Шиворот-навыворот

Буратино шел как-то раз и нес на плече вентилятор на ножке. Шел по тротуару, по дворам, потом вдоль нескольких многоэтажек. Солнечный день играл лучами и тенями, заливал как мог ими все вокруг. Возле одного из домов валялся какой-то горшок, такие обычно в садике у маленьких детей бывают. Буратино пнул горшок ногой и он со звоном отлетел на газон.  

Жизнь всё-таки позволяет иногда выплескивать напряжение, – пробормотал Буратино и улыбнулся. Пройдя несколько шагов вперёд, он увидел как прямо перед ним в асфальт воткнулся огромный нож, продырявив покрытие как деревяшку. Буратино остановился, посмотрел наверх, замер на секунду, как-будто увидел что-то непонятное, а потом на нож, вытащил его из дырки и положив его в карман шорт пошел дальше.  

Луна сидела дома и хлебала супчик из небольшого зелёного тазика зачерпывая его ладошкой. Обжигающий, он стекал по горлу и в животе становилось тепло.  

– О, Буратино, вот ты и вернулся, – сказала Луна не смотря в ту сторону, услышав как он заходит домой. Буратино зашёл на кухню и поставив вентилятор на пол – сел на стул.  

– Ох, я так устал, мне уже ничего не хочется, так и не договорился ни в одном магазине, – ответил он и случайно ударил ногой по батарее – БАМ! – глухо прозвучала она.  

Через пару секунд послышался ответный стук – БИМ БИМ!  

– Ты совсем что-ли оборзел? Как теперь быть то? Ты накосячил, теперь вот и исправляй сам! Иди ищи дальше! – Луну изнутри захватила какая-то волна чувств, она аж встала с табуретки и указала рукой на выход. С рук закапал суп.  

Буратино посмотрел на нее исподлобья, вздохнул и молча пошел к выходу, шаркая кедами по полу.  

– Ты совсем больной что-ли, а? – закричала Луна ему вслед и схватив вентилятор, стоящий возле стола мокрыми от супа ладонями, протянула его Буратино.  

Буратино молча взял его и закинул на плечо.  

"Может я слишком груба с ним? " – подумала Луна, когда он ушел и грустно продолжила есть суп ладошкой.  

Шумная дорога гремела автотранспоптом. С дороги во двор завернула машина и медленно подъехала к дому. Из под машины что-то скрипело и скрежетало, одно из колес крутилось с амплитудой восьмёрки. Оранжевая краска висела облупившись на кузове. Машина едва доехав заглохла на стоянке и из нее вышло полукруглое существо в ковбойской шляпе и ботинках-казаках со звёздами крутящимся на тоненьких палочках в области пяток. Острые зубы расширились в улыбку, черные круги в оправе на глазах спасали от палящего солнца. Косуха из тёртой черной кожи подчеркивала прокачанные бицепсы на огромных руках. Грудак выпирал сильнее чем у любой бабы: годы упорных тренировок с жимом лёжа видны были глазом сразу. Кожаные штаны плотно облегали накачанные ноги. Существо размашисто шло к дому, осматривая двор. Вскоре деревянный пол крыльца заскрипел у него под ногами.  

– Это ещё что за конура? – хмыкнуло оно увидев подъезд с покосившимися деревянными лестницами.  

Седой продавец явно не хотел разговаривать и щёлкая ручкой PARKER объяснял:  

– Повторяю ещё раз! Мы не можем вам помочь! Не можем! – и склонив голову с пенсне к уху Буратино, шепотом добавил:  

– Иди на хер отсюда, пока я охрану не позвал.  

Буратино с вентилятором на плече покинул антикварную лавку от злости пнув дверь.  

“Черт, она же меня с говном сожрет, надо ж было так по-педрильски наколоться”. Буратино шел по длинным улицам и заглядывал во все подходящие магазины – однако вскоре выходил и понуро шел дальше.  

В дверь позвонили.  

