Mediocris mundo

«Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная. »  

Последние шумы покинули погружающийся в мёртвый сон древний город Алсиль. Лишь изредка королевские стражники с факелами обходили застывшие, каменные улицы, скрытые чёрным полотном ночного мрака. Ветер, как будто играючи, перегонял золотой песок из стороны в сторону, застилая мелкими песчинками почищенные днём дорожки. Но мрак не продлился долго, ведь уже к одиннадцати часам из-за пелены уходящих туч начала показываться молодая луна.  

В эту самую ночь в храм и пришёл отец Михаил. Сказать по правде, этот человек уже не раз приходил в святилище, да и, как доверенное лицо самого короля, никто его особо не задерживал. Хотя за частую многие удивлялись, почему он ходил именно в этот полуразрушенную богомольню, а не в Илледову церковь, где ему тоже вряд ли бы преградили вход. Свечи в храме, сделанные из чёрного воска, горели тусклым, тёплым пламенем, от чего в храме стояла достаточно торжественная, может чуть умиротворённая из-за такого спокойствия атмосфера.  

Пройдя вглубь храма, встав на колени у иконы и закрыв глаза, священник начал молиться. Молится беззвучно. Единственным звуком, который можно было услышать в тот момент, был треск горящих свечей. Лицо мужчины выражало мертвенное спокойствие. Над переносицей, как у других верующих, не появлялась морщина, глаза были не зажмурены, а просто закрыты, как при спокойном сне. Да и у людей, глядя на него, возникало ощущение, что он, действительно,  

спит. Но нет. Он молился. Молился о здравии, о жизни, за упокой..., и всегда заканчивал молитвы строго в 0:51... Но сегодня, почему-то, открыл глаза раньше привычного времени, а в его взгляде, осматривающем храм, появилось что-то отдалённо похожее на настороженность. В помещении появился слабый запах винограда, так часто заполнявший в конце лета городской сад. Каких-либо других, заметных изменений мужчина так и не нашёл, поэтому через несколько минут настороженность в карих, словно мёртвых, как у рыбы, глазах исчезла, и священник спокойным, уверенным шагом пошёл к выходу. Лишь только он дошел до двери, как вдруг почувствовал позади себя лёгкий ветерок. Обернувшись, Михаил увидел совершенно неожиданную картину: все свечи, которые лично зажигал его ученик, были погашены; лишь дым, освещаемый луной, исходил от них. Прищурившись, мужчина разглядел в глубине храма, как раз на том месте, где он молился, маленькую, сияющую крупицу. Не меняя своего холодного выражения лица, священник направился к этому неизвестному объекту. По мере его приближения к нему он замечал, как запах винограда усиливался, а эта крупица росла золотым пламенем. В миг, этот огонь поднялся до самой иконы, от чего священник невольно остановился.  

В пламени мужчина, хоть и слабо, смог разглядеть силуэт толи собаки, толи волка... Но вскоре сомнения окончательно исчезли, когда из золотого огня вышел небольших размеров лис, такого же цвета, как и пламя, которое начало становится всё меньше и меньше.  

Священник смотрел на всё это удивлёнными глазами, но если бы кто-нибудь видел его взгляд в этот момент, то многим бы показалось, что его удивило не само появление лиса, а то, что он появился именно в этот час. Тем временем лис, усевшись у алтаря, внимательно разглядывал мужчину своими красными, как вино, глазами, при этом взгляд его был каким-то острым и резким, а морда хитрой и лукавой.  

– Что ты такое? – начал священник уверенным голосом, – Ты демон, ниспосланный сюда из глубин ада?  

Лис лишь прищурил глаза и поднял голову.  

Поняв, что неожиданный гость не хочет идти с ним на контакт, священник сжал крест в своей руке и на удивление самому себе прорычал грозным голосом:  

– Отвечай!  

В голове священника послышался насмешливый голос, который, как ему показалось, разносился со всех сторон:  

– Какой же ты шумный. Для верующего человека ты достаточно не почтительно относишься к этому храму. Разве в таких местах можно так голосить?  

– Кто ты? – продолжил священник уже более спокойным, но настороженным тоном.  

Мягко ступая по каменному полу, лис медленно начал к нему к нему приближаться.  

– Не думаю, что в данной ситуации тебя правда интересует, моё имя. Скорее, ты хочешь узнать, с какой целью я здесь появился. Ведь так?  

