Выбор

Сизиф пытался догнать камень, который всё быстрее катился в неизвестность. Вниз. Они летели вниз. Спокойная обыденность сменилась потрясающим и ужасным падением вниз. Такого не могло произойти. Вскоре Сизиф понял, что его старания напрасны, он вернулся к подножию горы, на которую ранее затаскивал камень. Сизифу теперь пришлось взбираться одному. Он потерял камень.  

Я изнываю от жары весь день. Молчаливое бдение почти не отпечатывается в памяти. Когда наступает вечер, я вспоминаю вчерашний вечер. Отличий нет. Мне придётся расстаться совсем скоро с счастьем. Мне придётся пойти умывать лицо, хотя я пожелал бы не делать этого.  

Жак Моран в одиночку отправился к большому приюту, где жило множество никому не нужных котов. Там, переговорив предварительно с начальником приюта, он подписал документ, в котором говорилось о том, что господин Моран отказывается от всего своего имущества в пользу приюта. Благодаря средствам, вырученным с продажи усадьбы Жака Морана, приют стал более улучшенным. К сожалению, господин Моран остался совсем без средств к существованию. Он около года скитался по домам незнакомцев. Жак давно бросил попытки найти сына. Моран шёл и шёл... Наступила зима, он оказался в лесу. К весне Жаку удалось выбраться из леса, но от бессилия он свалился в какую-то канаву без чувств. И, может быть, он смог бы ещё подняться и попытаться бороться за жизнь, но, к сожалению, одна из костей скелета какого-то человека проткнула ему сердце. Больше его не видели.  

Какая безысходность, пережёванная и описанная уже тысячами людей. Невероятно тяжело использовать одни и те же слова для описания похожих чувств. Лишь негативные ощущения. Бездарность. Неинтересно. Как тошнит от всего. Приходится жрать больше, чем Сорокин. Каждая мысль так отвратительна, так тривиальна, остаётся отключать сознание, чтобы сохранить психическое здоровье. Как же заебали пиздаболы, которые сначала говорят, нет, кричат, что ни в коем случае не будут принимать участие в ремонте кухни, но через три дня взахлёб обсуждают устранение плитки и планировку потолка. Это очень расшатывает восприятие человека, расшатывает значимость слов и отторгает меня от принципов. Я падаю в пропасть.  

Сегодня я встал рано. Я надел чёрные брюки и чёрный пиджак. Ненависть грызла мне душу, я отправился на похороны. Зарывали в землю мои мечты. Я закапывал их самолично. Совершенно без эмоционально сбрасывал я на гроб чёрную труху. Снова загребал глянцевой лопатой, снова слышал стук почвы о деревянную крышку. Уже совсем немного осталось. Получилось это быстро. Поминки назначены не были. Я отправился домой, распахнув пиджак сел на кровать. Ощущалось падение, связанное с утратой надежды и желаемой жизни, я чувствовал, что отпал кусок меня, кусок будущего и кусок настоящего. Я ощутил свободу. Мерзкую, кислую, удушающую свободу. Теперь мне не надо было тешить своё самолюбие, возвышенную натуру, не нужно теперь и ограничивать себя пространством единственно возможного коридора счастья. Я пробил стену и вышел в небо посреди звёзд и воды. Тут очень тихо, но не спокойно. Очень тревожно. Здесь нельзя что-то сделать, здесь невозможно быть. Социум отрезал мне голову. Теперь до конца моих дней будет струиться алая кровь из безжизненной глотки. Разочарование. Опустошение. Невозможность. Ирреальность. Падение.  

Мне тесно. Мне очень тесно. Я ощущаю рамки. Я занимаюсь созданием произведений искусства. Но моё искусство необычно. Описать его как-то сложно. Можно сказать, что оно сочетает несовместимые вещи, но это не главное. Моё искусство просто необычно. Например, я в знак протеста против «Coca-Cola» вылил содержимое стеклянной бутылки. После этого я заставил свою кровь струиться из моего запястья, всю кровь собирал в бутылку. Теперь в бутылке с логотипом «Coca-Cola» находится моя красная кровь.  

