Взгляд через замочную скважину

Я думаю, что долго живут те люди, которые мало едят. Видимо, каждому человеку отпущено съесть определенное количество еды, и, если человек ест много, то живет мало, так как уже все съел и, пожалте, в мир иной, где уже без малосольных огурчиков... Пожалуй, что и водки отпущено каждому своя мера, и любви...  

Любви отпущено особенно мало. Я имею в виду не той, которую получаешь, а той, которую излучаешь сама.  

– Люся, моя претензия в том, что надо прекратить свинячить. На втором этаже в ванной лежат пачки ухочисток. Такое впечатление, что они заготовлены на всех персонально, т. е. на каждое ухо всех членов семьи по пачке. Там лежат три открытых банки с какими-то каплями, причем, две пустых. Ну, выкиньте их в конце-то концов, наведите порядок. Дети не заправляют постель...  

Я смотрела в окно и завидовала старому клену, этому дереву под солнцем!  

Я тоже так хочу – просто тянешь себе потихонечку минеральные вещества из земли...  

-... посуда грязная. Вымоешь, свари борщ, пока я...... и не надо мыть кастрюли и варить суп из азота, фосфора и марганца...  

– А могут Маруся и Вася оторвать свои попы от кресла и заняться чем-то полезным в их возрасте?... и молодая кленовая поросль тут же, у ствола, рядом с мамой, дружно производят фотосинтез на солнышке...  

– Что ты так смотришь на меня? Может, я не прав? Может, все-таки надо заниматься детьми, раз уж родила их...  

И дальше понеслось:  

"У Иванцовых мальчик на горных лыжах катается, а всего на год старше нашего". "Вчера с одним на работе разговаривал, так его дочка китайский учит". "Помнишь Ольгу? Ее Максим олимпиаду по физике выиграл! "  

Отчаяние змеей вползло в меня и свернулось в огромный клубок вины.  

Почему у нас все не так? Почему все так ужасно? Как я мечтаю хоть одним глазком заглянуть в замочную скважину, и подсмотреть, как живут другие дружные семьи, где царит любовь и творчество, а дети учатся на пятерки и ничего не пачкают!  

"..У Разумовских две дочки, очаровательнейшие существа, воспитанные, ухоженные... "  

Марусю никак не назовешь очаровательной и ухоженной. Шорты, майка, битые коленки, сбитый набок хвост, обкусанные ногти и разрисованные фломастером руки. Маруся рисовала всегда, везде и на всем, что было. Если ничего не было, то рисовала на себе. Раньше она и на Васе рисовала, но теперь он вырос в крепкого смешливого подростка и больше верховодить над собой не позволял, хотя и с удовольствием участвовал во всех марусиных действах. Большими актерскими данными он не обладал и сознавал это, но изображать мертвеца, поднимающегося из гроба был готов всегда и делал это с удовольствием.  

Да... Мне нечего было предъявить Иванцовым и Разумовским. Не могла же я похвастаться тем, что по вечерам из детской кушетки поднимается мертвец, закутанный в белую простынь! Учились оба с прохладцей, предпочитая делать то, что хочется, а не то, что надо. Это бесило моего мужа и вызывало острую зависть у меня.  

– Вы у меня такой камень на шее, – с тоской говорил муж, наблюдая, как Вася, обруганный папой последним лодырем и лентяем, неуклюже таскает по комнате веник, пытаясь подмести полы, а Маруся грохочет посудой, обрызгивая грязной водой все пространство вокруг себя.  

Муж брезгливо поморщился, поднимая с пола набухшего от воды Сэлинджера, утопленного Васей в ванной. Читать в сортире любят все, и это уже не считается чем-то зазорным. Но наш сортир совмещен с ванной, поэтому Вася просто дополнил эту народную традицию. Теплая вода, как известно, располагает ко сну, и когда дрема охватывала юного двенадцатилетнего читателя, очередной автор шел ко дну. Водные процедуры успели принять многие писатели, и в первую очередь, конечно, Джоан Роулинг. Ladies first, как говорится. А Довлатова я не дала. Поживи-ка еще. Жаль вот только Сэлинджера, не усмотрела.  

– Не знаю, надолго ли меня хватит, – с отчаянием произнес муж, рассматривая безнадежно испорченную книгу.  

Почему я не дерево под солнцем?  

– Да, моя дорогая, – бархатно проворковал муж кому-то в трубку. – Тружусь, тружусь аки пчела. Ну, а кто, кроме меня, прокормит этих бездельников. На спектакль? Нет, мы на даче..  

Вечная дача... Два единственных выходных в неделю! Мне тридцать восемь – а я ничего не могу себе позволить. Выставка немытой посуды, музей разбросанных вещей и театр семейных сцен и выяснения отношений. Невыносимо, господа!  

– Мама! Мам! Тетя Эльза с Федей к нам едут. Будут через 20 минут.  