– Ну что это такое? Сам то открывай, чучело безрукое, – заорала Луна с кухни, сидевши за столом и пивши чай.  

Звонок раздался ещё раз.  

– Ну млять рукожопое марево! Ну я тебе щас устрою музькину кать! – Луна с топотом подошла к дверям и открыв замок, резко дернула дверь. Раздался короткий скрип.  

Возникла пауза. Не отрывая взгляда Луна смотрела на появившегося на пороге гостя. Перед ней стоял настоящий ковбой: с огромными бицепсами, в шляпе и сапогах казаках. Луна сглотнула слюну, которая очень долго стекала по горлу, застревая в нем.  

– Ты? – только и смогла она выдавить из себя и закашлялась.  

Заглянув в глаза пришедшему, она вдруг перенеслась в какое-то помещение, увидела себя в красивом вечернем платье с прической своей мечты. Вот она идёт по ресторану, в руках цветы, в глазах какой-то радужный огонек скачет ровно как и улыбка на губах. Притемненная атмосфера ресторана, тусклое освещение, Впереди вдоль окна столики с настольными светильниками и огромные деревья в горшках с зелёными листьями. Повсюду снуют официанты, разнося различные запахи по помещению. Иларгия выдвигает стул и галантным движением приглашает сесть за стол.  

И вот он уже берет бутылку и хватается за пробку:  

– П! – звучно вытаскивается она.  

– Шато Мурали 1950 года, – наливает он в бокал переливающееся палитрой RGB вино и протягивает его Луне.  

Румянец на щеках Луны и ее взгляд заставляет Иларгию говорить какие-то смешные вещи не сводя с нее взгляда.  

"Я тогда была жутко влюблена", – подумала Луна и вернулась в реальность.  

– Может в дом пропустишь меня? – сказал незваный гость, попытавшись взять руку Луны в свою.  

– Как ты меня нашел вообще? – опомнившись ответила Луна слегка повышенным тоном и ловко выдернула руку.  

– Чуйка, – ответил гость в ковбойской шляпе и заулыбался облокотившись на косяки двери руками.  

Иларгия не заинтересовался чаем с вареньем и парой тройкой сухих печенек, зато не отрывая взгляда он смотрел на Луну. Она повернулась к нему спиной, с большими от ужаса глазами схватила доску и теперь зачем-то быстро нарезала ножом лук на ней – сердце колотилось в темпе хардбаса, его биение звоном отдавалось в ушах.  

– Чё ты нервничаешь то? Не рада видеть меня? – спросил издевательски лун и сел более вальяжно.  

– Я спокойна! – заявила Луна, продолжая фигачить ножом все, что было под рукой, – я вообще то овощи к супу нарезаю, а рада я быть и не должна!  

– Ишь ты какая, хотя мне нравятся такие своенравные кошечки, – сказал Иларгия и захрустев печенькой отпил чай. Чай скользнул по языку и провалился внутрь.  

Луна работала ножом, Иларгия что-то говорил про старые отношения, которые именно сейчас пора воссоздать из пепла. Все новые и новые картины рисовались перед Луной.  

Вот она красивая и воздушная, заходит к нему в квартиру с чемоданом, а он стоит неотразимый, молодой, с точеной фигурой и белыми острыми зубами. Пахнет хвоей. Тихо играет джазовая музыка где-то в комнате. Приглушеное освещение и горящие свечи. Из коридора в комнату ведёт дорожка из еловых веток. Она смотрит ему в глаза и дрожь бежит по телу от их глубины и пронзительности. А вот они уже в халатах на кровати кушают ежевику со сливками и смотрят какое-то кино. Луна лежит на его руке голова к голове – так близко, что слышит едва заметный хрип его дыхания.  

– Мать, ты чего так вырядилась то, не хеллоуин же? Так и до гробовой доски не далеко, – услышала Луна за спиной голос. Она повернулась и увидела Буратино, который смотрел на Иларгию. Лицо ее стало слегка красным.  

– Ой, извентиляюсь, – сказал Буратино увидев Луну и коротко улыбнулся.  