Любой выбор является неправильным. Любой выбор – иллюзия. Словно маркетинговый ход бизнесменов. Засыпать не хочется – это попытка избежать завтра. Солнце не похоже на диск или светящийся шар. Это другое пространство, невозможный круг выделяющегося своей яркостью света. Солнце кидает струи яркости. Если долго смотреть на солнце, то потом ты не захочешь не смотреть на него. После отведения от солнца взгляда мир кажется очень тёмным. Тени кажутся нелогичными, ведь везде и так темно. Можно спрятаться от солнца, укрывшись за удерживающей стёкла перегородкой, тогда солнце ответит вам, тоже сыграет с вами в прятки. Оно заплывёт за недостроенный бетонный прямоугольный объект. Но троллейбус оборвёт ваши игры, повернув направо.  

Изольда плакала у ручья. К ней подошёл мужчина. – Девушка, что же вы плачете? – харизматичным тоном произнёс этот человек, но ответа не дождался. – Шлюха, что ж ты плачешь? Парусиновые туфельки потеряла? – мужчина наклонился к девушке и заставил её убрать руки от лица. – В глаза мне посмотри! Где обувь-то твоя? – грубо сжимая запястья и смотря звериным глазами вопросил мужчина. – Я хотела утопиться, но испугалась. Только туфельки в речке оставила, – проревела Изольда. – Так давай я тебе помогу! – воскликнул мужчина. – Как вы мне поможете? – продолжала плакать девушка. – А давай, я тебя задавлю? – мужчина явно воодушевился. – Нет! Что вы..., – не успела договорить Изольда, как её тоненькую шею обхватили огромные сильные руки. Мужчина повалил девушку на спину, он сосредоточенно смотрел ей в глаза, она переставала сопротивляться. Мужчина встал, отряхнул колени и пошёл по дорожке.  

Мы умрём. Я умру. – Я умру? – Ты умрешь. Я умру. Никогда нас больше не будет. Меня не будет. – Меня не будет? – Тебя не будет. Кто-то поверит в бога, кто-то посчитает его мёртвым, но и они тоже умрут. Где же спрятаться? А смерть и есть самое надёжное место. Так не хотелось бы прятаться. Но ведь и обжигаться обо всё не хочется, может быть ещё больше не хочется, чем спрятаться навсегда. Кто-то напишет великий труд, кто-то придумает художественный язык, но и они умрут. Я спускаюсь ниже. Они верят в счастье, но они умрут. Мы построили цивилизацию, чтобы отдалиться от ужасного животного мира, только скорее мы отдалились от счастья. Мы умрём. Вы грезите? – Да! – Вы умрёте. Сегодня шёл дождь и я забылся в счастье, но я умру и никогда не узнаю о счастье. Я падаю, ведь иначе невозможно. Я умру. Ты умрёшь. Вы рожаете детей, но зачем вы это делаете? Они умрут. Жизнь прекрасна? Но вы умрёте. Я вкушаю ужас и лечу вниз. Я уже в яме. Осталось только закопать моё тело. Наташа, я люблю вас, но вы рано или поздно умрёте. Так давайте умрём вместе, это ли не настоящая любовь? Какая глупость. Я умру. – А я умру? – И ты умрёшь. – Но ведь смерти нет. – Как нет? – Она умерла.  

Пошёл нахуй. Извини. Грубое обращение ни к чему. Грубость рождает ненависть, а та, в свою очередь, приводит к насилию. Насилие – это животный мир. Остаётся только любить друг друга и избегать друг друга. Я сторонюсь каждого человека. Они ещё играют друг с другом, а я уже отдалился от них. Как хорошо, что у меня есть возможность скрыться от них. Как хорошо, что я могу быть один. Но это так одиноко.  

Доктор Шэгра. Доктор Дэвуар. Печаль. Блю. Эпилепсия. Вальс безумия. Веселье. Психоделия. Игра на настроениях.  

Абсурд. Бессмысленность. Тревога. Страх. Казнь. Осознанность.  

Мужчина ехал по трассе в город. Его встречали огни и атмосфера веселья. Ночь поглотила его машину. Теперь он потерялся в этом городе. Его охватила печаль. Он продолжал колесить по городу, в тёмные районы и яркие центры с людьми. Мотели, полицейские, бары. Но он почувствовал себя таким одиноким.  

