Осуждённый

ОСУЖДЁННЫЙ  

Спасибо моим друзьям за вдохновение и поддержку, особенно в моменты кризиса.  

Говорят, человеку даны две даты – рождения и смерти. Все остальное – в его руках. А что, если и это – не лимит твоих возможностей?  

(с) Парень в белом, с дурацкой прической, никогда не отступающий от тебя.  

Глава 1.  

–Наверно, сегодня будет дождь – нарушила повисшее молчание Эмили.  

–Да нет, я еще вчера вечером смотрел прогноз погоды – осадки вероятны менее, чем ноль целых одна десятая миллиметров.  

Лестер пробудился вопросом подруги, который застал его в спонтанно возникшем мысленном тумане посреди оживленной беседы. Приближался ранний январский вечер, по улице Дредвилла стал продувать прохладный зимний ветерок, колыхая редкую листву на полуголых абрикосовых саженцах. Эмили и Лестер уже сорок минут шли только вперед, а конца улицы все еще было не видать. Расположенный вдоль прямого участка реки, жилой массив имел огромную протяженность, и молодые люди специально выбрали этот район для прогулки – намечался важный разговор. Это чувствовали оба человека, потому что впервые за три месяца общения при планировании выходного дня у них совпали предпочтения. «Где-нибудь, где мы еще не были, и где мало народу» – почти слово-в-слово оговорили друзья по телефону накануне. Единственное место, до которого они еще не доходили в ближайшем пригороде – прогулки по мегаполису были исключены – это городок вдоль воды. Расположенные в двух метрах по бокам друг от друга, улицу словно стены с двух сторон ограждали частные дома, из которых никто не выходил в рабочее время суток. Люди из этого места уезжали рано утром и приезжали поздно вечером – таковы были традиции Дредвилловского населения. Ни достопримечательностей, ни торговых центров, ничего в этом спальном районе не было. Лишь бесконечная улица из двух рядов зданий, с таким же бесконечным сквером посередине между ними. Идеальное место для человека, имеющего на сердце невысказанные слова и пожелания.  

–Давай присядем, – сказала девушка, заметив между идущими друг за другом кустами и клумбами лавочку.  

–Да, не помешало бы.  

Лестер знал свою подругу – она никогда не уставала. То, что они решили остановиться, однозначно было сигналом для него, словно зеленый кружок светофора. Это с одной стороны радовало парня, но с другой – он не мог избавиться от дурного предчувствия, что все пойдет наперекосяк. Познакомившись по работе, они с Эмили очень мило общались все это время, но последние несколько дней выделялись. Напряжение, которое чувствовалось в воздухе каждый раз, когда Лестер о ней вспоминал, наводило на мысли, что либо кто-то из них двоих болен, либо отношениям наступает конец.  

–Как тебе эта аллея? По-моему, здорово, что она здесь будто живая прослойка между двумя бесконечными рядами цивилизации. – решил начать с отвлеченных вещей Лестер.  

–Да, жаль только, что птицы все спят. И насекомые. Каждый раз, когда зимой выбираюсь на природу, то жалею, что живу не в тропиках.  

Эмили обожала природу и все, что с ней связано. Работая на скорой помощи, параллельно получая квалификацию специалиста по оказанию экстренной медицинской помощи при туристических походах, у девушки совершенно не оставалось времени на саму себя и на друзей. Тем не менее, для того, чтобы выбраться на лесную опушку и провести там часок-другой, она всегда находила время и возможность. С появлением Лестера ее одинокий путь по жизни немного сменил вектор. Будучи разочарованной во всех своих сверстниках как в школе, так и в колледже, в 23 года Эмили наконец встретила человека, который не имел потребности в том, чтобы его друг вписывался в какие-либо стереотипные рамки, чтобы с ним общаться. Оставаясь на периферии толпы, Лестер не имел популярности среди серой массы, и тоже довольно долгий период не мог найти себе единомышленника. Найдя друг друга, они и не думали о том, что между ними возможно нечто большее, чем теплая дружба. Ведь спустя столько времени скитания по жизни в непонимании и отчуждении, что может быть прекраснее долгожданного осознания, что ты не одинок в мире ненависти и боли? Однако случился этот момент, которого можно было ожидать, как дождя в хмурую погоду. И теперь каждый из них был словно связан изнутри, особенно Лестер. Не имея за плечами опыта, больше всего неуверенности он испытывал тогда, когда ему приходилось делать что-то незнакомое. Например, проявлять симпатию.  

–Интересно, а если из океана принесет какой-нибудь поток теплого течения, то это место оживет? – сказал Лестер спустя некоторую паузу.  

Эмили не ответила. Она просто улыбалась, глядя вперед и каждые несколько секунд опуская глаза, словно заметив кого-то под ногами. На далеко простиравшейся в обе стороны дорожке из мелких камешков розового цвета, перемешанных с пылью и листвой, едва улавливались взглядом редкие силуэты одиноких прохожих.  

–У нас вообще тут бывают такие оттепели? Надо посмотреть. – Лестер потянулся за телефоном. Он не знал, как действовать, и говорил первое, что пришло в голову. Стоило достать смартфон из кармана, как он издал звук пришедшего сообщения.  

–Лестер, послушай. – Эмили перевела на друга слегка грустный взгляд.  

–Черт… Прости, пожалуйста… написал кто-то, я только отвечу. – засуетился тот.  

–Да, конечно.  

Ну почему обязательно сейчас?  

Лестером интересовалась его мама. Просила написать, во сколько он приедет домой. Быстро набрав сообщение, что сегодня он ночует у своего лучшего друга, парень отключил телефон и убрал его в задний карман. Вернувшись к разговору с подругой, Лестер заметил, что она снова ушла глубоко в себя. Не обговаривая это и никогда нарочно не замечая, они оба просто копировали друг друга в странностях. Уходить посреди разговора в свои мысли, копаться в них словно в старой кладовке или грязном белье, летать в облаках, когда требуется концентрация – это получалось у них лучше всего в жизни. Никогда не обижаясь на подобную рассеянность и забывчивость, Лестеру только нравилось наблюдать за девушкой, когда она задумывалась: приподняв взгляд, она всегда осматривала пространство над собой, слегка шевеля губами, будто читая молитву или вспоминая слова песни. Также Эмили любила неосознанно играть со своими золотисто-пепельными, всегда распущенными и слегка завивавшимися на кончиках волосами, спускавшимися ниже плеч. Подобная картина дополняла Лестеру тот набор стандартных зрелищ, которые можно наблюдать вечно, вроде как текущая вода или горящая древесина. Так и сейчас, Эмили смотрела куда-то вдаль, теребя в руках волосинки и забыв обо всем, что ее окружало. Неудивительно, если то, о чем она хотела спросить, также кануло в бездну, поэтому Лестер снова начал сам, проговорив как можно уверенней:  

–Эмили, я хотел спросить, были ли у тебя когда-нибудь отношения?  

Она внезапно вышла из нирваны и, нахмурившись, перевела взгляд на собеседника.  

–А зачем тебе?  

Паника? Ну, есть немного.  

–Понимаешь, мы с тобой общаемся каждый твой выходной, и мне кажется, что кроме прогулок со мной и работы, все, чем ты занимаешься – это спишь у себя дома.  

–Ну да. Мы же это уже обсуждали. А тебе что, не нравится?!  

–Нет-нет, что ты. Я просто подумал, что, наверно, если у тебя есть молодой человек, то мое излишнее внимание здесь ни к чему.  

Эмили закрыла глаза и выдохнула.  

–Ты меня так больше не пугай.  

Помолчав пару секунд, она продолжила.  

–Ты всегда такой неуверенный. Ты не задумывался, что я бы сама что-то с этим сделала, будь у меня сейчас отношения с кем-то?  

Она была права. Лестер переоценил свое влияние на ситуацию, хотя никогда не намеревался это делать.  

–Прости, Эмили. У меня никогда не было отношений ни с кем…  

Что он делает? Зачем?  

–Я вижу.  

Повисла неприятная тишина. Просто идеальное начало идеальных отношений. Лестеру до ужаса нравилась Эмили, сколько бы он не занимался отрицанием реальности. Но то, что дружба с таким человеком, как она, было настоящим сокровищем, заставляло укладывать планы на романтическое продолжение куда подальше. Нет, слишком высок риск все испортить. И слишком большими будут жертвы от простого желания разнообразить себе жизнь. Разве, если только она сама не сделает намек…  

–Тебя когда-нибудь предавали? Друзья, родные? – спросила Эмили, и Лестер заметил, что у нее на глазах появились капельки слез.  

–Однажды мне обрушили мечту всей моей жизни.  

–Значит, ты меня поймешь, если я скажу, что не могу думать о том, что доставило мне боль и разочарование, и мучает по сей день.  

–Извини, я не хотел.  

Эмили посмотрела на него покрасневшими глазами. Это что-то фантастически страшное! Она никогда, ни-ко-гда так не вела себя.  

–Да все в порядке, Лес. Ты же не знал. Тем более мы и в правду никогда об этом не говорили. На тот момент, когда мы познакомились, прошло всего два месяца с тех пор, как один дорогой для меня человек навсегда разорвал наши отношения. Я изо всех сил пыталась не думать об этом, и ты – правда – как ничто и никто другой помог мне забыть обо всем этом, за что я тебе бесконечно благодарна. Но время идет, и все тайное становится явным.  

–Я все понял, Эмили. Не будем тогда больше об этом. Я не хочу, чтобы ты расстраивалась без причин.  

–Просто понимаешь, раны на сердце – они не заживают. Ты находишь себе болеутоляющее, но никогда не излечиваешься полностью, потому что для этого нужно время. Моменты слабости – это то, чего достоин видеть только тот человек, которого я на самом деле ценю.  

Она посмотрела Лестеру в глаза. Что может быть прекраснее этого момента? Этой ситуации, и этой жизни, в которой есть Эмили? То, о чем говорила девушка, для Лестера было неотъемлемой, темной частью его жизни. Он осознал, что они нашли друг друга не только в положительных моментах, но и в одной на двоих боли. Просто быть рядом. Просто знать, что она здесь, и больше ничего не нужно, потому что внутренние миры уже давно слились воедино. Оставалось лишь завершить контакт недостающей материальностью.  

–Ну, я думаю, ты и сама все понимаешь и знаешь…  

–…что?  

–Ну, как, это… – замямлил Лестер.  

–Что я знаю?  

–Что все будет хорошо! – с умным видом и голосом преподавателя выпалил Лестер, важно глядя Эмили в глаза.  

Она на секунду замерла, застыв в одном положении. После этого резко вскочила и громко, по-детски расхохоталась.  

–Я… я… не… могу… – задыхалась от смеха Эмили. Лестер, слегка потупив, также заразился смешинкой и принялся улыбаться. – Это так мило, серьезно!  

Когда энергия смеяться и воздух в легких уже почти закончились, Эмили наконец успокоилась и снова подошла к лавочке, около которой стоял Лестер. Нехарактерно для себя, она хитро и одновременно застенчиво улыбалась, медленно двигаясь прямо на друга. Вот еще мгновение, и руки Эмили обвили шею Лестера. Парень был среднего роста, что нельзя было сказать о девушке – она имела рост, довольно редкий среди женщин ее возраста и комплекции. Будучи выше почти на голову, Эмили все время прикалывалась над Лестером, что в случаях хаотичного порыва ветра в верхних слоях атмосферы, ему придется ее удерживать, словно воздушный шарик. Лестер не сильно волновался по поводу своей низкорослости, потому что у них с Эмили были схожие взгляды на подобные вещи. Они были настроены во что бы то ни стало разбивать все стереотипы, касающиеся внешности человека. Невыразительный рост ему подпортил жизнь лишь в начальной школе, когда Лестер хотел стать баскетболистом. Будто проклятие, этот недостаток остался с ним, как ярлык о воспоминаниях прошлого. И хотя всякая надежда на профессиональный спорт была потеряна по другим причинам, низкий рост был словно дополнительное издевательство над несбывшейся мечтой.  

–Мы вроде посидеть решили. – игриво сказала Эмили, приближаясь лицом к Лестеру. Вернее, наклоняясь.  

Парень опомнился. Действительно, стоять в таком положении было не очень удобно. Попятившись назад, он сел на лавочку, а Эмили опустилась на его колено. Взгляды людей встретились, и застыли в насыщенной паузе. Лестер сместил очки на лоб – в близи они были не нужны и могли только стать лишним препятствием для обоих. Он ощущал слегка растрепавшиеся волосы Эмили на себе, осознав, что девушка придвинулась слишком близко. Это была не просто дружба. Это был протест всяким стереотипным отношениям, которые могли ранить каждого из них в прошлой жизни. То, что только начиналось между этими людьми – было большим шагом по дороге несогласия с этим миром и устоявшимися в нем принципами, основанными на эгоизме и жестокости. Только теперь два человека, бывшие одинокими странниками на этом нелегком пути, объединились и делали шаги совместно. Это место, где действуют только твои правила. Это закрытое пространство, недоступное для постороннего влияния. Здесь решения принимают только он и она – и больше никто не может изменить их положения.  

Лестер застыл в предвкушении настоящих перемен. Перемен во всем. В ожидании абсолютно нового, непривычного, но в то же время такого родного и настоящего смысла жизни.  

–Эй, – нежно шепнула Эмили. – Ты целовать меня будешь?  

Вот дурак! Сидит, думает о философии.  

Лестер моментально опомнился и резко подался вперед. Эмили еще раз умилилась тому, насколько искренне относился к ситуации ее новый друг, что окончательно заставило ее довериться и полностью отбросить все прошлые причины для самоуничтожения. Улыбаясь и судорожно водя руками по спине друг друга, пара мечтателей слилась в первом поцелуе.  

Глава 2.  

Темно. Однако оно так лишь потому, что веки сомкнуты. Не открывая глаз, Лестер осознал себя сидящем на полу в каком-то теплом, сухом, безветренном месте, в абсолютной тишине и полностью чистой атмосфере, не имевшей никаких, даже отдаленных, ароматов, способных указывать на присутствие живого существа поблизости. Колени были сомкнуты, а спина упиралась в какую-то мягкую, будто махровую стену. Она ощущалась совершенно новой и интактной, ибо будь это место часто посещаемо, такая поверхность стены собирала бы каждую пылинку. Настало время включить в работу зрительный анализатор. Собственные руки показались Лестеру руками индейца, поскольку все пространство вокруг него было белым, а прежде слегка смуглые предплечья – просто черными. В метрах трех от него в поле зрения едва выделялась белая преграда, которая имела слегка отличающийся от всего остального вокруг оттенок. Стенка была расположена перпендикулярно сидящему человеку и распространялась в обе стороны до уловимого глазом предела. Все остальное, кроме нее, было недоступно для мозга в объемной форме. Лестер осознал, что находится в невесомости: пол под ногами лишь ощущается тактильно, но не имеет свойства видимой плоскости. То же самое и со стеной за спиной, лишь ощущавшейся как мягкий коврик.  

Лестер мог бы задуматься о том, чтобы начать восстанавливать причинно-следственную связь из имеющихся в его голове воспоминаний, дабы ответить на самый логичный вопрос в такой ситуации: «что это за место? ». Однако привычной тревожности у Лестера не возникало, и его внимание предпочло для начала переключиться на самого себя. Он стал осматривать, ощупывать свои руки, кисти, лицо, волосы. Оценивать то, в каком он состоянии – может ли двигаться, стоять, что на нем из вещей и как он может их использовать. Все выглядело согласно нормальной кондиции, даже лучше, чем Лестер себя когда-либо помнил. Сил было так много, будто он спал двое суток, каждая мышца чувствовала свежесть и легкость, кожа дышала, словно человек находился в прохладной речной воде, а в мыслях не было ни капли взволнованности. Пожалуй, благодаря последнему Лестер простоял на месте около пяти минут, не начав активно двигаться – ибо его мозг постоянно давал ему сигналы «все в порядке вещей». Такое блаженное состояние, при котором для счастья не требуется никакой мыслительной деятельности, Лестеру пришлось очень по душе, и он принял решение сесть обратно к мягкой стенке и наслаждаться. К несчастью, в следущий же момент все испортилось. Одежда. Она была такой же, но не в лучшем виде. Стоп! Такой же? Такой же, как… когда? Когда он помнит себя в последний раз до того, как здесь очутился? А-а-а… Что произошло? И где это – здесь?!...  

Вся благодать мигом пропала. Голова стала тяжелой. Память вернулась, вернее, она активировалась. Включился и исследовательский инстинкт. Появилась тревожность. Почувствовался адреналин. Лестер заметался из стороны в сторону на четвереньках, судорожно соображая и хватая каждую деталь информационного потока об окружающей обстановке. Дыхание стало прерывистым. Воздуха не хватало. Лестер нашел в себе силы остановиться, закрыть глаза и начать глубоко дышать. Логика. К нему вернулась способность строить логические цепочки. Потихоньку возвращался и здравый смысл, говоривший, что паника ни к чему хорошему не приведет.  

«Я понял, что моя одежда изуродована. После этого я перенесся обратно с воздуха на землю, став полноценно соображать» – говорил сам себе Лестер, подметив, что эхо от его слов не распространяется. Он что, на улице, в поле? – «Значит надо снова начать думать с того момента, как я заметил изменения во внешнем виде». Он еще раз глянул на себя. Светло-зеленые джинсы и голубая рубашка поло, купленные недавно и имевшие довольно приличный вид, теперь все были запачканы некой субстанцией, напоминавшей дёготь. На животе ткань была повреждена, несколько дырок с рваными краями слились в одно протертое пятно. Если бы Лестер мог ощущать боль, то он сделал бы это раньше, но поскольку его тело по-прежнему благоухало, то лишь внешний вид одежды заставил его раздеться и осмотреть себя. Абсолютно все было в норме – ни одной волосинки не пострадало. Даже родимые пятна на тех же местах, без синяков и ссадин. Если бы не знакомые бирки на вещах и ремень, то парень бы подумал, что его одели в прикид какого-то бездомного. Но это было исключено. И очень настораживало.  

«Как только найду отсюда выход, надо будет срочно избавиться от этого хламья. Эмили не должна меня видеть в этом убожестве».  

Эмили? Прогулка… Надо напрячься и вспомнить, что было после разговора – это последнее, что отчетливо держалось в памяти у Лестера. Причем странным было и то, что предмет общения с подругой Лестер не помнил. В голове остался лишь сам факт о нем. А после этого – полная дыра, за которой следует осознание себя в этом… Что это? Сон? Нет. Может, я, поскользнувшись, стукнулся головой и получил сотрясение? Оттого и отрывочность воспоминаний. Лестер еще раз ощупал всю поверхность головы, надеясь найти на ней следы удара, чтобы успокоиться. Ведь не исключен и другой вариант – он сошел с ума. И что же это тогда? Психиатрическая клиника? А все эти иллюзии – лишь от препаратов, которыми накачивают Лестера перед тестами, или какой-нибудь лоботомией? Нет, это плохая мысль. Сейчас мысли – это единственное орудие существования и защиты от негатива. Нужно использовать их правильно.  

«Я в обычной клинике, после сотрясения головного мозга. Сейчас мне полегчает и меня отпустят домой. Но… почему я тогда не вижу потолка и пола? »  

Лестер снова дотронулся рукой до предполагаемого уровня поверхности, на которой он сидел, и в тот же момент она появилась. Появились и потолок со стеной сзади, с приятными махрушками. Очертания вокруг стали контрастнее и свежее, все как будто очнулось. Тем не менее, влево и вправо продолжался все тот же бесконечный коридор. У Лестера почему-то возникло ощущение, что он сидит в длинном галерейном зале, только без экспонатов (или почти без) и абсолютно белом.  

Ничего себе! Радости не было предела.  

«Люблю, когда все случается так, как я предполагаю! » – Лестер встал, и… заметил еще кое-что. От него на пол падала темно-голубая спутница. Углы стен, пересекавшиеся с потолком и полом, тоже приобрели ранее отсутствовавшее затемнение.  

«Все в порядке», – сказал себе Лестер. – Я ушибся, а теперь сознание потихоньку возвращается. Это было сотрясение».  

Успокоившись, он пристроился и решил ждать, когда все наконец вернется в круги своя – а вдруг, он увидит еще что-то, чего сейчас мозг пока не воспринимает. Или просто пока кто-нибудь из врачей за ним не придет.  

Времени прошло много. Наверно, часа два. Никаких обновлений рассудка. Никаких обновлений в принципе.  

«Может мне надо просто встать и самому уйти? – внезапно подумал Лестер. – «А что, если доктора этого и ждут – раз сам нашел дорогу и палаты, значит уже оправился после сотрясения».  

Лестер встал и пошел налево по коридору. Тело все еще испытывало необычную легкость и полноту сил. Даже малейшего ощущения затеков в спине или ногах, после двухчасового-то лежания, не было. Лестер, никогда не имевший хорошей физической формы, теперь чувствовал себя так, будто несколько месяцев подряд занимался фитнесом.  

Очки! Где они? Лестер не обнаружил на себе то, без чего он не мог жить с детства из-за близорукости. Почему только сейчас? Видеть он мог лучше, чем когда-либо через линзы. Зрение было более чем идеальным и без очков, хоть в этой странной палате и разглядывать-то было нечего. Лестер остановился на месте и погрузился в раздумья. Это уже более чем настораживающе. Должно быть, ему сделали операцию, но когда? Почему без его согласия? Сколько времени прошло? Какое сейчас число, день недели, время суток? Карманы были пустыми – ни смартфона, ни кошелька. Ни наручных часов. Должно быть, это было реально тяжелое и осложненное сотрясение…  

«Лестер» – послышался мужской голос сзади.  

Услышав свое имя, тот медленно повернулся. В пяти метрах стоял парень, по возрасту – несколько младше него. Сразу бросились в глаза волосы и костюм. Прическа была странной для молодого человека 21-ого века. Это был некий стиль диско шестидесятых, Лестеру сразу вспомнился отец с кассетами группы «Абба». Не оставлял без внимания и цвет волос – у мальчика они были темно-рыжими, но отдавались каким-то тусклым свечением, будто на пряди был нанесен подсвеченный воск или лак. Одежда незнакомца тоже была из ряда вон выходящей – Лестер вспомнил картинки из журналов про космонавтов, потому что на парне был идеально белый обтягивающий комбинезон, плавно переходящий на пальцы рук, а также выделявший практически каждый изгиб его тела. И они тут так ходят?  

«Ну и клоун. Правнук Армстронга собрался идти на дискотеку. А где же дедушкин скафандр? » – подумал про себя Лестер, целиком не оборачиваясь к встречному, пока тот медленно приближался к нему.  

–Зря ты пытался найти там выход. Через полчаса ходьбы по прямому коридору вернулся бы на то же место, где очнулся. В этом отсеке у нас концентрическая архитектурная задумка. – голос модника был раздраженным и взбудораженным, было видно, что каждое мгновение он будто сдерживает свое тело от резких гневливых рывков, причина которых, однако, не была так очевидна, как то, что он испытывал чувство вины по отношению к Лестеру. Это выдавали его глаза, которые он не рисковал поднять на уровень взгляда собеседника, а также вся его мимика и речь, которые были с ноткой грусти и сожаления.  

Когда он приблизился к Лестеру почти вплотную, тот заметил у пришедшего еще одну особенность – его лицо было идеально гладким. Ни единой волосяной луковицы, прыща или вмятинки. Ни морщины, ни родинки. Он был словно кукла в обтягивающем комбинезоне, почти сливавшимся с окружающим белым фоном. Оставаясь в шоке от своего собеседника, Лестер тем не менее усек, что он здесь что-то понимает и сможет помочь ему разобраться в ситуации.  

–С-скажите, – неуверенно начал Лестер, до конца повернувшись к парню. – Это был несчастный случай?  

Мальчуган слегка отстранился назад, упершись руками в бока и широко раскрыв глаза от удивления. Левая его бровь поднялась много выше правой.  

–Ничего себе. А ты уже все знаешь. Отвечай, только честно – сам вспомнил, или кто-то проболтался? – последний вопрос звучал особенно важно.  

Такой серьезный тон не сочетался с образом паренька, но стало совершенно очевидно, что продолжит разговор он уже только на такой ноте.  

–Эй, полегче, чувак. Я вообще думал, что попал в постапокалипсис. Ни одной живой души.  

–Отвечай на вопрос.  

–Я не помню, что меня привело сюда. Просто сделал предположение.  

Парень опустил глаза, артистично кивнул, а затем уставился на Лестера.  

–Так… это сотрясение? Я ударился головой? – пролепетал Лестер, слегка разводя руками. В глазах собеседника он прочел некий триггер, поселивший в его душе чудовищную тоску и непонятную тревогу. В следущий момент она сменилась на ступор, когда последовал ответ на повторенный вопрос:  

–Ты умер, Лестер.  

Глава 3.  

–Это бред. Что значит – умер? Умер, значит, не живет. А я живу. Что я по-твоему? Вот то, что ты перед собой видишь?! – с каждым новым вопросом голос Лестера все сильнее накалялся и срывался. Вестник смерти помолчал, уткнувшись печальным взглядом в пол и наклонив голову в бок.  

–Я конечно не врач, – сказал он наконец, – но, по-моему, оно так быть не должно.  

И тут незнакомец сделал то, что сразило Лестера окончательно. Парень из паранормальной вселенной протянул свою дотошно белую руку по направлению к собеседнику, и … провел ее насквозь. Как через воду. Лестер ничего не почувствовал. Он лишь потихоньку сходил с ума от того, что видел.  

–Э…этого быть не может. Вы, твари, чем-то накачали меня! – осуждающе крикнул он, отпрыгивая назад.  

–Ладно. А что ты скажешь на это? – фокусник достал из-за спины нож и схватил Лестера за предплечье. Теперь, однако, он прикасался к нему как к полноценному, материальному существу. Ну и штырит парня. В следущую секунду незнакомец глубоко чиркнул инструментом по коже Лестера, заставив того резко вскричать и отдернуть руку. Но не от боли. А от осознания ее отсутствия. Нож вошел, словно в сливочное масло, оставив небольшой рубец, не наполнявшийся кровью. Через пару секунд он затянулся, не оставив ни малейшего следа.  

–Ладно, некогда мне тут развлекать тебя. Сейчас ты идешь со мной. Лесгарт сильно провинился, и чтобы… – говоря эти слова, рыжий сделал жест рукой и стал идти в обратную сторону, призывая Лестера последовать за ним, в то время как тот оставался стоять на месте.  

–… Ну уж нет! Никуда я с тобой не пойду. Почему я должен доверять какому-то наркоману? Куда ты меня поведешь? – сухо пробормотал опешивший Лестер.  

–Я тебя веду на суд.  

–К-как на суд?! – переспросил он через пару секунд. – Тот самый? Где определят, куда я попаду – в рай или ад?  

Проводник из суда закатил глаза, затем наигранно закрыл их ладонями и стал крутиться на месте. Вся эта возня с Лестером его раздражала, но было видно, что он исполняет свою работу, от которой увильнуть невозможно.  

–… Суд… не людей…  

–Ага! Так значит это все – не небесная канцелярия? Я не умер, ты мне врал!  

Работник «небесной канцелярии», показав полнейшую усталость от собеседника, нехотя подошел к стене и, дотронувшись до определенного ее участка, открыл портал в другую комнату.  

–У тебя нет выбора, революционер. Умер ты или нет, тебе придется меня слушаться. – сказал он, изображая терпеливость и приглашая Лестера пройти в появившуюся дверь.  

–Говоришь, что ты не врач? Отлично, ты и не похож. Тогда отведи меня к врачу! Я хочу говорить только с ним. – взбунтовался Лестер. В ответ последовал лишь уставший вздох.  

Пришлось смириться. Парень стоял на месте и, не отставая, сверлил человека взглядом.  

«Спорить бесполезно. Товарищ явно не в себе. Надо поискать доктора самому, как только появиться возможность сбежать от мальчишки»  

Зайдя в новую комнату, двое очутились в начале длинного стеклянного тоннеля, через стены и пол которого был виден целый город, кишащий различными силуэтами, бегающими от одного стола к другому. Люди были заняты чем-то архиважным и значительным. Там, внизу, было так много всего – причем абсолютно всё белого цвета – что при взгляде в ту сторону у Лестера кружилась голова. Тем не менее он покорно брелся за своим новым начальником – до поры до времени.  

–Небесный суд – это не то, о чем знают все и что тебе рассказывают при жизни. – рутинным голосом заговорил босс. – Про этот суд никто никогда не узнает, потому что о нем не может быть свидетельств. Сюда попадает лишь служащий персонал, не имеющий доступа к реальному миру, откуда ты пришел. Тем не менее, в отдельных, очень редких случаях это место навещают и обычные люди, типа тебя.  

Рыжий замолчал, продолжая идти своей военной походкой, разводя плечи и руки в стороны и слегка сутулясь. Лестер тоже молчал – он решил обрушить всю критику и многочисленные вопросы на придурка в самом конце, затем вырубить его и сбежать с этой проклятой текстильной фабрики.  

«Умер, тоже мне придумал. Еще и накормил меня чем-то, гад».  

–…Лесгарт – тот еще подонок. Я так тебе не завидую, что ему достался именно ты. Он сумасшедший, из-за него за последнее столетие погибло уже порядка девяти новорожденных, а также пара стариков и пьяниц. Всё время ему достается какой-то аутсайд, по остаточному принципу, но в этот, в этот-то раз… Молодой, перспективный человек… Я считаю, что он сегодня проиграет. Ему стопудово не выдержать моего давления, самое главное – грамотно освежить все факты и расставить приоритеты. Чем я и займусь сейчас. Этот мерзавец Лесгарт уже давно должен получить по заслугам вечный срок. И я ему это устрою.  

В этот момент они дошли до конца стеклянного перехода и уперлись в двойные двери, за которыми показался оживленный холл, полный движущихся объектов, очень похожих на спутника – таких же белых, с одними торчащими головами, и все, как куклы – с молодыми, чистыми и свежими лицами и с дурацкими устаревшими прическами.  

–Постой. Пока что я не дал тебе в морду, можешь сказать, кто этот Лесгарт и чем он тебе не угодил? Уже достал бубнить о нем.  

Настрой рыжего слегка притупился от напора Лестера. В его глазах впервые появилась неуверенность и детская беззащитность. Лестеру даже стало стыдно за свою грубость, и он почувствовал, как невольно размягчал по отношению к парню. Не такой уж он и плохой, ведь, по крайней мере, он показал ему дорогу к месту, где есть другие люди – возможно, они смогут помочь Лестеру, ведь не все же на этом заводе съехали с катушек.  

–Лесгарт – это твой ангел-хранитель. – констатировал проводник тихим, металлически холодным голосом. – И он не смог защитить тебя от смерти.  

Следущие мгновения были слишком долгими. Лестер почувствовал, как в груди кольнуло пучком воспоминаний, которые тут же улетучились, оставив внутри тупую боль и желание проснуться в теплой постели, осознав себя несвязанным со всей этой историей. Лестер снова отключился на мгновение, наблюдая за рыжим, который стоял рядом, скорбно понурив голову.  

«Нет, этого быть не может. Это происходит не со мной»  

–Эй, Шилозадый! Тебя уже полчаса ждут внизу, чего ты тут торчишь, салага?! – послышался громкий голос из-за спины. Какой-то чернокожий парень с крупными карими глазами, с бородкой и усами и в такой же одежде, как рыжий «Шилозадый», подошел к тому и хлопнул его по плечу.  

–Заткнись, Никгарт! Плевал я на эти отчеты, сегодня у меня дела поважнее. И не называй меня так, балбес! Я как-нибудь донесу твоему тьютору, как ты прячешь показатели присутствия наркоты у твоего человека, постоянно покрывая его в этом. Ты знаешь, что это противоречит Уставу. Мы должны предвидеть все возможные опасности, а не слепо спасать придурков от полицейских наручников!  

–В глубине души я трепещу перед твоим могуществом! – прощебетал Никгарт, давая легкую пощёчину собеседнику, после чего он обратил внимание на Лестера. Тот смутился. Уж слишком здешняя публика специфична. Все эти термины, какие-то неизвестные законы, Устав…  

–Это тот самый, да? У-у, чувак, ну ты и влип!  

–Отвали, без твоих советов разберусь – огрызнулся рыжий, пнув наглого коллегу по ноге. Тот, безразлично фыркнув, с ложной покорностью поднял ладони и удалился.  

–Надо спуститься и послать всех к чёрту, чтобы продолжить заниматься тобой. – проследив взглядом уходящего Никгарта, обратился к Лестеру борец за устав. – Такие уж здесь правила – если не хочешь работать, то поставь всех в известность, что ты безобразник. Статистику портит, но я плевал на эти цифры в отчетном листе в конце каждого дня, мне важны жизни людей. И, как обычно, не только своих…  

Он направился к лифту, который как раз подъехал к их этажу в этот момент, а Лестеру жестом указал на диванчики, стоявшие неподалеку в расширении холла, где крыша приобретала полукруглые формы и состояла из стекла, через которое внутрь пробивался яркий белый свет в и так абсолютно бесцветное пространство. Лестер рефлекторно попятился за рыжим, но тот уже вошел в лифт, повернувшись к стоявшим в нем людям спиной. Их было много – по-видимому, лифт здесь был весьма необходим. Свободное место оставалось только у самого края у кнопок с номерами этажей, где и расположился парень. Лестер встал по другую сторону, не отрывая взгляд от него.  

–Скажи, если ты не мой хранитель, то… зачем тебе все это? Почему ты так стараешься для меня? – волнительно спросил человек. Все остальные персонажи уставились на них. Лестер был словно темное пятно на белой футболке в этой обстановке, на него невозможно было не смотреть.  

–Я Эмигарт. Ангел-хранитель Эмили. – отведя взгляд в сторону, добродушно ответил он, посмотрев в глаза Лестера лишь в последнее мгновение, перед тем, как их зрительный контакт разорвала закрывшаяся дверь лифта.  

Глава 4.  

–Эмигарт… Они что, и правда ангелы-телохранители каждого из нас? – думал Лестер, стоя напротив ушедшего лифта.  

Ему казалось, что произносимые им слова говорит кто-то другой, а он лишь слушает свои мысли и воспоминания издалека.  

–Нужно рассечение. Осколок вошёл слишком глубоко, если не освободить рану и не наложить зажимы на сосуды, то она погибнет прямо сейчас.  

У Лестера тряслись руки. Доставая из переносной аптечки скальпель, попутно обливаясь десятью потоками от волнения, он присел к пострадавшей. Десятилетняя девочка лежала на траве, корчась от боли и истошно плача. Глубокое ранение в бедро осколком карбюратора, с которым дети играли, убежав от родителей на разваленный старый склад. Швыряясь подручными предметами, кто-то из них неаккуратно задел неисправный аппарат и спровоцировал его взрыв. Множественные ожоги, синяки, порезы у пяти человек, со всем этим можно справиться и без вызова медиков. Однако у этой девочки все оказалось серьезнее, когда друзья заметили, что она очень сильно плачет и не может встать. Мышцы на ноге около промежности разрыхлило вошедшим острым предметом, и была повреждена крупная артерия. Жгут не помогал, и брюшные прижатия аорты также не прекращали пульсирующий фонтан алой крови. Вся одежда, руки, даже лица Эмили и Лестера были испачканы ею, но ужасаться было некогда – девочка приближалась к смерти с каждой секундой.  

–Ты делаешь мне доступ, я перевязываю сосуд! Ну же!!! – прикрикнула девушка на парализованного страхом Лестера.  

Нет, нет. Это слишком. Без анестезии. Без предварительной практики. Человеку, который ещё в сознании. Когда ситуация далека от штатной. Когда ребенку больно и страшно, и ты будто заражаешься этим от него.  

Эмили все поняла и злобно оттолкнула горе-коллегу, начиная делать все самой.  

Ну же, будь мужиком! Что же ты такой мягкотелый. Ну и что, что вся нога всмятку, ну и что, что ребенок. Тебя же учили на муляжах!  

Лестер сгорал от стыда. Затягивая лигатуру на порванном сосуде, он уже представлял, как ему всыплет новая коллега. Преддипломная практика. Проведя львиную долю учебного времени в реанимационном отделении, Лестер знал, что делать, если пациента нужно интубировать, или как действовать при трахеостомии – то было всегда в комфортных условиях больницы и не предполагало резкого принятия решений. Однако для допуска к выпускному экзамену ему также нужно было иметь за плечами 15 дежурств на скорой помощи. По иронии судьбы, штат фельдшеров, парамедиков и врачей скорой помощи в больнице был переполнен, и Лестера направили в загородный стационар, присоединив к его скудному коллективу. В то время как за каждый вызов в городской больнице фельдшера устраивали борьбу, на пригородной станции выбора никогда не было. Большим счастьем и везением были случаи, когда на вызовы выезжало трое специалистов, как это требуют базовые постановления министерства. Однако зачастую команда скорой помощи ограничивалась водителем и единственным фельдшером, поэтому появление Лестера пришлось больнице очень кстати. Даже не проверив уровень знаний и практических навыков у нового фельдшера, Лестера в первый же день поставили на дежурство, прикрепив к одному из их постоянных сотрудников и его графику. Этим человеком оказалась Эмили.  

Лестер хотел перевестись. Он сильно переживал из-за того, что толком ничего не умел делать в экстренных ситуациях, отчего мог стать причиной тяжёлых осложнений. Эмили поначалу очень сильно сердилась на него и упрашивала начальство скинуть этого студента на кого-нибудь другого, предпочитая лучше работать в одиночку, чем с бесполезным недотепой.  

–Вы единственный сотрудник, который появляется на работе каждую смену трезвой. Это всего лишь на месяц. – каждый раз был ответ на многочисленные негодования.  

В последствии ситуация несколько смягчилась. Имея очень суровый, буквально стальной мужской характер, Эмили не желала идти на компромиссы при выполнении обязанностей. Лишь благодаря усердному стремлению получить максимальную оценку в конце практики, Лестер ни разу не оскорбился на придирки наставницы. Причиной всему была его полная недееспособность в моментах, требовавших участия опытного фельдшера со стажем. Коим Лестер, естественно, не являлся – за пять лет академии, даже проходя каждые полгода обучение при непосредственном контакте с людьми, научиться принимать моментальные и крайне важные решения было почти невозможно. Внезапно упавшая на плечи ответственность сделала из парня незаслуженную жертву упрёков и ежедневных нотаций. Несмотря на жестокую реальность и вынужденное положение, было что-то ещё, кроме желания прийти на экзамен с отличными оценками за все виды практики. Эмили – пусть она каждое дежурство высыпала на бедного книжного червя ураган из недовольства – не прекращала помогать ему осваиваться в новом деле. Не забывала о нем и, держа в ежовых рукавицах, все же не отталкивала от себя насовсем. И когда 15 дежурств были позади, то вроде как можно было спокойно выдохнуть, ведь весь этот ад закончился, и Лестер больше никогда не вернулся бы на скорую помощь, а уж тем более к такому строгому наставнику. Но судьба предпочла столкнуть этих людей снова. Проходя однажды по мосту, Лестер заметил в реке маленького мальчика, терявшего контроль над удержанием на поверхности воды. Долго не раздумывая, Лестер прыгнул к нему на помощь. Толпа стояла у края, крича ребенку о том, чтобы он сохранял спокойствие. Кто-то даже остановился, найдя в машине трос и пытаясь достать им до тонувшего человека. Мальчик был настолько напуган, что даже не мог доплыть до висящей в пяти метрах от него веревки. Когда Лестер погрузился в воду, он понял, почему ребенку было так тяжело – неподалеку от участка реки, в котором они оказались, располагался промышленный завод, выбрасывавший в воду отходы. Возможно, они были очень токсичны, но для двоих в воде на тот момент большее значение имело то, что они охлаждали и так не сильно теплую воду в состояние, близкое к нулю по Цельсию. Мышцы буквально начинало парализовать, тем не менее Лестеру пришлось найти силы, чтобы нырнуть за погрузившемся под воду обессиленным мальчиком. Перевязав ребенка опущенным тросом, Лестер рванул к берегу, ощущая резкую потерю сил. Вода сковывала и тянула вниз, добавляя едкий запах химикатов, разъедавший слизистую носовых ходов. Оставалось порядка десяти метров до цели, когда парень почувствовал окончательное окоченение нижней части тела. Тем временем к мосту подъехала бригады спасателей и скорой помощи, которых вызвал один из очевидцев происшествия с мальчиком. Теперь же у парамедиков было работы в два раза больше. Либо от страха, либо от холода Лестер потерял сознание, находясь в воде, и пришел в чувства только в машине. Первым было ощущение вхождение иглы шприца в бедро. Эмили, на своем рабочем месте в свою рабочую смену, делала инъекцию пострадавшему. Водитель вез их двоих вместе с мальчиком, также пришедшим в сознание, в госпиталь.  

–О, привет. – не найдя других слов, нейтрально сказал Лестер суетившейся со шприцами, повязками и йодом Эмили. Осмотрев обстановку, парень вдруг заметил, что лежит на кушетке практически голым, без верхней одежды и с закатанными брюками почти до уровня шорт.  

–Лежи, не шевелись. – приказала девушка, проверяя основные рефлексы у мальчика, безучастно сидевшего на соседнем месте.  

–А обязательно было меня раздевать? – Лестеру хотелось подурачиться. Уж очень жизнь была иронична в этот момент.  

–Молчи, или я огрею тебя газоотводной трубкой! – не громко, но сердито выпалила Эмили.  

Да, типичная обстановка в окружении фельдшера. Лестер, осмотрев себя, заметил небольшие тупые ссадины на груди и руках, обработанные антисептиком. Вероятно, их появление спровоцировал удар о воду, или Лестера весьма неаккуратно вытаскивали на берег. Наверно, и раздеть его пришлось, чтобы осмотреть на предмет других, более серьезных повреждений, а также чтобы ввести противостолбнячную сыворотку.  

–Если бы ты знал, дурак, как я перепугалась, когда вызывали на утопающего ребенка, а я увидела тебя без сознания. Надо было сразу предупреждать, что там такая подстава. Я бы никогда в жизни не поехала спасать твою задницу. Ещё мне потом жить с мыслью, что ты из-за меня откинул копыта. – спустя паузу сказала она, укладывая второго пострадавшего и набирая для него свою инъекцию.  

Она злится. Опять. Вернее – всё ещё. Просто нежелание сталкиваться со знакомыми во время работы? Нет, здесь было что-то еще. Она переживала за Лестера, не только как за неумелого коллегу, но и как за человека. Близкого человека.  

Делать было нечего. Единственное заговорившее с Лестером существо исчезло, и надо было действовать самостоятельно.  

«Это все игры моего разума. Я, может быть, наивный дурак, но не настолько, чтобы просто так поверить, что меня не существует. Разбежались» – сказал себе Лестер, сжимая кулаки. – «Эмигарт не выглядит здешним всезнайкой, хоть и мнит себя крутым парнем. Надо найти того, кто может быть ответственным за мое нахождение в этом месте» – Лестер сохранял уверенность и самообладание, страх и сомнения будто притаились за желанием во что бы то ни стало выбраться из этого психоделического сна. Однако стоило ему повернуться лицом к оси холла и начать движение вперед, как его ноги стали подкашиваться и ощущаться ватными. Все вокруг было слишком белым и ярким, контуры предметов с непривычки расплывались. Стараясь изо всех сил не упасть, Лестер фокусировал взгляд на лицах прохожих – единственном, что имело отличный от всего окружающего оттенок. В то же время ему было некомфортно и боязливо, потому что выглядел он так, будто ищет кого-то среди идущей навстречу толпы, вглядываясь в лица.  