Лис с насмешливой лукавостью посмотрел мужчине в глаза, от чего взгляд последнего стал более жёстким.  

– Вижу, что прав... – закрыв левый глаз, пролепетал лис, остановившись в метре от священника, – Чтож, тогда я отвечу. Меня заинтересовал человек по имени Михаил, который как раз должен быть в этом месте и в это время. И я думаю, что не ошибусь, если назову тебя этим человеком.  

– Что тебе надо? – сухо посмотрев на лиса, спросил мужчина.  

– По началу, – начал лукаво лис, – я хотел лишь просмотреть в твои глаза, но теперь, убедившись в том, что ты, действительно, страшный человек, мне интересно узнать: Правда ли ты думаешь попасть в рай?  

– О чём ты говоришь, чёртов лис? – недовольно спросил Михаил, посмотрев животному в глаза своим мёртвым взглядом.  

– Хах, не думаю, что тебе это надо объяснять. Я достаточно долгое время наблюдал за твоей историей, и в первый раз вижу такое жуткое сочетание действий и чувств. У тебя совершенно не чистая душа, мистер священник – мистер палач!  

На этих словах лиса Михаил отвёл взгляд куда-то в сторону окна. При свете луны можно было увидеть, каким задумчиво-мрачным стало лицо священника, как будто он вспомнил что-то, действительно, тяжёлое и страшное.  

А тем временем лис продолжал, всё тем же ехидно-мягким голоском:  

– Сколько крови, сколько крови было на твоих руках, мистер священник: и еретиков, и убийц, и детей, и женщин... Но, по правде говоря, не это меня заинтересовало. Совершенно не это. Будь ты обычным безумцем-убийцей, я бы и читать твою историю не стал.  

– Тогда что же тебя заинтересовало? – спросил мрачно мужчина, всё так же смотря куда-то в бок и аккуратно сжимая рукой крест на груди.  

Глаза лиса заблестели красным огоньком, морда стала более лукаво, от шерсти начали исходить золотые искры.  

– Значит я, действительно, был прав в своих выводах! Как приятно, – промолвил лис уже с какой-то мягкой радостью, и сел напротив священника так, чтобы полностью видеть глаза последнего.  

– Момент в твоей жизни, когда ты перешёл из наёмничества в священничество, поначалу я посчитал ходом твоих новых злодеяниях, и лишь только потом осознал, что дела обстоят намного, намного хуже. Сначала я не обращал на это особого внимания, но та деталь, что ты всегда искренне молился заинтересовала меня. Зачем молиться тому, кто выбрал эту должность лишь ради беспрепятственных убийств? Безусловно, можно было бы поверить, что мистер священник встал на путь истинный, но ты сжигал собственными руками еретиков, заведомо зная, что они практически ни в чём не виновны. Противоречиво. Лишь однажды, покопавшись в архивах твоих жертв, я окончательно понял всю твою идею убийств. Ты всегда выбирал людей, которые совершили самое тяжкий грех в своей жизни – убийство. Будь то мать, утопившая своё дитя, или бездомный ребёнок, убивший торговца ради хлеба. Город полон слухов, и узнать информацию не составляет особой проблемы.  

Все твои жертвы, по "странному" стечению обстоятельств, были отпеты здесь, а свечей в храме, который почти никто не посещает, с каждым разом становится всё больше и больше...  

На этом моменте лис остановился и внимательно посмотрел в глаза священника. Все люди, встречавшие этого человека хоть раз, всегда отмечали его мёртвый взгляд и холодное выражение лица, но сейчас... В тёмно-карих глазах мужчины появился какой-то с каждой секундой нарастающий блеск, отчего казалось, будто то, что он хранил всю жизнь в своей душе, готово было вырваться наружу. Губы же его исказились в мягкой, чуть дрожащей улыбке.  

– Если бы я этого не сделал, – начал тихо мужчина, сжав крест крепче, – кто бы тогда свернул их с пути неверного? Кто бы тогда молился за их души и грехи? Они же сами не вдали, что творили.. из-за жизни не сладостной. Что же было бы с их душой в дальнейшем, взяв они свой грех, как норму и ничуть не раскаявшись в нём?  

После этих слов мужчина убрал с креста руку, на ладони которой можно было увидеть глубокий след от символа его религии.  

