Ночь

На часах уже без десяти полночь. На районе стоит полная тишина, лишь от дороги, находящейся по другую сторону узкого леса, последних останков когда-то тут находившегося ельника, ещё изредка издаётся звук проезжающей машины. Ни на узком переулке, на котором был вход лишь в один единственный двор, ни на улицах, которые тот соединял, не было ни души. Могло показаться, что тот тёмный, мистический мир, в котором жили наши самые далёкие предки, вновь завоевал их. Лишь свет уличных фонарей говорил о том, что всё-таки всё не так.  

Михаил лежал в кровати, стоявшей прямо под окном, которое выходило на тот самый лес, и ворочался, пытаясь уснуть. Но что-то ему мешало. Какое то странное чувство похожее на тревогу. Без явной на то причины, сердце билось быстрее обычного, и в полной тишине его комнаты, прерываемой лишь изредка его же вздохами, Михаил чувствовал, и даже, казалось, слышал каждый его удар. Завтра был первый день после окончания осенних каникул, так что хоть в эту ночь ему надо было выспаться, поэтому парня очень тревожило его неспособность заснуть.  

Наконец, он перестал ворочаться, просто лёг на спину и открыл глаза. Вскоре он привык к темноте и стал просто осматривать окутанную ночными тенями комнату. Надписи на многочисленных книгах, стоявших в стоявшем напротив кровати книжном шкафу, было невозможно прочитать, да и цвет был почти неразличим. Лишь по примерным размером силуэтов и памяти он мог сказать, где находится какая книга. Продолжая идти взглядом по часовой, он посмотрел на слегка приоткрытый шкаф, который не мог нормально закрыться из-за висевшего на дверце халата. В детстве Михаил всегда тщательно закрывал шкаф, ведь ночью, в противном случае, это походило на приоткрытую дверь в какое-то тёмное, непонятное место. С возрастом эти глупые мысли пропали, но этой ночью он вновь их вспомнил.  

В противоположной от окон стены была дверь, запертая по привычки перед сном. Откуда эта привычка, Михаил не имел понятия, но почему-то он мог спокойно спать, лишь зная, что в его комнату нет входа ни через дверь, ни даже через окно. Второе особенно странно, учитывая, что комната его была на пятом этаже. Справа от двери был рабочий стол, на котором валялись различные рисунки и учебники. Хотя, этого Михаил не видел, ведь второй книжный шкаф, стоявший прямо у кровати, преграждал ему вид. Лишь немного был виден потонувший в грязной одежде стул.  

И вот, столик, стоявший между кроватью и вторым книжным шкафом, на котором лежал телефон и книга, которую он читал всю каникулярную неделю. Возможно, поверхностный взгляд в ситуацию мог обвинить в его нынешнем состоянии именно эту книгу, сборник рассказов Эдгара Аллана По. Но всю неделю до этого он спал абсолютно спокойно, да и полки его книжных шкафов уставлены новеллами того же По, а так же сборниками Лавкрафта и Кинга, а так же многими произведениями, которые не стоило бы читать перед сном. Так что проблема точно была не в этом.  

Сонный, Михаил лениво дотянулся до телефона и включил его, после чего, игнорируя режущий глаза свет, посмотрел на время. Без двух минут полночь. Тяжело вздохнув, юноша выключил телефон и посмотрел на тщательно зашторенное окно. В этот миг, то чувство тревоги резко усилилось. Ему как будто казалось, что, не смотря на высоту и шторы, за ним кто то следил. Не смотря на всю абсурдность этой мысли, Михаил поднялся с кровати и подошёл к окну, после чего не спеша отодвинул занавеску.  

Он не был уверен, чего именно он хочет увидеть. Просто пустую улицу и лес, чтоб показать всю глупость его волнения, или какого-то монстра, чтоб показать уместности его тревоги. И вот, он смотрит на ночной мир снаружи. Сперва на потонувший во тьме двор, что был между самим домом и забором, ну а затем и на освещённую жёлтым светом фонарей улицу, что отделяла его дом от старого леса. Пусто. Ни единой души, как и следовало ожидать. Михаил выдохнул с облегчением, и на мгновение волнение стало уходить. Но вот, один фонарь, находившийся у калитки на их территорию, на секунду замигал. Это была именно маленькая калитка, ибо основной вход, как и ворота для машин выходили не на улицу, а на переулок, к ней прилегавший. Мигание, привлекло внимание Михаила, и он посмотрел в ту сторону.  