Буратино стоял в районе двери на кухню с вентилятором на плече весь задерганый, уставший и потёртый.  

– А это ещё что за монокль с носом? – грубо и громко спросил лун Иларгия Луну, показывая подбородком на Буратино, одновременно намазывая кулак вареньем из блюдца. Блюдце брякнуло.  

– Ой, а я думал ты Луна, – сказал Буратино, – а вот за монокль с носом ты ответишь... Рано или поздно, – добавил он и поставил вентилятор на пол.  

В голове Буратино пробежали мысли: "Кто это такой? Какой-то знакомый Луны? Почему он ведёт себя так нагло? Бывший что-ли какой? "  

– Чё ты сказал? – сжав кулаки вскочил с табуретки лун Иларгия и кинулся с кулаком измазанным вареньем на Буратино. Табуретка не удержалась и с грохотом упала на пол.  

На ветку напротив окна прилетел филин Барри и стал смотреть, что за крики доносятся из дома.  

– Пидар накачаный хрен запортаченый! – орал Буратино, отбиваясь ногами и вентилятором от качка.  

Качок мутузил по морде Буратино кулаком измазанным в варенье.  

– Да ты же его сломаешь! – орала Луна и выдергивала вентилятор из рук Буратино.  

"Зачем я только его пустила, он и Буратино переломает сейчас", – участвуя в схватке думала Луна.  

На балкон этажа выше вышел мужик в трусах с сигаретой и услышав снизу крики и звон посуды перегнулся через перила, что-то пытаясь высмотреть в окне кухни Луны и Буратино.  

– Да вы достали меня оба! – заорала Луна встав между Иларгией и Буратино, руками делая знак стопэ,  

– Ты вообще, донжуан хренов, не понятно откуда взялся, мозги мне паришь каким-то говном романтическим, а ты баклан деревянный всю душу мне заклевал выходками своими!  

Перед Луной вдруг раскинулась картина, как они с Иларгией разговаривают:  

– Куда ты вообще пропал? – спросила она его, когда он куда-то пропал и вернулся через неделю как ни в чем не бывало.  

– Что за истерики такие? Ты мне указывать не должна ничего, я лишь сам себе хозяин! – грубо ответил Иларгия весь напряжённый до предела.  

– То есть ты не всерьез со мной встречался, а так, играл? – спрашивала его Луна со страхом в глазах.  

– Ну почему играл, нет конечно, – ответил Иларгией и улыбнулся с издевкой.  

Ощущение обиды зажглось в области груди:  

– Знаешь что, ты мне вообще не понятен, давай так: если ты меня любишь сделаем простую проверку – любой кто постарается, может ее сделать, – приблизившись к его лицу серьезно произнесла Луна и глаза ее сверкнули огоньком.  

– Проверку? – засмеялся свободно текущим смехом Иларгия, – Что за херню ты несёшь? Тебе мало моего того, что я рядом? – спросил он шутливо и попытался взять ее за руки.  

Луна ничего не ответила, лишь отошла к окну и скрестила руки на груди, грустно вгляделась вдаль на крыши многоэтажек погруженных в розовое зарево заката.  

Снизу возле подъезда собралась толпа сбежавшихся на кач соседей и завсегдатаев скамеек, они начали галдеть наперебой:  

– Я видела в глазок, как какой-то огромный мужик заходил в ту квартиру, милицию надо вызывать, – сказала одна пожилая дама с авоськой глядя на окна Луны и Буратино из которых постоянно доносился крик Буратино и звон разбитой посуды.  

– Теперь вон она сама орет, – ужас какой, – семейка крикунов, ей богу, – заметила женский крик вторая соседка, посмотрев туда же и перекрестилась.  

Подъехала машина полиции и двое полицейских вошли в подъезд.  

– Граждане, у вас целая толпа народа перед подъездом стоит недовольная, что тут у вас происходит? – задал вопрос полицейский, когда Луна открыла дверь. Глаза ее бегали.  