«Лишь бы никто до меня не докопался» – молил Лестер. Искать заведующего в этом помещении он сразу передумал, поэтому теперь направлялся к видневшейся вдали двери, похожей на вход в какой-то кабинет. Холл был действительно огромным, шириной порядка тридцати шагов, а высотой не меньше двухэтажного дома. Вдоль стен стояли необычные коробки размером с человеческий рост, напоминавшие телефонные будки. Их было много, и все они были разные – различались по размеру, и, судя по всему, по предназначению – некоторые выглядели так, будто в них должен поместиться подобный фрик из этого уродского места. В некоторые, наверно, поместились бы даже два. На многих ящиках были оставлены чьи-то вещи, похожие на гаджеты. У таких пунктов обычно кто-то стоял рядом, держа в руках планшет и пишущее устройство. Дверей же, а уж тем более поворотов или лестничных проходов почти не встречалось. Видимо, Лестера привели и оставили в самом длинном переходе между секторами этого предприятия.  

«Там было еще что-то внизу» – вспомнил стеклянный туннель Лестер. – «Похоже, здесь очень серьезная инфраструктура».  

Последнее умозаключение принесло Лестеру сомнение в удачности его плана. Кто знает, сколько тут отделов и неизвестных коридоров? Может быть, стоило дождаться Эмигарта, и вообще, довериться ему? Ну уж нет, он очевидно поехавший. В любом случае, если весь тот бред, который он несет – правда, то он здесь далеко не любимец публики, и поэтому, возможно, находиться рядом с ним опасно. Тем не менее ноги Лестера сами повели его назад, к лифту. «Что же я делаю» – думал он, продолжая идти. Минуту, две. Усталости он по-прежнему не чувствовал, но внутренний секундомер подсказывал, что обратный путь уже гораздо превосходит изначальный. Ни диванов, ни лифта, ни расширения холла не было поблизости. И на уловимом глазом расстоянии тоже.  

«Галлюцинации» – пришла первая мысль. Ну, значит, так тому и быть. Все вокруг – иллюзия, что означает имеющееся право на полную свободу действий. Лестер решил подойти к ближайшему устройству, стоявшему у стены, чтобы обыскать его, или хотя бы исследовать снаружи, на наличие какой-либо полезной информации. За все время нахождения среди многочисленных белых существ никто так и не подошел к нему, хотя было очевидно, что Лестер тут выделяется. Все лишь бросали подозрительные взгляды на него, но это было неудивительно и предсказуемо. Важно, что всем нет дела до того, кто ходит в этом холле. Возможно, это вообще какая-нибудь проходная. Лестер зашагал перпендикулярно направлению движения толпы.  

Многочисленные мысли и вопросы, возникавшие в голове у парня, не давали ему до конца осознать, что, в отличие от той комнаты, где он очнулся и был найден Эмигартом, здесь была довольно шумная и активная атмосфера – многие объекты передвигались парами и даже группами, постоянно что-то обсуждая, зачастую выкрикивая и громко комментируя слова друг друга. Так же почти никто не ходил там с пустыми руками – кругом мелькали белые чемоданы, сумки и пакеты, слегка выделявшиеся контурами на фоне костюмов прохожих. Очень много раз Лестер заметил совершенно одинаковый у всех атрибут – небольшой планшет с закругленными краями и гладкой, блестящей крышкой. Размером с небольшую книгу, его нес почти каждый второй и что-то внимательно там изучал, водя по экрану пальцем в белой перчатке или дотрагиваясь палочкой. Иногда Лестер мог слышать, как раздаются короткие электронные звуки из этих устройств, тогда же бывало и так, что кто-то из идущих разворачивался и отправлялся в обратную сторону, либо сворачивал к одному из аппаратов у стены. Интересным было то, как один раз у всех вокруг одновременно прозвучал сигнал, и каждый персонаж, чем бы он не был занят в этот момент, на пять секунд погрузился в свой планшет. С кем-то разговаривать Лестер не решался, потому что все вокруг выглядели слишком занятыми и увлеченными, некоторые люди даже чересчур серьезными и обеспокоенными. Это было похоже на обычное столпотворение на вокзале в час пик, даже тем, что время от времени холл наполнял звук из громкоговорителя, сообщавший непонятные для Лестера данные: «Девять. Пять. Четыре. Один. Один. Шесть. На очереди в отделе дистанционного управления. Семь. Восемь. Четыре. Два. Семь. Три. Аннулирован по причине неявки в смотровую».  

Интерес у Лестера вызвал большой шкаф, стоявший около едва заметной, явно запертой двери. Такие, кстати, оказались почти у каждого объекта, стоявшего вдоль стен, что невозможно было определить, не подойдя почти вплотную.  

«У этих ребят какой-то бесперспективный дизайнер. Зачем все разукрашивать в одних тонах? »  

На том месте, где у дверей обычно есть ручка, здесь ничего не было, кроме крохотного датчика, едва отдававшегося красным свечением. Красным! У Лестера даже заслезились глаза, он уже потерял всякую надежду увидеть здесь что-то не белое. Однако то был лишь светодиод, по-видимому, какого-то замка, который надо было открывать либо чипом, либо картой. Либо отпечатком пальца, хотя… У этих ребят идеально гладкая поверхность рук и всего туловища в принципе, из-за дурацких цирковых нарядов, что там вообще может быть идентичного? Все как один. Это подтолкнуло Лестера на мысль, что если достать чей-нибудь ключ, то можно было бы, наверно, заполучить доступ в какие-нибудь помещения, где есть толковые люди. Ведь, очевидно, что его держат среди клоунов потому, что они не помогут Лестеру выбраться. А реально добротные источники информации сидят защищенно от этой вокзальной площади.  

Тем не менее больше Лестеру на тот момент хотелось узнать, в чем смысл большого шкафа с множеством ячеек, стоявшем рядом с изученной им дверью. Объект чем-то напоминал книжный стеллаж, только с ящиками – шириной метра четыре и высотой два, он не имел ничего, кроме наглухо закрытых отсеков, без ручек и каких-либо зацепок. Когда Лестер переместился к центру шкафа, одна из ячеек, расположенная на уровне его глаз, повернулась внутрь вдоль своей горизонтальной оси, и на обратной ее стороне оказался сенсорный монитор. На нем сразу же появилась клавиатура, на которой были лишь крупные цифры и шесть пустых клеток над ней. Недолго думая, Лестер решил вписать шесть знаков, которые недавно были оглашены в холле в контексте: «Ожидает выдачи судебного материала». Он не понимал, в чем смысл этих цифровых последовательностей, постоянно мелькавших и фигурировавших вокруг – в словах женщины, говорившей откуда-то из-под потолка, написанные на бирках переносимых прохожими предметов, на некоторых аппаратах, на сумках и рюкзаках, на брелоках и чехлах для планшетов. Поэтому выяснить, что дает применение конкретного числа в данной машине, очень напомнившей Лестеру мобильный почтовый пункт, было необходимо. Шифры и загадки, царившие вокруг, вселяли чувство тревоги, и нужно было срочно, раз и навсегда выяснить, какое это имеет значение конкретно для него.  

–Эй, господа, дайте дорогу! – сзади и справа послышался звонкий мужской голос, с легкой хрипотцой, характерной для ломающегося тембра у подростка. Что было странно, это то, что абсолютно все в этом месте были одного роста, комплекции, физической формы и возраста. Причем подавляющее большинство были мальчиками, которым по телосложению можно было дать восемнадцать-двадцать, но по лицу гораздо меньше. Наверно, как и Эмигарт, все они были активными клиентами солярия и парикмахерской, никогда ничем не болели и не знали стресса в жизни. По национальности же все сильно различались, как и по чертам лица в принципе – люди были настолько разными, что их как будто специально отбирали сюда так, чтобы ни одной даже отдаленно похожей пары не оказалось. Лестер не повернулся бы на звук, если его не сопровождало разноцветное пятно, мелькнувшее в поле зрения. Группа человек везла что-то наподобие крупного сидения на высокой подставке, очень сложной устроенной, с множеством проводов, выступов, маленьких экранов и отверстий. Также рядом везли шкафчик на колесах и перевозную этажерку, на полках которой стояли две необычной формы канистры с зеленой и светло-красной жидкостью. Со всех этих установок небрежно свисали многочисленные мелкие предметы, брошенные туда наспех наверняка этими же ребятами. Совокупность этого перевозного бардака напоминала детали какого-то сложного механизма, требующего пошаговой сборки из всех этих частичек. В руках парней были пакеты, набитые аналогичным хламом. Эти ноши они транспортировали как попало, стукаясь то и дело об них ногами и задевая друг за друга, в отличие от перевозимого кресла-трона, по сторонам от которого шли два отдельных персонажа, махавших руками, дабы раздвинуть толпу. Впереди шла женщина, и, помимо этого, она выделялась из толпы еще и тем, что была сильно старше, почти в два раза, чем сопутствующие ее люди.  

«Стойте» – сказала она, когда конвой был в паре метрах слева от Лестера. – «Здесь он сказал ждать его».  

–А где Данни-хомд?  

–Я его попросил собрать все необходимые капсулы, он сказал, что догонит.  

–Может уже хватит постоянно сбагривать самую неприятную работу на новичка?  

–Слушайте, эта хреновина чувствительна, как Лона после объявления суммарных количеств спасенных младенцев, давайте ее хотя бы с прохода оттащим!  

Завязался разговор.  

«Странные у них имена» – подумал Лестер. – «И не у всех это окончание «гарт», означающее… Что оно может означать? »  

–Вечно этот шоколадный опаздывает. Давайте я сам возьму, что ему пришло для нас, мне все равно сегодня сделают выговор за разборки в отделе печати. – оживился молчавший до этого парень с азиатской внешностью и с густыми черными волосами, собранными в короткий хвостик на затылке.  

Лестер набирал четвертую цифру запомнившегося номера, когда краем глаза увидел, что этот человек идет в его сторону. Прямо к монитору. И причем как-то странно смотрит на Лестера.  

На экране появилась надпись: «Объект найден. Ожидайте десять, девять…»  

«Дурак! Это не для тебя, это какая-то их система доставки. А теперь тебя поймают с поличным» – стал укорять себя Лестер, в то время как незнакомец подошел к нему и уставился сначала на экран, а потом и на него самого.  

«Ну все, сейчас начнет взбучку» – поджав хвост, подумал Лестерю  

Ноги стали сами делать незаметные шажки назад.  

–Извините, вы не подскажите, нам уже нужно идти в смотровую отмечаться перед допуском к слушанию свидетелей? – неожиданно спросил подошедший у Лестера очень вежливым тоном, выражая предельное уважение к нему.  

–Вы… меня… с кем-то путаете… – залепетал Лестер, все больше отдаляясь назад и быстрыми взглядами за спину пытаясь найти лазейку в толпе, чтобы убежать от странного собеседника.  

Вот появился пустой промежуток между людьми, Лестер делает резкий шаг назад, разворачиваясь и не обращая внимание на уставившегося парня, как вдруг… сталкивается, и падает на пол вместе с налетевшим на него человеком. В такой белизне было сложно выделить быстро двигающегося персонажа, к тому же –у бежавшего мальчика были светлые волосы, а в руках четыре огромных не просвечивающихся пакета, которые он с трудом удерживал и в итоге опрокинул. Из них высыпались многочисленные баночки, содержавшие в себе крохотные бусинки, все – абсолютно белые, и лишь слабые подписи на небольших крышках, наверно, позволяли им отличать эти капсулы друг от друга.  

–Данни, твою мать! Ну ты и растяпа!  

–Ты в дерьме, парень, лучше беги!  

–Сколько раз повторять, ходи аккуратно!  

Вокруг белобрысого собралась толпа, осуждавшая мальчишку. Все высказывали резкий гнев и недовольство в адрес этого несчастного паренька, который, слегка привстав, чуть не плакал от осознания содеянного. Видимо, эти пилюли им дорого стоили. Надо быстрее сваливать, пока они не просекли, что во всем этом, если по-честному, виноват Лестер. Данни принялся аккуратно собирать таблетки с пола обратно в банки, хотя было очевидно, что теперь во всех емкостях будет сплошная каша из разных веществ и ему за это достанется. Лестер тоже попытался встать, и тут же увидел перед собой руку, которую протягивал тот самый человек, от которого он пытался убежать.  

–Господин Мали, вы не ушиблись? – заботливо спросил он.  

Что происходит? Лестер окончательно опешил.  

–Вы уж простите моего глупого коллегу, он только недавно поступил к нам, и мы еще не успели натренировать его по уставу, но вы можете быть уверены, я лично возьму его под контроль и прослежу, чтобы каждый пункт он знал наизусть. И я гарантирую, что за этот инцидент Данни-хомд не останется безнаказанным!  

Лестер потерял дар речи. За кого они его принимают?! За какого-то господина. За какую-то шишку, видимо. Лестер понял, что это шанс выбраться, надо только поторопиться. Но он не успел. Через секунду Данни уже стоял рядом с виновато опущенной головой и начал бы рабски просить прощения у «господина», если к расслаивающейся толпе не подошел уже знакомый чернокожий парень. Никгарт. Он выглядел все таким же веселым и возбужденным.  

–Ну че, ребзя? Меня ждете? А, Габриел-экс?  

–Да. Доставай то, что должен. – сквозь зубы, словно выстрелил, сказал Габриел-экс, парень с хвостиком.  

Никгарт как ни в чем не бывало, постоянно напевая под нос какую-то попсовую песню и по дороге изображая движения танца, стал набирать число на экране шкафа-почты. Габриел посмотрел на Лестера с полным сожаления взглядом. Он будто молил Лестера о прощении сразу двух специфичных персонажей, повстречавшихся его величеству на пути. Да что вообще происходит?  

–Что за чертовщина? – возмутился Никгарт, стукая по аппарату левым коленом. – Показывает, что моя посылка уже выдана…  

–Кхм! – его толкают в плечо, как бы призывая вести себя прилично в присутствии «высокого лица».  

–Че?.. Ах, блин. – Никгарт наконец заметил в правой крайней ячейке открытую дверцу. Интересным было то, что отсеки этого аппарата открывались по типу двери гаража, прячась наверх как шторка. С таким раскладом, залезть в эти ящики действительно сложно, без цифрового ключа… Стоп, цифры, всё те же – шесть… Лестер вдруг понял, что он минуту назад получил доступ к материалам, которые принадлежат этому веселому Никгарту. Захотелось снова убежать.  

«Почему здесь все так легко? Без паролей и идентификации, нужен лишь общедоступный номер, оглашаемый по радио»  

–Оно не должно быть открыто…-ворчал Никгарт, просовывая руку за содержимым.  

–Господин Мали, я вас уверяю, этот случай у нас однократен, данный аппарат снабжен системой сканирования, и обойти защиту на самом деле невозможно… Быть может, там полетела прошивка, нужно лишь дойти до технического отдела и наладить работу сервера… -унижаясь, затараторил Габриел-экс.  

–…господин, кто?.. – встрял Никгарт, не обращая внимания на все сигналы парня, пытавшегося загладить несуществующую ситуацию.  

Лестер уже не знал, что думать. Никгарт тут совсем не кстати. Он запомнил его, когда встретил Эмигарта на выходе из исчезнувшего тоннеля, и теперь помешает на правах лица высокой должности покинуть это ужасное заведение.  

–Отдавай уде сюда свое барахло и проваливай, – закатывая глаза, сказал Габриел Никгарту после того, как он объяснил ему все про Лестера. – Давайте, у нас не так много времени, чтобы торчать тут понапрасну! – скомандовал он парням, ждавшим около перевозимого ценного груза.  

–Я пойду с вами, – сказал Никгарт, оставаясь стоять на месте.  

–Нет, не пойдешь! – резко заявил Габриел, приблизившись к нему почти вплотную. Никгарт же стоял, скрестив руки на груди и даже ни разу не моргнув. – Тебе запретили участвовать в слушании, потому что… – он быстро глянул на Лестера, как бы еще раз удостоверившись, что он не та личность, перед которой необходимо всем пресмыкаться. – Потому что ты сумасшедший. Там будут серьезные представители Совета, дело не просто важное, оно конфликтное! – он слегка ослабил свой пыл и добавил, потряхивая конвертом в воздухе. – Вот этого будет вполне достаточно. Если так неймётся, иди, в самом деле, проверь все сервера, прошивки и обнови их, чтобы не давали сбоев.  

–Я не…  

–Все, твоя работа на этом закончена! А если не пойдешь проверять сервера, Джулия донесет о тебе тьютору, – Габриел указал на женщину, шедшую с ними, та кивнула. – И о всех твоих предыдущих грешках тоже молчать не буду.  

После этого он молча удалился, бросив на Никгарта свирепый взгляд, а вместе с ним и вся команда, тащившая за собой те громоздкие, явно непредназначенные для переноса по таким местам, предметы. Какие-то форс-мажорные события происходили в этом микро-городе. Иначе не было бы такой суматохи и неорганизованности. Все было похоже на то, что этим товарищам приказали выполнять сложнейшую работу в крайне урезанный срок – их напряженность, по крайней мере, этим объяснялась. Если верить Эмигарту, что тут ходят ангелы-хранители… Вряд ли ангелы могут быть такими грубыми и резкими, как эти ребята, при обычных обстоятельствах.  

–Эй, ты. – Лестера пробудил Никгарт через пару секунд. – Ты чего тут делаешь?  

–Я… жду Эмигарта. – Лестер был растерян и не смог сказать ничего, кроме банальной правды. Он слегка устал сопротивляться, хотелось уже найти здесь кого-нибудь, кому можно доверять. – Он поехал вниз на лифте, а потом лифт исчез. Я не знал, что мне делать и решил, что этот шкаф – это стойка информации.  

Никгарт ухмыльнулся.  

«Нет, это точно будет не он» – подумал Лестер. – «Если я с кем-нибудь тут подружусь, чтобы вместе сбежать, то это точно будет не этот парень». Никгарт во всем был резок, ничего не стеснялся и ни перед кем не думал плясать на задних лапках. Также он все время шутил и подкалывал всех вокруг – и парней, и дам, независимо от их авторитета и положения.  

–Пойдешь со мной. Сопляк Габриел не отвяжется, пока я не перезагружу эти хреновы сервера. Заодно по дороге проведу тебя к Эмигарту.  

Лестер ощутил себя в ступоре. Деваться было некуда, Никгарт поставил его перед фактом. К тому же, в этом чертовом холле можно огрести куда больше проблем, чем в серверной. Они направились к лестнице, которая находилась за той самой дверью, единственной открытой, к которой изначально направлялся Лестер.  

Глава 5.  

Лестница была неширокой. Видимо, ей почти никто не пользовался, либо конкретно в этом месте никогда не было оживленного потока, иначе, учитывая столпотворение в холле, в таком компактном лестничном проходе всегда царил бы хаос. Никгарт, прыгавший через две или три ступеньки, и неуверенно семенивший за ним Лестер спускались уже минуты три. Количество поворотов лестницы в обратное направление уже точно перевалилось за сотню. Ни одной двери, окна, поворота, и главное – прохожего уже не встречалось, Лестер понял, что теперь абсолютно точно придется следовать за проводником. «Система защиты», «устав» – все эти грозные слова сотрудников всплывали в памяти и наталкивали на тревожную мысль, что в этом здании потеряться невозможно. С таким количеством народа тебя из любого уголка достанут и приведут за шкирку к надзирателю, либо же среди тысячи неизвестных персонажей тебе вдруг попадется знакомый. Вот как оно так получилось? Он что, следил за Лестером? Или еще хуже – вдруг у них там везде расставлены камеры или какие-нибудь навороченные датчики движения, возможно, даже на них самих? Тогда все вообще безнадежно. Лестер чувствовал себя крысой в клетке, поэтому решил занять мысли чем-то более позитивным, пока не закончится эта вечная лестница вниз.  

«Вот бы погулять по этому пентхаусу ночью, когда тут никого нет. Наверно, всю эту белую подсветку выключают, и тут становится довольно атмосферно. Эмили бы понравилось» – начал уплывать в мечты Лестер, но неожиданное воспоминание о девушке его пробудило. «Эмили? Где она? Что же все-таки случилось, прежде чем я вырубился? » – вопросы снова начали мелькать в голове, равно как и не дававшая покоя фраза Эмигарта «Ты умер».  

«Ну уж нет. Я помню все. Я чувствую все. Я до сих пор люблю! » – успокаивал он себя Лестер. – «Мертвые не умеют любить, они вообще ничего не делают».  

Но как бы убедительно он не проговаривал эти слова про себя, уверенность в их правоте таяла по минутам.  

«Эмигарт. Мне нужно его увидеть… Мне нужно быть рядом с ним». Стоп, что?! Лестер уловил в своей голове этот странный поток мыслей.  

«Этот парень сумасшедший. Он вообще мне не советник, и помочь никак не сможет. Я должен сам все выяснить. Я должен…сам…»  

Слова в разуме начинали расплываться, будто Лестер впадал в опьянение. Но усилием воли он снова возвращал себя в колею своих протестных мыслей, которые все труднее и труднее поддавались контролю.  

Нет, абсолютно точно, что-то изменилось. Лестер чувствовал, что Эмигарт ему нужен. Для чего – он не понимал, или не хотел понимать. Но попасть к нему надо было как можно скорее.  

Наконец лестница кончилась. Двое вошли в узкий проход, длившийся несколько десятков шагов, после чего вышли в комнату с валявшимися на полу тряпками и каким-то мусором.  

–Куда ты меня привел? – недовольно спросил Лестер.  

–Стой и молчи, салага. – холодно ответил Никгарт, руками исследуя одну из стен комнаты.  

Через минуту этого безумия он будто нащупал невидимую кнопку посреди абсолютно белой стены, и на том же месте появился портал куда-то в глубь. Поразительно. Может Лестеру тоже стоило везде ходить и искать потайные двери? Пройдя в открывшийся проем, они попали к обрыву. Вниз и вверх простирался вертикальный тоннель. Все очень напоминало шахту лифта. Никгарт заглянул в нее, осмотрев сначала пространство внизу, затем вверху. После этого он нашел на стене рядом небольшую коробку, под крышкой которой оказались многочисленные проводки и микросхемы. Никгарт принялся копаться в них, что-то зажимая и дергая, помогая себе палочкой для планшета. Лестер из любопытства заглянул в шахту – где-то вдалеке наверху показался приближающийся объект. Через пару секунд сверху подул ветерок, который усиливался с каждым мгновением.  

–Блин, давай быстрее, парень – нервно крикнул Лестер Никгарту, догадавшись, что происходит.  

–Разберусь без вас, профессор! – огрызнулся тот. Неужели он в правду хочет остановить лифт?  

«Почему нельзя было воспользоваться им изначально, войдя в положенном месте, не пытаясь взламывать какие-то механизмы? »  

–Есть! – воскликнул Никгарт очень вовремя, звук лифта был уже отчетливо слышен где-то поблизости. Лестер отошел подальше от обрыва и стал наблюдать. Его спутник выглядел как профессиональный взломщик – все движения Никгарт выполнял уверенно и привычно для него. Вот показался лифт. Он резко остановился на их уровне, после чего Никгарт вцепился в узкий проем между дверьми и со всем усилием принялся раздвигать их. Лестер присоединился, и довольно скоро они добились цели, попав в кабину. Гость данного заведения еще раз удивился тому, как легко ему было совершать довольно тяжелый физический труд. Лифт изнутри выглядел не так прилежно, как тот, в который заходил Эмигарт. На полу была рассыпана какая-то мелкая крошка или грязь, а кнопки и стены выглядели менее элитными и престижными, в отличие от всего остального в этом здании.  

«Наверно, грузовой лифт» – решил Лестер и молча встал в углу. Никгарт тоже молчал. Они медленно спускались вниз, вокруг постоянно доносились звуки тросов, а кабину постоянно потрясывало из стороны в сторону. Так продолжалось не дольше минуты, после чего относительно спокойную обстановку прервал резкий толчок, и лифт встал.  

–Что?!.. – отчаянно вздохнул Лестер.  

–Наверно, нас обесточили. – предположил Никгарт.  

–Это все из-за того, что ты там копался в проводах! Что, сложно было поехать на нормальном лифте, а не залезать в эту рухлядь через какую-то задницу, словно грабители! – наехал на него Лестер.  

–Слышь ты, умник! – стал защищаться тот. – Ты вообще тут ничего не понимаешь, так что завались и не мешай мне разбираться в ситуации.  

Нормальный он, или как? Сами его тут держат, и еще чем-то недовольны! Какой же противный этот Никгарт. Лестер уже очень сильно пожалел, что не остался дожидаться Эмигарта. Он хоть и безумно строгий, но адекватно подходит к решению вопросов.  

–Почему ты не мог выбрать другой путь на нижний этаж, мистер Отмычка? – не отставал от Никгарта Лестер, пока тот вводил разные комбинации на пульте управления лифтом.  

–Какой другой? – вспылил тот. – Сам же сказал, что лифт исчез. Это все проверка, которая приперлась еще сегодня с утра. Ради нее, как обычно, передвигают всех и всё, чтобы она чувствовала себя комфортно! Скорее всего и перебои с электричеством из-за того, что пришлось перемещать блоки в тот момент, когда аккумуляторы еще не восстановились. – Никгарт отчаялся нажимать на разные значки, не приносившие никакой пользы, после чего увидел недоумевающее лицо собеседника.  

Какие еще блоки? Аккумуляторы? Но спросить Лестер не решился, и это молчание Никгарт воспринял как безразличие. Остановка обещала быть длительной, поэтому парень в белом костюме расслабленно и непринужденно сел на пол, прислонившись спиной к стенке лифта, располагавшейся напротив дверей. Через минуту его примеру последовал и Лестер.  

–Ну что, как тебе здешние представители общественности? – наконец нарушил тишину Никгарт.  

–Очень по-разному. Все такие неоднозначные. Вроде как кто-то хочет помочь, а оказывается – полнейший придурок.  

–Ты о подлизе Габриеле что ли?  

–Да нет, он как раз вроде нормальный…  

–Ха, да он просто всё напутал, дуралей.  

–В каком смысле?  

–Он, как и все остальные, решил, что проверка – это ты. Что ты представитель власти. Оттого вокруг тебя и плясали.  

Так вот оно в чем дело!  

–Значит, мы пошли по такому пути, чтобы не спровоцировать подобную ситуацию еще раз?  

–А ты только что до этого додумался?  

Лестер покосился на пол от досады за свой необоснованный гнев на этого человека. Оказывается, он старался на его благо и благо своих коллег.  

–Проверка иногда изображает из себя какой-то хеллоуин. Мол, чтобы не выглядеть второсортно, как наши сотрудники-работяги. Хотя, пожалуй, твой прикид уж слишком специфичен, обычно ревизор является в черных костюмах. Один раз только появились в костюмах пожарников. С тех пор весь народ и пугается любого парня не в классической униформе, будь то паранжа или такие лохмотья, как у тебя.  

–Кто у вас тут вообще бывает, кроме кучи белёсых парней и проверки?  

Никгарт расхохотался.  

–Ну, вообще, сюда очень редко попадает кто-то, не связанный с работой. Это могут быть студенты, чьи влиятельные тьюторы пробили им пропуск на пару часов в наш ад. Тогда они бродят по холлу, а потом понимают, что тут никому до них дела нет, и сбегают. Могут быть группы туристов, обычно состоящие из сотрудников, отстраненных от службы. Им дается шестьдесят дней, чтобы они могли побродить по миру нашего измерения, в последний раз посмотрев на все это перед пожизненным заключением. Но такие персонажи редко желают перед вечным наказанием тратить время на какой-то дурацкий суд, на который их все равно не пустят, а дадут также лишь прогуляться по холлу. Здесь могут появиться только те, кто решит попрощаться с сослуживцами, если таковые у него были. На суд же пускают только если пришедший имеет к нему отношение. И то, только в том случае, если он является главной причиной, по которой к его ангелу-хранителю предъявляются претензии.  

–Послушай… так это точно не тот суд, на котором решается, куда человек попадет – в рай или ад? – с замиранием сердца спросил Лестер.  

Пожалуйста, пусть он скажет, что нет. Тогда все догадки о безумии Эмигарта будут подтверждены, и самое главное – это будет означать, что Лестер не умер.  

–Это суд для ангелов-хранителей. Человек здесь – не центральная фигура, он лишь может поучаствовать в процессе.  

–Каком процессе?  

–Осуждения его ангела. Чаще всего, за самое страшное, что только может произойти – допущение смерти человека.  

Никгарт помолчал, затем спросил:  

–А почему такая неприязнь к суду? В смысле, к вашему, человеческому?  

Лестер вдруг понял, что Никгарт обращался к нему, подразумевая факт его смерти очевидным. Ладно, ребят, пошутили и хватит. Когда уже закончится действие вашей дури? Тем не менее Лестер ответил на вопрос.  

–Я не хочу, чтобы кто-то разбирал мою жизнь по деталям и решал, чего там было больше – хорошего или плохого. Я терпеть не могу, когда во мне копаются, дабы что-то выяснить. Даже если предположить, что я попаду в рай, то я не смогу там находиться. Среди всех этих хороших, добрых людей, я буду смотреться белой вороной, мне там будет очень одиноко и совестливо за то, что я занял чье-то место, совершенно не заслужив его. Как же я буду жить в раю, если при жизни в моих мыслях всегда творился такой дикий хаос? Я думаю, что в вечное счастье и благодать попадают те, у кого всё это было уже при жизни. Я же никогда не ощущал себя полноценным, довольным и состоявшимся человеком. Все возможные занятия, которые я пробовал в своей жизни, не приносили мне радости и удовлетворения. За что бы я не брался, всюду меня сопровождали темные мысли и отсутствие надежды на лучшее, эта грозовая туча всегда меня преследовала. Имея по-настоящему полноценную, обеспеченную и благословенную жизнь, я ощущал себя на дне Марианской впадины каждый день, каждую минуту. Чем старше я становился, тем больше я разочаровывался во всех источниках вдохновения, когда-то бывших для меня актуальными. Всё происходило будто на зло – чем больше вершин я достигал, тем сильнее мир вокруг меня превращался в серый и безвкусный туман боли и отчаяния. И вот скажи мне, может ли такой человек в принципе находиться рядом со святыми? Я хочу, чтобы без всякого суда меня отправили в ад. Чтобы никто даже не притронулся к моей жизни. Я хочу уйти анонимно. Уверен, что, попав туда, я не узнаю ничего нового. Для меня всего лишь продолжится все то, что всегда было обыденным.  

Никгарт продолжал молчать еще какое-то время после того, как Лестер закончил говорить.  

–Я не изучал твой случай, но ходят слухи, что ты умер героически…  

–Я не умер! – завопил Лестер, резко вскочив на ноги.  

Никгарт ничего не ответил, даже не поднял глаза на парня. Он просто дождался, пока тот кое-как ослабил пыл и снова сел на пол.  

–Кто ты вообще такой, как ты можешь говорить так обо… – стал нападать на собеседника Лестер и тут же вспомнил руку Эмигарта, прошедшую сквозь него, а также нож и отсутствие крови.  

Никгарт оставался спокойным и добродушным. Он видел, как парню тяжело принимать неизбежное.  

–Видимо, ты вообще ничего не знаешь об этом месте, либо же Эмигарт тебе ничего не рассказал.  

–Гр-р… Да этот придурок вообще меня убить хотел! – злобно ухмыляясь, встрял Лестер, с надеждой, что хоть такой недобрый помысел сможет его подбодрить, ведь Никгарт тоже явно не фанател от Эмигарта, по недавнему разговору.  

–Это ты зря. – неожиданно не согласился тот. – Эмигарт – один из немногих по-настоящему ценных сотрудников в этом поганом местечке, потому что он крут своим… сердцем. И феноменальным умом с памятью. Для него нет ничего дороже человеческих жизней, и он всю жизнь рискует своим рабочим местом, нарушая Устав, ради спасения живых душ.  

–Погоди, а я думал, что он самый главный пропагандист вашего устава.  

–Это он для нас его пропагандирует. Потому что мы, ленивые эгоистичные задницы, даже тупых правил не можем запомнить и вовремя применить. Куда уж нам до подвигов, как Эмигарту. Я ему завидую, но не потому, что он набил себе репутацию опасного ангела, которому закон не писан. Я завидую потому, что он никогда не сдается и не разочаровывается в людях. О нем ходил много легенд и историй, вообще по всей территории нашего измерения, однако ни одного поклонника Эмигарт не имеет. Потому что никто, как и я до недавнего время, не верит в то, что можно быть настолько отчаянным хранителем этих глупых, нелогичных, ограниченных… Ой, прости, братан. Извини, что про тебя – при тебе. Эмигарт бы сейчас отчитал меня за несоблюдение Устава.  

Лестер очень напрягся. Слова Никгарта тяжело ложились в голову, и все свои силы он тратил на то, чтобы не дать бушевавшим ранее мыслям разрушить новую логическую цепочку.  

–…Почему ты поменял свое мнение об Эмигарте?  

–Так сложились обстоятельства. Он тогда еще носил имя Джимгарт, и как раз на той службе прославился по полной, когда десять часов без передышки защищал на суде перед мировой комиссией своего человека, попавшего в автокатастрофу, от ссылки в ад за якобы умышленную смерть. Этот засранец весь Совет положил на бок своими знаниями физики и биологии, когда доказывал, почему мужику удалось выжить при кувыркании в месиве, в которое превратилась его машина, и это было не злоупотребление правами ангела. Эми… то есть Джимгарта хотели наказать за то, что он впервые так нагло взял и воскресил человека из абсолютно, на первый взгляд, мертвых. Так все думали, потому что отчет был составлен каким-то болваном-стажером. На самом же деле Джимгарт спасал его лично, когда через час после происшествия человек лежал на операционном столе, а потом лишь доказывал судье, что все совершено по законам живой природы, без примесей сверхъестественного. Ибо за подобное вмешательство в реальную жизнь любое, даже высокое, лицо сразу посылают в отставку.  

–…Постой. Можешь хотя бы ты мне объяснить, что означают ваши имена, почему они такие разные – у кого-то с окончаниями «гарт», у кого-то без, но со своими добавлениями – хомд, экс?  

–Сотрудник, носящий имя с суффиксом «гарт», является чьим-то ангелом-хранителем. Остальные обозначения, как и цифровые номера, даются, если ты присутствуешь в здании суда или работаешь в нем. Экс – экспресс, из отдела сортировки данных, требующих срочной обработки и донесения до персонала. Хомд – жаргонный суффикс, означает новичка, «только что из дома». Их еще несколько десятков, чувак, я сам не все знаю.  

–И чей же ты ангел-хранитель?  

–Ты что, салага, не узнаешь? Или у тебя уже начала память отмирать, вместе с тобой? Я ангел Николоса, твоего лучшего друга.  

Николас… Лестера дернуло от неожиданно всплывшего образа человека, с которым он был знаком с самого детства. Почему он подумал о друге только сейчас? Начинало пугать то, что мозг работает обрывочно.  

«О чем я еще не задумывался, находясь здесь, что вспомнил бы сразу же, если не…» – Лестер запнулся в рассуждении. Было очень тяжело думать. Словно идя по болоту с трясиной, он изо всех сил цеплялся за мысли, которые ответвлялись от появившихся воспоминаний, пытаясь освежить в памяти что-нибудь еще – семью, академию, работу, детство… Всё появлялось и исчезало лишь в смазанных, общих чертах.  

«Да что же это со мной?!»  

Единственная цепочка воспоминаний, которая всплывала в голове послушно и без усилий – об истории знакомства с Николасом. И Лестер, наконец сдавшись, позволил себе прокрутить в голове то, что он помнил о друге.  

Познакомились дети благодаря тому, что родители привели их в одну спортивную школу, когда обоим было восемь. Однажды после тренировки Лестер задержался, потому что его отец долго беседовал с тренером по поводу дозволенной его сыну физической нагрузки. Незадолго до этого на приеме у врача выяснилось, что у Лестера есть тяжелая форма бронхиальной астмы, и в периоды обострения он не сможет участвовать в соревнованиях, сборах и турнирах. Даже минимальная нагрузка на дыхательную и сердечно-сосудистую систему весной или осенью могла сильно ухудшить состояние мальчика. Лестеру до последнего не сообщали о том, что дорога в большой спорт для него преграждается навсегда, пока приступы не начались прямо во время тренировки. Родители видели, что парень живет только баскетболом, и боялись, что он уйдет из дома или покончит с собой, узнав страшную правду о своем спонтанном кашле. Однако в тот день болезнь еще не достигла критического уровня, поэтому никто, кроме тренера, не был в этом осведомлен. Николас тоже остался в раздевалке, и они с Лестером разговорились о том, каких мировых звезд баскетбола каждый из них считает своими кумирами. Когда папа наконец пришел за Лестером, тот упросил отца завезти домой и Николоса. Отцу Лестер так и не рассказывал, почему его друг буквально умолял помочь ему добраться до дома на машине, вместо пешей прогулки по кварталам района, где он жил. Дело в том, что Николас был человеком из бедной семьи, давшей ему хорошее воспитание и много любви, но, к сожалению, не имевшей возможность купить квартиру в благополучном районе. Эмигрировав из африканской республики, его отец смог устроиться работать на грузовом судне уборщиком кают и машинного отделения, работая в две смены, практически без сна и выходных. Маму Николоса он встретил, когда сбегал из родного города, где начиналась гражданская война и восстания. Покидая дом, он нашел на дороге молодую девушку, истекавшую кровью от разрывного снаряда, вошедшего ей в спину при взрыве заминированного автомобиля неподалеку. Она пыталась спасти свою младшую сестру, но та погибла, а сама девушка получила серьезное ранение, оставшись умирать на тротуаре. Мужчина подобрал ее и выходил, пока скрывался в загородном доме своего друга, доктора. Через две недели боевики добрались и до того населенного пункта, и нужно было снова бежать. Пострадавшая долгое время была обузой для двоих, но затем ее будущий муж признался, что полюбил спасенного им человека и, отпустив своего друга, оставшись ему навеки благодарным, принялся ездить с ней по хосписам и монастырям. Там за грязную работу он мог пристроить девушку подлечиться. Ото всюду двух бедных, уставших и измученных странников выгоняли, и они бы окончательно потеряли надежду, если не наткнулись на одно из американских миссионерских обществ, выславших мобильную группу на территорию беженцев, чтобы проповедовать слово Божье и вселять людям надежду на искупление грехов при покаянии. Там их приютили и оказали умиравшей девушке квалифицированную медицинскую помощь. По началу это казалось настоящим чудом, но через два месяца пребывания в отдаленной защищенной базе христианских благотворителей, с теплым душем и трехразовым питанием, отца Николоса неожиданно забрали, нацепив наручники, и отвезли в американское посольство. Там ему сообщили, что спасенная им девушка беременна, и они требуют от него решения – либо они лишают жизни двух дорогих ему людей, либо он становится миссионером той церкви, которая организовала спасение беженцев. Во втором случае он все равно разлучается с невестой и ребенком, потому что будет обязан ездить с другими проповедниками по странам Африки и Ближнего Востока. Мужчину спасло из такой ситуации лишь то, что он смог помочь посольству, поделившись известными ему данными о складах оружия и потайных лагерях боевиков – за неделю до побега, отец Николоса убил тринадцать человек, в том числе и его родного брата, когда те принуждали его вступить в группировку по захвату власти. Выкрав некоторые стратегические данные, он был вынужден взорвать один из микро-штабов, где как раз и находился его брат в тот момент. Благодаря этой информации в следущие же часы американские морпехи смогли нейтрализовать значительную часть вражеских сил. После этого всех религиозных деятелей погнали в шею от важнейшего источника знаний, спасшего таким образом немало жизней. Однако этот человек больше ничего не знал. Ему предложили престижную должность в армии США на месте действий, в качестве волонтера особого статуса, но тот лишь попросил оставить в живых его любимого человека и будущего ребенка. В благодарность американцы выдали молодой семье билеты на самолет в Нью-Йорк и оплатили месяц проживания в небольшом одноэтажном домике в пригороде мегаполиса. Также им помогли сменить имена и паспорта, после чего они навсегда покинули территорию нищеты, смерти и насилия. Тем не менее, отсутствие войны не означала невозможность голодной смерти или отсутствие вероятности остаться на улице. Джек пропадал все время в заплывах на грузовом судне, Моника работала санитаркой и уборщицей в больницах и гостевых домах. Трудясь день и ночь, не зная праздников и выходных, родители стремились только к одному – чтобы Николас смог попасть в школу своевременно. Отдав его в воскресное училище при баптистской церкви в Нью-Йорке, они могли посвятить себя работе и откладывать каждую копейку на переезд в район, где поблизости была начальная школа или интернат, а также ежемесячная плата за коммунальные услуги была бы не такой заоблачной, как в Нью-Йорке. Джек прекрасно помнил то, какой стороной ему обернулись те «милосердные» христиане, но Молли с Николасом так об этом и не узнали. Для них была рассказана вымышленная история о благотворительных пособиях американских акционеров пострадавшим от гражданской войны семьям. Джеку было очень нелегко, особенно поначалу, отпускать сына на пять дней в неделю в училище и жену по воскресеньям и средам на службу к тем людям, которые пытались их убить. Он еле сдерживался, чтобы не наброситься на этих двуликих деятелей. Однако Молли с Николасом ему были важнее – им нужна была вера в Спасителя, чтобы продержаться этот непростой период и не опустить руки. К тому же, было очевидно, что молодые проповедники в пустынях и милые старушки на скамье церкви в Нью-Йорке – совершенно разные случаи. Тем более, у Николоса там появились друзья. К великому счастью, никакие ужасы, коснувшиеся его в младенчестве, не травмировали психику ребенка, хоть он и рос одиночкой, предпочитая держаться в стороне от всех. Николас с великой осторожностью шел на доверие другим людям, даже тем, кто представлялся самым безобидным и имел популярность среди сверстников. Тем не менее, мальчик рос здоровым, увлекся спортом и нашел смысл жизни – в семь лет, когда родители наконец сделали возможным переезд в другой город и в новую жизнь, Николас сказал, что больше всего на свете хочет стать врачом и спасать человечество от смерти, также проповедуя слово Божье и помогая людям обрести не только физическое, но и духовное здоровье.  

В новом месте проживания финансовый вопрос пришелся семье гораздо более толерантным и щадящим. Однако жить приходилось по-прежнему скудно и даже аскетично, ибо сразу же после поступления Николоса в спортивную школу, родители начали откладывать деньги на будущее обучение сына в медицинской академии. Так и получалось, что вся жизнь молодой семьи – это погоня. За или от – сложно сказать, только спокойствия и умиротворения, привычного для большинства, у них никогда не было. Родственников и друзей семьи у Джека с Молли отсутствовали, на знакомства и совместные хобби с кем-то из коллег по работе никогда не оставалось времени и сил. Родителей, тем не менее, словно спасательный жилет держала радость за сына, потому что он нашел себе настоящего, преданного друга. Как раз в тот день Николас и познакомил их с ним, когда Лестер с отцом довезли мальчика до дома и приняли его теплое приглашение на чай. Николас никогда не улыбался и не смеялся, однако за всю свою жизнь он никому не сделал больно, а в словах и даже в его присутствии всегда чувствовалась любовь и христианская самоотрешенность. Лестер никогда не верил в Бога, но рядом с единственным и лучшим другом, никогда не осуждавшим его за это, он всегда чувствовал себя лучше, чем с любым другим человеком, даже если тот был готов подарить ему миллиард долларов. С тех пор в этом доме Лестер всегда был жданным гостем, равно как и Николас в семье Лестера. Только последний вариант случался в разы чаще, потому что спокойно попасть к Николасу домой ребята как вместе, так и по отдельности могли лишь если кто-то подвозил их на собственном транспорте, прямо до двери подъезда. Дело в том, что в районе Николоса существовала неофициальная иерархия населения, и маленький, беззащитный африканский мальчик, вынужденный каждое утро идти два с половиной километра до остановки школьного автобуса, был легкой мишенью для отдельных членов некоторых банд, имевших явно негативный националистический настрой, не говоря уже о многочисленных карманниках и хулиганах, ждавших одиноких детишек почти за каждым углом на улицах. Джек много раз пытался дать сыну купленный на рынке сбыта товаров электрошокер, чтобы он мог припугнуть бандитов, прежде чем убежать от них, но Николас все время отказывался использовать оружие против людей. Какими бы они ни были. Он противился даже докасаться до того, что могло нанести вред живому человеку, несмотря на все нравоучения родителей и призывы к самозащите.  