Именно тогда он заметил, что на границе леса и улицы, которая так же стала границей света и тени, стоит еле заметная, чёрная фигура. Могла показаться, что она бесформенная, хотя более логичным вариантом был балахон. Не было видно ни лица, ни каких черт, но из-за формы и чего то, что, кажется, было плечами, можно было сделать один вывод. Оно смотрит либо на лес, либо на дом Михаила. Стоит, смотрит, и не делает ни единого движения.  

Казалось, что стоявшая до этого тишина стала, каким то непонятным образом, ещё тише. Ужас прошёл, словно разряд тока, по всему телу юноши. Он не мог шевельнуться, ни чтоб отвернуться или закрыть занавески, ни чтоб вытереть проступивший на лбу холодный пот. Но страшнее всего было даже не то, что происходило. Страшнее всего были давно подавленные воспоминания, которые начали выползать, подобно проснувшимся после зимней спячке змеям.  

Десять лет назад, кажется тоже осенью, возможно даже что в эту же дату, восьмилетний Миша проснулся посреди ночи по непонятной ему причине. Ему не хотелось в туалет и ему не приснился плохой сон. Ему в ту ночь ни снился вообще никакой сон. Дверь в его комнату была широко открыта, давая обзор на дверь в комнату родителей, а сквозь не скрытые занавесками окна в комнату попадал слабый лунный свет. Какое то странное чувство, которое можно описать как тревожный интерес, заставило мальчика подняться с кровати, и, крепко сжимая в руках медвежонка, подойти к окну. Окно у него было двойное, одной части он никак не мог тогда достичь, ибо был маленьким, а вот во вторую, что была над частью его кровати, он мог вполне посмотреть, стоя на этой же кровати.  

И вот, мальчик увидел, как на против калитки в двор его дома стоит мрачная фигура в балахоне. Возможно его лица не было видно, возможно его и вовсе не было. Бурное воображение восьмилетнего, склонялось именно ко второму варианту. Мальчик хотел как можно быстрее прыгнуть обратно под одеяло, но вместо этого просто стоял и смотрел на не движущуюся фигуру. Странная аура ужаса, как бы это ни было нелогично, привлекала.  

Но эти чары разрушились, когда этот силуэт сделал самое жуткое, что видел за свою короткую жизнь мальчик. Он просто стал медленно поднимать голову. Казалось бы, такое простое действие, но оно кинула сознание Миши в такой ужас, что почти моментально, как это задвигалось, он резко задёрнул занавески и прыгнул на кровать, после чего залез под одеяло. Наконец появилась дрожь, и даже слёзы. Но мальчик ни издавал ни звука, пытаясь даже не дышать. Что-то ему подсказывало, что нужно быть тихим, что плакать или бежать за помощью к родителям – бессмысленно. Он мог лишь лежать под одеялом, крепко обнимать медвежонка и пытаться заснуть.  

Тогда он провалился в сон очень быстро, спустя несколько дней решил, что это всё был лишь ночной кошмар, а затем и забыл. Но всё равно, именно с тех времён он всегда занавешивает окна и запирает дверь в комнату. А теперь, старый детский кошмар вновь обрёл плоть, давая ужасное доказательство, что он никогда и не был всего лишь кошмаром. Михаил, теперь юноша, как в детстве не мог оторвать взгляд от ужасающего нечто, стоявшего на границе дороги и леса, света и тени, реального и нереального. Но всё-таки одна вещь изменилась. Когда это стало поднимать голову, парень не прыгнул обратно в кровать. Он продолжил стоять, от-части всё ещё будучи заворожённым, от-части лично желая понять, что же это, что пришло к нему в далёком детстве и вернулось, спустя десять лет.  