Через непродолжительное молчание лис уже более спокойным голосом заговорил:  

– Чтож... Признаю..., за свою жизнь ужаснее слов я ещё не слыхивал. Погрязать в грехах, разрушать свою душу ради спасения других, совершенно не знакомых людей, при этом даже не зная, помог ли ты им или просто оборвал их жизнь раньше назначенного срока... Тут лишь два варианта: или ты слишком глуп, или ты слишком сильно любишь людей. Но в твоём случае... Знаешь, слушая твои молитвы, я давно заметил одну деталь: ты всегда молишься за здравие других, за упокой, процветание страны, но я не разу не слышал из твоих уст, чтобы ты молился за самого себя.  

Тут священник чуть вздрогнул, всё так же смотря в одну точку. Лис, увидев это, смягчил тон и продолжал:  

– Ты и правда так хотел расплаты за свои грехи, а за одно и за грехи других, что решил полностью зачернить свою душу? Да..., я и в правду в первый раз вижу настолько ужасный способ решения проблемы..., как и в первый раз вижу настолько сильную любовь к человеческому роду. Потерянный ребёнок улиц, выращенный в мире полном грехов и разврата, никогда не видевший ласки и любви, поэтому и решивший, что такой ужасный способ проявления любви самый верный.  

Мужчина сжал зубы, как будто от сильной боли и упал на колени. Лис же отошёл от него обратно к алтарю. В храме снова почувствовался виноградный запах, который на этот раз показался священнику каким-то тёплым и успокаивающим.  

– Теперь я полностью во всём разобрался, и поэтому готов вынести свой приговор.  

– Приговор?  

Священник поднял сияющий взгляд на снова окутавший лиса огонь и увидел, как в пламени начал появляться уже человеческий, мужской силуэт. Вскоре, огонь исчез, и перед священником уже стоял молодой парень в простой, крестьянской одежде. Волосы юноши, как шерсть у лиса, были золотого цвета, а глаза, взгляд которых выражал мягкость, красными.  

– От части, я не могу считать тебя виновным, но всё же ты совершил тяжкие грехи, мистер священник... Я не могу дать тебе свет...., но могу дать шанс искупления. Дать возможность совершить деяния на благо человечеству и твоей душе – юноша протянул ему на встречу руку.  

– Ты согласен?  

Священник посмотрел на светлое лицо парня  

– Да.... – наконец ответил он, встав с колен, – Это значит, что я сегодня умру?  

– А? Так ты не заметил? – вопросительно посмотрел юноша, указывая ему под ноги, – Ты уже давно стоишь на собственном теле.  

Посмотрев под ноги и увидев собственный труп, священник невольно отшатнулся в сторону.  

– О таком предупреждать надо! – грубо сказал мужчина, посматривая на тело.  

– Не очень то почтительно ты разговариваешь со своим будущим начальником, – сказал наигранно-обиженным тоном парень, отходя от алтаря. – Да и не похоже, что ты удивился или испугался... Но сейчас не об этом…  

Юноша подошёл к священнику и взял его за руку, при этом прошептав что-то себе под нос.  

– Ну вот и всё! – сказал достаточно бодро юноша.  

Когда он убрал ладонь с руки священника, последний увидел на своём запястье выведенное чёрным "D39"  

– Что это? – недовольно спросил священник, разглядывая странную надпись.  

– Твой номер, – лукаво ответил юноша, отойдя от мужчины к окну, – знак того, что ты являешься моим подчинённым и душой, которая относится к касте жнецов.  

– Жнецов? – вопросительно посмотрел на юношу священник.  

– Ай, давай завтра. – отмахнулся юноша, подойдя к мужчине, – сегодня слишком поздно всё объяснять, да и ты наверное устал. А времени, что бы всё узнать, у тебя теперь много,.  

Священник недоумённо посмотрел на существо, которое на несколько мгновений уже было посчитал чем-то возвышенным.  

– Таак – протянул юноша, встав нехотя на против священника, – теперь стой прямо и по возможности не шевелись.  

Через несколько секунд под ногами обоих возник огненный круг, который с каждой секундой рос ввысь.  

– Ой! Чуть не забыл представиться. – мило улыбнулся юноша, когда пламя уже достигло их плеч, – Меня зовут Шикари. И я один из правителей Среднего мира.  

"Средний мир? " – какими-то дальним шумом прозвучало в голове священника это словосочетание, когда пламя уже полностью поглотило его.