Когда в спортивной школе Лестеру показали на выход, он находился в глубокой депрессии и лишь благодаря поддержке товарища по команде и лучшего друга смог взять себя в руки и продолжить обучение в другой школе, с естественно-научным уклоном. Лестер пообещал Николасу, что не сдастся и пойдет по пути жизни вместе с ним – в знак благодарности за помощь и преданность, а также чтобы в будущем обязательно разработать лекарство от астмы и навсегда прекратить такие нелепые ошибки судьбы, приводящие к разрушению человеческих мечт. Через несколько лет друзья поступили в одну и ту же академию, но на разные факультеты. Тем не менее, это не мешало им никогда не прекращать общаться, продолжать играть в баскетбол на уличной площадке, вместе учить учебный материал и создавать много общих моментов, которые Лестеру не забыть никогда. Никогда. Даже если этот туман, распространяющийся в его голове, полностью займет все глубины сознания, он будет помнить тех, благодаря кому его жизнь имеет смысл – друг детства Николас и самая прекрасная девушка в мире – Эмили.  

–А ты уверен? – внезапно, без паузы, спросил Никгарт. Лестер пробудился, словно его окунули в ледяную воду.  

–В чем?  

–В том, что она тебя любит.  

Как… Что?!.. Каким образом?!!!  

«Он что, слышит мои мысли? И как давно? » – промелькнуло у Лестера в голове.  

–Конечно, – вслух ответил ему Никгарт, тот вздрогнул – ведь речь идет о моем человеке. Мы, ангелы, способны на кое-какие интересные штучки.  

«Ангелы… Демоны… Неужели это все правда, что они говорят… Так, стоп, Эмили?.. » – старался как можно тише думать Лестер, после чего продолжил:  

–С какой стати мне сомневаться в том, что я нравлюсь Эмили? Мы с ней давно общаемся, и если бы я ей был не интересен, то, наверно, меня не стали бы так долго терпеть, а?  

–Она тебе врала когда-нибудь? – не унимался Никгарт.  

–Нет, мы клялись, как Том Сойер, что мы честны друг с другом по гроб жизни. – Лестер уловил то, насколько глупыми и по-детски наивными звучали его слова, которые на самом деле были правдой. И еще он понял, что не будь Никгарт на самом деле ангелом, видевшим его насквозь, он бы ни за что не проверил в эти сказки.  

–Понимаешь, чувак. Тот парень, о котором она, вероятно, тебе рассказывала во всех красках как о жалком мерзавце, бросившем ее полгода назад, был Николас.  

Лестера словно ударило током.  

–Что ты сказал?! – закричал он срывающимся от адреналина голосом, резко вскакивая с места.  

«Николас. Друг. Лучший из лучших. Единственный. Всегда говорил правду, всегда был прям и откровенен со мной. Как же так, получается… что он мне врал, когда говорил, что не будет отвлекаться на общение с девушками, пока не станет врачом-онкологом и не обеспечит родителям полноценную беззаботную жизнь? »  

Он не мог. Николас – сама святость. Он ни разу не лгал Лестеру. Да он же в своей церкви молодежный пастор! А Эмили – атеистка, и вообще у нее в семье кого только нет – бабушки и дедушки буддисты, синтоисты, родители в молодости увлекались язычеством, а двоюродный брат вообще сайентолог. Этого не может быть.  

–Слышь, Никгарт! Ты вообще тот, за кого я тебя принимаю? Может, ты ангел-хранитель какого-нибудь другого Николоса?! Как вы вообще разбираетесь, ведь много людей с одинаковыми именами? – начал нервно выкидывать вопросы Лестер.  

–Послушай, парень. Сегодняшний суд состоится в честь того, что ты сдох, а кое-кто считает, что это произошло незаслуженно, и спешит во всем обвинить бедного Лесгарта, завалив Советников миллионом умных слов и доводов, чтобы они как в прошлый раз сломались под этим интеллектуальным напором и склонились к решению бросить горе-ангела в ад взамен на твое воскрешение! – медленно встав и увеличивая темп произношения слов с каждым новым оборотом, к Лестеру приблизился вплотную и говорил, тыча кулаком в плечо, Никгарт. – По каким причинам я, по-твоему, тут ошиваюсь, если мой человек не имеет отношение к тебе?  

А ведь и правда.  

–Это суд, салага! У тебя остались хоть какие-нибудь воспоминания об этом понятии? Ангелы-свидетели, чьи опекаемые люди были на месте происшествия, приходят, чтобы давать показания. Я свою часть выполнил, ибо им хватило одной бумажки с моими наблюдениями, потому что… потому что они – полные мудаки. Пускают на слушание только тех, кто сможет их нормально поразвлекать, типа Эмигарта. А на остальных им плевать – чем меньше народу, тем меньше возни…  

«Нет, ну это ж надо! » – Лестер сходил с ума от рассуждений этого парня в такой сложный для него момент.  

–Ты… ты вообще не похож на моего друга Николоса, почему я должен верить, что ты его ангел, и вообще, почему я должен слушать тебя? – продолжал возмущаться она, не вслушиваясь толком в слова Никгарта.  

–А с чего вы взяли, господин профессор, что ангелы должны быть двойниками человека? – напыщенно и слегка издевательски ответил он.  

В ответ Лестер лишь поморгал, показав полную некомпетентность в данном вопросе. Никгарт уловил этот момент и решил продолжить уже в спокойной форме.  

–Послушай, сядь. Не кричи, я не глухой. Так вот, работа ангелом – очень сложная и дико неблагодарная фигня, которую ты когда-либо знал. Если ты думаешь, что ангелы – это такие феи с крылышками, как в твоих сказках на ночь, то ты глубоко заблуждаешься. Пойми, ангел-хранитель – это та прослойка, которая отделяет тебя и твою смерть настолько, насколько прилежно ты и он постараетесь выполнять свою работу. Чем тяжелее жизнь у человека, тем больше работы у его ангела. И зачастую те, кому достались по-настоящему добрые, милосердные и богатые душой люди – самые нервные и резкие на слово и реакцию ангелы. Таковыми их сделала служба – каждодневная борьба, конфликты, нестыковки. Это изматывает. Ангел должен быть профессионалом во всем, что может угрожать жизни его человеку. Он должен всегда бдеть и быть готовым постоять за своего опеку. Так что изображать из себя добродушных гномов здесь никто не будет, потому что не за чем и не перед кем совершать такие жертвы. Если ангел будет всё хранить в себе, то он попросту не сможет работать и станет причиной несчастных случаев. Эгоизм всегда доводит до плачевных последствий, а когда на тебе есть ответственность за другого человека – в первую очередь.  

–…Как в случае с моим ангелом? – спросил Лестер, и тут же в разуме щелкнула недавно сказанная Никгартом фраза «ангелы-свидетели, чьи опекаемые люди были на месте происшествия, приходят давать показания».  

–Твой ангел, Лестер, очень спорный персонаж. Он антигерой в нашем окружении, но лишь потому, что его чмырит Эмигарт. Я не знаю, какие у них там тёрки, я не вникал в это.  

«Погибло девять новорожденных» – всплыли в памяти слова Эмигарта об обвиняемом ангеле, но Лестер предпочел сначала разобраться в первом моменте, всплывшем в памяти.  

–А что, при моей с-с-с… смерти… – он сглотнул, ощутив прошедший сухой комок в горле. – Николас тоже присутствовал?  

Никгарт отвел глаза и замолчал. Лестер почувствовал испарину от напряжения.  

–Не положено. – серьезным тоном проговорил наконец тот. – Устав запрещает разглашать человеку данные о его смерти до начала суда.  

Лестер вскипел. Столько неразведанной информации, столько неприятных фактов и событий обрушилось на него, что хотелось взорваться от напряженной несправедливости.  

–Ну хотя бы… хотя бы почему Николас бросил Эмили, ты можешь сказать?!  

«Показатели присутствия наркотиков, которые ты скрываешь» – слова Эмигарта врезались в сознание на бешеной скорости. Никгарт ухмыльнулся – он все еще знал, о чем думает собеседник.  

–Это Эмигарт думает, что Николас – наркоман. Опять же, из-за дебильных отчетов. На самом деле, он вынужден ежедневно принимать обезболивающее, потому что уже полгода страдает от хронической боли в пояснице. Сказать об этом родителям он не решается, потому что знает причину этих ощущений. Венеролог сформулировал ее за день до того, как они с Эмили расстались.  

Венеролог?  

–Таблетки нужны, чтобы временно загладить симптомы одной редкой, трудноизлечимой болезни, передающейся половым путем. Для того, чтобы обследоваться, нужно лететь в Израиль, поэтому все эти полгода Николас работал по ночам курьером и грузчиком, чтобы накопить средства на перелет и дальнейшее лечение, которое довольно сильно бьет по карману даже обеспеченных людей, что уж говорить о семье нашего Николоса. Я вижу, в каком ты шоке от всего мною сказанного, Лестер, и чтобы как-то прояснить ситуацию, я прошу тебя – вспомни, что ты все время говорил другу, когда уходил на встречи с Эмили?  

–…Не помню.  

–Ты рассказывал ему байки о том, что посещаешь лекции по факультативным дисциплинам и ходишь в кружок моделирования.  

–…потому что я знал, точнее, я был уверен, что Николас против того, чтобы общаться с девушками на этом этапе жизни…  

Повисло молчание.  

–Кстати, он не бросал Эмили. По иронии судьбы в тот вечер она прошла диспансеризацию, и у нее были обнаружены те же самые возбудители. Узнав об этом, она испугалась за свою репутацию и во всем обвинила Николоса, навсегда порвав с ним отношения.  

Глава 6.  

Безумие. Это полный отстой. Лестер устал разочаровываться в своей жизни, глядя на нее с такого ракурса. Этому нельзя просто так сдаться… Надо убедиться, надо проверить… Нужно поговорить с Эмигартом!  

Никгарт смотрел на бедолагу, мечущегося из стороны в сторону, судорожно бурча себе под нос и хватая воздух жадными глотками, словно он испытывал приступ эпилепсии.  

–Не желаете поговорить об этом, амиго? – в привычном для себя тоне спросил наконец Никгарт, но его слова ушли в пустоту, не достигнув человека. Лестер принял решение больше ничего не слышать и не видеть, пока он не доберется до ангела. Нужного ангела.  

–Эй, ну хорош уже. Смотреть на тебя невозможно. Ты этим ничего не добьешься. – Никгарт попытался успокоить взволнованного и оттого жалкого парня, бегающего от одного угла лифта к другому в попытках найти выход.  

–Заткнись! Я хоты бы что-то делаю, чтобы выбраться из того дерьма, в которое мы вляпались по твоей вине.  

–Конечно. Тебе же сегодня еще президента от покушения спасать, нужно успеть положить своих куколок на тихий час.  

–Послушай, ты! Сколько можно травить эти идиотские шуточки и подкалывать всех вокруг? Мне сейчас совсем не до смеха, и если ты не хочешь, чтобы я превратился в зверя, то будь добр, не мешай мне разбираться в том, как добраться до Эмигарта!  

–Ах, Эмигарта? Ну да, он-то твой герой, он все проблемы решить сможет. Он тебя и воскресит, и на твоей бабе поженит. Он же у нас вообще тут Иисус Христос, местный! Разве что не еврей. А упрямый слабохарактерный баран, который словно джойстиком тобой управляет, тут совсем не при чем!  

Лестер окончательно вскипел от такого наезда. Который раз внутри него начинало все взрываться, а затем снова успокаиваться. Это просто насилие над нервами и душой человека. Он подошел вплотную к Никгарту и встал в боевую позицию, готовясь нанести очередной удар. Однако пока Лестер, показывая свой характер, собирался с мыслями, совершенно спокойный всё это время Никгарт продолжил.  

–Побежишь к мамочке, чтобы она подтвердила, какая твоя Эмили и её экс-бойфренд – паршивцы и негодяи? Иуды и отродья сатаны, конечно же недостойные великого Лестера. А может просто сбежишь, плюнув на всех? Или ты уже передумал?  

Никгарт приподнял правую бровь и слегка ухмыльнулся. Лестер, смутившись от того, что его сверхъестественный собеседник опять применил телепатию, не смог больше держать зрительный контакт и отвернулся.  

–Ты же сам говорил, что Эмигарт крутой, что ты ему завидуешь и все такое. – пробубнил он.  

–Послушай, салага, – Никгарт энергично повернул Лестера лицом к себе за плечо и продолжил, слегка тряся его – за то время, пока твоя деваха вертелась рядом с моим Николасом, я успел вдоволь насмотреться того, как работает Эмигарт. Я прочувствовал его тактику и подход к службе, финты и коронные штучки, я могу написать на него характеристику или резюме, если он вдруг вздумает перевестись в другое подразделение Комитета. Знаешь, каково это, когда два человека наконец остаются совсем одни – в чем они, конечно же, уверены на сто процентов – и между ними заключается долгожданная близость. А в той же комнате, в тот же момент, но в другом измерении там находятся еще и ангелы, и стажеры этих ангелов, и какие-то левые чуваки, проходящие мимо них от одной локации к другой. Прикинь, да, они думают, что это их день, что они существуют лишь друг для друга, а на самом деле, рядом с ними там как минимум еще четверо, трое из которых – мужиков. После того, как ты имел дело находиться рядом со своим человеком в такой ситуации, причем не как наблюдатель, а как самый настоящий хранитель, ты осознаешь нечто большее и значительное в спасении жизней. Я был растерян и едва соображал, как мне действовать и сохранять спокойствие, у Эмигарта же все было обыденно.  

Твою же…  

–Да, Лестер, он крут, еще как. Но фиг там он станет тебе устраивать психологические беседы и все разжевывать. Так, как это делаю я. Можешь быть уверенным, что Эмигарт так заботиться о тебе, потому что ему важен собственный успех и отсутствие мук совести, которая у него чертовски чувствительна, а не потому что он выбрал исключительного персонажа, вокруг которого плясать. Или потому что его собственный человек как-то связан с тобой.  

–Знаешь, Никгарт, ты тот еще завистливый козел. Ты так говоришь, потому что тебе никогда не стать таким же, как Эмигарт!  

–Думаешь, что он ценит твои чувства к Эмили?! Думаешь, он такой романтик, которому из кожи вон нужно, чтобы людишки жили долго и счастливо и умерли в один день? Пойми, что у нас здесь нет таких ценностей. Есть только одна задача – сохранить жизнь. А любовь может ее разрушить, поэтому мы не работаем на ваши чувства. А также всем нужно поднять себе репутацию и звание. И кроме этого у нас ничего нет.  

Лестер чувствовал, что был готов начать испускать красные лучи из глаз, сжигая все вокруг себя от гнева.  

–Это у тебя, Никгарт, больше ничего нет.  

Тот закатил глаза.  

–Эмигарт достиг большего, чем ты и большинство других ангелов, и это должно объясняться нечто большим, чем желанием выделиться, пусть даже своим бескорыстным нравом. Куда ты смотрел, когда Николоса унижали и заставляли вытрясти карманы на улице? Что ты делал, когда он в младенчестве едва не умирал от голода? В конце концов, ты просто так смотришь на то, как он разрушает сейчас себе здоровье, и ничего не пытаешься предпринять! Эмигарт же обладает чем-то таким, что никогда не дает ему покоя, даже если в его статистике хорошие данные. Пока он видит, что в мире продолжаются скандалы, бессмысленные страдания и смерти, он не сможет усидеть на месте, закрывая на это глаза. Человек, испытывая боль, огорчение, депрессию и упадок сил, не знает, хотя, наверно, иногда лучше бы знал, что вместе с ним это ощущает и его защитник из другого измерения. Но только если он такой, как Эмигарт. Ты же сам говорил, что у него огромное сердце. Сердце, которое никогда не перестает болеть за живые души, и ты зол на Эмигарта за то, что не можешь испытывать то же самое.  

Никгарт выглядел удивленным. Наверное, впервые за всё время. Он слегка отошел назад и, раскрыв глаза, слушал Лестера, говорившего отличавшимся от прежнего голосом, с другой интонацией и иным набором формулировок.  

–Ну ничего себе! Ну и как это понимать, господин гость?  

–Что…что понимать? – взгляд Лестера вдруг рассеялся, стал пустым и безучастным. Его легкие, будто лопнувший шарик, сдулись и он почувствовал, как привычная до того энергия в теле улетучилась, впервые в ногах появилась усталость, а голова стала тяжелой, как после длинного рабочего дня. Подавленный, он сел на пол, не понимая, что с ним происходило последние несколько минут.  

–Ты говорил совсем по-другому. Мне показалось…  

В этот момент динамик лифта внезапно зашуршал, а через пару секунд из него послышался голос:  

–Голубки, вам шампанского принести в номер?  

Немного помедлив, Никгарт приблизился к микрофону и ответил незнакомому человеку:  

–Эй, мы тут вообще-то уже давно торчим.  

–Я знаю. И я надеюсь, вы не думаете, что это я должен объяснять, почему вы там оказались?  

–Остынь, чувак. Сто лет уже все, кому не лень, пользуются этим запасным лифтом в недостроенном отсеке. Кто ж знал, что из-за чертовой проверки передвинут блоки с основным лифтом и вырубят энергию. Давай, раз все наладилось, вытаскивай нас отсюда. Мне нужно на минус шестой этаж.  

–Ну хорошо, но только потому, что вы меня развлекли своими сопливыми историями.  

Никгарт стукнул себя ладонью по лбу. Теперь лифтер еще долго будет его подкалывать за этот случай.  

–Кстати, если тебе интересно, то проверка здесь не при чем. Там один старпёр со своей комнатной собачкой, они будут прямо перед судом и даже не пойдут в штаб. Советники в этот раз заинтересованы только в самом заседании.  

–Тогда в чем дело, Нэнси? – убирая ладонь с лица, со скукой проговорил Никгарт.  

–Сбежал подсудимый, из камеры заключения, куда его засунули сразу после апелляции свидетелей. Ринулись запирать все замки и закрывать выезды, но потом все-таки догадались запустить глобальное сканирование территории. А там такая фигня с ним, что пока аккумуляторы шарашат, то ничего не разглядеть, вруби ты ее хоть на максимальную мощность, чтобы мы тут все засветились как сверчки от излучения. Поэтому и пришлось отключить все электричество, в том числе и блоки, пока не найдут этого засранца.  

–Жесть какая, надеюсь до проверки не дойдет то, что наши камеры дырявые?  

–Мне кажется, тебя интересует совершенно не то.  

–А что меня должно интересовать, сморчок?  

–Как я вас нашел в том месте, где еще не провели датчики, улавливаемые сканером.  

Никгарт с Лестером молча переглянулись. Было понятно, что речь идет о Лесгарте.  

–Сбежавший ангел находился на том же месте, где вы ужинаете, ребятки. Его костюмчик выдал. Ну а вас я выпускаю.  

Дверь лифта открылась, и двое медленно вышли наружу.  

Лесгарт был рядом с ними? Но как, где? Кроме них двоих там никого не было. Крыша лифта была сделана из металлической решетки, и если бы на ней кто-то сидел, то парни заметили его сразу.  

–Нам надо идти. – резко обрушил раздумья Лестера Никгарт и направился в сторону ближайшего коридора. Лестер на автомате поплелся следом.  

–Что он мог тут делать? Зачем ему тут быть? – еле успевая за Никгартом, дрожащим голосом пытался выяснить Лестер.  

–А ты сам пошевели извилинами, если они у тебя еще остались. Я ему на хрен не сдался. Все, что я знаю, он знает тоже.  

–Выходит…  

–Все, салага, ты меня достал со своими вопросами. Твоя взяла! Сейчас я нахожу Эмигарта и сбагриваю тебя ему, а там уже делай, что хочешь – сам напросился.  

–Нет, стой!.. – Лестер еле смог дотянуться до плеча Никгарта, перешедшего почти на бег, и остановить его. – Помоги мне понять, что это было.  

–Да неужели? Тебе, оказывается, моё участие тоже нужно? Конечно, чтобы господин чувствовал себя комфортно, лишний прислужник не помешает!  

–Я… прости, Никгарт…  

Тот сложил руки на груди и уставился на Лестера.  

–Ладно, пациент. Проходите за ширму, раздевайтесь.  

–Я должен признаться, – продолжил Лестер, не обращая внимания на подколы – что когда я все это говорил, то я был не совсем собою. Я дуто чувствовал чье-то присутствие в себе, и оно доминировало.  

–Еще что-нибудь необычное было?  

–Да. – Лестер смотрел Никгарту в глаза, его коленки начинали дрожать от накала. – Я потерял почти все силы, имевшиеся у меня до этого. Это произошло практически моментально – как только я сказал последнее слово, прежде чем нас нашли.  

–Никгарт! – разговор был прерван резким злобным выкриком. Это был Эмигарт. Он быстро шел прямо к ним, протискиваясь между шныряющими из стороны в сторону работягами. Все они находились в этот момент в центре огромного зала, напоминавшем библиотеку – там были многочисленные ряды шкафов, на полках которых стояли совершенно одинаковые прямоугольные блоки, похожие на контейнеры. Через каждые десять метров между стеллажами был расположен экран и небольшой столик под ним, за которым обязательно сидел кто-то из работавших в этом отделе. Народу было порядочно, все суетились и бегали от полки к полке, переговариваясь и перекрикиваясь. Эмигарту было непросто дойти с другого конца помещения до цели, не задев кого-нибудь в проходе между рядами объектов.  

–Мать твою, я тебя везде уже обыскал! – набросился пришедший на Никгарта, давая ему подзатыльник. – Кто по Уставу имеет право курировать посетителей суда? Старший! Старший исследователь судебных исков, у тебя есть подобный статус?!  

–Никак нет, сэр. Вы у нас такой один.  

–Вот поэтому пошел к черту от моей работы!  

–Остынь уже, ковбой, твой сосунок вообще намеревался сбежать! Скажи спасибо, что я с ним протаскался и следил, чтобы он не учудил что-нибудь. – сказал Никгарт, отойдя в сторону.  

Эмигарт ничего не ответил, лишь раздраженно отведя глаза.  

–Эмигарт, я… – на задержке дыхания пробормотал Лестер.  

–Заткнись! – резко перебил тот, держась рукой за переносицу и очень усердно думая над чем-то. – Мне плевать, какие планы ты там строил, сейчас идешь за мной.  

–Лесгарт управлял мною! Он меня контролировал, когда мы были там. Это нормально?!  

Эмигарт покосился на Никгарта.  

–Как-то сбежал из камеры и залез в него, пока мы торчали в лифте. – кивнул тот.  

–Засранцу не долго осталось. Он лишь помогает копать себе могилу. – спокойно отрезал Эмигарт.  

–Что с ним вообще не так? – задал долгожданный вопрос Лестер.  

У Эмигарта пискнул планшет. Он на две секунды погрузился в изображение на экране, затем быстро сказал:  

–Так, ситуация изменилась. Я должен срочно быть на спасательной операции.  

–Подожди, где мне найти моего ангела?! – не отставал Лестер от Эмигарта.  

–Парень, уймись, до суда еще долго, а сейчас Эмигарту не до твоих глупых вопросов! – снова подошел к ним Никгарт. – Слушай! – теперь он обращался уже к коллеге. – Возьми салагу с собой. Он, вроде, до сих пор не врубается, куда попал.  

Глава 7.  

Эмигарт шел вдоль блочных шкафов, обеспечивая себе проход короткими выкриками и движениями рук, за ним на одном уровне плелись Лестер и Никгарт.  

–Ты разве не должен проверять сервера?  

–А ты что, избавиться от меня хочешь?  

–Тебя грозили наказать.  

–Да срал я на все их угрозы.  

Лестер еще раз поразился резкости и наглости, которую позволял себе этот ангел.  

«Наверно, все то, что я никогда бы не мог увидеть в Николасе, досталось этому парню в характер» – подумал он, и тут резко осознал ситуацию, в которой находился, снова вернувшись к тягостным размышлениям. Смена обстановки и встреча с Эмигартом заглушила неожиданно возникшую усталость и даже воодушевила парня. Она помогла Лестеру на мгновение забыть сковывающую тревогу – от осознания, что Лесгарт каким-то образом управлял им. Причем, очевидно, что контроль был взят больше над мыслями и речью, чем над телодвижениями. Тем не менее, даже это не так волновало Лестера, как то, что он узнал о двух самых дорогих для него людях. Ему нужно было смириться с предательством близкого человека, но… сначала выяснить, кто из них двоих является предателем. Кто лгал ему все время? Эмили клялась, что она никогда не скроет от Лестера ни одной тайны, если это сможет помешать их дальнейшему доверию. Не попав в такую ситуацию, Лестер наверно и не задумался бы, каким безумной смешным выглядело это обещание. Он стыдился своей искренности, ощущая себя абсолютно бессильным против нее.  

«Я слишком доверял людям, не обосновывая для самого себя такие важные шаги по жизни. Поскорее бы уже очутиться в аду, чтобы все, кто мог, забыли обо мне, и никогда, никогда! Этот позор не всплыл бы на поверхность»  

А Николас? Если получилось так, что он солгал о своих принципах воздержания, то, выходит, во всем остальном ему тоже верить нельзя. С другой стороны, они расстались еще до того, как Лестер познакомился с Эмили. Возможно, если бы Николас знал, к чему это приведет, он бы не стал…  

«Стоп, что это значит – знал, к чему приведет? » – резко оборвал свои мысли Лестер. Он заметил, что снова слышит их так, будто кто-то вдалеке проговаривает их туманным голосом. В панике Лестер стал прислушиваться к своему телу – он решил, что это снова Лесгарт, однако физическое состояние парня оставалось прежним.  

Нет, это были его собственные мысли. Просто всё снова так же, как было в той палате, в начале всего этого безумия. Когда же был тот момент, в который его разумом завладел ангел? Лестер напрягся, чтобы вспомнить каждую деталь произошедшего. Промотав в голове всё, он не нашел ни одной зацепки, кроме… ящика с почтой. Что, если он так просто смог обойти систему защиты, потому что в нем был ангел?  

–Эй, Лестер. – окликнул его Никгарт.  

Трое перешли к тому моменту в другое крыло здания и двигались по коридору с множеством дверей, расположенных друг за другом буквально через каждые пять метров.  

–Вся та лабуда, о которой ты мне заливал, пусть и с участием постороннего, про отсутствие счастья и поиски смысла жизни – просто возьми на заметку, что со всей этой хренью мы не имеем дело. Поскольку мы не можем влезть в твою башку на 24 часа в сутки и поворачивать там шестерёнки, то было установлено, что в обязанности ангела не входят подробные разборки в мыслях человека, утопающего в депрессии. Да и вообще, в принципе, любого человека.  

–Заходите. – сказал Эмигарт слегка отставшим спутникам, остановившись около двери, ничем не отличавшейся от миллиона других. Лестер встал как вкопанный.  

«Он что, даже не откроет её? »  

В следущий момент Никгарт как ни в чем не бывало подошел к двери, и… прошел сквозь нее, будто там ничего не было. Через секунду Лестер увидел, как на месте этого нано-портала появилась дыра в стене. Дверь растворилась, словно жидкость, разбежавшаяся по стеклу. За ней стоял Никгарт и держал палец на кнопке, взглядом приглашая обалдевшего Лестера войти в комнату.  

–Давай, приятель, у меня не так много времени! – нервно поторопил его Эмигарт и бегом направился по коридору в обратную сторону. Не оборачиваясь, он крикнул уже издалека:  

–Никгарт! Проследи, чтобы он ничего не трогал, и ждите меня там. Я за катализаторами!  

Пройдя через бывшее дверное пространство, Лестер оценил комнату, в которой оказался. Небольшое помещение, с низким потолком, без мебели и каких-либо объектов в принципе, кроме четырех подвешенных к потолку массивных блока, похожих на двухметровые капсулы. В каждый из них мог поместиться человек, но только один и без всего. Выглядели эти машины очень навороченно и сложно. Было похоже, что подобное устройство – одно из самых серьезных аппаратов в данном месте. Вполне очевидно, что оно нашпиговано миллионами датчиков, микросхем и компьютизировано лучше, чем борт какого-нибудь самого современного космического корабля. Все четыре висящих устройства не касались земли и в самом низу каждого из них имелась ступенька – это подтверждало догадку Лестера о том, что для использования капсулы нужно было влезть в её кабину. Что находится внутри неё пока что узнать было невозможно – машины были наглухо закрыты и не имели четких граней на блестящей ровной поверхности.  

–Какая к черту разница, что у меня там было в мыслях, если я все равно, как ты говоришь, сдох? – решил продолжить разговор Лестер. Никаких посторонних участников он не чувствовал, еще раз проверив это, когда с облегчением подметил, что перескакивать с одной мыслительной цепочки на другую в разы проще, чем до этого.  

–Однако, Эмигарт постарается вернуть тебя обратно. Я думаю, ты уже убедился в его силе и могуществе. Поэтому, будь так любезен, не вляпайся в какое-нибудь дерьмо со своей депрессией, когда вернешься к жизни. Еще раз повторю, ангел тебе не поможет, даже если вместо Лесгарта тебе достанется какой-нибудь корифей.  

Да они издеваются. То мертв, то жив.  

–А здесь что будет происходить?  

–Эмигарта срочно вызвали к его человеку. Наверно, какая-то серьезная угроза жизни. Сейчас все узнаешь.  

–Серьезная угроза? – Лестера вдруг дёрнуло.  

«Эмили… Эмигарт будет спасать её».  

–А может быть так, что до ангела не доходит оповещение об опасности? Что, если эти ваши штуки, с которыми вы ходите, заглючат?  

Никгарт улыбнулся.  

–Там все не так просто, как тебе кажется. Это в мире люди создают сервера на островах в океане, на которые сигналы сначала поступают, а затем возвращаются через чертов миллион препятствий. Им это выгоднее, тем более, у вас пара секунд задержки никому плохо не сделает. У нас же все гораздо критичнее в этом плане. Никаких неполадок со связью быть не должно, которые, в принципе, и не случаются, потому что заменой вашим законам физики у нас выступают катализаторы. Они-то работают без перебоев.  

Лестер уставился на него.  

–Катализаторы – это материя, которая выводится нашими лабораторными крысами из фильтратов энергии, потоки которой ловят постоянно, всюду, как солнечные батареи у вас собирают лучи солнца и преобразуют их в электричество. Есть стандартные, есть редкие, есть ограниченные и запрещенные катализаторы. Все они так или иначе используются в поддержании нашего существования. Вот в чем уж точно не обойтись без них, так это в главном процессе, характерном для нашего измерения – в телепортации.  

«Телепортация… Они собираются переместиться в тот мир, чтобы спасти Эмили…»  

–Хотя, да, может случиться и так, что служба контроля и мониторинга бессильна донести до ангела информацию об угрозе жизни. Такая ситуация называется «мертвой точкой», и она может возникнуть, только если накидать разнородных катализаторов в телепортатор, заглушив ими сигналы меньшей частоты. Такое бывает крайне редко, да и то, обычно, только на границах перемещения из одного измерения в другое. При телепортации только дурак будет устраивать шоу алхимика, вслепую смешивая реактивы.  

«Но от чего же? От чего спасать? И вообще, раз Эмигарт здесь так долго находился со мной, Эмили что, тоже умерла? Нет, ведь сейчас он будет за нее бороться. Почему же тогда только в этот момент ангел возвращается на свою основную службу? ».  

Лестер сам не понял, как его запихнули в один из открывшихся аппаратов, после чего крышка сразу закрылась, оставив парня стоять в чрезвычайно узком пространстве капсулы, давившим со всех сторон своей внутренней гелеобразной поверхностью. Несколько секунд, проведенные в абсолютной темноте и тишине, оказались достаточными, чтобы напугать человека до возникновения клаустрофобии. Желе, облепившее каждый квадратный миллиметр поверхности тела, постоянно увеличивалось в размере, словно разбухало, и сдавливало Лестера в лепешку. Бедолага снова ощутил себя подопытным животным. К счастью, через пару мгновений сверху раздался механический щелчок, и робот, находившийся внутри капсулы, надел Лестеру на глаза своими щупальцами специальные очки, а в уши вставил устройства воспроизведения звука. После этого Лестер постоянно ощущал, будто в желе вокруг него происходят какие-то химические реакции, но внимание он сконцентрировал на изображении, появившемся перед глазами. Очки были крупными и тяжелыми, в них создавалось ощущение натурального видения мира, установленного тем, кто удаленно управлял капсулой в данный момент. Задуматься о том, что происходит и к чему это все может привести, Лестер не успел – в поле зрения, на фоне бело-голубого экрана появился Эмигарт.  

–Значит, сейчас я буду выполнять свою работу. Ты будешь наблюдать за этим, никому не мешая. Такая роскошь не позволяется даже проверке, но поскольку ты у нас специфический гость… – Эмигарт запнулся. Все это время он будто парил в воздухе в нескольких метрах от Лестера.  

–К тому же, я сам хочу, чтобы ты это увидел. Это поможет тебе немного разобраться в ситуации и в самом себе. – сказал он после паузы.  

Лестер заметил, что не видит своего тела, рук, ног. Передвигаться также было невозможно, и единственное, что он мог делать – это водить взглядом в разные стороны.  

–Стой, а как это будет происходить?..  

Ангел его не слышал. Сколько бы раз Лестер не пытался окликнуть его.  

«Интересно, как он меня видит, и видит ли вообще? »  

Что дает человеку веское доказательство того, что он в реальности, а не во сне? Что позволяет отличать галлюцинации от трезвого восприятия? Лестер не воспринимал все, что с ним происходило, в серьез, пока не стал видеть все эти умопомрачительные иллюзии, суммирующиеся друг с другом и влияющие на него самого. Тело Эмигарта внезапно растворилось, а на его месте появилось расплывчатое бесформенное серое пятно, в верхней части которого через пару мгновений показалось лицо ангела. Обстановка также сменилась с весело-голубой на бледно-изумрудную. Словно сквозь туман в поле зрения стали появляться очертания каких-то предметов. Эмигарт перемещался в пространстве, словно привидение. Из серого облака, в которое он превратился, периодически выдавались вперед кисти рук Эмигарта, которыми он манипулировал при необходимости.  

«Они будто убрали у него тело, чтобы не нагружать систему лишней детальной прорисовкой»  

Пятно постоянно изменялось по форме, приобретало большие или меньшие размеры, динамично передвигаясь во всех плоскостях пространства. Лестер почувствовал, что его тело также начало претерпевать метаморфозы. Видеть он себя по-прежнему не мог, однако присутствовало ощущение погружения в новую атмосферу, будто окунание в воду.  

–Итак, салага, слушай внимательно – посреди плавно появлявшихся звуков окружающей среды, в которой Лестер пока мог разглядеть только нечто похожее на кровать и лежащего на ней человека, в ушах зазвенел голос Никгарта, более чем неожиданно – из-за возни с тобой Эмигарт не успел сам разъяснить, что происходит, потому что время поджимало. К тому же у нас тут какая-то дичь с катализаторами, пришлось экспериментировать на месте. В общем он запряг меня объяснить тебе суть происходящего.  

–Где ты так долго был? Я уж решил, что меня снова сейчас запихнут в какую-нибудь западню.  

–Ты сам видел, что коридор отдела интеграции длиннющий, как язык Эмигарта на суде. Из этой комнатушки нельзя соединиться с теми, кого поместили в телепортатор – это мера предосторожности. Мне пришлось бежать на другой конец в глобальный пункт управления, чтобы выйти с тобой на связь. Тут все так делают, хотя я – впервые. И, да, я конечно не против размяться, но с тебя пончики.  

–Так, всё! Объясни уже, что здесь творится?  

–С помощью телепортации вы с Эмигартом переместились в реальном времени к человеку в параллельном измерении. Теперь будет вмешательство ангела в ход событий, самое натуральное и стандартное. Обычный рабочий день старика Эмми.  

–Хорош уже! Ты не видишь, у пацана мозг пухнет от информации, ты ему еще Устав начни рассказывать. – вмешался Эмигарт. По-видимому, они все находились на одной линии звукового сообщения.  

Туман вокруг окончательно преобразовался в полноценную картину. Реанимационная палата. Настоящая. Не ангельская, не сверхъестественная. В том самом, реальном мире. С замиранием сердца Лестер осознал, что находится там, где был совсем недавно. Что это то самое родное и знакомое место, его родина-Земля. Это то, куда он стремился, то, что было его целью. На расстоянии телепортации. Да, в здании суда, за исключением супертехники, все было обустроено как на фабрике по нано-производству. Однако атмосфера, которой дышалось до этого момента, жизнь, которая была лишена свежести и насыщенности среди ангелов, теперь временно исчезла. Теперь, когда ты вернулся туда, откуда пришел, на контрасте вещей осознать всё не создавало труда. Мир, в котором находятся эти ребята в комбинезонах – нечто иное, отдаленное от реальной жизни.  

–Господин начальник уже взбесился, так что я буду краток – веселясь, продолжил Никгарт – тебя поместили в тело небольшой… комнатной мухи? Да, мухи… браво, Эмигарт. Ничего лучше придумать не мог… Так вот, ты перенесешься в него через пару секунд и окажешься в вентиляции, после чего сможешь выбраться оттуда и наблюдать. Ключевое слово – наблюдать, салага. Никаких фокусов. Муха не должна дать о себе знать, тем более в таком месте.  

–А у тебя были еще какие-то варианты? – резко встрял Эмигарт. – сам же видел, что по реактивам запара полная. Еще повезло, что я помнил все формулы и последовательности смешивания.  

–Но это больница, какая на хрен муха?!  

–Я тебя умоляю. Дредвилловская реанимация спонсируется хуже, чем общественные сортиры на вокзалах, здесь как нигде реалистично появление насекомого. Просто, похоже, кто-то опять не изучил локацию. – пристыдил Эмигарт коллегу, на что тот ответил виноватым молчанием.  

–Ну и что, мне уже все равно нет дела до всего этого! – буркнул наконец тот.  

«Стоп, что?.. »  

–Салага! Лестер… Я тебе всё сказал. Когда все закончится, Эмигарт вытащит тебя оттуда, а я ухожу. Наслаждайся.  

И он сразу же отключился.  

«Стой!!! »  

Ответа уже не было.  

Внезапно Лестер почувствовал, как, неподвижный до этого в одном измерении, преодолел переход в другое. Ощущение падения в бездну, чудовищного сдавления со всех сторон до размеров крупинки, сопровождалось странным звуком, резко пронзившим слух. Он был похож на то, как если бы миллион клаксонов прозвучали одновременно, взорвав каждую клеточку мозга своей резкостью.  

Вот он – привычный мир. Мир без чудес. Вселенная, где всё по привычным законам. Там, где кровь течет по жилам, где бьются живые сердца и полыхают страсти. Мир, в котором хочется творить и мечтать. Лестер оглянулся. Вокруг него темный коридор вентиляционного хода, увеличившегося для него в тысячу раз. Поверить невозможно, но он – муха.  

«Надо срочно добраться до Эмигарта… и спросить…»  

Малейшее движение вперед, которое Лестер совершал, давая себе команду сделать шаг вперед, воплощалось порханием крыльев на одном месте. Значит физическое подчиняется умственному. Прикольно. Но это не так просто, как казалось. Для того, чтобы перемещаться в пространстве, нужно было представлять, что ты наклоняешь туловище в разные стороны, и это отражалось на движениях насекомого.  

Через пару секунд Лестер придвинулся к решетке, отделявшей вентиляционный ход от пространства за ним, и, облокотившись лапками на пластмассовую перемычку, стал осматривать палату. Четыре койки. Около каждой – стойки с флаконами от капельниц и столики с мониторами. Всюду раздаются электронные сигналы, когда жизненно важные показатели состояния пациентов начинали отклоняться от нормы, и система мониторинга это фиксировала. Лестер почувствовал мощный прилив воспоминаний, когда его взгляд упал на все возможные цифры, названия и значения на предметах реанимационной палаты. Давление, пульс, сатурация по кислороду… пузырьки с коллоидом, инъекционная вода, катетеры, плевральные трубки, трахеостомы… Лестер забылся бы в этих играх памяти, если не обратил внимание на человека, которого касались увиденные предметы. Эмили. Бледная, с безжизненным лицом, закрыв глаза, лежала там, окруженная проводами приборов, не подавая признаков самостоятельного существования.  

Прежде чем думать обо всем остальном, Лестер предпочел проверить – способен ли он принять то, что происходящее с ним – не сон? Что он умер, и смотрит на мир, который покинул, из другого измерения. Ведь доказательств уже предостаточно. Это не может быть ничем иным. Все как никогда реалистично. Вот Эмигарт, летает по палате туда-сюда, суетясь и готовясь начать работать. Вот Эмили, его опека. Живая, возможно. А может, она, как и Лестер, сейчас где-то бродит по миру ангелов, пока её судьба решается в реанимации?  

«Получено новое сообщение» – раздался знакомый женский голос. Он звучал так, словно был заранее записан и воспроизводился автоматически.  

«Ангел человека, претерпевающего приступ, даю разрешение на взятие полного контроля над ситуацией» – прозвучал уже другой голос – мужской, со слышимыми помехами, явно произносимый кем-то в данный момент.  

«Понял вас, приступаю» – уверенно отозвался Эмигарт.  

Еще ничего толком не произошло, но Лестер чувствовал, как его начинает завораживать работа этих парней. Усилием воли он мог фигурировать в пространстве ангелов, всё остальное же время парень-муха ощущал свое присутствие в атмосфере реанимации. Переключаясь на мир серо-белых красок, можно было заметить передвижения ангелов и их действия, когда же Лестер оставался с Эмили, то видеть он мог лишь то, что происходило в реальном измерении. Звуки, тем не менее, смешивались из обоих источников.  

Пациенты лежали неподвижно. Несколько медсестер крутились около сестринского поста, выполняя свою рутинную работу – заполнение журналов подачи лекарств, сортировка взятых анализов и отправка их в лабораторию. Изредка кто-то из них подходил к больным, чтобы изменить скорость капельного вливания антибиотиков или плазмозаменителей. Типичная сонная обстановка в реанимации. Однако Эмигарт стоял в боевой готовности, где-то на уровне входа в палату. Что-то должно было резко измениться. Внезапно на цифровом табло, стоявшим около кушетки Эмили, замигали красным показатели насыщения крови кислородом и число дыхательных движений в минуту. Динамик аппарата засвистел и взбудоражил медсестер.  

«Состояние критическое»  

«Адреналин, срочно»  

«И позовите врача, немедленно! »  

Началась суета и волнение. Одна из сестер подбежала к посту и, нажав на кнопку связи с ординаторской, заорала: «Есть кто на месте, у третьей койки резкое ухудшение! »  

Буквально через полторы секунды дверь палаты с треском распахнулась и туда энергично вошел молодой врач, выглядевший собранно и организованно. С темными кудрявыми волосами, широкоплечий, среднего роста, он больше смахивал на регбиста. Тем не менее, по сноровке и поведению специалиста можно было сразу понять, что Эмили в надежных руках. Едва реаниматолог подошел к кушетке, Лестер заметил, как поверх видимого изображения без предварительного волевого усилия появилось движение серого объекта, откуда-то сбоку. Эмигарт. Он двигался прямо по направлению к человеку в маске и перчатках. Внезапно ангел прошел сквозь поверхность его тела, и пятно, которое он из себя представлял, растеклось внутри мужчины, приняв его формы.  

Лестер ничего не понимал.  