И вот, это перестало поднимать голову. Оно смотрело куда-то наверх, при этом прямо перпендикулярно улице. Пару секунд Михаил думал, что это может значить. Но вдруг, по его телу прошла новая волна дикого ужаса, а сердце заколотилось как военный барабан. На первом этаже на эту сторону дома окна выходили, но там никто не живёт. На втором этаже есть балкон, но фигура подняла голову слишком сильно. На третьем и четвёртом этажах нет ни одной комнаты с окнами на эту сторону. Лишь на самом верхнем, пятом этаже есть одна единственная комната. Его комната. Михаил сейчас смотрит на это нечто, так и оно смотрит на Михаила. Не прошло и секунда, как юноша это понял, силуэт вновь задвигался. На этот раз это был рука. Она стала медленно подниматься, выходя во свет фонаря. Из рукавов показалась кисть. Тонкая и тёмная, как и вся фигура, она была сжата, и лишь указательный палец был вытянут вперёд, как будто оно на что то показывало. В голове Михаила промелькнула ужасная мысль, которая спустя пару секунд оказалось правдивой. Рука остановилась, когда палец стал показывать туда, куда смотрит силуэт. Оно показывала именно на юношу. В этот миг Михаилу стало тяжело дышать, а в его ногах почувствовалась слабость. Та смелость, что заставляла его смотреть, испарилась, стоило тёмному указательному пальцу показать на него.  

И вот, его ноги не выдержали, и парень упал на пол, а занавески вновь закрыли окно. Он вновь почувствовал себя восьмилетним ребёнком, боявшимся даже позвать родителей. Спустя пару секунд, какой то непонятный, не естественный инстинкт, заставил его заползти на кровать и под одеяло. Как десять лет назад, он мог лишь сидеть и дрожать, пытаясь не сделать ни звука. Но теперь он был совершенно один, ведь когда-то бывший ему защитником медвежонок давно отдан племяннику из Германии. Остался лишь Михаил, окружённый со всех сторон темнотой.  

Он надеялся, что подобно тому, как было десять лет назад, он заснёт, но этого не происходило. Он лежал, то открывая, то закрывая глаза, смотря в бесконечную темноту, что было под его одеялом. Юноша потерял осознание времени, поэтому он не знал, прошло ли пара секунд, пара минут, или даже час, прежде чем, как его сердце вновь замерло. На этот раз, это было из за тихого, хорошо знакомого скрипа. Дверь в его комнату, которая точна была заперта, теперь открылась. До этого не было ни шагов, ни щелчка замка, дверь просто взяла и открылась. За коротким скрипом вновь последовала тишина. Но эта тишина была другая. Она как будто стало физической субстанцией, раздавливая и не давая дышать Михаилу. Не выглядывая из под одеяла, парень знал, оно здесь, в его комнате. Оно смотрит именно на его кровать. Оно знает, что он прячется под одеялом.  

Молитвы, мольбы о помощи, прощания со всеми близкими, какие то жалкие попытки объяснить всё происходящее, всё это слилось в месиво из мыслей в голове Юноши. Но вскоре всё затихло, дав место томящему ожиданию. Какое-то шестое чувство говорило ему, что медленно, но верно то нечто движется в сторону его кровати. Он хотел провалиться в сон, потерять сознание, проснуться, просто как угодно больше не быть под одеялом, в комнате с этим.  

И вот, сквозь одеяло он почувствовал пробирающий до самой сердцевины души взгляд. Этот взгляд не мог принадлежать человеку, не мог принадлежать ни одному животному. Если бог есть, то он точно не мог создать нечто с таким взглядом. Затем он почувствовал холодное прикосновение к его плечу. над ним было одеяло, он чувствовал, будто лёд прикоснулся к его голой коже. И именно из за такой точности он точно прочувствовал каждый тонкий, костлявый палец той самой кисти, что на него показало совсем недавно. В глазах начало темнеть, а во всём теле появилась слабость. Даже мысли стали полностью пропадать. Сознание Михаила стало медленно погружаться в темноту, пока тишина медленно завоевала его дыхание, мысли и сердце.