– Херня какая-то происходит, начальник, неистовая, – сказала Луна взглянув ему в лицо и пригласила полицию пройти.  

Выслушав историю, полицейский сказал смотря прямо в глаза то Буратино, сидящему на полу, то улыбающемуся Иларгии:  

– Решайте свои вопросы цивилизованными методами, боксерский ринг там, ну или гладиаторские бои, а в квартире драться не надо, потому что тебе длинноносый – нос могут сломать, а тебя качок – хорошенько опрокинуть, кто потом отвечать будет?  

Люди стоящие внизу уже собирались расходиться, как вдруг из подъезда, сверкая блестящими значками на груди, вышли полицейские. Все набросились на них с расспросами:  

– Ну что там?  

– Арестовали их?  

– Убили кого?  

– Граждане, успокойте свое любопытное сознание и идите по домам! – сказал высокий добрый полицейский и сев с напарником в машину, хлопнув дверьми, уехал.  

Крыша девятиэтажного дома, который находился в том же районе, что и дом Луны, с радостью распахнула свои двери для небольшой компании. Свежий ветер вызывал мурашки на руках. Пробираясь к краю крыши под нависающими проводами, Луна вещала:  

– Почти пришли, – говорила она довольным голосом. Буратино и Иларгия осматриваясь по сторонам шли за ней.  

Иларгия взглянул на Луну, когда она рассказала подробности предстоящего состязания:  

– Помнится, когда-то давно я не прошел похожее испытание, – сказал он.  

Буратино глянул ему в глаза с непониманием, а потом в глаза Луны:  

– Что тут вообще происходит? – спросил он вертя головой то на одного то на второго.  

Луна взглянула на крышу и перед ее взором раскатилось воспоминание.  

– Это и требовалось доказать, Иларгия, – с сожалением в голосе сказала она поправив рукой красиво заплетенные в хвост волосы и сделав шаг навстречу добавила, – ты даже не старался ничего изменить в лучшую сторону, теперь нам не по пути, ты проиграл.  

Иларгия смотрел на нее с грустью, а потом вдруг резко кинул фразу:  

– Да иди ты на хрен со своими испытаниями. Когда-нибудь ты все равно будешь моей, – и быстрым шагом скрылся в дверях крыши. Хлопок остался висеть в воздухе.  

– Эх, – вздохнула Луна, – мелкий нынче мужик пошел.  

Низко над соседним двором пролетел вертолет, звук наполнил уши и забрал на себя внимание трех человек, стоящих на крыше.  

“Странная ситуация” – крутил в голове мысли Буратино, смотря на реакцию накачанного Иларгии. “В один момент он превратился из крутого сверкающего улыбкой луна, в неуверенного, тусклого, медлительного и сомневающегося. И ковбойская шляпа уже смотрится как-то привычнее, а кожаная одежда и ботинки не вызывают зависти”.  

Луна ушла вниз что-то подготавливать к соревнованию. Слышно было как она спускается по лестнице брякая ботинками.  

– А что это за тайны там у вас, о которых я ничего не знаю? – спросил Буратино рядом стоящего Иларгию, который смотрел куда-то вдаль и слегка сгибал разгибал одно из колен.  

– Она тебе ничего не рассказывала? Не удивительно. Это у баб называется айсберговый подход: “всю важную херню храни в башке не говоря, а ближнего своего питай поверхностным бульоном недоговоренности” – это основная бабская сущность, – ответил Иларгия глубоко вздохнув. Глаза его опустились вниз и сам он весь как-то сжался.  

“Ну и объяснение, подходы какие-то айсберговые” – молча чесал голову Буратино, осмысливая суть сказанного ему. Под ногами валялся камень он взял и пнул его. Камень прогрохотал об лист железа нашитый на край крыши.  

Во дворе девятиэтажки со скрипом качались на качелях дети, с собакой лающей на птиц гуляла женщина, парковались машины на стоянке – день близился к завершению. Начинало темнеть. Из окна дома напротив доносилось женское пение, а ещё кто-то играл на фортепиано.  