«Неужели это так работает? »  

Он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, теперь было наконец-то ясно, как ангелы вообще интегрируют с реальностью – они… вселяются в других людей… и влияют через них на своего человека. Лестер вспомнил то сообщение, которое пришло Эмигарту перед его погружением в тело врача. Переключившись на видение ангелов, он увидел следущее – Эмигарт, словно находясь в костюме, управлял человеком с абсолютной властью над ним. От того, похоже, не осталось вообще ничего в нем самом, с тех пор, как им овладел ангел. Никакого сопротивления. Просто как послушная марионетка.  

«…разрешение на взятие полного контроля над ситуацией…» – наверно, это был ангел-хранитель самого доктора, который, быть может, в это время выполнял какую-то другую работу. И все было бы прекрасно, если бы не так шокирующе – Лестер осознал, что в своих представлениях о работе ангелов он глубоко заблуждался. Он не верил во все происходящее до конца, потому что думал, что его нагло разыгрывают. Лестер думал, что ему пытаются навязать некую идеологию о том, что каждого человека в этом мире постоянно преследует крылатый неопознанный летающий объект, посылающий молнии и пламя на врагов народа. Каким же стереотипным, необоснованно заниженным было его мнение о них! А ведь Никгарт уже вскользь упоминал, что работа ангелом – это не то, что люди себе представляют, начитавшись сказок. И даже если это все по-прежнему – сон, то теперь Лестер ни капли не сомневался, что логика и здравый смысл в нем присутствует.  

«Пациентка в коме неизвестного генеза» – констатировал Эмигарт из тела доктора. – «Экстренный анализ мочи, и поддерживайте сатурацию»  

Медсестры закопошились, безмолвно распределив обязанности. Эмигарт расположился у головного конца кровати и принялся устанавливать аппарат искусственного дыхания, а затем нагнетать баллоном воздух в лёгкие Эмили.  

«Получены новые данные» – прозвучал автоматический женский голос из ангельского измерения. Через секунду перед глазами Лестера, будто на рабочем столе монитора, вылезла табличка с информацией. Это была характеристика доктора – теперь Лестер мог видеть его 3D-картинку в полный рост, способную вращаться, а также приближаться и удаляться от выбранной точки обзора. Известно теперь было и имя врача – Мэтт Фортин, его возраст – 28, рост, вес, и множество других показателей его состояния. Однако оценить их Лестер не мог, потому что выражались они в неизвестных для него величинах. Например, там был пункт «эмоциональная стабильность», рядом с которым стоял значок, напоминавший десятиконечную звезду с шестигранным отверстием в центре, и подобные неизвестные символы, известные лишь для ангелов, стояли рядом с каждым нижерасположенным показателем: «общая чувствительность», «реактивность памяти», «обратная афферентация» и т. д.  

–Что это значит, Эмигарт? Не выдержал молчать Лестер, задав вопрос в пустоту. Когда последовал ответ, в поле зрения опять само по себе появилось изображение со стороны серо-белого измерения, отодвинувшее реанимацию как бы на задний план.  

–Парень в полном порядке. Мэтгард – отличный ангел, всегда держит своего человека в тонусе.  

–Ты был тогда со мной вместе Эмили, потому что она все это время безжизненно, но стабильно лежала здесь? А тебе о ее состоянии постоянно приходили обновленные данные?  

–Ну да. А сейчас я ей реально нужен. Как бы, когда человек в коме, то от меня здесь не будет большой пользы в принципе. У Мэтгарда много других дел, кроме этого, поэтому я и оставляю ухо на востро.  

Поражало удивительное спокойствие Эмигарта. Будто делая это каждый день, он как ни в чем не бывало продолжал нагнетать воздух зеленой резиновой грушей, спасая умирающего человека. Лестер также заметил, что они переместились туда несколько раньше, чем состояние Эмили ухудшилось. То есть служба мониторинга узнает об опасности, когда она еще не наступила… Поразительно. Кто бы не занимался этим, он должен был обладать космически феноменальной способностью видеть будущее. Всё в этом измерении такое загадочное и сверхъестественное. А что, если Лестеру так кажется лишь по непривычности? А для них считается нормой видеть ближайшее будущее, вселяться в других людей, перемещаться из одного измерения в другое…  

Эмили продолжала приближаться к смерти. Вены на ее запястьях, голенях и шее отливались темно-фиолетовым оттенком, слабо пульсируя. Лестер никогда не видел ее такой истощенной, беззащитной и замученной. Лежа на той кушетке, она подавала вид человека, из которого вампиры высосали практически всю жизнь. Человека, в котором нет его ангела.  

«Она не могла и никогда не намеревалась быть той, кем я хотел её видеть. Ей ничего не стоило утаить от меня свой прошлый опыт, в том числе и последний – с Николасом. Она наверняка запугивала его, прекрасно зная, что тот не станет разносить сплетни о ней, в силу своего характера. Он любил её, я уверен. Я знаю, что он делал всё, чтобы быть с ней, точно так же, как и я. А она воспользовалась им, чтобы избавить себя от репутации многоразовой дешёвки… Нет ничего проще, чем подстроить всё так, чтобы виноватым оказался человек, по природе не способный отомстить или пожаловаться. Ведь Николас мне ничего не говорил о болях, о таблетках, о работе, об Израиле, и, возможно, о своей чудовищной депрессии из-за всего этого…»  

Николас?..  

Лестер вдруг понял, что в его мыслительном потоке снова случился сбой. Взглянув на бывшую возлюбленную, он поставил себе чёткую цель – добраться до Эмигарта и задать ему важнейший вопрос по поводу Никгарта – почему же он все-таки слоняется без дела, где его человек – друг Лестера, и что с ним? Удивительно, хотя уже и не очень, как из его сознания будто вырвали мысль о друге, подменив её заботой о девушке, которая его предала. Кто бы то ни был – Лесгарт, или еще какой-нибудь злоумышленник – ему явно хотелось сбить Лестера с толку, не дав четко разобраться в ситуации. Сначала агрессия, потом забывчивость. Что-то тут не так.  

–Никгарт! Никгарт!!!  

–А ну не ори! Мешаешь работать. – воспитательным тоном рявкнул Эмигарт.  

–Куда он делся?..  

–О, черт!  

Внимание ангела целиком и полностью переключилось на его пациентку. И человека. Эмили резко очнулась и начала дергаться, агрессивно швыряя от себя трубки, провода, вытаскивая из себя приборы и иглы из вен.  

Наблюдать за подобным было страшно, но оказалось, что это еще не пик. Через пару мгновений над телом Эмили стало подниматься белое облачка, медленно растворяясь в воздухе.  

–Агония… она умирает…  

Эмигарт, со всем возможным усилием держа одной рукой девушку за плечи, а второй пытаясь сделать инъекцию, на секунду перенесся в свое привычное измерение, появившись в нем опять в виде серого пятна. На мгновение растянувшись в пространстве, он схватил в охапку появившееся облачко и энергично вернул его обратно в тело Эмили, после чего снова вселился в Мэтта.  

Скоро Эмили успокоилась. Еще немного проконтролировав спонтанные рывки, Эмигарт наконец отпрянул от кровати, и, взяв пустой шприц, из которого только что ввел девушке лекарство, положил его на стол сестринского поста.  

«Вводить внутримышечно каждые сорок минут, поддерживать кислород и контролировать показатели. Но это так, предосторожности. У пациента были сильные спазмы, но теперь они купированы, и она будет потихоньку оправляться» – дал указания медсестрам он, после чего доктор вышел из палаты, а Эмигарт покинул его тело.  

–На этом все. – обратился он к Лестеру. – сейчас я иду в телепортатор, затем возвращаю тебя. Не нашали здесь.  

Эмигарт плавно исчез. Прежде чем Лестер смог что-либо подумать, он вдруг почувствовал порыв ветра, толкнувший его временное тело из вентиляции в пространство палаты. Пролетев какое-то расстояние вдоль потолка, Лестер привлек внимание проходившей мимо медсестры. Она рефлекторно бросила взгляд на муху, после чего продолжила выполнять свою работу.  

«Это последний шанс. Последняя возможность внести свою лепту в историю реального мира. Я не вернусь сюда больше, никогда. Ибо мне не нужна жизнь, где меня предали»  

Лестер парил над Эмили, лежавшей с полузакрытыми глазами. Интересно, она видит сейчас насекомое у себя над головой? Может быть. Но она точно не догадывается, что тот, над кем она издевалась, сможет повлиять на нее с того света, даже через муху!  

«Ты предала моего друга. Ты предала бы и меня»  

Гнев начал вскипать внутри. Лестеру захотелось как можно сильнее ранить этого человека, принеся ей еще больше боли. Он почувствовал реальную зависимость от ненависти, возраставшей с каждой миллисекундой. Что он мог сделать?  

«Я жалкое насекомое, но… я все-таки обладаю материальностью. Я мал и слаб, но я существую. А это значит, что я способен повлиять на нее».  

Внезапно в лапках и брюшке стало ощущаться жжение. Тело словно стало распухать, зрение медленно затуманивалось и терялась координация. Его возвращали обратно. Из последних сил, не желая сдаваться, Лестер стал пикировать вниз. Единственной зацепкой, давшей ему надежду на осуществление коварного плана, была дренажная трубка, выведенная из-под поясницы Эмили. Сев на ее край у входного отверстия, Лестер уже практически на ощупь залез внутрь, ползя и ползя до тех пор, пока не достиг пораженных тканей забрюшинной клетчатки. Инородное тело в очаге воспаления. Разлагающееся биологическое вещество в ране. Идеальное осложнение для человека в коме.  

Эмигарт, наверно, уже на всех парах летит обратно, чтобы снова спасти Эмили, теперь уже от другой опасности – опасности получить по заслугам. Лестер осознавал, какое серьезное наказание последует за подобные выходки. Он все понимал, и все равно продолжал делать то, чего захотел сам. Наплевав на все запреты, на предупреждения, на чужую жизнь. И это было превосходным, незнакомым для Лестера ощущением, принесшим довольно ценный плод – чувство удовлетворения.  

а  

Глава 8.  

Снова всё так же, только в обратной последовательности – сирены, чувство сжатия, гель по всему телу. Наконец открылась дверь капсулы, и Лестер в своем привычном теле ступил со ступеньки аппарата на пол, к ожидавшему его появления Эмигарту.  

–Неплохо выглядишь для того, кто впервые перенес телепортацию. – сказал тот с расслабленной, добродушной улыбкой. – Давай, не отставай, мне еще надо написать об этом подробный отчет.  

«И что, даже ни одного подзатыльника не даст? »  

Эмигарт вел себя очень странно для ангела, чьего человека подвергли опасности без его уведомления. Они с Лестером продолжали идти по коридору, по-видимому, в отдел составления и хранения отчетов. Вдруг Эмигарт потянулся за своим планшетом.  

«Ну может быть сейчас он уже остановится и резко побежит спасать её?!» – Лестер уже тревожился поразительному безразличию ангела. – «Может, просто не услышал вовремя сигнал? ».  

Но никаких оповещений об угрозе не было, и он продолжил шагать своей важной походкой, как ни в чем не бывало.  

«Мертвая точка! »  

Лестер попал в мертвую точку. Он, конечно, хотел внести вклад в историю, но не рассчитывал на то, что все произойдет на самом деле и бесповоротно… Теперь Эмили в руках одних людей. Без ангела.  

–Уж не помню, когда я в последний раз так развлекался в телепортаторной! – с ухмылкой сказал Эмигарт. После долгого пребывания с Никгартом было тяжеловато расслабиться, перестав ожидать от собеседника очередной подкол или наезд. Однако добродушие Эмигарта быстро располагало к себе. У него явно не было таких комплексов неполноценности, как у Никгарта и других обозлившихся от зависти персонажей. Несмотря на не уходящую нотку строгости и властолюбия в голосе ангела, он производил впечатление заботливого отца, предпочитающего держать своих детей в условиях сурового родительского попечения. Также Эмигарт прекрасно осознавал, что знает и умеет больше, чем подавляющее большинство. Он не использовал это для давления и самоутверждения, однако все-таки иногда позволял себе, не стесняясь и не смущаясь, делать замечания случайно встретившимся коллегам. Его цепкий и напряженный взгляд успевал смотреть за всем вокруг, руки как бы исходно были наготове резко броситься и начать действовать, а мысли сосредоточены и свежи.  

–В смысле?  

–Ты хоть понимаешь, насколько редко сюда заявляются люди, типа тебя? А уж чтобы протаскивать их в другое измерение, дабы показать, как мы работаем – это вообще номер один на миллион.  

–Да, мне Никгарт уже рассказал.  

–Неплохо он над тобой поработал. Когда я уходил, ты был таким напуганным и встревоженным, как разбуженный суслик.  

–Где он сейчас? Я могу с ним поговорить?  

–А что, не хватило свидания в лифте?  

–Почему все так пристают с этим лифтом?! Он что, особенный?  

–Конечно!  

–По-моему, обычный грузовой лифт.  

–Парень, в этот лифт наш Никгарт водит всех здешних девчонок, вернее – дам… и он специально заранее просит лифтера, чтобы тот вырубил электричество в подходящий момент. Ой, какая неудача! Как неудобно получилось… Об этом все знают, и твое появление было не совсем правильным соблюдением традиций.  

–Ужас какой. Надо, наверно, прятать от него схемы здания, а то мало ли, на что этот чувак еще способен.  

–Романтический лифт находится в новом корпусе! Его схемы только у прорабов.  

–Тогда как Никгарт нашел туда вход?!  

–А он и не находил. Это я. Обнаружил потайную комнату, когда думал, где можно запирать нашего шоколадного проказника за плохое поведение. А он, тот еще хитрожопый мухомор, взял, да оборудовал заключение под бордель.  

–А-а, хорош, хватит уже. – Лестер пытался сосредоточиться на серьезных вещах, но парни как не кстати незаметно перешли на веселый мотивчик. – Где он? Я должен спросить у него кое-что по поводу Николоса.  

–Где-то далеко, я даже не знаю.  

–Что?.. В смысле?  

–У Никгарта сегодня последний рабочий день, перед отпуском. Да теперь он в общем-то и не Никгарт, а безымянный ангел, пока ему не дадут нового человека. Обещал прислать сообщение, когда узнает, кто он будет. Или она. Всегда жутко интересно изучать досье и характеристики чужих людей. Вот этот салага, наверняка, на все каникулы рванет на Лазурный берег, ошиваться с иностранками и пить коктейли, а я все свои праздники проведу в архивах. Как могут быть интересны какие-то пляжи с выпивкой, когда самые поразительные загадки находят свои ответы лишь в реальных человеческих жизнях?..  

Коридор, кажется, был бесконечным. Лестеру уже дважды казалось, что через пару десятков шагов они упрутся в поворот, но то была лишь расплывающаяся картинка из монотонных не кончающихся дверей в разные стороны. Эмигарт продолжал что-то увлеченно говорить о своих занятиях в свободное время, чего Лестер уже не слышал из-за наплывшей тяжести в мыслях.  

–Как – в отпуск? – прервал он наконец ангела, с тревогой задав вопрос. – Где Николас? Мой друг Николас? Почему он так долго был без ангела, а теперь и вовсе в нем не нуждается? Он что, умер? Ну, Эмигарт, скажи, он что, тоже сдох, как и я?! Где он тогда, я могу его увидеть здесь?  

Ну неужели, они дошли до конца. Хоть до какого-нибудь. Попав в большое помещение с высокой крышей и рифлёным полом, очень смахивавшим на гараж для вертолета или машинный отдел грузового судна, они сразу свернули направо, войдя в узкий коридор с окошком и турникетами. Лестер смог разглядеть в ангаре какие-то огромные ящики, около которых ходили не виданные им ранее персонажи, в разноцветных костюмах, разного возраста и роста. Тем не менее, там они не задержались, а прошли далее в офисную комнату. Помещение имело площадь около пятидесяти квадратных метров, каждый из которых занимало минимум по три человека. Здесь были люди из самых разных отделов – это можно было понять по различавшейся униформе и внешнему виду. Парней в белом тут было гораздо меньше, в основном – люди среднего возраста в офисной одежде. Особо выделялись какие-то ребята в красных латексных костюмах, в руках они держали автоматы, заряженные электропатронами, что было видно по прозрачной квадратной обойме с мелькавшими в ней электрическими разрядами на фоне черного ствола.  

«Наверно, здешний спецотряд по защите персонала»  

Эти люди были единственными персонажами в масках. Красные, крупные, они закрывали всё лицо словно шар для боулинга, с небольшими отверстиями для глаз и темной пластиной поверх них.  

–Хотел сбежать, Форрест Гамп? Тебе пришлось бы самому дочапать до этого места. Бьюсь об заклад, ты бы наложил в штаны десять раз, пока дошел до конца коридора, и я бы нашел тебя по кучкам твоего самосознания.  

Нет, все-таки по чувству юмора они тут все одинаковые. Будет неудивительно, если окажется, что все колкости Никгарт перенял от своего успешного коллеги, которого тот был готов заплескать слюнями от зависти, но в то же время во всем ему подражал. Тем не менее, Эмигарт как никогда нужен был Лестеру в этот момент. Только он может помочь человеку разобраться. Вообще, во всем. О побеге уже и речи быть не может. Нет, сначала Николас.  

Миновав узкий проход между рядами столов с компьютерами и многочисленной канцелярской утварью, Эмигарт с Лестером прошли в отдельный отсек за прозрачной стеной. Комнатка была продолжением офиса, но имела преграду в виде стекла и жалюзи. В этой небольшой пристройке было уютно – мягкий диван, столик с ноутбуком и кофеваркой, и абсолютная тишина, в отличие от офисного муравейника.  

–Люблю тут сидеть и разбирать сложные случаи – сказал Эмигарт, заперев изнутри дверь и приглашая Лестера сесть. – Можно наблюдать за этим хаосом из тишины. Очень помогает сконцентрироваться.  

«Почему он тянет с ответом? Что-то точно случилось»  

Диван был крайне удобным и комфортабельным. Или, может, просто Лестер сильно выбился из сил. Несмотря на желание сесть и расслабиться, парень все-таки снова вскочил и не отставал от Эмигарта. Тот не спеша сел за стол и открыл ноутбук.  

–Сядь уже. Ничего с твоим Николасом не случилось. Просто у него с завтрашнего дня будет новый ангел-хранитель, ибо… – он зевнул, потом помотал головой и продолжил. – Ибо у нас есть определенные сроки службы у конкретного человека.  

Лестер рухнул на диван, больше от удивления, чем от усталости.  

–Варьирует от двадцати до двадцати пяти лет. У кого как. Потом каждому из нас поступает сообщение от Комитета Организаций по Управлению Службой Ангелов, без предупреждений и какой-либо логики, и наступает черёд перемен. Но сначала – шестьдесят дней отдыха, в который и отправился Никгарт.  

Повисло молчание. Голова сделалась ватной. Лестер хотел задать очень много вопросов и вообще начать с ангелом серьезную дискуссию, но, взглянув на Эмигарта, принявшегося щелкать по клавиатуре, внезапно почувствовал помутнение в глазах. Уже через мгновение человек опустился под силой тяжести на мягкую поверхность дивана. Без чувств, он забылся во сне без снов.  

Пробуждение было таким же резким, как и потеря сознания. Лестер неподвижно лежал в таком же положении, как в ту секунду, когда упал на подушки от внезапного ослабления тонуса всех мышц разом. За все время беспамятного полета куда-то далеко от действительности с ним ничего не произошло, и это радовало. Возвращение было само по себе спокойным и лёгким, однако внезапное ощущение укола в левом бедре заставило пробудившегося энергично податься в другую сторону от Эмигарта. Тот склонился над ним с каким-то устройством, похожим на инъекционный пистолет.  

–Что за?!..  

–Тихо ты, не дёргайся! -ангел чуть было не промахнулся, напугавшись рывком парня и не удержав аппарат на выбранном участке тела. К счастью, в последнее мгновение он всё-таки успел нажать на курок, отчего вслед за уколом Лестер почувствовал внедрение в кожу силиконового предмета, размером не больше спичечного коробка.  

–Ну и как это понимать?  

–Меры предосторожности. – Эмигарт, дотронувшись до стены, извлек из нее выдвижной отсек, убрав туда прибор. – Не хочу, чтобы то недоразумение в лифте повторилось. Особенно в такой ответственный для тебя момент.  

Едва оправившийся после отключки, Лестер уставился на ангела. Параллельно он заметил, что ноутбук Эмигарта уже был закрыт, рядом с ним на столе лежала толстая папка с неким бумажным содержимым, а за прозрачной стеной народу явно поубавилось. Интересно, сколько же Лестер спал? Все вокруг смахивало на то, будто в этом офисе наступил обеденный перерыв – сотрудники непринужденно переговаривались, отвлекшись от компьютеров и бумаг. Никто больше не носился, не суетился и не нервничал. Эмигарт был не исключением – его голос стал добрее и располагал к теплой беседе, сам же он повеселел и переживал тот недолгий период, когда, выполнив свою задачу, мог позволить себе передохнуть и побыть довольным результатом.  

–Не знаю, что у него было на уме. Наверно, Лесгарт хотел заставить тебя изменить собственное мнение о ситуации. Сейчас он уже точно под жёстким контролем, да и ты никуда не денешься от меня. Но на всякий случай – если здесь засветится какой-нибудь маскирующийся ангел, то этот антипротектор его сразу обнаружит. Тогда я лично надеру ему задницу. Осторожно, первые несколько минут может кружиться голова. – делая предупредительный жест, сказал Эмигарт, после чего расслабленно облокотился на спинку стула. Лестер попытался встать, но сразу же повалился обратно.  

–Жестко же ты вырубился.  

–Почему так получилось? Разве у вас посетителям не полагается какой-нибудь заряд энергии просветления, или хотя бы халявный кофе? – слегка заплетающимся языком проговорил Лестер. Он косо смотрел на прибор, напоминавший парню кофемашину. Эмигарт несдержанно рассмеялся.  

–Ты за кого нас принимаешь, турист? Ха-ха-ха... Кофе? Это то, что вы пьете, чтобы поразвлечь свою нервную систему...  

–Что же это тогда такое, господин загадочность?  

–Это, друг мой, уникальное сочетание пространственной энергетики, пропускаемой через фильтры высшего качества. Машина, которая способна преобразовать энергию, чтобы получить эксклюзивные ингредиенты моего уникального напитка. – с задором подбирая пафосные слова, сказал Эмигарт. Достав из очередного потайного хранилища чашку, он набрал в нее густую синюю жидкость из контейнера этого аппарата. По всей видимости, она там настаивалась и чем-то обогащалась.  

–Но поскольку обычной затравки мне недостаточно, то я периодически добываю определенные катализаторы, а потом добавляю их в свой коктейль и живу счастливо.  

–И где ты их берешь?  

–Ну, это целая технология. Похожа на похождения золотоискателя, только в нашем случае не по горам с киркой, а по полям с фильтром. Специально для таких педантов в выборе энергетиков, как я...  

–Энергетиках? Типа адреналин, и все такое?  

Эмигарт улыбнулся.  

–Я ангел, Лестер. Видишь, как я выгляжу? Это не костюм. Не пижама. И я не сопливый гитарист из Сиэтла. Это часть моего организма, если его так можно назвать. Внутри меня ничего нет и не было.  

–Что же ты тогда из себя представляешь? – спустя небольшую паузу спросил человек.  

–Мы не имеем биологических данных о нашем устройстве. Ни происхождения, ни законов существования. Всё по той причине, что ангелы бессмертны и в прямом смысле слова неуязвимы, в любое время, в любом месте и измерении, при любых обстоятельствах и в любом положении. Ничего из того, что нужно вам, вершинам эволюции, для полноценного существования, нам – паранормальным импульсам, не приходится полезным и актуальным. Вы едите, спите, бодрствуете, размножаетесь, исследуете новые территории, обучаетесь, ревнуете, любите, ненавидите, потому что вам достались эти инстинкты от природы, и в вас продолжается этот процесс. Процесс движения вперёд и развития. Для вас характерны изменения и метаморфозы, у нас же всюду – стабильность.  

–То есть у тебя нет родителей? И если у вас не бывает взросления, то откуда же берутся новые ангелы?  

–Этого никто не знает. Возможно, мы вообще не рождаемся, а только лишь попадаем сюда откуда-то ещё. Понимаешь, кто бы нас не придумал, он обошёлся с нами гораздо более жестоко, чем ваш создатель с вами. У человека есть возможность раскопать грунт и найти останки прошлой жизни, или стать генетиком и досконально изучить человеческую наследственность, в итоге выяснив, какое у вас было прошлое и предположить, каким будет будущее. У ангела же память стирается каждые пятьдесят лет.  

–Погоди, а откуда ты тогда знаешь, что вы бессмертны?  

–Видишь ли, мы можем выглядеть независимыми, но на самом деле ангелы всегда находятся под контролем. Особенно наша память. Воспоминания о различных вещах сохраняются по-разному. Самая кратковременная память – о самом себе. Поверь, я уже ничего не помню о том, что я делал со своим позапрошлым человеком. Ни его пола, ни возраста, ни от чего я его спасал, умер он или выжил – ничего. Другое же дело обстоит с памятью о посторонних вещах, в том числе о коллегах. Я, например, помню до десяти человек каждого ангела из нашего подразделения. Однако по Уставу мы не имеем права сообщать друг другу о прошлом, и это, наверно, чуть ли не единственное правило, которое по силе не превосходит этические принципы. Дело в том, что чем больше ангел помнит о прошлых людях, тем хуже ему живётся в настоящем. Его работа превращается в сплошной ад, воспоминания прямо-таки разрывают изнутри. К тому же, они могут поспособствовать потере концентрации на том, что на самом деле актуально. Здесь каждый знает, что как ошибки прошлого – враг настоящего, так и заслуги – лишняя, необоснованная причина для гордости и залог неудач. Ни одно, ни другое не стоит своего места в памяти. Потому что никакой пользы никому не приносит.  

–Но почему? Ведь когда спасают человека – это хорошо. Можно было бы записывать великие спасения, устраивать в честь них праздники, давать менее опытным ангелам пример, в конце концов, создавать для них учебники?  

Эмигарт недоумевающе уставился на него.  

–Учебники? По спасению? Да, чем больше людей появляется в мире, тем больше поступает новых ангелов, но если ты о том, как вселяться и выселяться из тела охраняемого человека, то это во всех нас заложено изначально. Новичок приходит, и всё, чем он будет заниматься оставшуюся вечность – это познание мира живых людей и их законов. Крут тот ангел, который больше осведомлен о своем человеке, а гениален ангел тогда, когда он знает человеческую жизнь вообще. Понимает ее механизм. Чувствует её своим нутром.  

Лестер сосредоточенно нахмурился.  

–Пытаясь думать, как человек, ты изучаешь его психологию, продумываешь варианты действий и мыслительных процессов этого нелогичного существа. Ты ищешь ответы на вопросы, которые он задаёт. Ты проникаешься его жизнью, осознавая то, что ему не под силу, из-за незнания. Всё это нужно для того, чтобы в момент опасности ты мог позволить человеку ошибиться, но встать и идти дальше. И если не ты – то никто. Хочешь быть хорошим ангелом? Учи человеческую физику. Причем в практическом варианте, на деле, а не в теории. А затем наблюдай и анализируй. Учись, пока принимаешь решения. Пока влияешь на их судьбы. Ибо опыт, достигнутый таким образом, никогда не улетучивается из памяти. Он сохраняется навечно, в отличие от всего остального. Я прекрасно знаю, как человек поступает, если его обманывают или предают. О чем он думает и на что надеется, когда берёт кредит или уезжает в другую страну. Ощущения матери, родившей ребенка, который почему-то не закричал, а через пару минут услышавшей слова акушера "ваш малыш мертв". Все это мне хорошо знакомо, хоть я и понятия не имею, насколько давно и с кем это было. Чего толку от чьих-то записей о своей службе? Они нужны, вот только проверке и архивной системе. В бесконечных папках, контейнерах, на серверах и лэптопах хранится информация в разных формах – электронной, химической, энергетической. Она нужна в том случае, если случается конфликт, и судье нужно изучить то, что является его причиной. Прежде чем вынести приговор. Да, и надо сказать, что вся эта писанина, не важно где и на чем – словно олицетворение нашей работы в принципе. Не вознаграждаемая, не оставляющая после себя следа стряпня ангелов, исчезающая сама по себе через короткий промежуток времени. В случае любых записей о своей жизни – это десять дней. Тот, кто нас задумал, изо всех сил не дает нам зафиксировать что-либо во времени. И с этим остается только смириться. Ты не станешь достойным хранителем человеческой жизни по учебникам. Пока ты не начнешь что-либо делать сам, обретя мотивацию к этому, ничего получаться не будет. А праздники закатывать в честь героев – это ваши, человеческие, заморочки. Причем с момента вашего образования. Идеализация жизни определенной личности, создание культов для поклонения – совершенно бесполезное и трудоёмкое занятие, не достойное таких жертв. Тем не менее, люди занимаются этим, потому что еще сложнее – обрести здравый смысл. Признать себя незнающим ничего. Заставить себя развиваться. Нет, для вас это слишком сложно.  

Эмигарт, привстав, быстрым движением руки запрокинул ёмкость с синим желе и залпом вогнал её в себя, слегка поморщившись от явно неделикатесного вкуса напитка. Затем он продолжил:  

–К тому же, кому этим всем заниматься, кто будет ценить подобные старания? У нас нет социума. Нет семьи, традиций, консервативности, потому что нет деятельности, кроме работы на вас. На вашу сохранность. Тебе жутко непривычно подобное мировоззрение, потому что люди издревле жили общинами, кооперировались, вместе охотились и оборонялись от набегов. У нас нет ничего подобного. Раз уж на то пошло, то, сравнивая нас с вами, можно сказать, что у ангелов и вовсе жизни нет. Если жизнь – это картина, а человек – художник, то мы – это палитры и кисточки. Мы не можем творить и созидать. Мы можем лишь служить. Все, что есть у ангела – это пожизненное рабство. О котором я, кстати, имею представление лишь потому, что изучал этот вопрос со стороны человека. Вы, люди, ненавидите лишение свободы. Потому что её отсутствие сковывает ваше эго. Когда у вас отбирают право выбора, вы стремитесь сделать все, чтобы вырваться на волю, потому что у вас есть отвлеченные понятия. Вы убегаете от мамонта, чтобы он вас не съел, и вы могли продолжить род. Вы пьёте водку, чтобы забыть о проблемах в личной жизни и ощутить временный полёт. Вы играете музыку и снимаете кино, чтобы развлечься и избавиться от стресса. Всё это потому, что негатив вас убивает. Во все времена всё одно и то же – побеги от опасности и смерти. Нас же ничего убить не может. Хотя бы потому, что ангелы не чувствуют физической боли. Не испытывают чувство наслаждения, или, скажем, умиления и сострадания.  

Эмигарт кинул стакан обратно в ящик, задвинув его в стену. Густая похлебка, по-видимому, имела липкую консистенцию, потому что она еще долго оставалась в виде голубого налёта на губах ангела, будто он замерзал в проруби.  

–Горькая штука, да? А я уж хотел попросить отхлебнуть. – с ухмылкой сказал Лестер.  

–Горькое, сладкое – это известно лишь тебе. У человека на языке есть специальный орган чувств, посылающий в мозг сигналы о том, пригодна ли для питания его пища. Вам это нужно, потому что без еды и воды вы погибнете. Без сна, без тепла, без солнца. Без других людей. Природа же вам способствует – достижение всего, что вам улучшит существование, сопровождается получением удовольствия. Оно лежит в основе возникновения у вас привычек, образа жизни, зависимостей, и даже идеологий. У нас же отсутствует чувство удовлетворения в таком виде. Все эти вещи не приоритетны для нашего существования. Для того, чтобы ангел был способен выполнять свою задачу, он не обязан поддерживать себя в форме. Мы можем получить ощущение выполненного долга, когда достигаем поставленную цель – как приятную мысль, мелькнувшую в голове, и на этом всё. Никакого удовольствия, никакого кайфа. Никаких воспоминаний.  

Эмигарт подошел к аппарату с синей зубной пастой и демонстративно оперся на него рукой.  

–Энергетик – это моё личное название этой многоликой субстанции, которая изготавливается в таких автоматах. Ничего общего с энергией эта синяя жидкость не имеет. В энергии мы не нуждаемся, как и во сне, отдыхе, развлечениях и хобби. Однако ради того, чтобы в голове не происходило застойных явлений, нужно переключение. Ангел конечно обо всем забудет, но пока ты работаешь с одним человеком, то память свежа и может сильно досаждать своей жестокостью. Похоже, что создатели людей и ангелов либо мастерили наши мозги сообща, либо один из них забил на это, страдая дефицитом фантазии, и украл идею у второго. Поэтому сознательная деятельность ангела максимально приближена к таковой у человека разумного. Пока он еще разумный. Хотя, кто знает, быть может, оно было так сделано специально, чтобы мы могли вас понимать и просчитывать ваши действия. Обделили нас только всем тем, что у вас выступает в роли биологической составляющей. И потому мы зубрим законы, по которым вы устроены, чтобы понимать каждую деталь. Ведь у тебя не спросят, почему, когда ты выпил таблетку, она не подействовала, и ты отъехал на тот свет. А у ангела твоего спросят. Еще и дадут за это по шапке. Кто знает, может, мы были посланы сюда для того, чтобы таким образом разгадать смысл человеческой жизни? Нас используют как исследователей. А может, мы эволюционировали вместе с вами, и когда-то тоже жили по законам первобытного человека, только ангела. Но мне почему-то кажется, что мы представляем собой новую ступень развития, просто находящуюся пока что в стадии эмбриона. Когда наше время придет, когда люди окончательно перебьют друг друга, мы заселим ваш мир, придя в него, как на готовенькое.  

Ангел помолчал, глядя в пустоту.  

–Я правда не знаю. Есть, конечно, в нашем измерении философы – по мне так, несчастные малые, ни к чему их труды не приводят. Вот они всю свою жизнь и пытаются разобраться в смысле жизни ангелов. А я пью «энергетик», потому что сочетание катализаторов в нём способно ненадолго окунуть меня в мир живого человека. Когда я принимаю его, то обычно иду в архив и просматриваю свои действия с предыдущим человеком. Ищу свои ошибки, и чаще всего – навзрыд плачу. Это не самое приятное, что можно делать, когда ты закидываешься смесью, но мне плевать на разнообразие. Я хочу запомнить свои косяки хотя бы на ближайший срок, нанеся себе для памяти как можно больше шрамов на сердце. Я стараюсь по-другому взглянуть на вещи, недоступные для меня по определению. Чтобы на службе избежать недопонимания с моим человеком. Которого, поверь, предостаточно. Вот почему, почему – все люди так рвутся доказывать себе, что они способны на унижение другого человека? Зачем для полноценной жизни нужно ощущение превосходства? Не надо, не отвечай. Я сам выясню. Когда-нибудь.  

–…Как скажешь. – Лестер пребывал в шоке.  

–Все ангелы используют добытые катализаторы по-разному. Но я думаю, что абсолютно каждый пытается с их помощью приблизиться к внутреннему миру человека. Хотя бы потому, что кипящие в груди страсти – это очень насыщенное и волнительное ощущение, не свойственное нам в норме. Конечно же, в вашем случае, когда бури не стихают всю жизнь, их ценность уменьшается. А для ангела погружение в человеческие чувства – словно редкая, загадочная сладость. И тут уж кто что любит. Есть и такие ангелы, кто использует данные эффекты, чтобы разбудить в себе гнев, и выплеснуть энергию таким способом, в специально отведенном для таких персонажей месте. Много кто хочет просто ощущать тепло от прикосновений, почувствовать прелесть заботы и любви. Никгарт, например, всё пускает на то, чтобы энергетик дал ему возможность заигрывать с девчонками. Мало того, он им постоянно промывает мозги, чтобы пускали все свои запасы на утехи с ним. На романтику. Это конечно дело каждого, потому что энергетики и их действие на нас – это законное «переключение» с рабочей деятельности ангела. Весьма необходимое и востребованное, для улучшения работоспособности. И каждый может проводить свободное время так, как захочет. Так, как ему это поможет настроиться на работу… Но я не могу думать о курортах и романтике, пока всё еще осознаю, что в мире есть глупые и беззащитные люди. Существа, которые сами не придут друг к другу на помощь, потому что слишком трусливы и эгоистичны. Люди, которым вечно нужна помощь. И здесь уже вопрос в том, насколько ты, как ангел, силён плюнуть на их неблагодарную натуру. Часто говорят, что нужно просто смириться с тем, что все люди – безнадёжные кандидаты на место в гробу, и смысла выигрывать для них еще немного времени… Хотя бы столько, чтобы они могли сделать то о, чем всегда мечтали… Чтобы они могли измениться в лучшую сторону… нет. Я в этом слабак, Лестер. Я все еще верю в этих баранов. Да, ты забываешь всех и всё, но собственный стиль формируется и загоняет тебя в свои рамки, и потом ты не понимаешь, почему тебя вдруг мучает совесть, когда ты просто поступаешь по Уставу. Ты понимаешь, что был таким всегда, и другим быть не можешь.  

Повисла напряженная тишина. За стеклом замелькали непонятные черно-фиолетовые пятна. Казалось, будто невидимки скачут по столам, иногда на мгновение теряя прозрачность, оттого быстро мелькая в разных участках пространства своими яркими костюмами. Лестер, растянувшись на диване, был готов слушать Эмигарта дальше, и так увлекся его речью, что не сразу заметил довольно странное, даже для этого места, явление. Когда взгляд человека всё же сменился с расслабленного на настороженный, Эмигарт сказал:  

–У Оверлука всегда здесь помехи. Из-за близко расположенных телепортаторов.  

Лестер ничего не понял, и в следущее мгновение он увидел, как в дальнем конце офиса в двери появился крупный мужчина, совершенно не характерного для нормального человека роста и комплекции. Он был словно раздут и накачан водой изнутри. Парни в фитнес-центрах делают с собой нечто похожее, чтобы кому-то понравиться, этот же человек выглядел явно устрашающе и дико.  

«Теперь понятно, почему здесь везде такие высокие потолки и широкие проходы»  

Этот гигант еле протиснулся через дверной проем, словно кот через дыру в заборе.  

–Оверлук – главная шишка в отделе мониторинга. Прикол в том, что он там один. Но существует всегда сразу во всех телепортаторных векторах, то есть находится поблизости каждого ангела, вышедшего на свою спасательную операцию по экстренной причине.  

–Что?.. – если до этого Лестеру всё казалось более-менее реалистичным, если учесть существование параллельного измерения, то теперь атмосфера вокруг выглядела более чем утопично. Только теперь сказать себе, что ты накурен и париться не стоит – было как-то непросто.  

Но даже если это так… Как этот Оверлук может держать в голове всё, что происходит одновременно в этом чертовом множестве аппаратов?  

–Ты сказал, что считаешь очевидным сходство человека и ангела по умственным способностям. Как же ты теперь обоснуешь способности этого Оверлука? Я бы так, как он, ни за что не смог.  

–А кто сказал, что невидимка-великан относится к числу ангелов?  

–Хочешь сказать, здесь кроме вас обитает кто-то ещё?  

Эмигарт засмеялся, но тут же прекратил, затем встал напротив Лестера, спиной к окну, и демонстративными движениями рук стал дополнять свой рассказ, указывая на различных персонажей.  

–Ангелы – это, как и ты, гости данного заведения. Просто мы пришли из штаба, а ты из другого измерения. Но здание суда ни для тебя, ни для нас – не место. Суд постоянен лишь для его сотрудников, работающих здесь и получающих за это катализаторы. Мы здесь находимся ровно столько, сколько нужно для того, чтобы разрешить возникший конфликт. Работаем же мы в штабе, где все гораздо комфортнее и обеспеченнее, чем в телепортаторной суда. Там нормальные аппараты, не четыре капсулы на одну локацию, а транзиторный механизм, одновременно для всех участников. С кучей удобных функций и возможностей – так сказать, не для форс-мажорных ситуаций, какие могут потревожить ангела, отлучившегося на судебное заседание. Так что ничто не заставит ангелов по своей воле прийти на суд. Да это и не за чем, в общем-то. Даже я, когда наведываюсь в архивы, в свои – законно, в чужие – под прикрытием, чтобы разведывать и анализировать разные случаи, обхожу судебный отсек самым дальним коридором. Уж больно много в нем происходит поистине страшных вещей. Здесь спокойно могут находиться лишь многочисленные кадры и рабочий персонал, который занимается тем, что готовит информацию, предоставленную ангелами в качестве судебного материала, к показу в удобном формате. Так сказать, на большом экране, специально для судьи и Советников Комитета.  

–Послушай, я пока тут находился, услышал столько названий всяких отделов, после чего я даже не знаю, за что принимать вашу организацию. Это что, какая-то оффшорная компания по сохранению человеческого рода?  

–Да, со всем этим очень много запары. Должен признаться, что тот, кто реально пытается понять, как работает Комитет – я имею в виду из ангелов – просто не успевает смотреть за своим человеком. Хочешь разобраться в устройстве твоего правительства? Пожалуйста. У тебя будет целых шестьдесят дней на обдумывания, которые тебя все равно ни к чему не приведут. Зато ты не проследишь за своим человеком и будешь приговорен к пожизненному заключению, за его смерть. Иерархия должностей в нашем измерении начинается с таких высот, о которых никто из здесь живущих ничего не знает. Выдающиеся корифеи смогли подстроить наше существование под движение этого механизма, собрав нас всех, словно шестеренки, в одно целое. В то время как природа этих высших сил, дающих нам всё – начиная от этого белого свечения откуда-то из-под небес, заканчивая энергией для катализаторов, неизвестна, мы – всего лишь пешки в их игре. Мы получаем сухую информацию о том, чем должны заниматься, на что имеем право и как будем наказаны в случае неподчинения. Запертые тут словно в клетке, никуда деться не можем. Если подниматься ввысь, просто взять, и полететь – то через минуту полета упрешься в непробиваемую невидимую стену. Наше измерение уже давно изучено во всех его уголках. Из него нет выхода наружу, в космос. Мы запряжены, словно в поводах, и не имеем свободы выбора.  

–Подожди. Кто мы?  

–Ангелы.  

–Но ты сказал, что тут есть кто-то ещё.  

–Именно. Вот смотри, эти прекрасные леди, с официальным дресс-кодом, не то что наш стыд и срам. Они безостановочно работают на компьютерах – это наши связисты с другими подразделениями. Они сообщают таким же корпорациям в других частях мира о том, что у нас происходит.  

–То есть, получается, что пространственная организация вашего измерения соответствует географии Земного шара?  

–О, если бы ты это увидел, то поразился. Имея космонавты очки видения ангелов, они бы сошли с ума, не долетев до планеты в здравом рассудке. Наша реальность, словно туман, окутывает ваш дом, в космическом масштабе. И всему этому «туману» глава – неизвестный для нас, никогда не обозначавший свою личность Разум, посылающий Комитету указания о том, что мы должны делать, дабы он был доволен. А именно – как мы должны обустраивать свою вселенную, какие должности кому предоставить, кого наградить катализаторами или выгнать с работы.  

–И что, проверка, явившаяся к вам сегодня – как раз из этого Комитета?  

–Да. Они обычно посылают своих людей на такие мероприятия, вроде как заседания суда, чтобы сразу убить нескольких зайцев – и узнать успехи службы, и оценить работу штаба с его персоналом, и проверить состояние оборудования. Почти каждый раз они, помимо всего прочего, просят переместить их в телепортаторе к случайным людям, чтобы оценить их качество жизни, а вместе с этим и правдивость отчётов. Такими темпами, они скоро захотят проверять поголовно всё население. И плевать, что на наше подразделение приходится два крупных города, со всеми деревнями и пригородом – а это порядка четырехсот с половиной тысяч человек. Только представь себе, пол миллиона людей получат весьма сомнительное участие ангелов в возможных моментах опасности, лишь потому, что придуркам из правительства захотелось на всё это посмотреть!  