Эльза Наумовна, бывшая актриса, неземное существо из другого мира с огромными детскими глазами на сияющем лице была женой другого небожителя, знаменитого оперного певца Витольда Витольдовича Эрлиха. Мысль о знакомстве с ними приводила меня в священный трепет.  

Я была еще школьницей, когда впервые по радио услышала этот голос. Фамилию я тогда не запомнила, а только необычное имя – Витольд Витольдович. К классической музыке я была равнодушна, музыкального воспитания у меня не было. Слушали мы тогда Rolling Stones, Scorpions, что-то еще, и, конечно, Beatles., все в записях, на кассетах. Ну, а радиоточка работала круглосуточно: "Передаем классическую музыку... "В тот день я лежала на диване, закрыв глаза, переживала, что мальчик из 9 А не обращает на меня никакого внимания. И вдруг :"Сияла ночь... " Меня мягко подняли и перенесли в другой мир "... луной был полон сад.." В этом другом мире случилось странное. Звук шел не в голову как обычно, а прямо в грудь, отчего внутри стало щекотно и весело, а сердце независимо от меня стало раскачиваться, раскачиваться на волнах дивного медового баса... "... сидели мы с тобой в гостиной без огней... " С каждым всплеском музыки я росла, росла, становилась сильной, прекрасной... "Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали... ".  

Это новое чувство я оберегала полной немотой несколько дней, пока оно не затвердело так, чтобы сохраниться навсегда. А мальчик... Он как то засмеялся при мне, мелко, жиденько, и я поняла, что он мне больше не нравится. Могла ли я тогда предположить, что когда-нибудь лично буду знать великого оперного певца, народного артиста СССР! Чудный зигзаг жизни!  

Его дочь Милена, оказалась давней подругой моего мужа, и однажды она познакомила меня с ее родителями. Мы уже не раз бывали у нее на даче, но никогда их там не встречали. И в этот раз я вошла в дом, ничего не подозревая.  

– Папа познакомься, это Люся.  

Я даже понять ничего не успела. На меня надвинулся огромный и величественный человек-корабль и мягко обхватив меня руками прогудел как колокол:  

– Ну, здравствуй, Люся.  

Он, как большая планета, сразу принял меня на свою орбиту, и я быстро подумала: "Как странно! Он меня совсем не знает, а уже любит! "  

За столом Эльза Наумовна посадила меня рядом с собой и угощала меня с такой теплотой и заботой, как самую почетную и знаменитую гостью, отчего мое сердце троечницы трепетало от страха разоблачения и проваливалось куда-то под стол, под белоснежную скатерть, куда не мог проникнуть голубой свет ее детских доверчивых глаз.  

– Мама, слышишь? Ну, мам! К нам гости!  

Да слышу я, слышу! Когда человек находится в ступоре, он все слышит и даже видит. Вот только он обездвижен в мыслях и поступках.  

Эльза Наумовна и Витольд Витольдович своим отношением небожителей подняли меня до себя, как Гулливер лилипутку. И я никак не могла опуститься ниже этой невидимой планки. Но что мне делать теперь, когда в доме полный бардак, угощать гостей нечем, муж злой, а детей за 20 минут не воспитать?  

В отчаянии я оглядела гостиную.  

Дети в линялых майках и трико с вытянутыми коленками сидели каждый в своем углу. Маруся что -то рисовала на мятом листе, с неровными краями, небрежно выдранном из альбома; фломастеры рассыпались по столу и полу. Вася с грязными босыми ногами забрался в кресло и уставился в книгу.  

Ноги Вася мыть не любил, заставить его сделать это было невозможно. Васю вообще невозможно было заставить делать то, в чем он не видел смысла. К своим ногам Вася относился философски. Ведь на следующий день они опять станут грязными! Приходилось выигрывать мытье ног в шахматы. Если выигрывала я, то он безропотно шел в ванную. Ну, а если же нет, то на нет и суда нет.  

Эх, мне бы волшебную палочку! Раз – и моя Маруся превращается в истинную леди, а Вася в истинного джентльмена.  

– Вася, умоляю, переоденься и умойся хотя бы!  

– К тебе гости, а не ко мне. Вот ты умывайся и переодевайся, – спокойно пробурчал Вася, переворачивая страницу.  

– Ну ты хоть перестанешь читать и поздороваешься, я надеюсь?  

Вася не ответил.  

– Марусечка, спасай! Я побегу на кухню, надо что-то придумать к чаю, а ты стол пока сервируй. Чистую скатерть я постелила. Поставь там чашки, десертные блюдца, сахарницу... Ну, ты поняла. И убери ты, наконец, свои рисунки и фломастеры!  

Я рванула на кухню в надежде на какое-нибудь чудо, Но чуда не произошло. К чаю не было ничего: ни конфетки, ни печеньица, только белый хлеб. Держать небожителей на воде и хлебе было немыслимо. Я открыла холодильник – сыра там тоже не было. Лежали только свежесорванные кабачки и парочка томатов.  