– Так то тут всё просто, на самом деле, – сказала вернувшаяся на крышу Луна и Буратино с Иларгией дернулись, – Садитесь на край крыши со спущенными штанами, так чтобы жопы свисали вниз и просто напросто прицеливаетесь и срете как можно точнее, прямиком в детские горшки, поставленные внизу, – обычно все смотрят на черты характера, доброту там и тому подобное, – сказала Луна, – а я в мужиках ценю другие вещи – старание например или самоотверженность.  

Буратино вдруг расправил плечи и поднял подбородок, хитрыми ясными глазами он посмотрел на Луну и сказал:  

– Ну это-то испытание я каждый день дома прохожу, херня, – махнул он рукой и заулыбался, – какульки в горшок кидать – это я умею.  

– За это я тебя и люблю, – ответила Луна, – но меткость мы всё-таки проверим.  

Иларгия ничего не сказал, лишь немного насупился и пошел снимать штаны да оголять две накачанные выпуклости.  

Над крышей с криком пролетела стая птиц, солнце уходило все ниже и ниже. Темнота потихоньку начала заходить на огонек.  

Внизу шел какой-то человек с длинным носом, на плече он нес вентилятор на ножке. Увидев детский горшок он пнул его – горшок со звоном укатился в траву газона. Перед ним в асфальт вдруг воткнулся огромный нож, продырявив покрытие. Длинноносой человек посмотрел вверх. Сверху торчала жопа.  

– Черт! – сказал вдруг Буратино, – нож, который лежал у меня в кармане шорт вывалился и упал вниз.  

Буратино перевернулся и посмотрел на землю. Но ножа он не увидел.  

– Да и хрен с ним, – проговорил Буратино с некоторой грустью, – а горшок то почему на газоне валяется? – я только попадать стал! Эээх…  

Иларгия сидел на краю, крутил жопой какие-то зигзаги, а потом сказал:  

– Да ну вас на хрен, идиотов! По вам психушка плачет! – и одев штаны пошел к выходу не оборачиваясь.  

– На самом деле даже если бы ты проиграл, я бы выбрала тебя. Просто это был хороший способ от него быстро избавиться, – сказала Луна Буратино и они обнялись.  

Утро. Луна стирала вручную постельное белье в ванной, входная дверь щёлкнула, послышались шаги, в ванную заглянул длинный нос.  

– Смотри-ка, Луна, какой вентилятор я сейчас купил, теперь в жаркую погоду он будет нам служить равномерно и долго, – в дверь ванной просунулась рука с вентилятором на ножке.  

– А ты на какие это деньги купил вообще? – спросила Луна остановивши стирку и нахмурила глаза.  

– Да нашел какие-то деньги сегодня на тумбочке, вот и купил, – смотри какая красота! – он воткнул в розетку вентилятор, он зажужжал и раздул юбку Луны кверху, оголив жопу в трусах.  

– О, жопа! – заулыбался Буратино, и включил на вентиляторе скорость поменьше.  

Лицо Луны побагровело, все ее тело надулось как насосом и сквозь зубы она потихоньку промолвила, едва сдерживаясь:  

– Вообще-то, Буратино, это были деньги на починку старых антикварных часов, с выскакивающим филином Барри... Видишь там стрелки доходят до определенного времени и прыгают назад... В общем… Хоть жопу свою продавай, хоть вентилятор, хоть воздухом торгуй, но чтобы деньги сегодня к вечеру были здесь!  

Лицо Буратино стало серьезным. Луна вытащила шнур из розетки и толкнула Буратино вместе с вентилятором на лестничную площадку. Дверь с грохотом закрылась.  

Он вышел во двор, на скрипучей качели качались дети, какая-то собака лаяла на птиц. Буратино поднял голову на яркое солнце и освещающего крышу девятиэтажного дома.  

"А и правда, часы наши барахлят в последнее время, то одно время показывают, то другое. А мне все мерещится, что я вижу самого себя то тут то там".