–Послушай, а вот эти пол миллиона – это ты о тех людях, которые живут в реальности? Ну, в измерении планеты?  

–Конечно. Не сотрудников же здесь такая уйма, в этих офисах.  

–Тогда я запутался. Почему ты называешь людей людьми, и этих работяг в ваших отделениях – также?  

–Ах, точно. Прости, надо было сразу это обговорить. Конечно, сложно кого-либо из нас, кто населяет это измерение, где нет сезонов, осадков, дня и ночи, назвать полноценными людьми. В нашем числе есть ангелы – главные представители, вокруг нас всё крутится. Потому что ради нас, очевидно, и было создан этот мир. Есть те, кто как Оверлук – с исключительными особенностями, помогает нам выполнять работу, непосредственная вступая с ангелами в контакт на месте действия. Как ассистенты. Ты их не мог видеть, потому что для этого нужно было добавить еще до хрена катализаторов, но на самом деле, вокруг меня там возилась уйма дополнительных персонажей. Ну а есть те, кто служат для нас отдаленно. Их абсолютное большинство. И именно этих представителей я называю людьми. Потому что о них у меня, в отличие от ангелов и их ассистентов, есть кое-какая, хлипкая и недоказанная, теория происхождения. Я считаю, что те персонажи, которые заселяют наше измерение и не имеют никакой оригинальной природы, по сравнению с людьми из реального мира, являются ими в прошлом.  

–Чем же тогда я отличаюсь от них?  

–Ты помнишь своё прошлое. Они же, как и все мы, всё забывают и существуют если не вечно, то крайне долгое время. Не взрослея, не старея, не изменяясь.  

–Может они тоже ангелы, но просто пока что не проявили свои способности? Кто знает, может, это такие этапы становления хранителем?  

–Я думаю, что это люди, которых прислали сюда из рая. И ада.  

–Что?! Зачем?  

–Понятия не имею. Может быть в раю, как и в церкви, существует десятина, вот они и выбирают жребием неудачника, который идет батрачить на ангелов, отсылая какую-нибудь валюту домой. А в аду, наверно, огнетушители дорожают. Короче, причины мне неизвестны, но я точно знаю, что подобные послания людей из вечности реальны.  

–Почему ты так думаешь?  

–Видишь ли, Лестер, я был в аду.  

«Ангел из ада? Ангел Эмили… из ада…»  

–Как это? Ты что, убил кого-то, или прогневал эти ваши Высшие Силы?  

–Хм, начнём с того, что за смерти в ад не посылают. У каждого ангела есть свой черный список неудавшихся попыток, и если бы каждого хранителя отсылали катать даже и не вечный срок за смерть, то нас бы не осталось. В ад посылают не за смерть, а за убийство. Безразличие же к судьбе человека полноправно считается умышленным лишением его жизни. Надеюсь, ты понимаешь, что такого у меня быть не могло. Ад я знаю, как свою колыбель. Как первое окружение, оставшееся навсегда в памяти. Может быть, было что-то и до этого. Но я также помню свои ощущения – тогда я точно знал, что до вечности для меня ничего не существовало. В аду нет чувства времени. Находясь там, ты осознаешь что-либо лишь по степени влияния на тебя его окружения. Когда среди страшной ненависти и осуждения я чуть не сошел с ума от одиночества – да, тогда я еще будто имел набор чувств, характерных для человека – меня внезапно вытащили оттуда в измерение ангелов, лишив практически всей памяти и объяснив, чем мне теперь предстоит заниматься. Поначалу я очень боялся, что вот-вот снова вернусь на свою нежеланную родину, но со временем стал понимать, что где бы я не оказался, я смогу найти в себе силы продолжать свою службу. Ведь не зря они посчитали, что я могу быть пригодным где-то помимо адского котла. С момента этого осознания мне стало не страшно вступать ни в какие, даже самые неподъемные схватки со злом.  

Лестер попытался встать и пересесть на стул Эмигарта. Тело по-прежнему было лишено сил, но с усилием воли энергия появилась откуда-то из воздуха. Парень будто ощущал её при дыхании, впитывая легкими и всем телом, когда мысленно приказывал себе совершить движение.  

–А может быть, Бог просто хотел дать тебе второй шанс? – спросил он, наконец перебравшись на новое место.  

Эмигарт уставился на него с серьезным недоумением.  

–Ну, позволить тебе проявить себя, совершить дела для спасения. Доказать, что ты чист сердцем. И затем вернуться в вечность, но уже в рай?  

–Ты мне сейчас своего дружка напомнил.  

–А что такого? Как ты любишь говорить – не зря мне было послано сие… Вот, видимо, старина Николас всю жизнь меня готовил к встрече с ангелами. Эх, а я ведь так и не прочёл все Евангелия…  

–Я ничего не знаю о том, что ты говоришь. – холодно ответил Эмигарт, не дослушав Лестера и глядя вдаль.  

–Что? Как это?  

–Ты видел Бога? Его сына, духа, или может быть то, как он спасает кого-то? Пророков, посланников, мессий, реальных свидетелей – назовёшь мне?  

–Николас всегда говорил, что для спасения нужна вера в невидимое. До поры до времени – а затем истина откроется, и всё тайное станет явным.  

–Ха! Обожаю людей. У вас всегда такой лояльный выбор. Хочешь – заботься о своей жизни, хочешь – доверяй её кому попало, хочешь – вообще плюнь на неё.  

Он подошел к Лестеру поближе, слегка наклонившись в его сторону.  

–Равно как и вы все, люди, не знаете того, кого называете Богом, так и мы не видели никогда ничего похожего на него.  

–А как же Высшие Силы? Бог же дает вам инструкции и этот пресловутый устав.  

–Во-первых, Устав им только корректируется. История передает, насколько ей это позволено, что Уставные истины были созданы самими ангелами. Ценой жизней. Ценой своих ошибок. Ну и во-вторых, богами для вас являются те, кто оказал вам услугу или смог повлиять на ваше состояние в лучшую сторону. Реальной информации ни один человек от своего божества не получил, и не надо быть ангелом, чтобы это понять. В то время как Комитету постоянно поступают новые сведения. Да, только в одном направлении. Да, они абсолютно анонимны и не предлагают нам послать обратно ответ с пожеланиями. Но они на самом деле существуют и не зависят от того, кем ты являешься, во что ты веришь и как располагаешь себя к этому. Чувствуешь разницу?  

–Но… ты же ангел…  

–Ангел? А что тебе говорит это слово? Дай угадаю – прислужник божий? Хранитель души от лукавства сатаны?  

Лестер молчал. Он был больше, чем поражен.  

–Знал бы ты, каково это – когда ты делаешь абсолютно всё для того, чтобы человек жил и не знал страданий, а они приписывают твои заслуги своим выдумкам и предрассудкам. Только вдумайся, в вашем гребаном мире около пяти тысяч религий и конфессий! Как же я рад, что все те парни, которых эти люди называют богами, жадничают и не посылают тех на восстания и уничтожение инакомыслящих! Ну, хотя бы не так часто, как это могло бы быть. Иначе мои догадки об апокалипсисе давно стали бы реальностью. Люди слабы, алчны и завистливы, они не понимают, что, придумывая такие сказки, уничтожают самих себя. И самое обидное, что ты – как ангел – ничего не можешь с этим поделать. Всё, что тебе дозволено, это защищать глупцов от смерти, которую они сами жаждут, потому что им промыли мозги. В то время как ваш бог обещает защищать вас там, на самом деле ваши задницы спасаются именно здесь. В реальном времени, без авансов и условий, мол, покайся, грешник! Поверь мне, если бы существовали ещё какие-нибудь хранители человеческой расы, кроме ангелов, то мы бы об этом сразу узнали. И были бы несказанно счастливы, что у нас есть коллеги, потому что тогда бы весь этот адский труд лежал бы не на одном ангеле, а, скажем, на ангеле и создателе этого ангела, как и всего сущего. Но нет. У тебя есть человек, и лишь только ты можешь уберечь его от опасности. Если будешь сидеть без дела, ожидая помощи откуда-то свыше, то ничего не произойдет, и он умрет. Думаю, ты понимаешь, что это проверено горьким опытом. Итак, все только в твоих руках. И ты можешь сотрясаться, сколько хочешь, пытаясь изменить человека, но в конце концов тебе придется видеть, как он уничтожает себя, а ты ничего с этим не можешь сделать.  

Разговор оборвал резкий звук одновременно грохочущих трещоток и бубенцов, повторившийся еще пару десятков раз, прежде чем затихнуть. Каждого персонажа, находившегося в поле зрения, оглушило этим невыносимым звоном.  

–Это эвакуация! – наконец прокричал Эмигарт, хватая скукожившегося от страха и боли в ушах Лестера. Того буквально парализовало от неожиданно нахлынувшей волны тревоги, поэтому Эмигарту пришлось взвалить парня на себя и таким образом выбираться из комнаты, офиса и здания в принципе. Проталкиваясь сквозь толпу паникующих коллег, он бежал прочь от штаба.  

Глава 9.  

Пробегая по многочисленным извилистым служебным проходам, где атмосферу сотрясали громкоговорители и быстро мигающие лампочки на стенах, Лестер и Эмигарт во всеобщей суматохе несколько раз уловили слова "взрыв" и "покушение".  

Когда они отбежали на приличное расстояние, Лестер наконец смог упасть на землю, абсолютно без сил, прикрыв лицо руками и тяжело дыша. Все вокруг по-прежнему мелькало и суетилось, хотя парни были далеко от столпотворения. Перед глазами маячили фиолетовые пятна, а уши разрывала резкая боль и противный звон, хотя ни фонарей, ни сирен уже не было. Все тело гудело и ныло, будто его одновременно разрывали на части и снова восстанавливали в единое целое.  

–Да уж, выдался денёк, ничего не скажешь. Событий предостаточно, чтобы снимать блокбастер. Жаль, что у нас нет этой фигни, только если во время службы можно стать наблюдателем. Конечно, если в этот момент не будет никаких посторонних влияний...  

–Эмигарт, я... Чувствую себя... Отвратительно. – с мольбой в голосе проговорил Лестер. Он вложил все имевшиеся силы, чтобы привстать на локоть. – этот антипротектор, он что-то делает со мной...  

Эмигарт повернулся, оторвавшись от созерцания затухающего мятежа около официального входа на территорию комплекса зданий.  

–Нет, Лестер. Датчик тут не при чем. Просто ты совершаешь незапланированно много движений, а самое главное – умственной работы. Ты спрашивал про заряд энергии, который тебе был дан ещё перед твоим пробуждением. То, что ты отключился на несколько часов – верный знак, что она иссякает. Однако это не значит, что до окончания суда ты теперь обречён быть таким овощем. Просто отныне тебе нужно приличное усилие воли, чтобы заставить свое тело и мозги работать на полную мощь. Продолжай быть как можно активнее, раз уж это у тебя на повестке дня, как бы тяжело это не казалось поначалу.  

Он заглянул Лестеру в глаза. Он безмолвно лежал посреди тротуара в позе зародыша, и зрачки бедолаги начинали судорожно дёргаться, когда тот пытался кивнуть или снова вскричать о помощи.  

–Ладно, вижу, тебе совсем худо. Когда тебя так штырит изнутри, будто сосуды затвердели, а мышцы превратились в вату, вообще не в кайф вспоминать о чем-то. Хотя, именно свежие воспоминания могли бы сейчас поставить тебя на ноги, если они обладают достаточной колкостью для тебя. У меня для тебя кое-что есть.  

Лестер уже не мог сказать ни слова. Язык парализовало, тело ощущало себя воздушным шариком, набитым смоченной соломой, в мыслях исчезли какие-либо суждения и умозаключения. Ничего не оставалось делать, кроме как лежать посреди безлюдной дороги в чистом поле, доверившись единственному существу поблизости. Эмигарт достал из-за спины новое, незнакомое устройство. Откуда он его взял? Как и тот нож, предметы появлялись словно из воздуха.  

"У них здесь распространен эффект невидимки. Может, именно из-за этого я не осознаю большинства объектов и событий? А у них всегда с собой какие-то подручные приспособления в прозрачных чехлах или багажах".  

Аппарат имел три длинных зубца и небольшой контейнер у их основания, содержавший разноцветную смесь. В какой бы хаос превратился реальный мир, если мог так же спокойно что-то прятать за невидимой преградой? Пожалуй, ангелы и в правду отличаются от людей тем, что не имеют биологических истоков. Иначе животный инстинкт давно бы погубил их, со всем этим набором сверхъестественных возможностей.  

Эмигарт заботливо повернул Лестера на спину, сев на колени по правый бок от него. Устройство имело три выдающихся продолговатых части, похожих на длинные дверные ручки, с небольшими утолщениями на кончиках. Ангел поместил контейнер под подбородок человека, а концевые пуговки закрепил на его ушных раковинах и над верхней губой. По нажатии кнопки где-то на дне коробочки, в голове Лестера резко пробежала волна возбуждения и он вскочил на ноги.  

–Ну надо же! Сразу видно, человек недавней свежести. Какая бурная реакция на весьма разбавленную смесь катализаторов.  

Лестер резко изменился – глаза забегали, но уже от прилива энергии, руки и ноги пришли в тонус и были готовы выполнять физическую работу. Мысли просветлели и сосредоточились на обстановке.  

–Ладно, все. Отдай мне мой инструмент пробуждения, а то от избытка энергии закрутишься, как волчок.  

–Что это за дичь?!  

–Это тоник, который я сам сделал из лёгких сортов редких катализаторов, специально для здешних "людей". Кстати, это ещё одно подтверждение тому, что они, в отличие от ангелов, другой натуры. Не местной.  

–Я думал, что на меня не действуют ваши законы, катализаторы и их эффекты!  

–Да, но эта комбинация особенная. Мы пока очень мало знаем о добываемых здесь ингредиентах. Для людей – как здешних, так и любых других, они словно пластилин – ни о чем. Однако в последнее время алхимики стали находить такие комбинации, которые вас убивают. А раз есть губительные, то есть и полезные. Как, например, эта. Вся проблема лишь в том, что она официально не признана Комитетом, потому что это мой собственный, первый удавшийся, эксперимент. И, к сожалению, парням под колпаком глубоко насрать на прогресс, происходящий не в их стенах. Пусть здесь хоть эликсир человеческого бессмертия будет изобретён. Если автором был не правительственный агент, то открытие не будет признано и уйдет восвояси.  

–Но ты ведь все равно его используешь? Незаконно…  

–Именно. Да, Комитет со своими лабораториями постоянно ищет новые катализаторы и создают из них что-то прогрессивное и полезное. Я не спорю, что всё это делается для нашего же блага – чтобы ангелы могли охватить как можно больше аспектов жизни во время службы, и вообще, были могущественнее. Однако они будто забывают, что почти каждый день из телепортаторов поступают новые люди, не помнящие о своем прошлом, и им надо чем-то заниматься в нашем измерении. И они не ангелы. У них нет такой аккумуляции энергии, и катализаторы для них – совсем не "разрядка", а жизненная необходимость. Но это ещё пол беды. Далеко не у всех есть возможность своевременно поддерживать себя на энергетически полноценном уровне. Оттого огромное количество народу попросту валяется на улицах в состоянии высохшей половой тряпки, как ты пару минут назад. А Комитет закрывает глаза и ждёт, пока Высшие как-то отреагируют на это. Да, они заняты ангелами. От которых зависит жизнь всей потусторонней вселенной. Но это не означает, что на других людей в этом измерении можно так жестоко наплевать. Правительству лишь бы не заниматься теми, кто не доставляет им явной пользы. Организовать что-то самим, пристроить куда-то эту массу людей, а не ждать распоряжения свыше – нет, эти мрази слишком ленивы для такого. Ну а страдальцы считают, что представители власти что-то утаивают от них ради своей выгоды. Абсолютное большинство считает, что Разум посылает нам предостаточно, а то, что обеспеченно живут лишь ангелы и шишки из Комитета – вина последнего. Кстати говоря, этот взрыв, который поднял на уши весь штаб, наверняка является их очередной попыткой заявить о себе. Не такой масштабный, чтобы кого-то обезвредить, но для того, чтобы напомнить властям об их забытых грехах – самое то.  

–То есть ваш Разум не общается с вами лично, а только через Комитет?  

–Он связывается с нашим измерением, как поезд – в строго определенное время и на одном и том же месте, которое давным-давно захвачено правительством и охраняется лучше, чем депозитный банк самой могущественной державы. Комитет наивно полагает, что однажды Разум все-таки соизволит создать с нами двустороннюю связь, поэтому они делают всё возможное, чтобы в любой момент, когда бы это не произошло, предстать перед ним с полным парадом и праздником. Ценой жизней многих миллионов.  

–Это не хорошо.  

–Это ужасно. Наверно, только благодаря тому, как ведет себя верхушка, можно уверенно делать вывод, что люди здесь – бывшие люди там. Всё точно так же – такие же глупые, необоснованные вещи им кажутся логичными, а в качестве стремления и жизненной цели у них самоутверждение. Пожалуй, каждый, кто не относится к Комитету, не верит в это и подозревает власть в безразличии, намеренном отказе от выполнения собственных обязанностей, а также в том, что она имеет потайную жизнь, гораздо более сладкую и разнообразную, чем у бедолаг, разбросанных страданиями по всему миру. В то время как у львиной доли населения нет даже нормального фильтра для излучения, а имеющиеся они используют пока от них не останется одно тряпьё, Советники разъезжают среди них, защитившись десятью слоями брони, и оглашают свои намерения на ближайшее будущее. «Мы увеличиваем кадры». «Мы добавили новые должности». «Мы будем обеспечивать неимущих работой и зарплатой без обязательного наличия сверхспособностей». Но люди-то всё видят. Видят, что ничего из этого так и не произошло. А мужички-то, все в ажурном виде, свеженькие. У них катализаторов как грязи, не знают, как их еще смешать, чтобы получить новые ощущения. Я, честное слово, не имею никаких проблем лично с этим. Но я не могу смотреть на подобное, бездействуя. Поэтому перед намечающимися восстаниями я обычно прихожу к людям и с помощью этой «стрекозы пробуждения», фактически с незаконным содержимым, помогаю им временно окрепнуть, чтобы совершить то, что запланировано.  

–То есть… ты поддерживаешь революционеров? Но они же хотят свергнуть твоё начальство!  

–Ну да. А что мне будет? Я ангел, меня имеют право наказывать лишь за несоблюдение Устава, то есть за какие-либо преступные действия во время службы. Находясь же в свободной зоне этого измерения, а тем более вне штаба – единственной преградой является здешняя полиция. Да, распространять данное мне Комитетом энергетическое имущество, так или иначе переработанное, запрещено. Но никто не сможет помешать мне экспериментировать и анонимно распространять то, что получилось. Пока восстающие хранят молчание о том, где берут энергию, я в безопасности, тем более что ангелу не запрещено находится среди них. Просто никто этого не делает, потому что ангелов ненавидят. И меня ненавидели. Я раз тридцать приносил им тоники, и все эти разы ничего не выходило. А когда первый раз подействовало, то они увидели во мне надежду. Как и во всех ангелах, в принципе.  

–За чем же тогда следит полиция?  

–Полиция здесь не имеет кодекса, она всего лишь как армия подчиненных телохранителей – выполняет то, что вздумается их командиру. Главная их задача – не позволять ангелу использовать свои способности на этой территории. Точнее, не дать людям заставить ангела встать на их сторону, чтобы ополчиться против правительства. Ведь если у них получится завербовать весь ангельский состав, то свергнуть Комитет не составит труда.  

–Погоди, то есть ты не можешь вселиться в кого-нибудь из бедняков, как в того врача, и начать творить безумные вещи?  

–Не имею права.  

–Это вообще не круто. Почему нам полагаются ангелы-хранители, а этим людям – нет? Вот придет этот Мэтт Фортин домой, расскажет матери, как его озарил врачебный профессионализм во время сложной ситуации, и она будет за него гордиться. А на самом деле, это был ты, и ты выполнял свою работу – удерживал наш мир от разрушения. Так почему же ваш мир не имеет права точно также быть застрахованным от самого себя?  

Эмигарт покосился на Лестера.  

–Сработало. Твой котелок варит, как прежде.  

–Можешь рассказать, что это за Комитет и как он связан с Разумом?  

Лестер почувствовал сильное облегчение, и осознал, как действуют эти катализаторы. Как и Эмигарт, ему захотелось сразу во всем разобраться, ничего не оставив в тени от самого себя. Этот настрой, он будто передался ему через стрекозу. Или, может, энергия излучения тут не при чем, а дело в заразительном характере ангела?  

Эмигарт жестом пригласил его начать путь обратно к зданию суда, где к тому моменту уже утихомирились все агрессивные действия. Комплекс из по меньшей мере десяти белых зданий выделялся на фоне растворяющегося вдали пространства. Чем дальше Лестер фокусировал свой взгляд, тем более серым казался горизонт. Дорога, по которой они шли, тянулась извилистой линией в абсолютной пустоте прямо к воротам парадной проходной. Мир вокруг выглядел так, будто это была компьютерная программа, поставленная на минимальные значения графики, без детальной прорисовки пейзажей и фона, дабы не нагружать постороннего зрителя лишней информацией. Лестер понимал, что в этой вселенной всё видимое далеко не всегда является таковым на самом деле, поэтому к пугающему отсутствию подробностей относился спокойно. Штаб местного подразделения Комитета казался висящим в воздухе, в то время как законы тяготения и сила трения всюду были прежними.  

«Новая ступень эволюции» – промелькнуло в голове у Лестера.  

«Когда люди друг друга поубивают, мы заселим Землю»  

Почему-то вся эта безумная, на первый взгляд, философия всё больше смахивала на реально возможные и вероятные события. И в персонажах, заселявших этот мир, и в их окружении было много того, что характерно для родного измерения, поначалу его можно было даже перепутать с новой обстановкой. Однако познакомившись со всем поближе, становилось очевидно, что данное место наделено чем-то новым. Чем-то более совершенным и полноценным. Может быть эта вселенная – своеобразная бета-версия реального мира? Когда создавались люди, то им выбрали подходящую среду обитания, чтобы в ней они могли получить как счастье, так и горе. А мир с ангелами предпочли оставить в тени, потому что он слишком правильный. В нем нет загадок и интриг.  

–Комитет подразделений ангелов и их штабов – это образовавшаяся сама по себе организация, преследовавшая цель собрать всех уникальных персонажей и настроить их на слаженную работу. Это лица, занимающиеся управлением нашего мира. Каким образом они осуществляют селекцию новобранцев – никому не известно. Ходят слухи, что этот конвейер из людей оттуда сюда и обратно – не такой уж и монотонный по контингенту. Наверно, каждый поступающий человек имеет свои особые характеристики, не сверхъестественные, но все-таки, что-то ведь должно отличать одного от другого. На основе этого Комитет решает, каким образом этот человек будет им приносить пользу, и будет ли вообще. Стать частью правительства, отправиться работать на ангелов или быть выброшенным на улицу – вот твои потенции, если ты попал сюда, и осознал себя в беспамятстве.  

–И как долго нужно им здесь пребывать?  

–Это неизвестно никому. В памяти ангелов такая информация не остается, а люди не имеют чувства времени. Разве что правительственные свиньи, которые накачиваются катализаторами до посинения. Тогда да, они чувствуют себя полноценно, живя со всеми функциями, характерными для живого человека планеты Земля. Но большинству это недоступно, как ты понимаешь.  

–Как же они тогда живут? Что для них является смыслом?  

–Ха, смотря кто. Сам рассуди – есть рабочий класс. Он пахает круглыми днями, чтобы получить за свои труды жалкое поощрение от Комитета – это обычно пара кубиков стандартных катализаторов, которых хватит только для того, чтобы не вырубиться без сил на рабочем месте. Им некогда задумываться о вопросах смысла существования или конце света. Среди этих работяг практически нет протестующих и бунтарей, потому что за каждым из них тщательно следят. Чуть что, хоть малейшее отступление от указа свыше – грозят лишить даже того мизерного оклада. Никому не известно, каков по величине штат у Комитета, но я думаю, что их там как грязи на ферме, иначе они не могли бы проделывать все эти махинации по надзору за подчинёнными одновременно. И своевременно наказывать каждого провинившегося – тоже. Другое же дело обстоит с отверженными. И тем и другим в нашем заключении нужно от жизни лишь одно – терпение. С которым нужно дожить до момента, когда Разум решит, что тебя пора забрать отсюда. Рабство правительству может казаться жестоким мазохизмом, но это единственная возможность законно, а значит – систематически получать прожиточный минимум. Да, ты будешь трудиться как лошадь, но ты не будешь знать всех чудовищных мук, которые испытывает человек без энергии. У изгоев же есть надежда только на себя и на благотворителей. Им в любом случае сулит пребывание в анабиозе, в страданиях от обезвоживания, поэтому эти люди, как правило, ничего не боятся и идут на всё, чтобы разрушить установленный порядок. Чтобы получить доступ к хранилищам катализаторов, захваченных Комитетом.  

–Неужели протест – это единственный выход?  

–Они не нужны избранным, им не поможет соблюдение правил, и их не поощрят за законопослушность. Если бы можно было по-хорошему, то они бы обязательно воспользовались такой возможностью. Потому что ненависть и агрессия в любом случае отбирает больше энергии, чем послушание даже самому жестокому тирану.  

–И как же они действуют?  

–Иногда отстранённые нападают на рабочий класс. Тогда у них отбирают то, что им дается для проживания, и отпускают работягу с пустыми карманами. У кого хватает воли, тот использует добытые катализаторы для изготовления взрывчатых материалов и оружия массового поражения. Немаловажный фактор и тот, что для этого нужны знания. Поэтому зачастую главарями у них являются те, кого пнули из высшей лиги. Ради таких персонажей и существуют, по сути, органы правопорядка, потому что только они и представляют настоящую опасность. Против полиции выступать бесполезно – Комитет разработал для неё идеальные способности по нейтрализации любого персонажа нашего измерения. Благодаря исключительным катализаторам, эти громилы могут справиться сразу с толпой, причем немалой. Когда дело касается сугубо внутренних проблем, то уже не стоит вопрос в приближении эффектов к реальной потусторонней жизни, как в случае с ангелами. То, как работает Комитет, в любом случае напрямую не отражается на вашей вселенной, поэтому они могут как угодно влиять на своих рабов – всем спектром сверхъестественных возможностей. В итоге за бунтарство человек получает дозу антикатализатора, от которой он сразу лишается энергии, а не постепенно, как при раскладе.  

Эмигарт помолчал, затем продолжил:  

–Наше измерение вынуждено быть жестоким по отношению друг ко другу, и, должен признать, хоть я и способствую свержению правительства, я все равно считаю, что сам Комитет в этом не виноват. Он подчиняется тому, кто повелевает ему всё это делать, и в этом его вина.  

–Высшие Силы?  

–Да. Разум, создатель, силы – я хочу, чтобы в нашем мире начался хаос лишь для того, чтобы засадить этому многоликому ублюдку лишнюю занозу в его зажравшуюся задницу. За то, что он позволяет такому большому количеству людей незаслуженно страдать, не давая даже возможности умереть, чтобы не мучиться. И мне плевать на то, что он слышит это. А я знаю, что слышит. Пусть меня посылают за такое куда угодно – я знаю, что я борюсь за истину.  

Ангел и человек подходили к пункту назначения. На дороге, расширявшейся по приближению к зданиям, расположилась неаккуратная груда из побитых и изуродованных деталей какого-то специфического передвижного устройства. Вокруг него бегали и суетились персонажи в голубой одежде, похожие на строителей. Они оценивали величину поражения и докладывали о ней кому-то из начальства. Неподалеку в направлении к штабу шли шестеро человек, двоих из которых – стройных, высоких, в фиолетовых фраках и узких брюках, окружали четверо мускулистых телохранителя в серо-зеленых комбинезонах. Выглядело это довольно странно – будто двух цирковых фокусников сопровождал мини-отряд укротителей львов. У каждого из последних в руке была длинная черная палка со сверкающим наконечником, которую они держали наготове.  

–А это и есть верхушка общества – сказал Эмигарт, когда они с Лестером миновали место происшествия – представитель Совета, и, наверное, его ассистент, или ещё какой-нибудь хмырь.  

«Старпер и комнатная собачка»  

–Все приехали посмотреть, как будут надирать задницу Лесгарту. Видать, в их катамобиль запустили газово-сигнальную ракетницу. Её легче всего изготовить, и никаких серьезных повреждений. Кроме намоченных пелёнок, естественно.  

–Как же они смогли этой безобидной штукой так всё разбомбить?  

–Это потому, что, походу, стрелка выбрали опытного. Попадание явно пришлось в аккумуляторный бак, а в нём чего только нет. Самые гремучие смеси катализаторов у нас содержатся в аккумуляторах – всё ради того, чтобы механизмы дольше работали, но, к сожалению, не всегда без риска. И, как видишь, сразу же подогнали хранителей порядка, чтобы они разбирались с бунтарями. А Советников послали идти до суда пешком в сопровождении.  

С того угла обзора, который открывался Лестеру, можно было опознать примерно в пятистах метрах первое, самое ближайшее здание штаба. Оно было широким и невысоким, крыша имела сферическую форму и почти на всей своей поверхности была застеклена. Многочисленные окна, соединявшиеся друг с другом сильно выступающими гранями, отражали белое свечение, исходившее отовсюду. Полуокружность, которую описывала горизонтальная ось крыши, имела явно не только декоративный смысл – по всей видимости она целиком накрывала верхний этаж, создавая для него закрытое пространство со всех сторон. Позади контура полуовала возвышались штук пять или шесть высоток, имевшие небольшие пристройки и сообщавшиеся друг с другом многочисленными переходами на разных уровнях. Данный микрорайон отличало от всех подобных городков в привычном для Лестера мире то, что абсолютно все вокруг выглядело интактным. Чистейшая дорога, нетронутый вид зданий, любых закоулков и предметов на пути – всюду была совершенная белизна, не имеющая плавных переходов в другие оттенки, за исключением фона горизонта. В этом измерении не должно было быть ни одного дождя или порыва ветра, иначе вся эта стерильность приобрела бы хоть какой-то живой оттенок. Здесь же всё выглядело абсолютно лишенным движения жизни. Вернее, ее присутствие было на каком-то ином уровне, не характерном для человека, привыкшего существовать, постоянно контактируя с почвой, водой, атмосферой, сменяющимися временами года, периодичностью осадков и природными катаклизмами. В измерении ангелов никто не нуждался во всём этом, потому что энергию для жизни люди получали прямо из воздуха. По словам Эмигарта, у каждого живущего в их мире есть фильтры, которые используются для добывания катализаторов за счёт излучения. Вопрос состоит в том, насколько качественны твои фильтры и как хорошо ты владеешь мастерством комбинирования полученных реактивов. Ангелы же – особая каста, ради которой все законопослушные персонажи в измерении, которое даже названо в их честь, (хотя ангелы там далеко не доминируют по количеству), работали, дабы создать подходящие условия для их труда. Получается, что сей мир жил как группка особенных слуг человеческого рода, и ещё более крупная группа, работающая на этих слуг. Не обладая полноценным набором всех потребностей и биологических характеристик, доставшихся человеку разумному в процессе эволюции, здешние люди заменяли все источники энергии, досуга и разнообразия деятельности полученными из пустоты веществами, являющимися, по сути, уникальной материей, не существующей в рамках стандартных законов физики. Получается, что это измерение было создано и обустроено ее жителями для ее жителей, и человек вроде Лестера, действительно не может быть ее постоянным обитателем, просто потому, что атомы его организма принадлежат другой вселенной. Так получилось, что для существования двух миров не потребовалось разных локусов в космическом пространстве. Они очень органично расположились вместе, как бы соединившись друг с другом в одно целое. Однако каждая из них живёт со своими правилами и условиями, не способными действовать на территории смежной реальности. Когда же кто-то все-таки попадает в ее обстановку, то для того, чтобы не образовать посреди ангелов черную дыру или какой-нибудь очередной биг-бэнг, чужеродный объект необходимо "накормить" чем-то своим. На время. Чтобы он мог существовать здесь практически на всех правах, насколько это позволяет грамотно подобранная смесь из катализаторов. Тем не менее всякое лекарство имеет тенденцию заканчиваться, как и в случае с Лестером. То, что им занялся такой талантливый и трудолюбивый ангел, как Эмигарт, можно назвать настоящим везением. Другой бы, пожалуй, не стал возиться с каким-то кусочком параллельной вселенной, а просто посадил его в закрытой комнате, заставив без дела дожидаться суда, который должен был вот-вот начаться. Решение судьи было практически на сто процентов предсказуемым, никакие финты и резкие смены событий тут не могли быть вероятными, и это было понятно всем ангелам всю их сознательную жизнь – устав невозможно оспорить и как-то повлиять на исход суда, даже если у тебя за спиной предотвращение второй мировой войны. В то время как за соблюдением порядка на Земле следит природа-матушка с данными космическим прогрессом физическими реалиями, ангелам в своем и чужом измерении дана возможность самим вмешиваться в ход жизни, оборачивая ее вспять, предсказывая ближайшее будущее и влияя на него непосредственно из прошлого. Кто это сделал и зачем, можно было лишь гадать, потому что создатель всего сущего, или те неизведанные силы, которые его заменяли, так же отлично постарались, чтобы ни человек, ни ангел не знал своего точного происхождения, а лишь догадывался о миссии в этой жизни, которую ему предстоит выполнить. Эмигарта устав никогда не мог удовлетворить по способности целиком и полностью разрешить все возможные ситуации и конфликты, возникающие в мире людей и ангелов. То, что создавший все вокруг – тот ещё засранец, спору нет, но он великолепно умен и явно не ограничивался во время творческого порыва каким-то сводом правил. Убежденность, что смысл жизни – это познание того замысла, который был положен в основу всего существующего, толкал ангела на постоянное обращение своего мышления в русло мыслей создателя. Именно поэтому сдаваться, объяснив ситуацию словами из конституции, созданной народом, всегда выглядело в его глазах как нежелание выполнять свои обязанности и предательство. Задействовать любое средство для подтверждения своей правоты – вот какова была цель Эмигарта. И словно предсказывая грядущее заседание, он понимал, что после долгих дебатов со стороны ангельской, в конце концов все упрется в виновника торжества – гостя из мира людей.  

–Послушай, так вы все – наркоманы, раз не можете жить без катализаторов? Без этих добавок у вас ломка, нет сил и энергии. Даже ради ощущений и общения с другими – нужно закинуться?  

–Наркотики – это то, что вы, люди, используете не по назначению, чтобы уйти от реальности. Забыть обиду и ненависть, временно отключиться от своей темной стороны и почувствовать кайф независимости от негатива, когда могли бы спокойно добиться всего этого другими способами. Катализаторы же здесь заменяют людям ток крови и биение сердца. Конечно же, они зависимы от этих «добавок». Ну а ангелам, как я уже говорил, необходимо наоборот на время приобретать возможность ощущать хоть что-то из того, что характерно для вас, несчастных. Понять то, что вас толкает на творчество, любовь, преданность, ненависть и убийство, можно лишь став на время таким, как вы.  

Вход на территорию штаба подразделения был совсем близко. Внезапно со стороны зданий донесся резкий короткий хлопок, сменившийся затем на звуки, напоминавшие писк птенца. Взглянув наверх, Лестер увидел то, что никогда прежде не встречал вживую, разве что на экране телевизора – отдельные квадратные участки здания, словно в кубике-рубике, перестраивались друг с другом, сложными комбинациями. Технический прогресс этого мира явно опережал развитие такового на Земле. Быть может, потому что те, кто его заселяет, лучше организованы? Не тратя время на вражду и войны, ангелы продолжают развиваться и совершенствоваться. А что, если бессмертие – это итог долгого воздержания от убийств, как вознаграждение свыше?  

–Ты посвежел. Я рад, что тебе лучше. – ободренным голосом сказал Эмигарт, подметив, что Лестер не улетает в тяжелые раздумья, как это было несколько раньше. Подойдя к экрану, торчавшему из стены рядом со входом, он вводил какой-то цифровой код идентификации. Наконец что-то щёлкнуло и из монитора послышался автоматический женский голос, консервативным тоном вещавший у них все подобные сообщения: «Ждите, идет проверка. Наши службы безопасности усилены вследствие повышенного уровня преступности на территории…»  

–Скажи, это я потому чувствую себя полу-человеком полу-овощем с тех пор, как очнулся, что мне дали ваше средство для энергии, в норме для меня не предназначенное, или всё это из-за того, что я… умер? – Лестер настороженно задал вопрос ангелу, подхватив от него безразличие к тому, что говорилось в сообщении.  

Эмигарт понурил голову и прикрыл глаза. Лестер был не его объектом охраны, но, когда лично общаешься с человеком с глазу на глаз, ты как ангел начинаешь зарабатывать себе причины для будущих угрызений совести, и просто грусти о том, что ты привязался к нему. Это было впервые для Эмигарта, но он всегда знал, что на его веку в роли ангела произойдет что-то подобное. Когда-нибудь человек, которому были адресованы его старания, воочию увидит, как это происходило и сможет лично оценить боль ангела. И этот момент настал. Между ним и Лестером возникла особая связь, которой не существует в живой природе. Её присутствие не подразумевалось, не рассчитывалось. Но она была, и ей было наплевать на то, что между ангелом и человеком было расстояние в две вселенной.  

–Мы идём на суд, Лестер. Тебя должно сейчас волновать только то, как ты справишься с давлением.  

–Может уже скажешь что-нибудь конкретное? Что там будет? Как мне понять то, чего ожидать?  

–Я бы сказал, если знал сам. Но я только смею предположить, что заседание будет непростым как для меня, так и для тебя. Поэтому и попытался обрисовать своё видение того места, в котором нахожусь. Чтобы ты знал, что мне можно доверять.  

«А я думал, что его тянет поболтать от синей бурды»  

–Спасибо. Можете пройти на территорию Комитета. – откликнулась машина, и двое вошли во внутренний двор.  

–Я рассказал всё, что может помочь тебе сделать правильный выбор, если судья его предоставит. Надеюсь, что ты оправдаешь мою уверенность в твоей сознательности и адекватности. Видишь ли, я не изучал тебя досконально. Это задача Лесгарта – знать о тебе абсолютно всё. У меня же всегда достаточно забот со своим человеком, потому я не могу знать наверняка, как восстанавливается твоя память и что нужно разжевывать подробнее.  

–Память? Она… до сих не работает должным образом.  

–Что ты имеешь в виду?  

–Я не помню, как я умер.  

Эмигарт усмехнулся, однако с грустью в глазах.  

–Это и не должно открываться человеку, пока он не дойдёт до суда. Своего суда. Иначе бы люди, ожидая решения о своей дальнейшей судьбе, устраивали революции и мерились, кто круче навернулся с мотоцикла или кого разорвало на большее число кусков гранатой.  

–Я не могу пойти на суд, где обвиняют Лесгарта, если не буду знать, в чём вообще было дело. Эмигарт, ты должен мне помочь!  

Ангел посмотрел на Лестера тяжелым, неуверенным взглядом. Настало время нарушать законы во благо человечества.  

–Ты ведь понимаешь, что по Уставу я не имею права разглашать информацию, принадлежащую лишь тебе и твоему ангелу, равно как и иметь к ней доступ…  

–Ты же всё время копаешься в чужих архивах! И потом, сам же говорил, что Лесгарт под арестом. Кто-то должен вместо него меня просветить!  

–До архива я так и не дошёл. Из-за того, что вы с этим Казановой спрятались черти где, а еще и этот инцидент с заключенным, сервера перезагрузили, и все мои надежды на обман системы защиты в архивном отделе рухнули. Когда обновляют работу всего сразу, то программы автоматически фиксируют те пробелы, за которые можно ухватиться при взломе компьютера. Не сказать, что это всё как два пальца об асфальт, просто я очень много знаю об устройстве нашей системы кибербезопасности. Когда-то я участвовал в её создании. И я не удивлюсь, если вся эта проделка с побегом была задумана Лесгартом лишь для того, чтобы привлечь к себе внимание и спровоцировать перезагрузку. Он наверняка предвидел, что я захочу прошерстить его мониторинговые записи о тебе.  

–Что же делать?  

–Видишь ли, ангел слышит все твои мысли, фиксирует эмоции и спонтанные желания. Влиять на них ему не дано возможности, однако просчитывать твои действия на основе этого и понимать, когда нужно быть особенно внимательным – не возможность, а обязанность хранителя. Все эти данные могли бы так или иначе пригодиться на суде, потому что дали бы полную картину произошедшего, во всех красках. Ну и мне сейчас, чтобы помочь тебе это вспомнить.  

–И что, совсем ничего нельзя предпринять?!  

–Я могу рассказать тебе о твоей смерти так, как я это видел, работая со своим человеком.  

–Со своим чел… Эмили? – вздрогнул Лестер. Его тело покрылось мурашками, в ушах снова зазвенело, а в груди заныло от тревожного предчувствия. Тоник, всё еще активно действовавший, только усиливал стрессовую реакцию.  

–Ты погиб, спасая её. А точнее…  

«Эй, вы, двое! » – послышался грубый мужской голос сзади. Эмигарт и Лестер сразу же обернулись. Их окликнул один из охранников, сопровождавших Советников. По пути ко входу на территорию двое эвакуировавшихся обогнали неторопливых мажоров. Теперь же их догнали и обнаружили стоящими около входа в здание суда.  

–Мне велено доложить вам, что заседание суда начнётся с опозданием по причине форс-мажорной ситуации, произошедшей во время транспортировки представителей Комитета. – сказал он, глядя стеклянным взглядом на Эмигарта.  

Этот человек был словно под гипнозом – движения он выполнял очень чётко и безошибочно, словно робот. Говорил без пауз и поправок, не моргал и не совершал никаких естественных движений.  

–Благодарю. – отрезал Эмигарт и потянул Лестер за плечо к двери здания.  

–Отставить! – вмешался громила. – Человеку нужно идти со мной. Его потребовали привести на допрос перед заседанием, а также мне велено лично отстранить парня от любого объекта постороннего влияния до начала судебного процесса, с этой минуты.  

Грозный, накаченный наёмник сжал Лестера за предплечье и оттянул от Эмигарта в себе, толкнув того на два метра в сторону.  

–Послушайте, уважаемый! Я здесь не прохлаждаться пришел, а между прочим спасал главное лицо процесса от возможной опасности.  

–Получишь премию в конце недели, Крутой Перец. – издевательски брякнул громила, ткнув в Эмигарта пальцем.  

–Постойте! Пожалуйста, послушайте, он меня координировал… по поводу суда, и на самом деле оберегал от взрыва! – вмешался Лестер. – Эмигарт… Ещё один вопрос… я должен задать… почему…  

–Ну хватит, ты меня достал! Заткнулся и пошёл туда, куда я скажу! – разгневавшись, пригрозил Лестеру палкой полицейский. На её конце, при нажатии кнопки, мелькали сине-зеленые разряды, оставлявшие после себя небольшой туман из мелких частиц во влажной среде, разлетавшейся на всё вокруг.  

–Отстань! – не выдержал Лестер, попытавшись выбраться из огромных рук громилы, на что тот сразу замахнулся своим оружием, зажав курок и пуская искры в разные стороны.  

Ещё мгновение, и в неравной борьбе стал бы известен очевидный итог схватки. Но логичному течению событий помешал Эмигарт. Словно приостановив для самого себя время, он быстро перешёл в состояние облака, метнулся в узкое пространство между Лестером и нападавшим наёмником, где растянулся, будто полотно, и охватил почти с трехсот шестидесяти градусов громилу, повалив его на пол без сознания. Лестер лишь уловил взглядом, как в мгновение перед тем, чтобы поднести к его шее кончик палки, полицейский стукнулся о невидимую преграду рукой, и, не успев среагировать, ударил самого себя в грудь. Пораженный, парень присел и оглянулся. Эмигарт тут же вернулся в своё привычное состояние и помог ему встать.  

