Ромашка.

С грозным рычанием соленые волны, подвластные мощным порывам ветров, острыми когтями и клыками вгрызались в величественные утесы, по крупицам разрушая их уже на протяжении нескольких тысячелетий. И где-то там, на пересечении сразу нескольких стихий, под еле различимые крики слишком ярких для этих суровых мест тупиков, росла маленькая нежная ромашка, всем своим женственным стебельком прижимаясь к твердыне скал. Она гордо расправляла продолговатые лепестки цветка, поражая туристов неприхотливостью и неимоверным желанием жить.  

Утес старался изо всех сил уберечь чудесную белёсую подругу в своих, словно вырубленных гигантским топором, ладонях, с глубокими бороздами линий жизни и мудрости. В течении дня он старательно впитывал тепло солнечных лучей и темными долгими ночами делился им с ромашкой. Спасал от страшных ураганов, смертельно холодных и соленых волн, от назойливых морских птиц, а она всё прижималась теснее и теснее, не боясь пораниться о окаменелые ракушки, острыми пиками выпирающие из недр каменного тела.  

Недалеко от утёса, на уютном и тихом лугу росли тысячи ромашек, одна другой краше. Они склоняли друг к дружке свои упругие венчики и весело хихикали, и даже сплетничали. Обсуждали последние новости и зазывали сесть на солнечные серцевинки дивных бабочек, наслаждаясь щекотанием тончайших крылышек. Их жизнь была беспечна и чудесна – это не могло не отразиться на внешнем виде. Все эти ромашки сияли облачной белизной и свежестью. Любоваться ими было одно наслаждение.  

Почему же туристы и местные жители шли на утёс, борясь с постоянными ветрами и подавляя страх высоты, чтобы увидеть и запечатлеть в своей памяти ту одну единственную, такую слабенькую и, в общем- то, неприглядную?  

– Это Золушка! Она прекрасна! – сказал один юноша, любуясь ромашкой, растущей в скале, между небом, землёй и водой.  

Так где же прячется красота? Быть может в отражении утреннего солнышка в огромной капле дождя, застрявшей в серединке сочного листа лопуха, растущего у старого заброшенного забора? Или в первых благородных нитях седины в густых вьющихся волосах вашей супруги. Или в недельной небритости вашего супруга, отдыхающего на даче? Быть может в идеально ровно програбленных бороздках песка на могилке вашего отца?