Не надо убивать себя.  

Джон собрал портфель, пошёл на остановку, залез в транспорт. Пустой взгляд осматривал пролетающую реальность. Вот уже несколько минут прошло, а Джон продолжает искать забвение в ускользающих объектах. Мысли его догоняют. Чтобы избежать столкновения с ними Джон принял решение включить музыку. К сожалению, один из наушников сломан, приходится мириться с неприятным ощущением, ведь иначе мысли догонят. Он забылся и проехал так ещё полчаса. Вот уже рядом. Кладбище, где покоятся современники Викторианской эпохи, огорожено чёрным забором. Джон сошёл с транспорта и принялся обходить территорию кладбища по периметру. Он тут впервые. Джон пытался найти ворота, вход, чтобы попасть во внутрь, но всё ещё не мог сделать этого. Голубое небо без солнца манило Джона. Он отчаялся, ведь обнаружил закрытые ворота. Взломать замок не представлялось возможным. Джон продолжил идти по периметру. Он увидел раздвинутые прутья, теперь можно было пролезть. Деревья отнимали у могил свет. Памятники и монументы, кладбищенские камни и кресты покоились в беспросветной тени. Джон немного прошёл и вышел на дорожку. Он пошёл по дорожке. Тишина прерывалась только пением птиц и дальним гулом автострады. Джон заострил внимание на одной привлекательной белой могиле. Ему послышался погребальный звон. Он оглянулся вокруг и не увидел никого. Деревья стали покачиваться от небольшого ветра, что немного озадачило Джона. Его охватила тревога. Он пытался найти глазами источник спокойствия, но зрачки, отторгаемые всеми, продолжали беспомощно бегать. Джон забылся и, наконец-то, восстановил дыхание. Голубизна неба нашла дыру в кронах близко стоящих друг к другу деревьев и проникла внутрь. Она манила Джона. Он заметил зачаровывающую брешь в листве и пошёл. Он захотел найти лучший ракурс. И, вдруг! Джон забрался на поваленную старинную плиту, он обнаружил идеальный вид, открывающийся на небеса. Эта живая картина заворожила его. Джон ощутил беспокойство, связанное с возможным подглядыванием за ним случайных посетителей кладбища. Ему очень не хотелось поймать на себе взгляд человека. Джон хотел любоваться небом, но тревожно озирался по сторонам. С каждой секундой он становился всё более и более раздражительным. Джон настойчиво решил исправить эту ситуацию. Он оттащил могильный камень, на котором стоял, любуясь небом, и стал копать. Джон немного углубился, поднял глаза и посмотрел в сторону дорожки. Он никого не увидел и продолжил рыть яму. Потом Джон лёг, снова встал, подтащил к яме камень и упал в яму с камнем в обнимку. Теперь Джон лежал, поглаживая камень, и видел только путь к голубизне неба, окаймлённый листвой. Счастье сначала нежно ласкало его, но уже через несколько секунд Джон купался в счастье. Мысли только сейчас смогли догнать Джона, но счастье мигом затопило их. Счастье отрывало голову Джону, а тот летел к небу. Вот он уже прошёл кроны деревьев. Редкие порывы ветра заглушали всё вокруг. Счастье обезумело. Джон летел всё быстрее и выше. Он одновременно плакал и смеялся от счастья.  

Чего блять? А хули так охуенно?  

Я человек без кожи. Любое касание причиняет мне боль. Босх был человеком без кожи. Иначе он не возненавидел бы ягоды. Художники воруют. Я ненавижу воровство. А впрочем, мне всё равно.  

Левое ухо.  

Джон внезапно очнулся. Он выглянул из ямы и заметил вдалеке двух полицейских, которые направлялись по дорожке в его сторону. Теперь Джона охватил непреодолимый страх, а сознание испарилось. Джон стал будто механическим. Он старался походить на нормального человека, выполняя машинально принятые социумом действия.  