–Мало времени. Что ты хотел узнать? – торопливо заговорил он, оглядываясь на лежащего и подёргивающегося от шока громилу. Вот-вот должно было появиться подкрепление.  

–Я…это… – язык заплетался от волнения. – Это ведь правда, что ангелы… получают себе в характер всё противоположное из характера человека?  

За стеклянной дверью входа в здание суда послышались шаги и суетливые разговоры. Через секунду автоматические дверцы раздвинулись и на пороге появился молодой парень, как и Эмигарт – ангел, в белом костюме, зеленоглазый, с длинными каштановыми волосами и практически плоскими губами.  

–Эмми, ждём только тебя. Ангельская «пятиминутка» уже идёт двадцать минут, и только я помню о том, что кого-то не хватает. Ого, это твоя работа? – он указал на лежащего гиганта. Ангел выглядел добродушно и безобидно.  

–Нет, Лестер, это не так. Всё, а теперь иди вон туда, до упора, там конференц-зал, где тебя ждут на пару вопросов. Всё, что надо, ты уже знаешь, а мне надо бежать. – Эмигарт указал человеку рукой направо по коридору, одному из четырех, расходившихся от небольшого круглого пространства при входе, со столом по центру, за которым сидел сотрудник.  

«Выходит, всё верно. Эмигарт такой же отчаянный борец за справедливость, как Эмили»  

–Постой, а почему мне Никгарт сказал, что ангелы всегда отличаются от их людей? – окликнул уходящих парней в белом Лестер.  

–Потому что Никгарт такой же лжец, как твой друг Николас! – едва обернувшись, громко ответил Эмигарт и скрылся с коллегой за поворотом.  

Глава 10.  

Изнутри здание суда выглядело куда более разнообразным и доработанным, в отличие от помещений штаба с голыми стенами, где Лестер провел большую часть времени с момента пробуждения. Здесь полы были выстланы узким ковром персикового цвета, на стенах висели особые текстовые документы в рамках, напоминавшие грамоты или листы почета, но ни на одном из них не было имён, только где-то были написаны должности и какие-то статистические данные рядом с ними. Отовсюду слышались разговоры, звонки и сигналы компьютеров и других гаджетов. Навстречу по коридору Лестеру встретились две женщины, по рассказам Эмигарта он смог понять, что это именно те самые представители рабочего класса, работающего на Комитет. Наблюдая за обстановкой отдаленно, можно было бы принять это место за обычную офисную атмосферу, а людей за безвольных пешек в механизме какого-нибудь влиятельного деятеля. Все они были напуганными, суетливыми, очень занятыми выполняемым делом. Разговаривая друг с другом лишь по работе, они быстро передвигались с места на место, не оглядываясь и не отвлекаясь ни на других коллег, ни на ангелов, чувствовавших себя здесь, как и везде, гораздо более свободно и раскрепощенно. Вблизи можно было разглядеть, что лица у работяг бледные, однотонные и гладкие, однако, в отличие от ангелов, от них не веяло такой свежестью и энергией, наоборот, люди будто всё время экономили свои силы, боясь потратить их на что-то неактуальное. Взгляды обеих женщин были пустыми и грустными, они выглядели ущемленными, но не обиженными, без чувства вины. Лестер смог увидеть людей разных возрастов на территории штаба и суда – то были и персонажи среднего возраста, как полицейские, и более пожилые, как Советники, молодые, как эти женщины, и совсем юные – как ангелы. И хотя по словам Эмигарта, в их мире большинство – это обычные люди, Лестеру пришлось видеть в основном только ангелов, в том огромном холле, по всей видимости, являющимся соединяющим звеном всех зданий штаба. А теперь он мог узнать, каковы они – представители этого измерения, без сверхъестественной натуры. Шанс упускать было нельзя.  

–Извините! Простите, можно... – окликнул уходившую в обратную от него сторону девушку Лестер. Она продолжила движение, даже не совершив рефлекторного движения на звук.  

"Может они меня не слышат? Это же другой мир, здесь другие законы"  

Лестер подбежал к ней и аккуратно приостановил за плечо. Сквозь пиджак он почувствовал худощавую руку, не сопротивлявшуюся усилиям Лестера. Девушка остановилась и внимательно посмотрела на Лестера, приготовившись его выслушать.  

–Здрасьте...  

В ответ молчание. Они вообще умеют говорить? Да вроде вот, разговоры были слышны.  

–Я понимаю, у вас тут занятой график, да и я в общем-то не имею много времени на общение, но если можно...  

–Я не имею права вести светские беседы на рабочем месте. – коротко и беспристрастно ответила она, перебив Лестера.  

–А когда у вас заканчивается смена?  

–Спроси чего попроще!  

–Ну я серьезно, мне нужно всего лишь узнать, действительно ли вы пришли из вечного покоя сюда, чтобы работать на Комитет, как это мне сказал ангел?  

Молодая женщина впервые за разговор изобразила эмоцию. Она представляла из себя что-то смешанное из удивления и испуга.  

–Я понятия не имею, кто вы такой, но, если вы не знаете, что, работая на Комитет, человек не имеет окончания и начала трудового дня, по-видимому, вы какой-то выходец из правительственных рядов.  

Она посмотрела на Лестера с капелькой презрения, практически убедившись, что он человек из благополучной атмосферы и приехал на суд от безделья.  

–Нет, вы не правы. Да, я ничего не знаю о вашем мире, но не потому, что прямиком из теплого местечка с залежами катализаторов. Я так же, как и вы очнулся здесь без памяти и теперь пытаюсь разобраться, в чем дело.  

Девушка смутилась.  

–Тогда почему за вами до сих пор не приехали из Комитета и не забрали на селекцию? Или вас уже определили на место работы?  

–Нет, мэм, я тут работать не буду. Дело в том, что я тот человек, в честь которого устраивается суд над ангелом.  

У собеседницы округлились глаза. Она уже не торопилась развернуться и убежать дальше выполнять свои обязанности, за что потом обязательно будет проклинать себя.  

–Я иду на допрос, и я почти уверен, что там будут проверять, являюсь ли я тем самым человеком. Но ангел, сопровождавший меня весь день, только что дал мне ваше средство, чтобы прийти в чувства. Я уж не знаю, а вдруг от меня теперь веет какой-нибудь здешней аурой?! Помогите мне понять, кем вы являетесь, чтобы они не застали меня врасплох. И я, зная ваши особенности, мог на основе их отсутствия у себя доказать, что я не один из вас.  

Лестер ещё какое-то время стоял, глядя девушке в глаза, и видел, как в них постепенно зажигается слабый огонёк. Что она делает? Теперь она совсем не выглядит заторможенной и беспристрастной, как до этого. Ведь это тратит её энергию...  

Через секунду женщина резко развернулась, и, взяв Лестера за руку, быстро повела его в другую сторону.  

–Что?.. Нет, мне надо обратно...  

–Вам не нужно туда. Сейчас я сама всё сделаю, и вам не придётся отвечать на вопросы. Просто позвольте мне исполнить мечту всей моей паршивой жизни в этом гадюшнике! – громко заявляла она, продолжая тащить парня в какой-то служебный отсек этого здания. Она сошла с ума! Если Комитет следит за ней, то за такие слова ей как минимум сделают выговор, а могут и лишить необходимых ресурсов. Через минуту они вошли в кабинет, по стенам которого стояли стеклянные шкафы с различными коробочками и приборами, а в центре был квадратный стол с расположенным на нем аппаратом, напоминавшем микроскоп. Если бы сейчас Лестера вернули обратно домой, то, наверно, всё вокруг бы показалось ему таким простым и незамысловатым, словно для детей. Тут же с чем бы Лестер не сталкивался, всё имело гораздо более серьёзную задумку и устройство.  

«Тут всё явно не для ленивых хипарей»  

Всё вокруг было рассчитано на упорную, трудоёмкую работу. Это измерение можно было сравнить со складом Санты Клауса в предновогоднюю ночь, когда эльфы, ни минуты не отдыхая, возятся с упаковкой подарков детям на всей планете. Лестер сначала стыдливо усмехнулся возникшей в голове ассоциации, но затем задумался, что ангел хранит человека для него самого словно самый дорогой подарок. И в тот момент, когда кажется, что пришёл конец – парень в белом приходит и дарит тебе второй шанс. Что бы там не было задумано свыше, каким бы страданиям не подвергались люди просто ради чьей-то шутки, всё-таки жизнь – это самое ценное, раз на её страже стоит целая вселенная с ангелами.  

Ожившая девушка вся пылала от известной ей одной идее, внезапно пришедшей на ум с появлением Лестера. Судорожно открывая и закрывая шкафы, она трясущимися руками собирала по частям некий инструмент, упрощенную версию которого Лестер уже видел у Эмигарта в комнате с диваном. Наконец она это сделала – держа в руке почти полуметровый прибор, состоявший из баллона и окружавших его рифлёных пластин, с длинной и довольно толстой иглой на конце – она возбужденно указала Лестеру на кресло, стоявшее у противоположного конца стола.  

–Я проведу тебя сразу на скамью в суде, если сейчас ты мне поможешь в моей работе.  

–Что? Как вы меня проведёте?  

–Моя должность – создание и подготовка препаратов для подсудимых, используемых во время допроса на трансляторе. Это такое нано-кресло, которое недавно разработали учёные Комитета. Оно позволяет при добавлении в него соответствующих архивных материалов переместиться в то время и на то место, которое зафиксировано в плёнке. Носитель же нужно соответствующим образом подготовить. Всё для того, чтобы можно было наблюдать за обстоятельствами в прошлом из локально созданного измерения.  

«Они играются с временным континуумом как с колодой карт! »  

–Я же должна «накормить» допрашиваемого ангела необходимыми катализаторами, чтобы всё прошло успешно. Без последствий.  

–Ну а я-то здесь при чём?! Я не ангел!  

–Я уже давно веду один эксперимент. Коллеги смеются надо мной – говорят, что из этого ничего не выйдет. Дело в том, что зачастую ангел, показывая судьям на трансляторе спорную ситуацию из своей памяти, каким-то образом ухитряется изменять мелкие детали в отображении архивного события. В реальном времени. Ангелы как-то научились это делать, их уже много раз ловили за подобным жульничеством, но поскольку даже создатели аппарата не имеют представления о том, как ангелы чувствуют эти мелкие погрешности, на которых они могут себе подыграть, то обвинить их мы ни в чём не можем. Сами же они наотрез отрицают все эти казусы. Но я не останавливаюсь в попытках добиться честности, и поэтому решила создать катализатор, работающий как индикатор подобных игр с бубном. Всё, что мне осталось добавить в смесь, по моим предположениям – это реальную частицу человека с его ДНК. Иначе это будет просто бессмысленная катализаторная каша. Гости из того мира у нас крайне редки, а просить ангелов принести из параллельного измерения мазок живого человека, ради того, чтобы создать орудие против них самих – очевидно провальный вариант.  

–Стоп…Что? Мазок человека?! – Лестер рассмеялся. Впервые за последнее время.  

Однако девушка была серьёзна как никогда. Она быстро подошла со спины к Лестеру и рывком вонзила ему двадцатисантиметровую иглу по центру позвоночника. Парень успел увидеть лишь то, как в области грудины мелькнул кончик иглы, прошедший насквозь через грудную клетку. Человека только что проткнули копьем, а он ничего не почувствовал.  

–Всё еще думаешь, что внутри тебя осталось что-то форменное, отличающееся от яблочного пюре?  

Лестер сидел неподвижно. Прокол был словно под анестезией, как при лечении зуба – ты чувствуешь, как что-то касается десны, но боли нет. Послышались звуки наполнения баллона. Из Лестера будто высасывали внутреннее содержимое. Через пять секунд аппарат был извлечён, и девушка закрепила его на микроскопе, так, что кончик иглы касался предметного стекла.  

–Можешь продеть руку сквозь себя и убедиться, что отныне ты – винни пух. – разгорячённо сказала исследовательница, садясь за стол и начиная работать со взятым материалом.  

–Нет уж, спасибо. Обойдусь.  

Повисло странное молчание. Уже ничего не удивляло.  

–Как я могу вас называть? – спросил наконец Лестер, пытаясь отвлечься от проткнутого насквозь тела, которое никак на это не среагировало. Словно подушку насадили на шампур.  

–Дениз Кади. – ответила та, не отрываясь от окуляров.  

–Так значит у вас всё-таки сохранилась память?  

–Нам оставили всё то, что необходимо, чтобы быть послушными рабами властей. Имя, чтобы отличать друг друга, общие жизненные понятия, которые знакомы всем, и, возможно, были связаны с нами когда-то давно, а также определённые умения и навыки, чтобы мы могли заниматься чем-то на благо ангелов. Когда ты сюда поступаешь, то ты словно просыпаешься после сотрясения. Сотрясения, которое стирает память о себе самом, но оставляет о всей другой жизни. В Комитете же тебя определённым образом, как по частям, складывают и настраивают на один вид деятельности. И потом ты потихоньку восстанавливаешься.  

«Сотрясение. Я тоже чувствовал себя как после сотрясения. А потом стал вспоминать, и вспомнил… всё, кроме собственной смерти».  

–Скажи, Дениз, так ты всё-таки не знаешь, откуда ты пришла и в чём смысл всего этого?  

–На такие вопросы мне приказано отвечать – не в моей компетенции. Потому что негласный закон прост – много думаешь, без проблем, отправляйся на улицу и думай. Я всегда успею пожертвовать рабством ради поиска смысла существования, но пока я хочу сделать всё возможное на этом месте, ведь ангелы… Они совершают уникальные вещи. Больше никто на такое не способен. Да, с нами обращаются, как с помётом, но кто, если не мы, сможет держать их в тонусе и готовности спасти человеческий род?  

Она не стала дожидаться ответной реакции, вскочив с места и побежав к дальнему шкафу.  

–Если это всё реально… Если ты ещё не растратил свою начинку, пока тут находился… То я в шаге от великого открытия… – лепетала девушка, доставая многочисленные коробочки со взвесями разных цветов, из каждой забирая крохотную часть реактива на прозрачную палочку.  

–Послушай, а это правда может сработать? – Лестер подошёл к микроскопу, заглянув в окуляр. Посреди предметного стекла находилось большое пятно, переливавшееся миллионами оттенков. Находясь в постоянной динамике, мелкие частицы напоминали горящую лаву с осколками скалы.  

«Это так я выгляжу в их измерении под микроскопом? »  

–Механизм трансляции заархивированных данных представляет собой определенный каскад реакций, в ходе которых мелкие частицы архивной информационной капсулы выделяют потоки энергии, фиксируемые аппаратами транслятора. За счёт возможности телепортации, вас по сути помещают в размер одной частицы, и вы перемещаетесь в искусственно воссозданный мир, который исследуете. Всё словно в пробирке. Моя экспериментальная смесь предположительно должна связываться с каждой архивной микрочастицей, окутывая ее словно скорлупой, не давая ангелам совершать финты над ними в реальном времени. Индикация также будет иметь сигнальную природу – если ангелам всё-таки удастся преодолеть защиту, то их проникновение вызовет обильное выделение красителя, и сразу всем станет понятно, что процесс происходит не совсем чисто.  

Она помолчала, затем продолжила, уже немного другим, мягким тоном:  

–Я ничего не имею против того, чтобы Эмигарт снова доказал засранцам из Совета, что он лучше знает, как обустраивать потусторонний мир. Но он тут, к сожалению, не один. Если моя задумка воплотится в реальность, меня наградят и, возможно, повысят...  

–Дадут много высококачественных катализаторов? – спросил Лестер, улавливая предвкушение девушки.  

–Пустяки, раздам бедным. – отрезала она, смешивая реактивы со стеклянных палочек с мазком на предметном столике.  

–В чем тогда смысл?  

–Я надеюсь, что чем выше должность, тем больше памяти возвращается человеку. И может быть, я смогу вспомнить что-то о себе. Ведь если я человек, то у меня, наверно, когда-то была семья, может быть и дети. Где они сейчас? Что стало со мной и с ними?  

Девушка отвела взгляд от микроскопа, потирая глаза, а затем слегка шлепнула себя по щекам.  

–Сосредоточься. Не отвлекайся на глупости. – сказала она себе и начала совершать тонкие движения кистями рук, в которых держала продолговатые инструменты, похожие на пинцеты с решетчатыми головками на концах. Смотря в окуляры, она работала с гибридным материалом, смешивая субстанцию разной консистенции и наблюдая за реакцией.  

–Дениз, ты успеешь сделать это до начала сегодняшнего суда? – спросил спустя минуту обдумывания Лестер, перебираясь с ноги на ногу и осматривая комнату.  

–Я не могу ничего обещать.  

–Кади! Я надеюсь, ты объяснишь то, что ты узурпировала этого человека без уведомления. – дверь неожиданно открылась и на пороге появился молодой мужчина, в жилетке, офисных брюках, с короткой стрижкой и в очках. "Очки" – подумал Лестер и вспомнил, что видел их здесь у некоторых сотрудников. По-видимому, чем сильнее были катализаторы, тем ближе был персонаж этого измерения к совершенству.  

Дениз не ответила вошедшему коллеге, а только привстала, взяв из ближайшего выдвижного ящика небольшую силиконовую пробку в защитном чехле, после чего быстро поместила на нее кусочек материала из баллона, где были его приличные запасы, и протянула мужчине.  

–Я провела экспресс-анализ на присутствие специфических реагентов, подтверждаю, что он стопроцентно человек, интересующий судью как охраняемый осужденным ангелом. Сейчас распечатаю отчет. И возьми этот мазок. Отнеси его им, чтобы не было никаких претензий к парню. Надо будет, возьмут технику и сами убедятся.  

–Не перестаю поражаться тому, как ты и лаборатория органично сочетаетесь в одно целое.  

–Гарри здесь является ответственным за оборудование интерактивного отображения "лёгкой информации", записанной на кассетах. Это нужно во время суда, чтобы уточнить какие-то общеизвестные события, не связанные с личной историей человека и его ангела. Для последнего как раз нужен транслятор. А тут достаточно зарядить проектор и направить на экран. – не обращая внимания на вошедшего коллегу, обратилась Дениз к Лестеру.  

–Если ты и в правду не пожалела своего рабочего времени ради того, чтобы возиться с этим пацаном в лаборатории, то тогда до самого заседания он нам больше не нужен. – постарался снова напомнить о себе Гарри.  

–Пусть идёт и ждёт в зале. Проводи. – приказала она.  

Лестер зашагал за проводником. Они шли молча и неторопливо. В голове была странная пустота. О чём может думать человек перед участием в суде, на котором будет решаться судьба личности, непосредственно с ним связанной? Петляя по коридорчикам, двое прошли мимо застеклённой стены, по другую сторону которой Лестер увидал сидящих за небольшим низким столиком в креслах пять или шесть ангелов, в числе которых был и Эмигарт. Те о чём-то непринужденно беседовали, Эмигарт добродушно улыбался и кивал коллегам. По его довольному состоянию можно было легко догадаться, что других ангелов Эмигарт благополучно настроил на свою позицию и ещё до начала ощущал предчувствие победы. В момент появления Лестера ангел мельком взглянул на него, как бы напоследок задав вопрос «Ты готов? », на что парень ответил тяжелым взглядом, тревожно передавшийся Эмигарту. Чем ближе был зал суда, тем сильнее всё сжималось внутри.  

Наверно, нужно хотя бы для самого себя решить, какого ты ждешь исхода от предстоящего. Так много всего было услышано, увидено и открыто, так сильно здешняя атмосфера давила со всех сторон, что Лестеру приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы хотя бы слегка сконцентрироваться и прийти к какому-нибудь выводу.  

«Я спасал Эмили… Я спасал девушку, которая была мечтой всей моей жизни… Она водила за нос моего лучшего друга, а затем, струсив, сбежала. Она думала, что её скелеты в шкафу никто не увидит. Но теперь я вижу всё, и я не могу с этим жить».  

Лестер почувствовал, как внутри всё загорается. Если бы не осознание, что через пару минут будет решаться судьба всей его жизни, то парень бы наверняка вспылил в сильнейшей истерике, вырывая из головы клочки волос от досады и ненависти к этому миру, обманувшему его в который раз. Те люди, которые помогали Лестеру видеть смысл его существования, оказались волками в овечьей шкуре.  

Гарри открыл тяжёлую массивную дверь, предварительно введя пароли на её экране. После этого двое молча поднялись на лифте где-то на уровень пятого этажа. Это был последний из возможных, и по резко сменившейся обстановке и архитектуре Лестер догадался, что находится под тем самым куполом, гордо отливавшимся белым свечением издалека. На этом ярусе не было разделений на помещения, комнаты и офисы – всё выглядело словно один большой теннисный корт, в отличие от привычного муравейника. По центру располагалась невысокая, но занимавшая большую часть пространства платформа. Отдалённо это чем-то напоминало сцену в крытом элитном концертном зале. Плато было высотой где-то в полтора метра, имело форму правильной окружности и ступеньки на двух противоположных полюсах. Вокруг него туда-сюда носились многочисленные сотрудники с папками, бумагами, планшетами и небольшими прямоугольными пластинками, имевшими этикетки с подписями. Как и вообще всё в этом месте, ни одна деталь механизма не оставалась бесхозной. Каждая незначительная безделушка числилась в базе данных и могла оказаться носителем важнейшей архивной информации. Этими объектами люди постоянно обменивались, комментируя друг для друга их предназначение и оговаривая способы использования. Велась активная подготовка к судебному процессу. Гарри подвел Лестера к краю платформы и пригласил его взойти наверх. Ошеломлённый всеобщей суетой, шумом и активностью, Лестер уселся на стул, спинка которого имела табличку с его именем. На платформе по краю располагался стол, описывавший контур окружности по всей её длине. В центре было довольно обширное пустое пространство, в итоге придававшее столу форму бублика. Посередине платформы пол имел отличную от всего остального пространства поверхность – там находился прямоугольный люк с автоматическими затворками. На всей оставшейся же площади под ногами чувствовалось приятное ковровое покрытие. Выполненное по-прежнему в белых тонах, место для заседания скорее походило на любительскую театральную сцену. Хоть находиться там было далеко не уютно, Лестер всё-таки с интересом в очередной раз засмотрелся на то, какие трудолюбивые и мотивированные были работники у Комитета. Никто из них не жалел сил ради своего дела, не имея при этом от всего совершаемого особой выгоды. Концепция потребителя – вот, что делает из реального человека ленивое деградирующее существо, не способное к коллективному и эффективному труду. Животное, живущее с оболочкой, но без содержимого. То, что нам дано природой как возможность усовершенствоваться, люди используют в качестве очередного способа достичь комфорт. Тёплое, уютное местечко, не желающее отпускать просто так. Пригретая на шее змея. Пока, конечно, кто-то не отнимет у тебя память и большинство способностей к потреблению, поместив в условия адского, перманентного труда и стресса…  

Прошло несколько пустых минут. Лестер не мог больше заставить себя думать о своей судьбе и о ком-либо, повлиявшем на неё. Пришло долгожданное смирение с тем, что жизнь, не имевшая больше какого-либо смысла, навсегда завершена. Оставив позади всю злобу, Лестер принял решение спокойно дождаться того, когда небытие безвозвратно окутает его память, искупив от всех мук совести и сожаления о прошлом. А там уж пусть будет, что будет. Ненависть и гнев, всю жизнь терзающие душу, осознаются тобой лишь тогда, когда ты способен на это. Лишившись возможности почувствовать боль, ты никогда о ней больше не узнаешь.  

Толпа сотрудников потихоньку рассосалась. Лестер подметил, что по периметру этажа стоят полукруглые стойки, рядом с каждой из которых располагалось несколько уровней небольших ящиков, похожих на отсеки для хранения личных вещей в супермаркете. На каждой ячейке был небольшой жидкокристаллический дисплей и клавиатура для набора цифровых значений. Персонал постоянно что-то доставал оттуда для работы на месте и перекладывал из одного ящика в другой для другого коллеги, вводя шестизначные пароли. Ещё можно было заметить, что вокруг каждой стойки вертятся одни и те же лица. Где-то по 5-6 работяг на каждый из пунктов, число которых насчитывало больше десяти.  

Когда в проходе между "сценой" и стойками уже практически никто не перебегал, сотрудники не перешептывались и все ящики были закрыты, а официальная атмосфера приведена в порядок, со стороны лифта стали появляться новые лица. Словно отряд спецназначения, друг за другом, гордой и уверенной походкой в помещение суда вошли ангелы. Первым был Эмигарт, за ним его длинноволосый товарищ, и ещё несколько неизвестных Лестеру персонажей. Что было характерно для всех ангелов – это резкая специфичность во внешности, теперь это было заметно как никогда, после наблюдения за серой массой рабочего класса. Её представители различались по атрибутам одежды, но по поведению, выражению лица, эмоциональной составляющей и роли во всеобщем процессе они все повторяли друг друга. Ангелы же имели абсолютно одинаковую униформу, но перепутать одного хранителя с другим было невозможно. Несмотря на обязательное выполнение устава, они все имели разные походки, взгляды, осанки и настроение. Или не боялись проявлять свою идентичность.  

Шагая в проходе, ангелы принимали со всех сторон приветствия с нарочито демонстрируемым уважением от сотрудников, отвечая на них кивками и сдержанными улыбками. Разойдясь в разные стороны, ангелы подходили к определенным стойкам, где их поспешно окружали взволнованные люди и начинали судорожно что-то объяснять, показывая различные данные и объекты на носителях и в шкафчиках. Все рабочие спешили донести ту информацию до ангела, за которую они были ответственны во время подготовки. Ангелы внимательно и напряжённо слушали их быструю речь, иногда что-то уточняя и переспрашивая. По окончании брифинга на каждого избранного одели цепочку, свисавшую до уровня груди и имевшей в качестве подвески некий датчик, позволявший прямо на белых костюмах отображать имена крупными красными буквами. Теперь каждый парень в белом на наружных поверхностях плеча имел свое имя, что придавало ему странный и неуклюжий вид. Чувствуя себя не вполне полноценно, будто всеобщая доступность имени как-то позорила или ущемляла хранителя, парни прошли на платформу и нашли свои места, уготовленные лично для каждого. Неизвестно, в чём был смысл именно такой последовательности, но все шестеро ангелов сидели одной линией рядом друг с другом по правую сторону от Лестера. Эмигарт сидел через два места от него и молча смотрел вдаль, сосредоточенно скрестив руки на столе. Остальные ангелы вели себя по-разному – кто-то переговаривался на несвязанные с судом темы, кто-то обсуждал предстоящее заседание, рассуждая о том, кто будет судьей и что Совет придумает на этот раз, чтобы их контролировать, на какие хитрости пойдет, чтобы сыграть в свою пользу за счёт сложившейся ситуации. Работа ангелов на территории реального измерения была поистине очень сложной и ответственной, и поэтому каждую минуту нахождения за его пределами они использовали, чтобы отвлечься от стресса, который сопровождал их на службе. Все вокруг это прекрасно понимали, поэтому ангелам не делали замечаний по поводу раскрепощенного и непринужденного настроя. Страшно было представить реакцию общественности, если бы обыкновенный клерк позволил себе столько шутить и общаться с коллегами. Только если он не в шаге от великого открытия, которое в глазах надзирателей покроет любые мелкие правонарушения...  

–Эй, Лестер! – человека окликнул сидевший рядом ангел, ранее зашедший за Эмигартом. – Волнуешься, чувак?  

Лестер, прежде чем ответить, попытался понять, кем является тот, с кем он говорит. Ангел выглядел очень милым и приятным парнем. Наверно, характер его человека можно было сравнить с неуклюжим пандой, неторопливо размышляющим и абсолютно не нацеленным на вражду против кого-то. И всё было бы хорошо, но Лестер никак не мог понять, кто именно этот человек, ведь, наверно, раз здесь его или её ангел, то этот индивид как-то связан с ним.  

–Нам тут Эмигарт показал твоё описание. – он достал планшет, не дожидаясь ответа. – Здесь, конечно, в основном только твои внешние данные и общеизвестные факты, но я как никогда уверен, что всё будет хорошо. Мы тебя обязательно не бросим и простроим в хорошее местечко.  

«О чём он толкует? »  

–Да мне, в общем-то, как-то и не хочется… – неуверенно пробормотал Лестер, но ангел настойчиво продолжал.  

–Самое главное – не теряй твёрдости стержня и помни, что мы целиком и полностью на твоей стороне. В наших решениях нет причин сомневаться, в чём ты, надеюсь, уже убедился. Не хочу лишать тебя полной самостоятельности, просто предупреждаю, что на суде, как в поле – если один, то ты не воин.  

–Вот Лесгарт один – ему потому и предстоит поражение. – сказал кто-то из правее сидевших ангелов.  

–Лесгарт просто безумец. Таковых просто нельзя допускать к службе, и сегодня его песенка наконец будет спета. – грозно проговорил Эмигарт, сжимая кулаки.  

–Эмми у нас тут местный Рэмбо! Он тебя не сильно напугал, когда ты очнулся в приёмнике? – послышался уже другой голос, оттуда же. В ответ все сидевшие захихикали. – Я до сих пор иногда чувствую, что, будь я человеком, то накладывал в штаны каждый раз, когда он лезет в Устав, чтобы зачитать наши права!  

Даже серьёзный до ужаса момент эти парни могут превратить в веселье. Лестеру же по-прежнему было не по себе.  

–О, а вот, кажись, ведут подсудимого.  

В проходе показались двое охранников, напомнившие Лестеру телохранителей Советников. Каждый из них держал в руке устройство, похожее на рукоятку от шланга подачи бензина на автозаправке.  

«Нейтрализатор ангелов? »  

Затем появились ещё двое громил с аналогичными предметами, а в центре прямоугольника, который замыкали полицейские, с опущенной головой шел ангел. Сильно сутулясь, он показывал сидевшим лишь свою макушку, на которой возвышались иглоподобные пепельно-серые пряди волос. Рядом с сопровождающими он казался жалким карликом.  

«Неужели это он…»  

–Смотри, боится посмотреть на нас. Знает, что сейчас ему не поздоровиться. – забубнили ангелы.  

Эмигарт и Лестер продолжали молчать, упершись взглядами в Лесгарта, которого вели к отдельной стойке, где ему также разъяснили ход действий и передали необходимые информационные материалы.  

«Что мне делать, когда он посмотрит мне в глаза? Как изменится моя жизнь после этого? »  

Лестер никогда, даже в самых красочных снах, не мог предположить, что ему однажды предстоит такая встреча. Продолжая пропускать болтовню соседей мимо ушей, он сосредоточился на ожидании зрительного контакта. Однако этот настрой прервало появление представителей правительства и судьи. Это стало понятно по тому, как все в зале моментально замолкли и вскочили с мест, приняв позицию руки-по-швам. Двое мужчин, которых Лестер уже видел на подходе к зданию, один чуть старше средних лет, другой молодой, в фиолетовых костюмах, оба кучерявые, будто мухи крутились вокруг флегматичного и низкорослого пожилого судьи, пока все трое шли к платформе. Тот лишь довольно кивал, делая неспешные уверенные шаги к своему рабочему месту. В черном костюме, с клетчатой бордово-зеленой бабочкой, он выглядел весьма стильным стариком. С походкой и осанкой гордого генерала, судья испускал собственную уверенность в том, что только он здесь обладает властью над всем трепещущим и не трепещущим. Встав у места за столом, где тот имел выступ в виде кафедры, он застыл в том же положении, что и ангелы. Примеру судьи последовали и Советники, расположившись по обе стороны от него.  

«Совсем не коррупционная обстановка»  

Когда на платформу стали подниматься и быстро расходиться по окружности работники Комитета, стало очевидно, чем завершится эта неловка паузка. Каждый подошедший сотрудник держал в руке нечто вроде буклета, скорее похожий на грамоту или аттестат. Ювелирного качества, он переливался на свету благодаря золотой крошке на поверхности страниц. Люди быстро разложили по одному экземпляру под правую руку каждому ангелу и судье, встав позади них на расстоянии полуметра, словно стюарды, с полной готовностью и максимальной выдержкой.  

«А говорили, что не имеют традиций» – про себя возмутился Лестер, увидев на бумагах надпись «Устав». Однако никто не торопился что-либо делать дальше, все – включая служебный персонал – по-прежнему стоя чего-то ожидали.  

Лестер оглянулся. Весь зал замер, а Лесгарт с охраной куда-то исчез. Тем не менее, всё вокруг выглядело крайне продумано, и волноваться за то, что сейчас случится что-то непредвиденное, было бы глупо. Внезапно тишину прервал резкий механический звук. Посередине судебной платформы открылся люк, и из него выдвинулся наверх подиум с креслом, которое Лестер видел в холле. Оно было таким же крупным и элитно выглядящим, только все провода и приборы, с ним связанные, были настроены и приведены в эстетичный вид.  

«Транслятор»  

На нём сидел Лесгарт. На лодыжках и предплечьях ангела были неоновые кандалы, соединявшие его с фундаментом подставки ярко-красной нитью, выглядевшей довольно прочной. Когда кресло окончательно зафиксировалось, отверстие люка ещё сильнее раздвинулось, и на платформу откуда-то снизу залезли те четверо охранника, встав по все стороны от сидящего. После этого Лесгарт привстал на специальный выступ кресла и наконец показал всем присутствовавшим своё лицо. Нить кандалов не давала выпрямиться во весь рост, поэтому он стоял, согнувшись, и смотрел вперед. Один из охранников, имевший при себе позолоченный декоративный вариант Устава, положил его на правую ручку кресла и также замер. Лишь после этого судья, а за ним и ангелы положили ладонь поверх книжечки и стали поочередно произносить клятву.  

«Имея честь повлиять на человеческие жизни и судьбу ангелов, защищающих их от смерти, клянусь своей головой, не знающей мук ада, добровольно сойти в вечность страданий в случае неподчинения аксиомам, изложенном в этом неоспариваемом источнике моей мудрости, знаний, возможностей и запретов…»  

Уже на третьем повторе Лестер перестал следить за речью ангелов, говоривших одно и тоже друг за другом. Он осматривал своего ангела, мысленно моля его встретиться с ним взглядом. Но Лесгарт неподвижно стоял боком к Лестеру, лишь по причине ожидания приподняв голову и глядя куда-то вдаль. Выглядел ангел безжизненно и подавленно, он будто отсутствовал там. Но вот пришёл и его черёд произносить зазубренные слова. Последним, Лесгарт пробормотал клятву, оборачивая голову к каждому сидевшему подле, как это требовал Устав и закон суда. Лишь на последних словах он окинул взглядом Лестера.  

–Прошу садиться. – сказал пожилой корифей, исполнив жест рукой в сторону ангелов.  

Лестер не видел себя в зеркале ни разу с тех пор, как попал в это измерение, и почему-то ему показалось, что ангел должен в своем настроении всегда отображать его человека. За этим суждением последовал вывод, что дела у них – как никогда хуже. Лесгарт оказался единственным ангелом, у кого костюм имел сероватый оттенок, а на лице присутствовали морщины и мешки под глазами.  

«Лишили катализаторов, когда отстранили от службы и кинули под арест» – сразу предположил Лестер.  

Взгляд у ангела был грустным, обиженным, но в тоже время в нём улавливалась некая нотка мятежа, неприятно подцепившая внимание Лестера. Лесгарт будто кричал про себя: «У вас ничего не получится. Мы все проиграли».  

–Судебное заседание считаю открытым. – произнёс стиляга, ударив молотком.  

Лестер слегка смутился. За столом в общей сложности сидели лишь ангелы, судья и Советники. Для нормального суда здесь явно кого-то не хватало.  

–Перед озвучиванием обвинений в сторону подсудимого даю слово уважаемому представителю Комитета Марку Лэнтри. Господин Лэнтри, – судья обратился к старшему Советнику, на что тот с довольной физиономией, чем-то припудренной, но не настолько, чтобы убрать морщины и впадины на лбу, поднялся и, с ложным смирением поклонившись, начал занудную болтовню.  

«Друзья! Я всегда говорил, что ваше подразделение – это то место, куда мне, наведываясь, приходится краснеть только от радости и восхищения. На протяжении всей истории мы не имеем ни одного негативного случая в совместной работе…»  

–Ага, работе. Эти зажравшиеся спиногрызы только и умеют, что мозги промывать. – прошептал рядом сидевший ангел.  

–Послушай, как там тебя… – Лестер наклонился к нему и прочел надпись на плече. – Алексгарт, а когда придёт адвокат Лесгарта?  

«…Но, к сожалению, вы в этом измерении не одни. Мои дорогие коллеги, достойные хранители и умницы. За последнее время особо возросла частота жульничества и теневых манипуляций до, во время и после судебных процессов. Обычно их проворачивают скооперировавшиеся сотрудники одного штаба, словно по установленному сценарию. Особенно, когда суд является непосредственной частью подразделения, как в вашем случае, когда все… ха-ха… сами понимаете, имеют друг с другом договорённость. По новому коллегиальному решению Комитета, я имею право потребовать от вашего суда подробный отчёт о всех действиях, которые могут вызвать у меня вопросы. Я глубоко убеждён, что пока я нахожусь на территории моего любимого подразделения, ни одна неприятная неожиданность не помешает нам…»  

Лэнтри был явным, противным болтуном, и ему нравилось всячески выделять и поощрять то место, в котором он оказался по работе. Потому что единственным посильным ему шагом к расположению людей было слащавое втирание в доверие.  

–Тебе наш всезнайка, видимо, не сказал, что судом назвали это заседание тривиально. Никакой защиты тут обычно не происходит, если только кому-нибудь не лень будет докапываться до микроскопических деталей. Да, Эмигарт на самом деле молодец, что смог спасти того человека из автокатастрофы. И это его идеология – надеяться на невозможное, но если быть честным, то никаких случайностей тут не бывает. Разве если только очень-очень редко. Если кого-то схватить за хвост на нежелании разбираться в произошедшем, то можно не совсем полноправно воскресить человека. Случай – один на миллион. У Эмигарта их было несчётное количество, и вот однажды – прокатило. Он бьётся, не находит себе покоя, даже когда имеет дело с мертвецами. Это его позиция и никто не в праве осуждать его за это. Но если быть реалистами, то вся наша служба расписана алгоритмами, и суд представляет собой всего лишь освежение фактов и подтверждение чьего-то косяка перед вынесением приговора. – нашептывал Алексгарт, пока Лэнтри, никого не замечая, заливался речами.  

Лестер задумался. У этих парней и в правду нет никакой свободы действия. У них нет возможности творить, созидать. А если бы и была, то мир людей давно превратился в хаос, не сумев собраться обратно воедино. Пока одна из сторон снова бы не встала на рельсы запрограммированного существования. Вот только вопрос – кому ближе состояние безвольного подчинённого своих страстей и повелителей – человеку или ангелу?  

Не замолкавший Советник уже рассказывал о том, как он смог с помощью телепортатора наблюдать зачатие, а то время как ангелы изо всех сил старались создать вид уважения к этому бесполезному участнику. Власть была не нужна суду, со своими бестактными требованиями она только мешала нормальному ходу вещей.  

«…И в конце концов, все мы знаем, что наша главная цель существования – это сохранение потустороннего мира от самого себя. Ваша Честь, благодарю вас за выделенное время, я думаю, что можно приступить к процессу» – выдав омерзительную улыбку, наконец закончил говорить фиолетовый тип, присаживаясь на место и кланяясь в сторону судьи. Едва ангелы оживились и настроились, это чудо снова вскочило и затараторило:  

–Да-да, кстати, забыл вас всех познакомить – это мой замечательный коллега, с недавних пор. Эндрю Мали, у нас за плечами уже более пяти совместных заседаний…»  

И понеслась снова.  

«Вот, с кем меня спутали. Как они могли! »  

В то время как рабочий класс боялся лишний раз дёрнуться в неположенный момент, эти крысы вели себя, как хотели, потому что никто и ни за что не мог их наказать. Они могли спокойно приехать на суд, растратив больше половины выделенного ангелам времени пустыми разговорами, в то время как те могли бы предотвращать несчастные случаи у себя на службе. Работая ради людей, власть их уничтожает, не видя себя со стороны. А всем остальным полагается только отмалчиваться и поддерживать врагов народа.  

–Господин Лэнтри, господин Мали, это большая честь для нас видеть вас на столь важном заседании. Предлагаю перейти к прослушиванию обвиняющей стороны. – поймав паузу в речи Советника, вмешался судья. Ему как никому другому было известно, что за подобные траты времени затем наказывают кого угодно, кроме правительственных деятелей.  

Советники уселись, приняв решение, что стоять без подкрепления столько времени – грешно, для их-то статуса. Заняв места, каждый из них достал небольшие карманные контейнеры с катализаторами в виде пилюль и проглотил по паре желтых шариков, быстро убрав всё обратно. Судья и все ангелы покорно сделали вид, что ничего не произошло. Все, кроме Лесгарта. Увидев таблетки, он внезапно дёрнулся в сторону ближайшего Советника, будто не контролируя себя. Охранники тут же агрессивно вернули его на место, сделав грубое замечание. Это все тоже проигнорировали.  

«Они морят Лесгарта голодом. Может, он просто хотел найти себе пропитание, когда сбегал и вселялся в меня? » – промелькнула мысль в голове у Лестера.  

–Настоящим судебным процессом рассматривается случай смерти человека, закреплённого за нашим подразделением. Причиной обвинений является неполноценное соблюдение ангелом его обязанностей по спасению жизни. Обвиняющую сторону представляет ангел-свидетель, старший исследователь судебных исков Эмили-Гвардиан. Прошу вас встать и выразить свою позицию перед судом.  

Эмигарт медленно привстал с места и слегка отошел от стола.  

–Постойте, постойте! – впервые загомонил второй Советник. – А кто все эти ангелы? И ангелы ли они вообще? – он указал на остальных сидевших, говоря гнусавым голосом. – И почему нам не представили характеристики самого человека, который, по вашим словам, претерпел смерть?  

–По канонам судебный процесс протекает по определённому алгоритму, господин Мали.  

Докатились! Судья начал оправдывать перед этими мерзавцами, вместо того, чтобы делать законные замечания. Не долго он продержался.  

–Ваша Честь, ответьте, пожалуйста, Советнику и моему коллеге на интересующий его вопрос. – мягким, но настойчивым и властным тоном потребовал Лэнтри.  

–Вариативность шагов на данном этапе судебного заседания не запрещается и вполне возможны поправки в режиме реального времени. – глядя на Эмигарта, сказал судья, сделав небольшую паузу.  

Он будет делать всё, что ему прикажут.  

–Посмотрев чуть выше, вы можете наблюдать имеющиеся у нас данные о человеке, который является «виновником торжества». – судья указал на пространство над головой Лесгарта. В пределах невидимого куба в воздухе появилась различная текстовая и графическая информация о том, кто такой Лестер.  

Пораженный очередной нано-технологией, он заметил, что издалека с четырех сторон на место появившейся картинки направлялись лучи проекторов, которыми управляли специалисты по технике. Устройства были несложными – внутри них помещались пластинки, изображения с которых передавались на определённое место в воздухе.  

«Лёгкие факты»  

Лестер вспомнил возникшие перед глазами таблицы с данными о Мэтте. Сейчас он видел такой же вариант, только гораздо более развернутый и подробный. И о самом себе.  

«Они точно считают меня мертвецом, раз даже говорят, как о третьем лице, когда я всё ещё здесь»  

Или у человека на территории этого измерения попросту нет никаких прав? Может, здесь такой принцип: приносишь пользу – имеешь право голоса?  

–Красивые и здоровенькие нынче зачастили умирать. Причём по статистике, большинство подобных случаев приходится на людей небедных страх с высоким уровнем жизни. Это ли не безумие? – зафилософствовал Мали, пока все сидевшие внимательно изучали характеристику Лестера.  