В отчаянии я нарезала на кружочки кабачки, вываляла их в муке, посолила, украсила их кусочками красных томатов и мелко нарубленным чесноком, и все это сунула в духовку. Я еще бегала по кухне, ставила чайник, искала салфетки, как услышала голос мужа:  

– Приехали!  

Ну, кажется, все ничего. Кабачки уже готовы. Как раз подам горячими, скажу: "А мы еще не завтракали. Позавтракайте с нами. Прошу. Эти кабачки мы вырастили сами. В них столько витаминов! Мы всегда на завтрак едим кабачки! " Все это выглядело вполне прилично. Вот только салфетки отнесу и гляну, как там Маруся справилась.  

Я вошла в гостиную и обомлела. Или остолбенела. Или офонарела. Моя голова с вытаращенными от изумления глазами тихонько отделилась от туловища и, медленно покачиваясь, стала проплывать над столом, бесстрастно фиксировать увиденное.  

Белая скатерть была сдернута со стола, и ею был укрыт Вася на кресле вместе с его книгой. Впрочем, грязные пятки все равно торчали наружу, выгодно оттеняя чистоту скатерти. Стол был весь устлан марусиными рисунками, на которых Микки Маус расстреливал Тома и Джерри, а тучи черных котов парили и кувыркались над ними высоко в небе, и все это освещало радостное солнце, улыбкой напоминавшее нашкодившую Марусю. Возле стола стояла огромная картонная коробка из прихожей. В ней хранились старые резиновые игрушки, но теперь она была наполовину пуста. Ибо вторая ее половина украшала сервированный стол!  

Старый облезлый медведь обнимал заварочный чайник. Ящерица с хвостом, откусанным десять лет назад, лезла в сахарницу, Каждую чашку охраняли гномы, поросята, зайцы и пупсы негроидной расы. Рядом стояла торжествующая Маруся:  

– Мама, Вася не хотел видеться с гостями, и я его накрыла! Чтобы не позорил нашу семью! Да, мамочка?  

– Срякоть с немо мими! – пискнула я.  

– Что, мамочка?  

– Скатерть с него сними! – вернулось ко мне сознание.  

Маруся как фокусник сдернула с Васи скатерть, и в это же время вошла Эльза Наумовна с внуком Федей.  

– Боже, как они меня встречают!,- всплеснула руками Эльза Наумовна. – Какая режиссерская находка! Здравствуй, Васечка! Вы только посмотрите, мальчик читает книги! Это такая редкость в наше время! Люся, как вы этого добились?  

Я вновь впала в ступор, изо всех сил стараясь понять смысл вопроса. Но никак не могла. Васечка встал с кресла и галантно поцеловал руку даме. Мой сон продолжался.  

Эльза Наумовна обернулась к столу.  

– Ох, – сказала она. Это не стол, это просто какая-то волшебная страна! Марусечка, это все ты придумала? Какая же ты умница!  

Маруся сияла.  

– Ну, веди меня в свой сказочный мир!  

Маруся грязными от фломастера пальцами ухватила белоснежную руку и потащила гостью за стол. А та продолжала восхищаться:  

– Рука художника ведет меня к неизведанному. Мне закрыть глаза? Я должна угадать, кто мой герой? О! Чудесный гном, благодарю, что ты дождался меня!  

– Люся, отмерзни, – сказал муж. – Мы сегодня чай будем пить или как?  

Я рванула на кухню, быстро выложила кабачки на большое блюдо и внесла в комнату.  

Муж в это время наливал чай гостье, и я услышала ее голос:  

– Я буду просто чай. У меня обнаружили диабет. Ни печенья нельзя, ни конфет. Смешная рифма получилась... но это правда, мне ничего этого нельзя. Врач прописал есть кабачки, мол, они очищают организм, снижают сахар в крови...  

Я молча поставила рядом с ней мое блюдо. Эльза Наумовна растерянно посмотрела на меня голубыми доверчивыми глазами и спросила:  

Люся, как вы догадались? Вам Федя рассказал?  

– Ба, я ничего никому не говорил. Ты же сама сказала: " Поедем в гости. "Я при тебе набрал номер и только сказал, что будем через 20 минут.  

– Ну... вот это все устроить и придумать... А этот фокус со скатертью так рассчитать к нашему приезду! И придумать этот стол, и приготовить то, что мне полезно... И все это за двадцать минут! Невероятно. Люся, вы – волшебница! Я восхищаюсь вашей дружной творческой семьей! Вы просто необыкновенные!  

Эльза Наумовна продолжала смотреть на меня абсолютно детскими чистыми глазами:  

Знаете, о чем я мечтаю? Заглянуть в замочную скважину! Да-да, именно в замочную скважину! И посмотреть, вот как живут такие семьи? И как у них получаются такие чудесные, талантливые дети?!!