Отчуждённость. И я надеюсь, этот мир не утолит тебя ничем. Я нарисовал любовь, но хотел бы, чтобы я совсем не умел рисовать. Я не прекрасен, я ужасен во всём. Если бы увидели меня и сопоставили меня с написанными словами, то испытали бы отвращение. Я не смогу понять любовь к жизни людей, даже если они сверхсчастливы. Хотя мне кажется, это возможно. Возможно, что есть честная любовь счастливого человека той жизни, которая у него есть, даже если он понимает, что и такая жизнь кончится. Я очень зол. Мои моральные нормы вобрали в себя всё самое лучшее от советского человека и человека либерального с запада. Я максимально толерантен и добр ко всем, пытаюсь помочь, понять, но я очень зол. Я убил в себе эмоции. Я не могу их проявить. Кто-то умеет искренне радоваться или горевать и показывает это, но я совершенно холоден в этом плане. Я поддерживаю невозмутимый вид и в одном, и в другом случае. Такое уничтожение проявления эмоций способствует действительному умерщвлению внутренней эмоциональности. Я попросту могу не переживать о чём-то по-настоящему важном, могу абсолютно не чувствовать радости, когда отчётливо понимаю, что происходит какое-то счастье. Я частично обезэмоционалил себя.  

И жуй.  

Егор не хотел готовиться к экзаменам. Он не помнил, что его побудило выбрать физику и обществознание. Наверное, кучи людей, которые стремились поступить в престижные университеты для получения действительно нужной специальности. Походив на подготовительные занятия по физике несколько раз, не походив на дополнительные уроки по обществознанию, так как их никогда не было, Егор решил оставить себя в покое. Больше он не уделял времени ЕГЭ. Но как грустно стало после этого. Все сверстники что-то делали, готовились, как-то общались, ведь невозможно было не найти в такой ситуации тему для разговора. У Егора получалось не находить. Каждый раз. Иногда парень пытался вспомнить, когда он стал затворником, но безрезультатно. Казалось, будто Егор с самого рождения был один. Неожиданно наступила весна. Прямо в конце марта. И тут Егор серьёзно задумался. К сожалению, общение для него выглядело дико. Он старался попросту избегать людей. Теперь ужасный груз отчуждения давил невыносимо сильно. Егор закрылся в себе. Он и представления не имел как нужно вести общение. Парень не видел возможностей научиться этому. Без шансов. Выхода другого не было, как ему казалось, только покончить с жизнью. К своему несчастью Егор обнаружил, что он живёт на втором этаже. Люстры в доме не было. Повеситься за лампочку было невозможно. Егор отстранился от всего этого. Он ушёл куда-то внутрь себя, откуда наблюдал за миром. Парень очень устал. Тогда он решил покончить со всем. Егор в людных местах стал притворяться больным. Затем он делал вид, что на одной волне с любым незнакомцем. И вот наступила пора экзаменов. Математика. Егор продолжал действовать по-новому. Все школьники волновались, прятали шпаргалки и телефоны, а Егор просто ничего не взял. Он просился в туалет и там представлялся другим школьникам подставным человеком, который ищет недобросовестных учеников. – Так, так! Что это у тебя? – язвительно прошептал около одной кабинки Егор. Школьник задёргался и с перепуганным видом тихо вернулся обратно в кабинет. Егор делал так еще несколько раз.  

Как же заебал шум. Я ненавижу ебаных детей. Ёбанная хуйня. Я хочу спокойствия.  

Цветок летит по небу, оно голубое. Помню, я впервые увидел голубизну, ту бесконечность вдалеке. Я никогда там не был и не смогу побывать. Я нигде не был. Мой родной город отстроил клетку, теперь я в тюрьме.  

Пидарас пидрила пидор. Осуждаю.  

Как сделать мельницу из зерна?  

Сначала родился бог, потом он создал мир. Бог задался своей целью, полной сокровенного таинства, записал на листке свой план. Но позже скурил весь план бог и под трипом съел мир. Умер после всего этого бог от передоза. И теперь мы живём в трупе, который нас у никак не выпустит, поскольку мертвец же он.  

Как ужасно, что ты можешь увидеть вживую горы и обомлеть от разочарования, ведь они являют собой совсем не то, что рассказывают люди: будто горы – это свобода. Нет. Горы – самое тесное, что я видел.