«Зачем им знать о том, какой у меня вес и рост? »  

Чем чаще сменяли изображения, тем поразительнее выглядела информация на них. Данные о здоровье, семье, учёбе, детских травмах и происшествиях – Лестер не переставал удивляться тому, как всю эту лабуду они умудрились собрать в одном месте, охарактеризовав по каким-то своим шкалам с навороченными величинами и значками. Ему было несколько неприятно видеть, как подобные вещи выставляются на всеобщий показ, однако через какое-то количество слайдов Лестер почувствовал интерес к такому расследованию. Ему уделяли максимальное внимание, и это чуточку смягчало тревожную обстановку. Лестер даже слегка пожалел, что он не понимает ангельские обозначения около таких показателей, как «признание человека обществом», «успех в межличностных отношениях с младшими», «способность к самосохранению в стрессовой ситуации», и многих других.  

Заседавший коллектив погрузился в негромкую дискуссию – ангелы с ангелами, Советники друг с другом.  

–По левую руку от вас, помимо обвиняющего ангела, находятся другие свидетели произошедшего. – продолжил судья, обращаясь к Мали.  

–Что ж, надеюсь, что никто из вас не забрёл сюда с улицы. – ехидно подколол парней в белом Лэнтри, рассчитывая на ответный смех или улыбку. Однако ангелы синхронно посмотрели на него, как на ограниченного, на что тот наконец-то заткнулся, уставившись в стол себе под нос.  

–Ну давайте тогда послушаем ангела-свидетеля, который, в отличие от других, имеет претензии к обвиняемому. Не может же этот суд продолжаться вечно. – почувствовав доминирующее положение с тех пор, как его старший коллега облажался, заявил Мали, с важным видом откинувшись на спинку стула.  

«Ну и мрази же они» – Лестер будто телепатически поймал то, как Эмигарт ругался про себя.  

–Ваша Честь. Я, старший исследователь судебных исков, Эмили-Гвардиан, по вашему разрешению имею право лично высказать обвинения ангелу Лестер-Гвардиану на основе наблюдений и собственного мнения об осуждённом, подтверждённого реальными фактами.  

–Эмили-Гвардиан, вы допускаетесь к слушанию судом, одновременно подтверждая собственное согласие с необходимостью обоснования вашего мнения с использованием трансляторного механизма.  

–Так точно, Ваша Честь.  

–Что ж, можете приступать.  

–Вау! Старший исследователь! – не стыдясь, встрял молодой Советник, проговаривая каждое слово с растяжением слогов. – Должно быть, ангел имеет серьезные заслуги?  

«Они знают, что их роль – нулевая, что они полное дерьмо. Поэтому и минуты не могут просидеть в тишине, не заявив о себе и своем жалком присутствии».  

По выражению лица Эмигарта можно было понять, в каком диком шоке он находился от сложившейся ситуации. Мали решил выпендриться, заставив ангела доказывать, что он тот, за кого его принимают. Можно было бы подумать, что это мера предосторожности. Ведь по закону суда ангел, пришедший в качестве свидетеля, не имеет права собственнолично высказывать обвинения. Если он, конечно, не имеет заслуженного статуса «исследователя исков», который был присвоен Эмигарту за его вклад в исход многих судебных заседаний. Лестера смутило, и даже огорчило то, что действительность суда и поведение его старших участников не совпадали со словами ангела об отсутствии консервативности в их мире. Придурки в фиолетовом, а также судья явно выглядели как люди, имевшие в своих кругах долговременные понятия, традиции и устои. Возможно, с таким обилием катализаторов они могли устроить в своём микромире Комитета максимально приближенную к человеческой природе цивилизацию. Тогда это всё объясняло. И мучать ангела Советник пытался лишь потому, что ему хотелось показать, насколько он влиятелен и крут. Все те слова Эмигарта, которые крепко закрепились у Лестера в голове, были очевидно лишь его философией, его выбором в этом неоднозначном мире. В то время как большинство с помощью катализаторов пытается достичь чего-то характерного для человека, дабы ощутить свойственные им эндорфины, Эмигарт никогда не забывал о своем предназначении и не играл с огнём. Осознав позицию ангела с этого угла обзора, Лестер проникся ещё большим уважением к нему. Сразу пришло на ум то, как несладко приходится ангелу в этой обстановке, с его-то праведным образом мысли.  

–Ваша Честь, срочное сообщение из лаборатории. – не дав возможности судье отреагировать на слова Мали, к нему подошла женщина-сотрудник, протянув планшет.  

«Был создан уникальный препарат, корректирующий работу транслятора в реальном времени. Также при применении внутрь он способен вызывать как у человека, так и у ангела извлечение всей информации, циркулирующей в кратковременной памяти, в неизменном виде им самим».  

–Передайте лаборатории, что нам нужно это вещество прямо сейчас. – сказал Судья, протягивая обратно планшет, после чего женщина быстро удалилась.  

–Ваша Честь, вы были бы весьма любезны, если объяснили нам этот поворот событий. – прежним тоном сказал Мали, но едва он закончил предложение, как та девушка снова появилась на платформе, держа в руках контейнеры с реактивами. Из-за её спины показалась Дениз, на ней был бейдж с эмблемой Комитета, коей была горящая свеча на фоне средневекового рыцарского щита.  

–Ваша Честь. Я, Дениз Кади, сотрудник лаборатории Комитета, ответственный за подготовку судебной информации. Мне велено продемонстрировать вам действие новейшей экспериментальной смеси.  

–А можно узнать, почему вы занимаетесь этим? Ваша Честь, разве у подобного контингента есть права на презентацию лабораторных достижений? – не отставал Советник. Судья, которого он уже не первый раз так нагло затыкал, ради сохранения официальной обстановки лишь перевёл взгляд на Дениз, как бы дублируя вопрос представителя власти.  

–Ваша Честь, я только что посылала запрос в Комитет, и мне ответили официальным разрешением на участие в текущем судебном процессе. – она протянула бумагу с печатями и голограммой.  

–Что ж, Дениз, если вы располагаете всей необходимой информацией, то можете продемонстрировать действие этого препарата.  

–Так точно, Ваша Честь. Я создала его.  

Лестер ждал этого момента с нетерпением. Хотелось оставаться уверенным, что суд пройдет честно. А также что эта талантливая сотрудница будет награждена по достоинству.  

–И что же вы создали? Сыворотку правды? Как же она действует? – недоверчиво уперся Мали.  

–По причине срочного вызова препарат не был опробован в лаборатории, о побочных явлениях и специфическом действии на конкретного человека мы не можем говорить с уверенностью в сто процентов.  

–Вы сделали что-то, но сами не знаете, как оно работает? – окончательно выставил рога Советник. – Или хотите, чтобы все думали, что вы не знаете? Чтобы заставить ангелов принять некую подозрительную субстанцию. Скажите, как вас там, Дениз Кади, как вам можно доверять в таком случае? А если этот «препарат» – очередное взрывчатое вещество, которое вам велели донести, или даже самой спроектировать и применить?  

«Наверно, этот парень в прошлой жизни был петухом»  

–Сэр, контейнеры запечатаны и имеют штампы. Я сама не притрагивалась к их внутреннему содержимому, а лишь создала формулу, по которой в аппаратах вывели этот реактив. – растерявшись, слегка дрожащим голосом проговорила девушка.  

«Держись, Дениз, не сдавайся. Не дай этому сосунку на тебя наезжать! »  

–Если вы желаете, господин Мали, я могу начать демонстрацию на самой себе.  

–Знаете, что – нет. – немного подумав, хитро сказал Советник. – первым ваше изобретение опробую я. И, если со мной что-то произойдёт неладное, следующим заседанием суда вас пнут отсюда куда подальше.  

Ангелы переглянулись. Намеревалось что-то серьезное.  

Дениз посмотрела на судью, как бы прося разрешения на подобную авантюру. Это было лишь формальным штришком, потому что всем было очевидно – в любом случае придётся исполнять волю Комитета, какой бы безумной она не была. Выглядевший так оживлённо ещё совсем недавно, пожилой мужчина изо всех сил старался не показать свою усталость от всего происходящего. В его руках было удержание судебного процесса в дозволенных рамках, поэтому цирк с Советникам вызывал у него стресс больше, чем у кого-либо другого. Получив от судьи тяжелый взгляд и одобрительный кивок, Дениз поспешно и безмолвно распечатала контейнеры, жестом предложив Мали выбрать одну из сотни одинаковых синих таблеток.  

И пусть весь мир подождёт.  

–Кади, вы можете продолжить презентацию препарата и его действия при использовании трансляторного механизма. – сказал судья, когда Мали уселся обратно в ожидании проявлений.  

–Так точно, Ваша Честь. Данный препарат предназначен для местного химического воздействия на составные компоненты коллоида.  

–И как он действует? Точнее, на что влияет ваш препарат?  

–Он делает возможным избежать любые случаи трансформации исследуемой информации во время её транслирования.  

–Что ж, несмотря на то, что ваше изобретение – ещё очень горячий, свежеиспечённый пирожок, не имеющий названия и подробных характеристик, я не вижу причин ставить под сомнение безопасность его использования, как минимум – при телепортациях. В противном случае, ваш препарат будет отторгнут имеющейся в составе коллоида эмульсией контроля за совместимостью компонентов. Я считаю должным выслушать обвиняющую сторону и опробовать ваше средство на практике прям здесь и сейчас. Если, конечно, господин Мали и господин Лэнтри не имеют дополнительных вопросов.  

Все уставились на Советников. Старший по-прежнему сидел притихшим. Неизвестно, как такого пренеприятного типа могла задеть первая же осечка в его выходках. Ему будто доставляло удовольствие сидеть, изображая из себя несчастного неудачника, вызывая жалость. Со вторым же постепенно начинало твориться что-то необычное – широко раскрыв глаза, господин Мали сидел с вытянутыми руками и напряженно выпрямленной спиной. Его зрачки судорожно метались из стороны в сторону.  

–Господин Мали, сэр, как вы себя чувствуете? – поинтересовалась Дениз, изображая уважение к нему.  

–Мне… срочно… нужно выйти… с Марк… то есть, с господином Лэнтри…  

–Со всем уважением, господин Мали, но по Уставу вы не имеете право вернуться на заседание, если покинули его, даже по собственному желанию. – констатировал судья.  

–Но мне нужен… Колимат… Колиматрикс! Я чувствую себя неважно… будто после долгой рабочей смены… мне нужно срочно расслабиться…  

«Что за бред?! Не по Уставу, говорите? А это всё – по уставу? Давайте все послушаем о личных проблемах господина Советника. Очень важная информация! ».  

Просто все боятся за свои рабочие места, а так этим засранцам бы уже давно показали на выход.  

–Что это такое – Колиматрикс? – прошептал Лестер Алексгарту.  

–Не знаю, какой-то катализатор. Их, элитный.  

–Дениз, от лица суда я благодарю вас за нововведения, способные благотворно повлиять на наши расследования. От себя могу пожелать удачи в дальнейших исследованиях вашего препарата. Надеюсь, что подобные побочные эффекты вы исключите в обновленной структуре препарата, потому что отныне суд будет нуждаться в вашем изобретении постоянно. – торжественно огласил похвалу и указания судья.  

Дениз светилась от счастья и уже хотела ответить на слова одобрения её работы, но Мали громко начал встревать в их разговор. Его речь была прерывистой, взгляд неадекватным и бешеным, а тело максимально напряженным. Корча ужасные гримасы, будто пытаясь остановить себя от произнесения того, что рвалось наружу, Советник тщетно пытался сопротивляться самому себе:  

–…Эта смесь… Она помогает нам… Забыть обо всём, и… погрузиться в мир друг друга…  

–Эндрю, нет! – резко очнулся Лэнтри.  

–…Уединиться, почувствовать близость… преодолеть стыд и смущение… проявить чувства… – у него аж покраснели глаза и встали дыбом волосы.  

–Замолчи, прошу тебя! Что вы ему дали?! – вспылил Лэнтри, вскочив с места.  

Мали не контролировал себя. Он совершал короткие рывковые движения, пытаясь закрыть себе рот ладонью или отвернуться, но ничего из этого не выходило – его будто пытали на детекторе лжи с электрошокером, заставляя говорить правду. И вообще, что-либо говорить.  

В зале повисло неловкое молчание. Ангелы прятали лица, чтобы не показывать свои смешки, Лестер и Дениз, заулыбавшись, переглянулись, а судья прикрыл глаза ладонью.  

Вот настал долгожданный момент ослабления действия препарата. Первую же такую возможность Эндрю Мали использовал очевидно правильно для себя. Он выпрыгнул со стула и со всех ног кинулся прочь с платформы, прочь из зала суда в принципе, стыдливо закрывая лицо руками.  

Правильно, а то вдруг господин Советник ещё какие-нибудь тайны Комитета вспомнит, так его потом уж точно пожизненно разлучат с пассией.  

–Долго его ещё штырить будет? – с довольной ухмылкой спросил у Дениз Эмигарт, на что там пожала плечами.  

«Чем дольше, тем лучше. Быть может, потом это средство можно использовать при нападении на Комитет»  

–Эмили-Гвардиан, приступайте. – как ни в чем не бывало сказал судья.  

Эмигарт в момент сделался серьезным и начал свою речь. Уверенным, настойчивы голосом, ангел обращался к суду, так убедительно, что по одной его интонации уже хотелось принять все его слова за истину.  

–Ваша Честь, сей ангел, которого вы видите перед собой, уличён мною в систематическом невыполнении своих обязанностей, прописанных Уставом. – Эмигарт указал на Лесгарта, сидевшего всё это время безучастно, неподвижно и отчуждённо.  

«Решил начать издалека»  

–Проявляя крайнюю халатность, эгоизм и равнодушие к жизни людей, Лестер-Гвардиан превысил порог допустимых ошибок в процессе службы, когда минувшим днём стал причиной смерти опекаемого человека.  

Эмигарт сделал быстрый жест в сторону его бригады сотрудников, прежде «регистрировавших» его на суд, в ответ на который они поспешно стали сменять кассеты в проекторе. В результате в интерактивном воздушном пространстве стали появляться собранные Эмигартом материалы из официальных источников слежки и мониторинга деятельности ангелов, подтверждавших его слова.  

–Да, все мы знаем, что у каждого ангела есть свой собственный список неудач и тяжелых воспоминаний о прошлой! И я здесь не для того, чтобы, будучи несовершенным, указать на несовершенство другого. Причина моей апелляции состоит в том, что, по моему мнению, Лесгарт обязан быть отстранённым от службы из-за прогрессирующей недееспособности, истоки которой неизвестны, зато симптомы и последствия – налицо. За последние два года с его стороны зафиксировано более пятидесяти случаев мелких нарушений порядка, таких как: неявка на консилиумы, игнорирование важных сообщений от Комитета, опоздания во время вызовов на телепортацию, а также недавнее сбегание с места временного заключения, доказывающее явно имеющуюся у ангела причину волноваться за высокую вероятность быть объективно осуждённым.  

Эмигарт давил на него, как только мог. Ситуация накалялась ещё сильнее от осознания, что это лишь мелочи, которые обвиняющему нужно были для расположения к себе судьи. Всё самое мучительное для Лесгарта только ожидалось впереди.  

–А теперь я заявляю, что лично видел, как обвиняемый ангел, имея все возможности спасти человека, проигнорировал опасность и просто позволил парню погибнуть! – с жаром выдавил из себя застоявшиеся слова Эмигарт, обратившись после этого впервые к самому Лесгарту. – Ты имеешь право забить на что угодно, но когда Устав требует от тебя просто взять и увести человека от смерти, ты должен в лепёшку разбиться, но исполнить то, что никто больше не сможет! Летал ты в это время в облаках, или спасал котёнка неподалёку – ты все равно преступник, ты убийца. Потому что спасение человека – это твой долг, а не возможность прославиться или проявить невиданное милосердие!  

–Эмили-Гвардиан, мне ясна ваша позиция, обвинения приняты. Факты несоблюдения Устава Лестер-Гвардианом на территории штаба признаю действительными и одобряю минимальные карательные решения по этому вопросу. Для подтверждения виновности ангела в смерти вам необходимо продемонстрировать всем присутствующим данную информацию в воссозданной картине случившегося, на что вы получаете однократное право. После этого оглашение ваших обвинений будет приостановлено, и я дам слово другим свидетелям. Вы можете отозвать обвинения и покинуть заседание, если не согласны с моими условиями, или проследовать к трансляторному аппарату, в случае удовлетворения ситуацией.  

–Так точно, Ваша Честь. Я согласен. – твердо и не раздумывая ответил Эмигарт на данный ему выбор. Его глаза горели готовностью победить и возвысить знамя справедливости.  

На платформе началась суета и подготовка к трансляции. Забегали работяги, ангелы и судья встали с мест, чтобы размяться и не заскучать в минуту технического перерыва. Лестер наблюдал за тем, как в оба контейнера, присоединенных к спинке кресла, помещают множество взвесей и различных веществ из коробок и пакетов. Готовили коллоидный раствор, в котором и должна была проходить цепочка всех реакций, о которых рассказывала Дениз. Один за одним вскрывали запечатанные упаковки, фляги и целые мешки, которые подносили из разных ящиков. Содержимое в определённых пропорциях смешивалось в одном из двух баков. Второй оказался наполненным лишь одним порошком, после чего залит жидкой зелёной субстанцией, похожей на растаявшее фруктовое мороженое.  

–Это как раз та самая эмульсия. – подойдя к Лестеру, объяснил Алексгарт то, на что парень так увлечённо уставился. – Видишь, в красном баке дохрена всего – в том числе и стряпня Кади. Оттуда коллоид поступает в механизм транслятора и преобразуется в импульсы, которые посылаются через датчики сидящему на троне ангелу. А зеленая вода контролирует каждую её порцию, и если там попадается что-то не то, здесь это сразу исправляют работяги-химики, пока ты летаешь в другой реальности.  

Лестер был благодарен этому парню. Немного прояснившись, обстановка теперь казалась не такой напряжённой. Тем не менее, ничто не могло сейчас заставить человека расслабиться и получать удовольствие, как написано в учебниках жизни, «не думая о завтрашнем дне». Лестеру предстояло увидеть то, как он умер. Погиб. Трагически погиб, спасая двуликую предательницу. Но перед этим предстояло вернуться в прошлое – то, что не укладывалось в голове, хотя, в общем-то, всё остальное кругом тоже, не хуже телепортации во времени, сводило ролики с тормозов.  

–Волнуешься? – Лестер не заметил, как к нему подошел Эмигарт. Он сам был напряжен и взволнован, но одно его присутствие уже сильно разгоняло страх.  

–Есть немного.  

–Когда это всё закончится, – Эмигарт указал на судью. – то дадут и тебе возможность выговориться. Лестер, я просто хочу убедиться, что если у меня всё получится и на самом деле всё повернется таким образом, что тебя воскресят за счет уничтожения Лесгарта, то ты с перепугу не скажешь чего-нибудь во вред самому себе. Я не знаю твоих мыслей и что у тебя было на уме, когда ты погибал, но дай мне обещание, что с этим у тебя никаких проблем нет и не было!  

Голос Эмигарта слегка дрожал, особенно на последних словах. Стало очевидно, что дело очень серьёзное, теперь это уже чувствовалось в воздухе, а не только на словах. Лестер даже в какой-то степени почувствовал себя ответственным за Эмигарта и его работу. Тем не менее, парень ничего не смог ответить ему и лишь молча покосил вниз глаза. А через пару секунд уже всех позвали на телепортацию.  

Когда Лестер опробовал себя в роли мухи, телепортатор переместил его, заведомо превратив в насекомое, в потустороннее измерение в реальном времени. Теперь же все участники заседания телепортировались в только что созданный мир, целиком и полностью копировавший определённое событие. Решив попытаться что-то изменить, любой наблюдатель бы внёс поправки лишь в отображаемую картинку, словно записанную на кассету и поставленную на повтор – никакой связи с настоящим миром эта телепортация не имела. Упрощена была и аппаратура, обеспечивавшая этот процесс – каждому ангелу и человеку были выданы костюмы-комбинезоны, плотные, черные цвета, которые сильно облегали кожу и заменяли те громоздкие капсулы в штабе. Перед окончательным перемещением всех рутинно предупредили, что каждому присваивается временное, невидимое нематериальное тело, способное неограниченно двигаться по заархивированной локации по их воле.  

«Интересно, как ко мне будет возвращаться память? Я словно увижу фильм, который смотрел в глубоком детстве и давно забыл? »  

Через минуту десяток наблюдателей обнаружили себя и друг друга висящими в белом пространстве, в виде серых подвижных пятен, прямо как в прошлый раз. Однако теперь было невозможно переключаться между одним и другим измерением – серые облачка всегда присутствовали в поле зрения и были недосягаемы для всего происходившего. Постепенно белизна вокруг стала приобретать различные очертания и краски. Лестер ещё раз напрягся, попытавшись вспомнить всё до последнего момента, после которого следовало отключение от мира. Это было чрезвычайно сложно, потому что чем ближе к настоящему времени были освежаемые события, тем хуже они выстраивались в хронологическую цепочку. Неполноценность сознания для Лестера уже стала обыденной, и несмотря на жуткий дискомфорт, который она приносила, с отсутствием чёткой памяти было гораздо легче жить. Почему же человек так рвётся всё время вспоминать прошлое, если оно доставляет ему столько боли? Что это – зависимость, или проклятие, данное природой?  

Ни места, ни времени, ни обстановки Лестер не помнил и не мог заставить себя вспомнить. Единственное, за что удалось схватиться в тумане мелькающих образов и модальностей – это те чувства, которые он испытывал прямо накануне ухода в небытие. Лестер вспомнил, что был исполнен предвкушением признания, и собирался сказать Эмили долгожданные для них обоих слова о дальнейших планах в отношениях. С ума сойти, какое подлое издевательство над человеком его собственным мозгом. Как и при жизни, Лестер возненавидел свою память за предпочтение приятным моментам в жизни разочарований и отрицательных эмоций.  

Появился город. Прохладная зимняя ночь. Безлюдная, бесконечной длины улица с узеньким сквером, тянущимся между двумя рядами трехэтажных домов. Персиковые деревья с редкой листвой. Розовая каменистая дорожка. Слабый, притуплённый свет фонарей, расставленных достаточно далеко друг от друга, чтобы дорога выглядела как желто-черные рельсы, благодаря возвышавшимся бордюрам. Пересекая то темные, то светлые коридоры, приближалась пара человек, неторопливо шагавшая уже долгое время в одном направлении.  

Если Лестер когда-либо испытывал дежа вю, то это ни за что не могло бы сравниться с возникшими в этот момент ощущениями.  

«Узнали бы мы, живя обычной жизнью, что происходит в параллельной вселенной, наверно, все разом бы остолбенели и потеряли дар речи, навсегда лишившись спокойствия и надежды на анонимность»  

А ведь люди верят в загробный мир. Верят и в суды, и в ангелов. Но все равно остаются прежними.  

–Может зайдем куда-нибудь подкрепить силы?  

–Да, пожалуй, ты права. Часов шесть уже ходим.  

–Это правда мило, что ты не забываешь о моей фигуре, но если меня сейчас не покормить, то, боюсь, я начну кусаться! А-а, кроме тебя, здесь никого нет.  

Эмили и Лестер засмеялись, врезаясь друг в друга в порывах смеха.  

–Кажется, я вижу что-то впереди. Это, вроде, пиццерия.  

–А ты думаешь я просто так вспомнила о еде?  

Смех возобновился, разбавляя сонную обстановку ночного пригорода. Заведение быстрого питания можно было опознать издалека лишь потому, что оно имело яркий светящийся баннер с изображенной на нём пиццей и гамбургером. В действительности же это здание больше напоминало непримечательную собачью конуру. По размерам одинокая пиццерия не превосходила убогий дачный сарайчик, у которого даже не было собственной парковки, лишь две скромные велостойки на входе, покрывшиеся ржавчиной.  

Одинокий столик у запотевшего засаленного окна, с салфетницей и табакеркой – единственное, что вмещало это кафе изнутри. Подобное заведение было поставлено в таком месте специально для жителей Дредвилла, которым не хотелось проделывать долгий путь в ближайшую торговую точку. Те, кто готов переплатить за пиццу и сто грамм картофеля фри, дабы заполучить ужин к началу сериала с минимумом усилий, оставляли в этой конуре огромные суммы еженедельно. Однако владелец не спешил вкладываться в свою сеть, увеличивать количество заведений и делать в них ремонт. Пока пиццерия была одной в большом районе, она имела приличную прибыль и без королевского сервиса, а у хозяина, возможно, был некий другой проект, куда он пускал все свои средства.  

Единственный сотрудник, упершись лбом в кулак, дремал за кассой – его круглосуточная смена должна была закончиться через пять с половиной часов, однако последние клиенты, которые могли разнообразить рабочие сутки, беспокоили его пол дня назад. Небольшой телевизор в углу под потолком, со слабой антенной, которая давала о себе знать постоянными помехами в изображении и звуке, транслировал какой-то бразильский сериал, который показывают только после полуночи. Максимум раз в десять минут мимо по улице проезжала машина или мотоцикл, слегка пробуждая парня. Тем не менее, между этими событиями мир вокруг моментально погружался в манящую снотворную тишину и уносил с собой далеко в облака. Весь район спал, и казалось, что только Эмили и Лестер, наполняя его своим веселым и беззаботным настроением, были готовы бодрствовать всю вечность. И конечно же, оба очень обрадовались подобной ненавязчивой обстановке в кафе, идеально подходившей для уединения. Лестер уселся за стол и первым делом глянул в ассортимент напитков. Эмили в это время, аккуратно разбудив молодого человека за кассой, выбирала себе и другу пиццу. Кола, морс, какой-то лимонад и безалкогольный мохито. Это было кафе для бойскаутов. Тем не менее, пошарпанная мебель, легкий застоявшийся запах сигаретного дыма, шуршащий телевизор и глубокая ночь – такая атмосфера могла подготовить даже самого неуверенного романтика ничем не хуже, чем вино.  

–Я заказала «четыре сыра» и «рыбную». – улыбаясь, сказала Эмили, присаживаясь к Лестеру.  

–Рыбную? Что, бывает рыбная пицца?  

–Да, представляешь! Я сама не знала. Туда что только не добавляют. Меня вот сестра недавно угостила пиццей с картошкой. Когда я спросила у неё, как это называется, сестра сказала, что гавайская пицца. И лишь когда я нашла её в интернете, то поняла, что это были ананасы, а не картофель!  

Несмотря на позднее время, усталость и долгий пеший путь, Эмили была переполнена позитивом и настроена на активное продолжение вечера. Лестер притуплённо улыбался, понурив голову. Глубоко внутри он был на седьмом небе от счастья, однако подступившаяся непонятная слабость, тошнота и круги перед глазами мешали прочувствовать атмосферу любимого человека.  

–Тебе тут нравится, Эмили? – выдавил он из себя, пока девушка не заметила, что Лестер побледнел и не начала допрос.  

–Да, здесь довольно уютно. И довольно необычно, потому что меня отец часто водит в дорогие рестораны, когда у него там деловые встречи. Пытается познакомить с сыночками этих мажоров, мол, Эмили, милая, уже взрослая, а до сих пор без парня!  

«Без парня! Что ты врёшь, стерва?!»  

–А я специально душусь самыми противными духами и ухожу оттуда в первый же перекур этих жиртрестов. Один раз даже договорилась с официантом и сбежала через служебный выход. В качестве благодарности я подсказала ему, какой коньяк принести отцу. Он после него обычно заказывает ещё три бутылки и потом раздаривает дантистам.  

«Самое время, чтобы говорить! Ну же! » – мелькнуло в голове у Лестера, но желудок сжимался и не давал человеку расслабиться перед важными словами.  

–Слушай, а ты не видела, где тут туалет? У меня что-то ладошки вспотели, не хочу случайно запачкать твой кусочек пиццы.  

–По-моему, он у них на нижнем этаже, в подвале.  

Точно, обойдя стол с кассой справа, можно было увидеть узкую крутую лестницу вниз, довольно глубоко. Может у них тут раньше был бункер? Стараясь изобразить нормальную походку, Лестер добрался до долгожданной кабинки, позволив своему пищеводу расслабиться и выпустить всё наружу. Целый день ничего не брал в рот. Даже не пил воды – Лестер был сосредоточен лишь на Эмили, всё время чувствуя себя прекрасно. А в самый ответственный момент что-то пошло не так. Он очень волновался, и организм не выдержал. Надо было срочно привести себя в порядок. Лестер посмотрел в зеркало – он был зелёным, как больная черепаха. Синяки под желтушными глазами и высушенные губы. Ужасный запах изо рта. И первое свидание в жизни. К счастью, в кармане с каких-то допотопных пор оставалась одна мятная жвачка, которую Лестер сразу же положил на язык, после чего принялся умываться и поправлять волосы влажной рукой.  

Эмили откинулась на спинку стула, и, глядя в потухший экран смартфона, проверила лицо и волосы.  

Дверь пиццерии открылась, с улицы потянуло прохладой, и в кафе зашёл человек. Ещё одна живая душа в этом спящем царстве, и им был Николас. Человек, который обманывал лучшего друга в том, что не имеет личной жизни. В обыкновенных грязно-синих джинсах, бежевой футболке и коричневой кожаной куртке, он неспешно осмотрелся, после чего подошёл к продавцу. Эмили заметила его, потратив не больше двух секунд на анализ прохожего, после чего вернулась к своему занятию.  

«То есть… как это понимать? После ссоры они решили игнорировать друг друга? »  

–Здравствуйте! – голос Николаса звучал громко, бодро, привычно серьезно и взволнованно. – Я долго не мог уснуть этим вечером, а когда все-таки погрузился в дрёму, ангел явился ко мне во сне и передал особо важную информацию – он сказал, что этим утром на восходе солнца с вами случится несчастье, а я – единственный человек, который может прийти к вам на помощь.  

Парень в фирменной одежде пиццерии, к которому обращался Николас, смущенно уставился на него.  

–Именно поэтому я покинул дом и ехал сюда долгой дорогой, чтобы рассказать вам истину и сообщить радостную весть – Бог любит вас! Если вы примете Иисуса Христа в ваше сердце и покаетесь этой ночью, то никакая опасность больше не сможет поколебать дитя Божье.  

Николас достал из внутреннего кармана куртки маленькую Библию и положил её на стол перед парнем, открыв Евангелие от Матфея на седьмой главе. Продавец покосился на книгу. Николас аккуратно и медленно дотронулся пальцем до места, где был написан текст пятнадцатого стиха: “Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные”. Двое пересеклись взглядами и застыли так в течение трёх секунд.  

“Николас никогда не говорил, что ходит по общественным местам и проповедует…”  

–Какую пиццу будете заказывать? Хотите попробовать выгодное предложение – комбо-ужин, в подарок – куриные крылышки? – непринужденно заговорил сотрудник. Николас тоже расслабился и, закрыв Библию, слегка отпрянул назад, слушая парня и делая вид, что выбирает заказ.  

–У меня мало времени, джентльмен. Будьте любезны, соберите мне заказ из того, что у вас уже приготовлено.  

–Есть Салями, Маргарита и Мясная, только маленькие.  

–Пожалуйста, мясную. – сквозь зубы проговорил Николас, быстро оглядываясь на Эмили. Девушка, не обращая на них внимания и не слушая глупый разговор, увлеченно просматривала новости в социальных сетях.  

Получив свою пиццу, Николас взял поднос и наигранно оступился, якобы подвернув ногу. Не удержав в руках еду, он уронил её на пол, разбив тарелку и стакан с колой.  

–Ой-ой-ой, какой же я неаккуратный!  

–Ничего страшно, по нашим правилам, если покупатель не отошел от кассы и опрокинул заказ, то мы предоставляем ему такой же бесплатно.  

–Это так благородно с вашей стороны. Разрешите, я всё-таки заплачу за второй заказ, как требуется.  

–Не стоит. Это наша политика.  

–Тогда позвольте мне хотя бы самому убрать этот беспорядок с пола.  

–Хорошо, если вы так настаиваете. Пройдёмте со мной, я покажу, где можно взять половую тряпку.  

Молодые люди переглянулись, у обоих моментально изменились выражения лиц на настороженные и суровые. Они молча проследовали за дверь в комнату для служебного персонала.  

–Какого черта, Джексон?! Пол третьего ночи, откуда здесь человек? – шепотом набросился на парня Николас, как только они оказались в крохотном, темном и пыльном помещении.  

–Я не говорил, что клиентов совсем не бывает. Я говорил, что их мало! А ты что за цирк устроил там с пиццей? Мы по-другому договаривались, тебе ли не знать, к чему приводит нарушение плана.  

–А что, я тебе должен отдать товар на глазах очевидца?! Захотел с утречка за решетку попасть?  

–Ну хорошо, всё. Мы в безопасном месте. Отдавай здесь и сейчас, вот оплата.  

–Не могу. Пакетик в Библии. Библия на твоём столе. Всё по чёртовому плану!  

–Ты… ты совсем что ли?! А если кто-нибудь сейчас обнаружит…  

–А что я, должен был за половой тряпкой вместе с Библией идти? Я же тебе её типа принёс, дурень!  

–Что ты несёшь? Кому какое дело?  

–Такое. Ты думаешь, что случайным людям, у кого ты мелькаешь в поле зрения, насрать на все эти мелкие детали. А потом сидишь на суде и диву даешься, откуда свидетели знают каждый твой шаг! У этой сучки на лбу написано: “дочь свидетеля”. Так что всё должно быть натурально. Никто не полезет в священную книгу фанатика-сектанта просто так, нас все боятся. Поверь, уж я-то знаю.  

“Так вот, что это была за работа по ночам”  

–Ладно, бандит, что нам делать?  

–Дай подумать… Так, есть идея. Я займусь этой мадмуазель, обезврежу и аккуратно уложу в этой подсобке. – Николас достал из кармана баночку с белыми растворимыми таблетками без этикетки. – Брось ей в коктейль, которым я её угощу. А потом созовём сюда наших и устроим переговоры. Мы уже неделю не можем найти подходящее безлюдное место.  

–Коктейль? Ты?! Ха-ха-ха…  

–Ты чего ржешь, сопляк?  

–Ты себя в зеркале видел? Этой белоснежке не нужна твоя черная задница.  

–Может быть, ты прав. Но когда я покажу ей свой внутренний мир – Николас указал себе на пах. – Возможно, она изменит свое мнение.  

–Есть ещё одна проблема. Их двое. Видимо, её хахаль, ушел прямо перед тобой в уборную.  

–Займись им. – немного подумав, сказал Николас. – Выруби и запри в кабинке, а туалет на ключ.  

–Эй-эй, полегче. Я только месяц в банде, и не забывай, мне босс платит лишь за передачу сырья из одних рук в другие. Никого “вырубать” я не умею, я не подписывался на это.  

–Он что, качок или спортсмен?  

–Нет, низкого роста и какой-то смурной. Может, тоже сидит на синтетике. Но я всё равно не могу ни с кем драться. В конце концов, черт возьми, я закончил музыкальную школу скрипачом!  

–Мля, ну ты… – замахнулся на него Николас. – Возьми свой тайничок и чувствуй себя смельчаком, сколько потребуется. В чем проблема? Давай, пока он не вернулся и не трахнул эту страхолюдину.  

“Они что, даже не знакомы? Эмили и Николас не знают друг друга, а это значит, что они не встречались… И Эмили тут не при чем. Все обвинения в её адрес были моей ошибкой... А Николас согрешил “чуть” больше, чем ожидалось”  

–Какая грация! Не откажет ли похитительница мужских сердец одному заблудшему страннику? – воодушевленно, слащавым театральным тоном замычал Николас, подойдя к Эмили с двумя стаканами мохито.  

–Извините, я атеистка. – недоверчиво отрезала девушка, глядя на кавалера исподлобья.  

Джексон едва сдержался, чтобы не заржать. Романтик, блин. Обслужив “клиента”, он метнулся обратно в служебное помещение и запер дверь. Светя себе фонариком на телефоне, парень раздвинул барахло в левом дальнем углу комнатушки. За старыми швабрами, тряпками, вёдрами и веником на полу стоял маленький алюминиевый сейф, прикрытый черным целлофановым пакетом. Из его глубины, предварительно вытащив купюры и четыре ворованных Айфона, Джексон достал пушку. Серебристый кольт 1911, с глушителем, был заряжен тремя имевшимися у парня патронами. Собрав его по частям и аккуратно накрыв черным платком, Джексон нервно выдохнул и направился через кафе к лестнице. Николас сидел рядом с Эмили, придвинувшись почти вплотную, и мило беседовал с благополучно обработанной девушкой. Оба улыбались и попивали зелёную прохладную жидкость из ёмкостей с трубочками.  

Чем можно так долго заниматься в туалете?!  

«…И, если моё стремление тебя не утруждает, тогда я считаю, что мы можем дальше идти всю дорогу вместе, нога в ногу. Так, нет, без ноги в ногу. Да, точно, а всё остальное – идеально! » – Лестер в последний раз проговорил давно продуманную и отрепетированную речь, наконец-то почувствовав себя готовым. В желудке всё улеглось, а цвет лица приобрёл розоватый оттенок. Всё в порядке, ему просто нужно было собраться с мыслями и побыть наедине с собой перед ответственным шагом. Шагом, который способен навсегда изменить всю дальнейшую жизнь, и даже повернуть её вспять.  

Едва Лестер приоткрыл дверцу кабинки, как его сердце буквально ушло в пятки, после чего вернулось обратно и начало смертельно сильно вырываться из грудной клетки. Перед ним в полуметре стоял уже знакомый продавец пиццы, поджидая с пистолетом в руках, заранее нацелившись на примерный уровень головы Лестера. Лицо оказалось ниже предполагаемой линии, поэтому Джексон слегка опустил ствол, после чего стал выдавливать из себя слова, изо всех сил стараясь напугать парня:  

–Приветики. Я буду краток, недотёпа. У тебя есть два варианта. Ты можешь проглотить таблетку, тогда ты становишься доступным как шлюшка и засыпаешь через десять минут, смотря цветные сны со своими сокровенными мечтами. Либо пытаешься сопротивляться и сразу получаешь во лбу скворечник. У тебя есть право голоса, пока я не досчитаю до трёх, после этого – выбор за мной. Раз…  

Лестер почувствовал, как его парализовало от страха.  

«Иуда! Что это за гиблое место? Что с ним хотят сделать? То есть со мной… Обокрасть? У меня ничего нет в карманах… Увезти куда-нибудь в качестве заложника? Может, я умер от пыток…»  

–…Два.  

Эмили! А что с ней?!  

Нет, принимать снотворное нельзя. Нужно сражаться. Ради себя и ради Эмили. Ради будущего.  

Лестер слегка попятился назад, не отрывая взгляд с высокого худощавого парня в футболке и кепочке с эмблемой заведения. На вид ему было лет двадцать пять.  

–Эй, я не шучу! Продырявлю тебя как нефиг делать! – пригрозил тот, щелкнув предохранителем.  

–Я тоже. – буркнул Лестер и резко отпрыгнул назад, дернув на себя левой рукой дверь в кабинку так, что она закрылась прямо перед лицом Джексона. Это дало Лестеру пару мгновений в его пользу: пока тот обеспечивал себе проход, он схватил баллончик с освежителем воздуха и, направив его в сторону двери, сразу же стал выпускать аэрозоль, попадая прямо в лицо нападавшему. Джексон закричал и скорчился, Лестер тут же с размаху выбил пистолет из руки, после чего бросился на него снизу, взяв в ухват за бедра и бросив через корпус на пол. Неудавшийся стрелок угодил лицом в крышку унитаза, разбив до крови губу. Лестер не желал останавливаться и наносил удар за ударом кулаками, чувствуя, как у обидчика хрустят хрящи носа и челюсть. Спустя какое-то время Джексон всё-таки опомнился и ударил Лестера коленом в пах, и тот отскочил назад, свернувшись на полу от резкой боли. С расквашенным лицом, Джексон кое-как привстал и достал из кармана ручной ножик для пиццы. Быстро спохватившись, Лестер резко выпрямил ноги, пнув его по голеням и повалив вперед, на себя. Готовый к дальнейшему сопротивлению, Лестер скинул с себя противника и приготовился нанести очередной удар, как вдруг резко оступился. Пыл охладел, страсти прекратились. Нож, которым Джексон попытался атаковать Лестера, глубоко вошел ему в правое подреберье. Не успев правильно расположить оружие в руке, при незапланированном и внезапном падении парень обезвредил самого себя. Лестер, лёжа на полу рядом и тяжело дыша, посмотрел в глаза молодого человека. Они были залиты кровью и полны ужаса. Взгляд мальчишки уже не был таким надменным и властным, как в первые мгновения схватки. Теперь человек испытывал шок от ножевого ранения и молил о помощи. Просил, как дитя зовёт маму, когда больно упал на острый камень. У Лестера на глаза стали накатываться слёзы, он привстал и попытался помочь Джексону лечь в наименее болезненную позу, прежде чем звонить в скорую. Парень пытался вытащить нож из живота, но Лестер не дал ему это сделать, чтобы тот не повредил себе мягкие ткани.  

С ума сойти, ведь это он виноват. Формально, Лестер – убийца. Он защищался, но теперь другой человек умирает из-за него. Будущий врач-реаниматолог, который убил молодого парня.  

Вдруг со стороны ступенек послышались шаги. Еще одна порция адреналина. Мужской туалет – значит не Эмили. Куда бежать? Что делать? Ещё пара секунд, и кто-то станет свидетелем убийства. Несуществующего убийства. Отпечатки Лестера остались на рукоятке, когда он убирал руку Джексона от ножа. Ничего не оставалось делать, как прятаться. Лестер рухнул на пол и перекатился на метр вправо, под загородкой между двумя соседними кабинками. Там он как можно быстрее вскочил, запер дверцу и затаился на полу. Николас вошёл в уборную.  

–Джексон, ты где тут?.. – его взгляд пал на товарища, лежащего в кровавом месиве, с разбитым лицом и проткнутым брюхом, на пороге между проходной и кабинкой. – Твою ж…  

Николас схватился за голову и задёргался. Озираясь по сторонам, он судорожно махал руками, пытаясь что-то предпринять, но сразу же передумывая. Джексон заметил его и быстро заморгал заплаканными глазами, моля о помощи. Наконец Николас взял себя в руки полез в карман. Достав пару медицинских перчаток, он аккуратно надел их и подошел к лежащему. Лестер наблюдал за тем, что он делал, через пространство под загородкой.  

«Наверно, хочет осмотреть рану, пощупать пульс, и, может сделать непрямой массаж сердца? »  

Но Николас даже не притронулся к Джексону. Он аккуратно расстегнул карман на молнии в его спортивных штанах, достав оттуда деньги и мешочки с белым порошком, после чего застегнул молнию и встал, убрав добычу к себе за пазуху. В следущую секунду он незамедлительно покинул уборную, скинув перчатки.  

Лестер был в шоке, но времени на сокрушения не оставалось. Нужно было срочно вызывать полицию и врачей. Лестер достал смартфон.  

«Черт, я же его выключил! »  

Пришлось ждать, пока загрузится. Наконец он набрал девять-один-один, указал местоположение и вызвал необходимые экстренные службы.  

«Хватать ствол и действовать! К черту отпечатки, нужно догнать его и припугнуть! Полиция будет благодарна, что я избавил их от поисков наркоторговца» – моментально родился план действий, однако стоило Лестеру покинуть кабинку, как он заметил, что пистолета на полу не было.  

