратно притянет одеяло и укроет тебя, и тихо чмокнет тебя в левое плечо.