«Эмили!.. »  

Нет. Пусть у Николоса хоть танк в распоряжении, но бросать Эмили одну, когда ей навстречу идёт этот псих… Не в этот раз. Не в этой жизни. Не раздумывая ни секунды, Лестер бросился наверх по лестнице. Взбегая по ступенькам, он почувствовал, как в груди начало внезапно сжиматься – астма давала о себе знать. Лестер вдруг осознал, что в руках у него целое ничего, и обороняться против парня с пушкой придётся в стиле Стэтхема.  

«Но это же Николас. Мой Николас. Он не выстрелит, он всё поймет! »  

«Дурак! Вернись уже, возьми хоть баллончик с аэрозолем! »  

Оказавшись наверху, Лестер увидел следущую картину: Николас стоял около выхода, повернувшись к Эмили и нехотя слушая то, что она ему говорит.  

–Постой, давай хотя бы обменяемся номерами, Пауло!  

–Нет-нет, сеньора, я больше не иметь возможности здесь находиться…  

–Пауло?! Что за хрень тут происходит? – вспылил запыхавшийся Лестер.  

Николас резко обернулся на знакомый голос, округлив глаза до размеров арбуза.  

–Лестер?!..  

–Ну и как ты всё это объяснишь, «браток»?  

–Вы что, знакомы? – встряла Эмили, вскочив с места. Её голос был ленивым, а гласные звуки она растягивала и сильно гнусавила.  

–Эмили, что он с тобой сделал?  

–Так это ты прибил Джексона... – прищуриваясь, тихо сказал Николас.  

–Дже... Что?! – Эмили была крайне несдержанна и агрессивна. Лошадиная доза нейролептика взрывала её мозг изнутри. – Объяснит мне кто-нибудь, что тут происходит?  

–Давай, Николас, расскажи, зачем тебе эти перчатки? – Лестер указал на резиновый комок в кулаке бывшего друга.  

–Николас?! Пауло? Николас-Пауло? – на последних слогах голос Эмили сильно ослабел, и она снова присела на стул.  

–Ты тусуешься с плохими парнями. Когда это всё успело захватить тебя в свои круги, скажи мне?! – недоумевающе прокричал Лестер.  

–Это уже не важно. – холодно ответил Николас, достав пистоле и направив его на Лестера. – Мы с твоей подружкой уходим, и лишние свидетели мне не нужны. Убил человека из-за наркоты, а потом не смог с этим жить и застрелился. Можешь считать, что я придумал тебе надгробную надпись.  

–Мне что-то нехорошо, – проговорила Эмили, держась за голову. – Лестер… – позвала она друга, внезапно осознав ситуацию.  

–Как жаль, что ты ничем не можешь ей помочь. – с издевательской жалостью сказал Николас.  

И всё внутри замерло. Лучший друг, друг детства и единомышленник во всём, самый преданный и верный человек на Земле – теперь стоит с пистолетом, нацелившись на тебя и готовый спустить курок. Эмили внезапно издала стон и, потеряв равновесие, завалилась вбок, упав со стула прямо к ногам Лестера. В следущее мгновение Николас произвел выстрел. Второй, третий, без пауз. Жгучая боль при прохождении двух первых пуль, и адская смесь из всех видов нестерпимого страдания от третьей, оставшейся где-то под ребрами.  

–Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, козёл! – проорал Николас, пряча пистолет, после того как Лестер упал на колени и издал пронзительный крик.  

–Ну ты и мразь, Николас! А-а-а!!!  

–Извини, Лестер, но я тебе не верю. Как и кому-либо другому, я не могу доверить тебе то, чем ты стал свидетелем. Если ты конечно не один из нас. Кстати, хочешь травки? – издевательски говорил он, слоняясь вокруг корчащегося и страдающего друга.  

–Пошёл ты! – задрав голову, зверски выпалил Лестер, после чего снова сжался от боли.  

Николас достал из кармана пакетик и, раскрыв его, вытряхнул на Лестера его содержимое.  

–Оплата налом, или обмен на ювелир, ассигнации, наркотики?  

–Сука!  

–Ты сделал свой выбор. Я знал, что ты не поддержишь меня.  

–Ты точно будешь гореть в аду! А-а-а, блин!!!  

–Ада не существует, кретин!  

–А чего ж ты мне заливал про него всю жизнь, Иуда?!  

–Есть только этот мир, придурок. Реальный мир, где царит хаос и несправедливость. Общество, в котором сильные побеждают слабых, богатые богатеют, а бедные беднеют. Несчастные умирают, а успешные добираются до верхушки. Сам же мне ещё с глубокого детства рассказывал, что для тебя в этой жизни смысл потерян, потому что все люди вокруг – дерьмо, и ты сам не лучше. Считай, что я помог тебе найти своё призвание, неудачник!  

–У тебя совсем крыша поехала от наркоты! Ты маньяк! Ты слабый, безвольный трус, испугавшийся своих нереальных целей и решивший пойти по легкому пути.  

–Да, – сказал Николас, присев рядом с Лестером на корточки, широко раскрывая рот. – Зато я выше тебя и всей этой гребанной сентиментальности.  

Он встал и отпихнул ногой Лестера, после чего со всего размаху нанес удар носком стопы по пояснице Эмили. Она не реагировала.  

–Мразь! А-а-а-а… Я убью тебя! Нет…  

–Ха-ха-ха…  

Боль от пулевых ранений достигла своего пика. Лестер обратил внимание на то, что вокруг него уже образовалась приличная лужа крови, а сердце бешено стучится и отдает нитевидным пульсом в висках.  

–А что ты мне сделаешь-то? Всю жизнь ты возвышался надо мной, демонстрировал своё превосходство и состоятельность! «Посмотрите, какой старина Лес крутой! Из благополучной семьи, чистая американская кровь. А что это за обезьяна рядом с ним плетётся? » Я всё это терпел, терпел как животное. А теперь мой черёд развлекаться.  

Он снова пнул Эмили, с ещё большей ненавистью. И еще, и еще раз, всё туда же – в спину.  

–Вставай! Вставай, шалава! – она не отвечала. – Ну и черт с тобой! Успехов вам, голубки. Мир да любовь. Не забудьте прислать открытку со свадьбы!  

Николас последовал к выходу. Едва он открыл дверь, как улицу за окном осветили мигалки полицейской машины. С сиденья рядом с водителем вышла молодая женщина-лейтенант, держа в руках пистолет и направляя его на выходившего из кафе Николоса.  

–Замрите, сэр, и встаньте лицом к стене! – приказала Александрия.  

–Пошла ты! – Николас достал кольт Джексона и нажал на курок. Осечка. Ещё и ещё одна. Там было только три патрона! К тому моменту, когда Николас это осознал, в него уже попала электропуля и тело парализовал ток, а полицейские скручивали ему руки за спиной и тащили в машину.  

–Эмили!.. – Лестер подполз к девушке. Лицо её было бледным и уставшим, а глаза прикрыты веками с выступавшими венами.  

–Ну же, очнись! – никакой реакции.  

Лестер попытался прислушаться, есть ли у нее дыхание, но звон в ушах не позволил. Внезапно в кафе погас свет. Нарастала слабость. Она становилась ещё сильнее, чем боль от вошедших пуль. Лёжа на девушке поперек, Лестер изо всех сил изогнулся на 90 градусов, чтобы приблизиться к ее лицу. Из ран хлестала кровь, растекаясь по полу теплой черной жидкостью и впитываясь в одежду. Вот настал момент, когда ее стало настолько много, что она дотекла до шеи.  

–Эмили, пожалуйста! – попытался прокричать Лестер, но сил уже было настолько мало, что он мог только шептать, разрывая голосовые связки. В гортани почувствовался вкус крови, и через мгновение она потекла по губам, сначала каплями, а потом струйками падая на неподвижное лицо Эмили.  

Внутреннее кровотечение. Жизнь покидала Лестера через все возможные выходы. В глазах начало двоиться. Парень плакал и кричал про себя от досады. Он так и не успел сказать ей. Сказать то, почему он готов на всё ради неё. Проверка наступила слишком быстро. И теперь они лежали здесь – беззащитные, оставленные и преданные, в темной комнате, словно их спектакль подошёл к концу и свет уже погашен.  

«Мы же молоды… Почему мы должны умирать? »  

Если бы Лестер знал, что произошло с девушкой и какая ей угрожает опасность, то его последние тридцать секунд не были бы такими мучительными. Однако бившееся вхолостую сердце разрывало горькой неопределенностью. Что может быть хуже, чем умирать с осознанием неспособности что-либо предпринять… Если бы он мог сейчас ее разбудить и напоследок прокричать...  

–Господи! Пусть Эмили выживет... Пусть у нее будет много детей... Пожалуйста, не бросай ее! – взмолился Лестер, роняя ручьи крови и слез на девушку.  

Руки уже почти не держали верхнюю часть тела, и Лестер упал лицом на грудь Эмили. Прислонившись к шее и поцеловав её окровавленными губами, он в последний раз вдохнул запах любимого человека.  

Если бы Лестер мог сделать заявление на публику перед тем, как погрузиться в бездну, то это было бы: «Смерть – не лучшее сокровище, достойное поисков». Он очень пожалел, что не смог нигде записать эту мысль за всю жизнь.  

Вот, щелкнуло внутри, будто кто-то перевел положение выключателя, и всякая боль – и физическая, и душевная, внезапно испарилась, а мир вокруг потух как в старом телевизоре.  

–Вот, пожалуйста! Вы не видели? Отмотайте кто-нибудь назад! – сквозь туман послышался голос Эмигарта.  

Лестер смотрел на два бездыханных тела, лежавших на грязном полу в крови, и ощущал гудящую пустоту в мыслях. Он не слышал, как уже довольно продолжительное время на одном канале с ним велась оживленная беседа и дискуссия. Ангелы и судья перемещались в пространстве, осматривая детали обстановки и тела Лестера и Эмили.  

Эмигарт усердно пытался обратить внимание судьи на определённые детали окружающей среды, однако тот не спешил реагировать на это, предпочитая сначала самостоятельно всё изучить профессиональным взглядом.  

–Я слышу вас, Эмили-Гвардиан. Попрошу разобраться во всем без суеты.  

–Так точно, Ваша Честь. – голос ангела нервно дрожал.  

–Верните нас пожалуйста на момент контакта двух человек в подвале и установите подсветку на действия ангелов. – обратился наконец судья к сотрудникам.  

Моментально картинка вокруг стала отматываться назад, словно в проигрывателе, и остановилась на том моменте, когда Лестер вырубил Джексона.  

«Нет, стойте! Верните туда, где мы лежали. Это же ещё не всё… сейчас кто-нибудь обязательно встанет и спасёт нас…»  

Теперь заметить ангелов на воспроизводимой картинке было значительно проще. Их словно подчеркнули контурами, которые были до этого сильно размытыми и невыраженными, отчего Лестер поначалу и не заметил Эмигарта, Лесгарта и других персонажей, летающих по кафе и его округе, преодолевая стены и другие препятствия как прозрачную материю.  

–И включите нам запись переговоров. – потребовал судья.  

Поверх доносившихся от людей звуков стали слышны заархивированные слова ангелов. Создавалось впечатление, что за человеком всё это время наблюдали агенты секретной военной службы, переговариваясь и сообщая друг другу информацию об обстановке.  

–Лесгарт, даю разрешение на контролирование ситуации с сохранением периферийных второстепенных влияний с моей стороны. – послышался голос Эмигарта в записи. В ответ молчание.  

–Лесгарт, как слышишь?!  

–Принял. – наконец ответил тот.  

Эмигарт пристроился наверху, около своего человека, а Лесгарт контролировал события в подвале.  

–Вот, полюбуйтесь! Лестер останавливается на том, чтобы вызвать службу спасения.  

–Да, и это было очевидно правильным решением с его стороны. – возразил судья.  

–Я прошу обратить внимание на то, что человек в норме находится в стрессе в подобной ситуации. Это тоже очевидно. А значит его сознание в этот момент уязвимо и может находиться под контролем ангела. Да, мы обычно позволяем людям в момент выплеска адреналина действовать так, как у них это само собой получается. Но в этом случае Лесгарт активно принялся посылать Лестеру навязчивые импульсы в головной мозг, что вы можете прекрасно здесь видеть.  

И правда, Лестер заметил, как в его голову влетел Лесгарт в тот момент, когда он достал смартфон, и принял соответствующую форму. После этого во время всех шагов из кабинки в кабинку и наверх по лестнице это облачко отдавало сверкающими разрядами – была видна работа ангела в голове человека.  

–Таким образом, всё то, что он делал с момента появления Николоса до встречи с ним на верхнем этаже – целиком и полностью результат умышленных стараний Лесгарта. А поскольку, взбежав наверх, человек оказался, сам того не понимая, абсолютно беззащитным, я и обвиняю ангела в нарочном планировании подобной ситуации. Специалист по предиктивным навыкам не мог облажаться на таком простом месте. Это было умышленно.  

«Предиктивные навыки? Навыки предсказывать будущее»  

–Это весомый аргумент, Эмили-Гвардиан, но его недостаточно для обоснования вашей позиции.  

–Так точно, Ваша Честь. Предлагаю наблюдать дальше.  

«Какого хрена ты делаешь, Лесгарт? » – голос Эмигарта из записи.  

Ему опять не ответили. Эмигарт внезапно исчез, а через три секунды у Эмили завибрировал телефон, на экране высветилось сообщение от её сестры. Эмили прислали ссылку на просмотр фильма «Беги без оглядки». Она потянулась за смартфоном и была близка к тому, чтобы прочитать завуалированный намёк на опасность, однако её внимание отвлекла лампочка на потолке, внезапно начавшая мерцать и потрескивать. Переведя на неё взгляд, Эмили потеряла имевшиеся у Эмигарта четыре секунды на единственный возможный экстренный финт, после чего со стороны лестницы показался Николас, и всё внимание девушки переключилось на него.  

«У меня всё под контролем! » – буркнул Лесгарт, помещаясь внутрь головы Лестера.  

«Я вижу! » – огрызнулся моментально вернувшийся Эмигарт, уже прекрасно осознавая, что коллега-ангел вздумал играть против него. Помехи лампочки – также была его работой.  

–Никого не пугают ни с того ни с сего ломающиеся светильники, и Лесгарт этим воспользовался.  

–Может быть, человек тут не при чем, а он просто хотел вам навредить? Вы не думали, Эмили-Гвардиан, что у вас тут есть неприятели? – ехидно встрял Советник.  

–Господин Лэнтри, выяснение личных вопросов карается Уставом. Ангелы не занимаются таким во время службы, хотя бы потому, что им незачем тратить время на такие вещи в моменты, за которые они потом могут попасть в суд. – возразил судья.  

–Если господину Советнику это кажется неубедительным, то как он отреагирует на то, что лампочка и вовсе лопается именно в тот момент, когда сотрудники полиции, прибывшие на место, могли бы сразу опознать двух пострадавших, если бы не повисшая темнота в кафе?  

Судья и Советник притихли. Эмигарт всё сильнее казался правым.  

–Что вы скажете на то, что Лесгарт внезапно исчезает на пару мгновений в тот момент, когда Лестер набирал номер экстренных служб? Что он мог найти важного в такой момент, аж на вышке сотовой связи в двух километрах от кафе?  

–Включите слежение за действиями Лестер-Гвардиана. – приказал судья.  

Изображение снова отмоталось назад, и теперь все наблюдавшие были прикреплены только к Лесгарту, без возможности передвигаться в пространстве. Войдя в голову Лестера, он спровоцировал вызов им службы спасения, после чего резко вылетел наружу и с бешеной, большей, чем световой, скоростью стал лететь по городу, далеко от кафе. Достигнув стоявшей на лесной опушке вышки, Лесгарт на мгновение словно огромный мыльный пузырь облепил антенны, прервав подходивший сигнал от Лестера.  

«Схватить ствол и действовать! » – промелькнуло в голове у Лестера, но стоило ему задуматься о том, чем обороняться, если пистолета на месте не окажется, как Лесгарт вернулся обратно и продолжил контролировать его мысли.  

–К счастью, Лесгарту удалось накрыть лишь систему GPS-антенны. Поэтому службы всё-таки приехали. Но вот полиция угадала с неточно отобразившимся адресом, а у бригады скорой помощи метка на карте высветилась на пятьдесят метров южнее, и они спутали кафе с домом через один. Ваша Честь, поймите, он пытался сделать всё, чтобы никто не смог остановить Николоса!  

–Если вы считаете, что Лестер-Гвардиан безумен, почему вы только сейчас это заметили? – не отставал Лэнтри.  

–По Уставу, когда угрозу человеку представляет другой человек и непосредственный контакт с ним, то контроль берёт на себя ангел жертвы. Контролировать он обязан всех, на кого опекаемый может повлиять. Такая ситуация прежде не встречалась. Как и подобные выходки Лесгарта, последние из которых были очень давно и не имели кардинального значения.  

Ангел-хранитель, который рвётся погубить своего человека. У Лестера не укладывалась в голове вся эта сумбурность. Лесгарт должен быть каким-то редкостным садистом, умело скрывающим свои наклонности до определённого момента.  

Эмигарт продолжал говорить о том, что у Лесгарта было на уме, пока судья скомандовал завершить показ и наблюдатели стали проходить процесс возвращения в телепортаторные костюмы.  

–Прошу всех вернуться на места.  

Атмосфера была напряжена. Что теперь будет? С такой позиции Эмигарт явно в выигрыше. Лестера не отправят на тот свет. Его вернут взамен на прах ангела, и он воскреснет в реанимации, или восстанет из гроба. Лестер понимал, что его обязательно спросят о желании вернуться в реальность, поэтому всеми силами обдумывал этот вопрос. Память о том, как всё было при его смерти, до сих пор не вернулась. Он лишь посмотрел на это со стороны, но так и не вспомнил её из своих глаз. Все мысли и чувства – тоже. Тем временем судья продолжал заседание.  

–Даю слово ангелам-свидетелям, помимо Эмили-Гвардиана. Они являются ангелами членов семьи Винджи, живущей в доме напротив кафе.  

–Стоп, стоп, стоп! – влез надоедливый Лэнтри – пятеро свидетелей, имеющих одинаковые показания? Зачем вы пригласили их всех, если сказать они смогут только что-то одно? Я так понимаю, никто из вас не участвовал в ситуации?  

–Нет, господин Лэнтри, мы не имели права. – ответил ангел, смеявшийся больше всех до начала суда.  

–Вот. Так зачем нам пять одинаковых экземпляров? Или вы думаете, Эмигарт, что чем больше народу, тем убедительнее?  

–Господин Лэнтри, Устав требует, чтобы присутствовал каждый свидетель. – констатировал судья.  

–Могу ли я поинтересоваться, чем вызвано ваше недоверие к ситуации? – насколько возможно сдержанно спросил у Советника Эмигарт.  

–Предметом самого суда. Причины – её нет, и не понятно…  

–Господин Лэнтри, я крайне огорчён тем, что мне приходится вас перебивать, но по закону суда гости имеют право выговориться лишь после обвиняющей и обвиняемой стороны. – остановил его судья.  

Надо же, это свершилось.  

–Ваша Честь, мы подтверждаем, что видели, как Лестер-Гвардиан повлиял на то, чтобы лампочка вначале начала моргать, а затем лопнула. Также я видел, что в тот момент, когда в Лестера стреляли, ангел находился в теле Николоса и контролировал его действия. – встав, сказал другой, незнакомый Лестеру, парень в белом.  

–Я подтверждаю, что Александрия не видела через стекло окна в тёмном пространстве пиццерии двух пострадавших. Резкий контраст внешних баннеров и внутренней темноты создал идеальные условия, чтобы полиция не пошла сразу же проверять кафе, сочтя это преступление за ограбление, а не за убийство. Лестер был найден лейтенантом через десять секунд, после того как миновала последняя возможность спасти ему жизнь с помощью подручных материалов. В случае, если подзывать бригаду спасателей, эта возможность истекла бы ещё раньше. – последним сказал Алексгарт.  

Эмигарт смотрел на осуждённого ангела, сверля его обличающим взглядом. Он словно ответил ему на ту мысленную угрозу в начале: «А что ты на это скажешь? Как теперь будешь прикрывать свои грехи? »  

Лестеру это видел, и ему действительно стало интересно, как его ангел будет защищаться.  

«Может, я чего-нибудь о себе не помню? »  

Наконец судья дал слово подсудимому.  

–Обвиняемый ангел – бывший агент подразделения предикции – Лестер-Гвардиан. Пожалуйста, встаньте и ответьте на обвинения.  

«Подразделение предикции… Он что, работал в системе предсказывания будущего? »  

Около проекторов зашевелились сотрудники, снова меняя кассеты с информацией.  

–Ваша Честь, мои действия, которые вы наблюдали в трансляторном аппарате, были целиком и полностью мною спланированы. Всё, что было сделано мной, ориентировано на конечный результат, который мы все имеем. Смерть Лестера – трагическая погибель – это вынужденная мера, которую мне пришлось предпринять, чтобы спасти его.  

«Он в своём уме? »  

Эмигарт был слишком удивлён, чтобы вскакивать и кричать, как подобает его стилю и настрою в этой ситуации.  

–Поясните пожалуйста ваши слова. – прежним беспристрастным тоном ответил судья.  

–Как ангел-хранитель, в течение долгого времени я оберегал Лестера от ситуаций, способных ухудшить его состояние. Когда они ещё происходили с ним не по его вине. Однако в последнее время игра на совпадениях и во время стресса уже не могла полностью удержать человека от внутреннего дисбаланса, который в конце концов привёл к тяжелейшему личностному конфликту.  

Интересным Лестеру показалась манера разговора его ангела. Он всё время будто шептал, похрипывая на гласных звуках, а нотка тревожности, никогда не покидавшая его речь, заставляла вслушиваться в каждое его слово. Что он имеет в виду?  

–Когда я осознал, что трагедия неизбежна, причем в крайне ближайшие сроки, я дал себе слово, что не допущу попадание моего человека в ад. Именно поэтому я спланировал его смерть по иному сценарию.  

В зале повисла тяжелая, свинцовая тишина. Неизвестно, зачем он сделал на этом моменте паузу. Спустя несколько томительных секунд Лесгарт наконец сказал то, что повернуло всю ситуацию на сто восемьдесят градусов.  

–Лестер планировал покончить с собой. Я же взял на себя ответственность не дать ему за это незаслуженно расплачиваться.  

Только не это.  

–То есть…как… – залепетал Эмигарт, постепенно входя в терминальную стадию шока.  

–Для того, чтобы ваши предположения были засчитаны судом, вы должны доказать их фактами. Предикционные навыки и стаж специфической работы не могут являться весомыми аргументами в одиночку. – констатировал судья.  

Всех ангелов будто одномоментно посадили на иголки. Такого поворота никто не ожидал.  

–Так точно, Ваша Честь. Прошу обратить внимание на факты о специфический действиях человека в последние несколько недель – Лесгарт указал на изображения над головой. – За десять дней до предполагаемого суицида Лестер анонимно заказал из другого штата крысиный яд, оформив посылку на несуществующий адрес. Он планировал накануне получения сообщить об ошибке указанного пункта назначения, чтобы получить бандероль по паспортным данным и обойти фиксацию в базе данных. Поскольку, как известно, в компьютер не заносят несуществующих мест проживания. Сообщив заранее друзьям и родственникам о желании выехать за город в день самоубийства, он специально рассчитал место, в которое он отвезёт свой смартфон накануне суицида, дабы в случае организованного поиска по GPS люди ложно пытались найти его там, где никого нет. Таким образом, выиграв для себя время и возможность в случае форс-мажорной ситуации.  

В горле пересохло, в ушах зазвенело. Всё просто хуже некуда.  

–Чтобы создать непринуждённую атмосферу и отвести чужие взгляды от возможно проявляющихся знаков, Лестер нарочно строил много планов, оглашая их всем вокруг и в первую очередь своим близким. Также он всюду включал актёрское мастерство, чтобы изобразить неестественную брутальность и героизм. Таким образом, Лестер пытался скрыть от общества свои планы, которые для нас с вами с помощью этого анализа лишь подтверждаются.  

Эмигарт закипал от бури эмоций, переполнявшей его изнутри. Лестеру было просто страшно.  

–Вы сказали, что в основе внутреннего дисбаланса лежит личностный конфликт. Вы можете как-то обосновать то, что ваш человек имел предпосылки к самоубийству, или же имеют место только внешние проявления, в качестве набора специфических поступков? – потребовал судья. Единственный оставшийся спокойный персонаж.  

–Имеют место и внутренние. Прошу взглянуть на подготовленные мною сводки о состоянии Лестера в разные периоды его жизни, в том числе и накануне произошедшего.  

На экране появились показатели в виде разноцветных столбцов и диаграмм.  

«Эмоциональная стабильность. Коэффициент удовлетворения. Обратная реактивность» – таковы были параметры, по которым Лесгарт сравнивал состояние Лестера за один год, за три месяца и за двадцать дней до смерти.  

–Как вы видите, первые два периода очень схожи, но третий имеет явно противоположные двум другим проявления.  

«Они же обещали! Обещали, что здесь этого не будет… Ну почему, почему нельзя отправить страдающую душу сразу в ад, а не мучать на глазах у ангелов этим выворачиванием наружу всех интимных мест в истории человека? »  

–Если не видеть последних показателей, то можно смело сделать вывод о том, что человек проживает не лучшую пору своей жизни. – промямлил Лэнтри.  

–Низкие, почти нулевые значения коэффициентов. Высокая стресс-реакция с постоянно заниженным порогом чувствительности. Ваш человек был просто ключом-источник негативной энергетики. – просматривая слайды, делал выводы судья, словно врач на приёме пациента.  

«Пожалуйста, хватит! »  

–Да, именно. Именно, что был. А теперь посмотрите на все эти значения, когда Лестер принял решение, что покончит с собой, и назначил дату. Все показатели возросли. Исчезли скачки стабильности и хронический стресс. Повысилась реактивность и резистентность. Если проверить физиологические параметры, то можно лишь подтвердить явные улучшения. Пожалуйста, смените слайд…  

На экране появились новые сводки.  

–Улучшение сна, биоритмов, схождение на нет психосоматических расстройств и неврозов. Прибавление в массе тела и улучшение работоспособности. – озвучивал данные с изображения Лесгарт.  

–Возможно, у вашего человека появился какой-то источник вдохновения, или он поправил свои проблемы со здоровьем? Вы изучали эти изменения подробно? – спросил Советник.  

–Да, господин Лэнтри, я всё изучил. Я хочу опередить ваши слова по поводу того, что мысли о самоубийстве могли бы помочь ему переосмыслить свои жизненные трудности и изменить к ним отношение. Потому что это было первым, о чём я подумал, когда заметил изменения. Собрав и проанализировав все данные из мониторинга мыслей Лестера, я пришёл к выводу, что в смерти он видит избавление от собственного внутреннего мира, который, по его мнению, восстал против него. И лишь угрожая своему врагу скорым завершением жизни, Лестер мог помочь себе заглушить ту боль, которую доставлял себе сам.  

–Так, стоп! – все в зале вздрогнули, когда Эмигарт резко встал и гневливо выкрикнул это, стукнув кулаками по столу.  

А можно было подумать, что хуже уже не будет.  

–Уважаемый гений-предсказатель, вы серьёзно хотите нам тут заявить, что убили своего человека лишь потому, что у него были тараканы в голове?!  

–Эмили-Гвардиан, я прошу вас сесть на ваше место. – спокойно потребовал судья. Однако тот не спешил выполнять приказ. Глаза ангела горели ещё сильнее прежнего, он был похож на голодного тигра, готовящегося нападать.  

–Лестер смог найти способ, чтобы простить тех, кого никогда не мог. Он смог отбросить мысли о будущем, осознав, что будущего нет. Тем самым он избавил себя от этого непосильного бремени, всю жизнь тянувшего его ко дну. Можно сказать, что человек нашёл своё счастье и место во вселенной. Он встретил любовь всей своей жизни и по-настоящему получал удовольствие от существования. С одним условием, что оно продлится катастрофически недолго, насколько ему хватает сил не думать о том, что временно удалось забыть.  

–Хорошо, ладно. Ты молодец, ты герой! – грубо и заносчиво продолжал встревать Эмигарт. – Но ты убил Лестер тогда, когда у него ещё не настал момент осознания своей ошибки! Десять дней. Откуда тебе знать, что произошло бы в этот промежуток времени? Комета, война, апокалипсис – могло случиться абсолютно всё, а ты взял, и лишил его всякой возможности в последний раз задуматься о выборе.  

–Эмили-Гвардиан… – снова попытался судья, но был перебит.  

–Ты был обязан бороться за каждую чёртову секунду, биться за каждый его вдох! Ты должен был вместе с ним глотать этот крысиный яд!!! А ты что натворил, придурок? Помог ему обезуметь окончательно?!  

–…Если вы сейчас же не сядете, я вас удалю с заседания. – судья не шутил.  

Эмигарт кое-как успокоился и весь взбудораженный сел.  

–Эмигарт, ты, вероятно, ничего не знаешь о спасении самоубийц. Ежедневная работа с человеком, который жаждет смерти. У тебя такие когда-нибудь были? – спокойно продолжил Лесгарт.  

–Я предпочитаю думать, что самоубийцами всё-таки становятся, а не рождаются. – злобно буркнул он.  

–А ты задумывался о том, что люди не спрашивают у своих ангелов разрешения, когда хотят подумать о чем-то? Как бы ты поступил, если твой человек бы резал себе вены на предплечьях? Дашь ему лезвие – он будет медленно убивать себя, а если не дашь – тогда ты ограничиваешь его волю и считаешься преступником. Ты должен защищать его от боли, но что делать, когда душевную боль может заглушить лишь физическая? У людей много разных желаний, возникающих без нашего участия, и это страшно, когда они направлены против них самих.  

–Эмили-Гвардиан, ваша позиция мною принята и находится на рассмотрении. Вы все можете присесть. – сказал судья, едва Лесгарт выбросил последнее слово.  

–Господин Лэнтри, как почетному представителю Комитета, я даю вам слово перед тем, как суммирую все обвинения и факты.  

–Ваша Честь, я хотел бы обратиться к ангелам, которые после заседания продолжат службу со своими, ещё живыми – слава Богу, людьми. Дорогие коллеги, я знаю, какая это морока – изучать постоянно обновляющиеся статистики, и никто в здравом уме по своей воле не приблизится к этой пучине разочарования. Однако иногда работа заставляет нас сталкиваться с неприятным. Как раз в нашей ситуации такой случай. Я прошу вас всех посмотреть на собранные службами мониторинга данные о самоубийцах. Не будем браться за большие числа, просто возьмём всех суицидников за сотню. Все они в течение долгого периода времени медленно падают с вершины человеческого самосознания, унижая самих себя и ненавидя весь мир вокруг. Своей депрессией они омрачают людей, которые ещё не потеряли с ними связь, ничего при этом не делая, чтобы разрешить ситуацию. Жалуясь на жизнь, они губят её не только самим себе, но и другим. А теперь самое грустное и скандальное заявление – 40 потенциальных самоубийц из сотни оказываются закопанными или сожженными в крематории. Остальные 60 – передумывают, и тогда их негативная энергетика переходит на новый уровень: они становятся наркоманами, алкоголиками, маньяками, педофилами, насильниками, рэперами. Либо же они продолжают жить с штырями в позвоночнике, инвалидами. Смотря кто как попытался свести счёты с жизнью. Но это ещё не всё. Они по-прежнему не имеют нормальной жизни. И чем больше распространяется «аромат» их девиантного поведения, тем сильнее на это реагирует общество. Теперь уже всё не ограничится испорченной компанией или разрушенной дружеской обстановкой. Все люди, будто с ума сошедшие, возьмут флаги в руки и начнут грызть друг друга, защищая или же, наоборот, пытаясь уничтожить самоубийц. Почему суицид хуже обычного убийства в тысячу раз? Именно поэтому. Когда люди видят в новостях "маньяк расчленил женщину в переулке", то они выражают жалость этой дамочке, а убийце желают смертной казни или пожизненного заключения. На этом всё. А если они прочитают "молодой, красивый парень покончил с собой без видимых причин", то они возьмутся за это дело как за покушение на президента, обвинив всех и всё, что было связано с самоубийцей, в дурном влиянии на него. Хотя в первом случае на маньяка тоже оказывали воздействие, и причина не обязательно прозрачна. Ведь они не могли оба родиться такими. И тому, и другому нужна помощь и поддержка, но почему-то все удосуживаются начинать революции только если это был само-, а не просто убийца. Во втором случае его жалко и о нём скорбят, а в первом – готовы посадить на электрический стул ещё до суда. Люди готовы организовать военные походы для спасения самоубийцы, а на всех остальных им наплевать. А знаете почему?  

Лэнтри посмотрел на Лестера.  

–Вот скажите нам, несчастный, на что вы надеялись? На жалость? На ощущение потери? На могилу, омытую слезами? Вы вообще думали, что ваше самоубийство бы повлияло на общество, в корне изменив его?  

Лестер молчал. Он возненавидел всё, что его окружало, всю ситуацию, в которой оказался – это то, чего он больше всего не желал в данный момент. То, чего опасался всю жизнь и всё время нахождения здесь.  

–Поражаюсь тому, что именно мне приходиться открывать соплякам глаза на истину. Так вот, послушай меня – люди, которые тебя окружают в реальном мире, не умеют сочувствовать. Они все – эгоистичные сволочи, их ничего не заботит, кроме своего собственного комфорта. Это ваша природа, это то, каким вас сделала эволюция. Выживание и размножение. Второе – тоже, лишь для выживания. Даже самые большие альтруисты и подвижники совершают свои заслуги лишь для одного – чтобы ощущать себя нужным и достойным. Они не умеют чувствовать любовь и заботу на самом деле, это иллюзия, которую вы себе придумали, чтобы выжить. Но когда всё доходит до самоубийства, то тут уже не до романтики. Ты хоть понимаешь, какое цунами из ненависти ты бы спровоцировал, если бы твои планы воплотились? Ты понимаешь, что, убив себя, ты заставил бы десятки или сотни людей ненавидеть себя, испытывать чувство вины и переживать глупые предрассудки о том, что они виноваты в твоих проблемах? Никто! Никто бы не приходил к тебе, никто бы о тебе не вспоминал. Потому что это бы доставляло им боль. А люди бегут от боли, как от огня. Или ты думаешь, что твоя смерть могла бы пройти мимо всех, как финансовый кризис мимо миллиардера? И если бы ты всё-таки в последний момент одумался и вернулся к своему жалкому существованию, то твои близкие уже никогда не были бы прежними. Они бы пережили страшные времена, после чего потеряли спокойствие и надолго лишились адекватности. Потом психические и неврологические расстройства, стресс, эмоциональная нестабильность и несостоятельность. Опять же – алкоголизм, наркомания. Ненависть к ближним, ненависть к себе. Хотите умирать – ваше право, но нужно осознавать, что бесследно твоя смерть не пройдет.  

–Разрешите поинтересоваться, господин Советник, что же тогда делать в столь непростой ситуации? – грубо и с ноткой издевательства обратился к нему Эмигарт лично, не обращаясь за разрешением к судье. Он был явно не в духе.  

–Отозвать ваши обвинения. – высокомерно ответил тот в лицо ангелу, не раздумывая. – подобная погоня за биомусором никогда не увенчается успехом. И ангел тут не при чем. Человек умрет, если захочет. Хоть сто раз за жизнь спаси его от огня, с которым он играет. Ему хочется привлечь к себе внимание, показать, что он крут настолько, что даже собственной жизни не жалеет. При чем здесь его хранитель?  

–Тогда какого черта было то, что вы только что сказали?! – Эмигарт не собирался больше любезничать.  

–Вы слишком дерзки, старший исследователь Эмили-Гвардиан. – с любезным издевательством подметил Советник.  

–Кто бы говорил! – наплевав на всю фамильярность, крикнул Эмигарт.  

–Эмили-Гвардиан, я делаю вам первое замечание. При всем уважении, вы не имеете права грубить при общении с участниками судебного заседания, даже если на это есть причины. Господин Лэнтри, суд ждёт вашего ответа на вопрос ангела-хранителя. – вмешался судья.  

–Ваша Честь, я считаю, что имею право указать сидящим здесь ангелам на то, что они должны принять во внимание во время службы. А глупого самоубийцу я пытаюсь наказать за его разрушительные планы, ибо считаю незаслуженным подобное протаскивание своего человека в благую вечность.  

–Господин Лэнтри. Не могли бы вы захлопнуть свою пасть и не встревать туда, где вообще не разбираетесь. – неожиданно вмешался Лесгарт. – Давайте не будем забывать, что доступ к мыслям и намерениям человека здесь имел только я. Если вас не удовлетворяют мои действия – пожалуйста, это ваше право, отсылайте меня в ад и крошите в порошок на посмешище грешникам. Но парня не трогайте. Вы ничего не знаете.  

Ангелы были в шоке. Смотрев до этого на Лесгарта лишь с презрением и недоверием, теперь в их глазах появилось некое подобие признания в нём коллеги.  

–Опомнился, гений? – с сарказмом сказал ему Эмигарт, словно плюнул. – Не поздно ли защищать своего человека?  

–Не поздно. – ответил Лесгарт, ни сколько не оскорбившись.  

Лэнтри начал возмущаться в его адрес, но Советника уже никто не слушал. Эмигарт и Лесгарт смотрели друг на друга, не отводя взгляды, будто мысленно общаясь. Стало очевидно, что Лесгарт не сумасшедший. Стало прозрачно, что он скорбит о потере не меньше, чем Эмигарт. Но суровая реальность требовала крайних мер. Бесчеловечных мер, и даже для ангелов – чуждых. Это такая ситуация, когда не бывает хорошо. Это такая ситуация, когда все возможные варианты – неправильные, и ты – совершенно бессилен, оставшись с выбором лишь меньшего из двух зол.  

"Я не мог иначе, Эмигарт! " – глазами говорил Лесгарт ангелу, который медленно размягчался во взгляде. Тот понял, что Лесгарт был прав, а человек, за которого он боролся – нежданный изменщик природе. Своей природе. Своей жизни. У Эмигарта стали наказываться слезы на глаза, которых он не скрывал. Нет, это было слишком сложно. Слишком сложно признать, что борьба за человека заканчивается его смертью, и это называют "благополучным исходом".  

–Да бросить его прямо сейчас! На моих глазах, прямо в ад! Товарищи, я видел, как он нарочно все подстроил! Этот мерзавец специально подвёл человека под пулю, честное слово! – истерически орал Лэнтри, вскочив с места и указывая пальцем на Лесгарта.  

–Господин Лэнтри, я не знаю, считается ли у вас здесь человекоподобность – элитным качеством, но должен признать, что вы ведёте себя как самые гнусные мудаки, сидящие в нашем правительстве, в реальном мире. – наконец вмешался сам Лестер, встав и громко обратившись к Советнику. Тот просто выпал в осадок от подобных слов в его адрес.  

–Да я тебя сам сейчас в порошок сотру, самоубийца жалкий!!! – словно ребенок тот бросился в сторону Лестера, размахивая руками и готовясь нападать. Лестеру ничего не угрожало – ему тут не оставаться. Поэтому и пригрозить господин Лэнтри мог разве что кулаками. А что же ещё делать, когда задевают твоё самолюбие и ценность святой должности?  

Охранники не дали ему пройти дальше середины платформы. Судья что-то говорил, но из-за воплей советника ничего разобрать было нельзя. Увидев, что Лэнтри не унимается, один из четырех громил наконец набрался храбрости, и, закрыв глаза и отвернувшись, направил на советника инструмент и выпустил из него травматическую парализующую нить, заставившую взбушевавшегося рухнуть на пол и жалостливо застонать. Охранника точно лишат премии, а может, и выгонят на улицу, зато все в зале были очень благодарны этому отчаянному сотруднику безопасности.  

Когда Лэнтри унесли с платформы, судья наконец продолжил. Это заседание изначально планировало быть сумасшедшим, ибо представители власти в суде – дурной знак.  

–Таким образом, действия Лестер-Гвардиана считаются оправданными и одобряются Уставом как спасение человека от самоубийства и всех его последствий. Высокая вероятность такого исхода подтверждена фактами из жизни человека, а также анализом его внутреннего состояния. Лестер-Гвардиан, сегодня вы теряете своего человека, и у вас поистине трагический день, который не должен вспоминаться, как повод для гордости. Однако вы помогли человеку избежать высокой вероятности попадания в вечность мучений, а также избавили окружение Лестера от не менее вероятных конфликтов. Я снимаю с вас все обвинения и признаю пригодным для дальнейшей службы ангелом-хранителем.  

–Постойте… Этого не может быть! – вскинулся Эмигарт, подбегая к судье. Тем временем все в зале стали медленно вставать с мест, а охранники сняли с Лесгарта предохранители и помогли спуститься с кресла.  

–Ваша Честь, мы не можем это так оставить! – из глаз Эмигарта брызгали потоки слёз, его лицо заливалось румянцем, а руки тряслись от напряжения. Выглядел он поистине ужасно и отвратительно. Вся бывшая стройность и ангельская выдержка испарились, теперь он с великой болью переживал потерю человека, и это полностью отображалось на его состоянии. Судья никак не реагировал, лишь попытавшись изобразить во взгляде сочувствие.  

Лестер подошёл к Лесгарту. Что ему сказать? «Спасибо»? Или «я тебя ненавижу»? Они стояли друг напротив друга, молча глядя друг другу в глаза. Лестер понял одно: зная об этих парнях при жизни, он бы совершенно иначе воспринимал действительность.  

–Мы должны вернуть его к жизни, и в оставшиеся дни отправить на лечение! Вы что, не видите, парню просто нужна помощь! Полноценное восстановление…  

Эмигарта никто не слышал. Он кричал в пустоту, целиком и полностью осознавая свой проигрыш и бесполезность каких-либо попыток. Но не так он был устроен. И оттого это был самый худший день в его жизни.  

Тем временем Лестера посадили на транслятор. Ангелы подходили со всех сторон, всё больше и больше незнакомых лиц появлялось из лифта. Те, кто были на суде, окружили Эмигарта, пытаясь поддержать его и успокоить. Хранитель не мог устоять на ногах и повалился на землю, громко взвывая от разрывавшегося сердца.  

Каково это – видеть ангела, скорбящего о тебе? Ангела человека, ради которого ты отдал свою жизнь.  

Лестер не знал, о чём думать. Столько всего произошло, что не хотелось задумываться о том, как могло бы быть иначе. Сидя на кресле, Лестер в последний раз смотрел на то место, о котором никто не мог узнать из дома. Мир, который поразил его сердце до глубины. Ангелы подтягивались всё больше и больше, вскоре весь этаж здания был заполнен парнями в белом. Но даже закрыв на минуту глаза, Лестер смог бы выделить в толпе тех, кто сражался за его жизнь, когда самому ему было не до этого. Вот среди прочих показалась Дениз. Она боялась посмотреть в глаза Лестеру, поэтому, опустив грустный взгляд, просто ждала со всеми, когда единственный гость из параллельной вселенной покинет их скромную остановку по пути в вечность. Гость, который дал ей возможность вспомнить прошлое. Единственный живой человек, который заговорил с ней с тех пор, как она очнулась в измерении ангелов. Нет, одиночества в космосе точно не существует. Просто, возможно, твоё место в другой вселенной?  

Лестер пытался представить, какой будет та грань между этим измерением и вечностью. Почему-то он очень хотел, чтобы этот момент затянулся, чтобы перебрать все варианты и выбрать подходящий для себя. Тем не менее, от него в этом ничего не зависело, и вот настал момент трансляции. Потолок суда раздвинулся, образовав огромную дыру прямо над Лестером, откуда полился густой белый дым, наполнявший зал холодным свечением. Лестер почувствовал, что его тело начало растворяться, а видимое изображение, словно по кусочкам мозаики, стало распадаться, заменяясь на белое пространство вокруг. Когда Лестер уже не ощущал ни малейшей частицы своего тела, а видение обстановки целиком исчезло, он наконец осознал, что потерял связь с измерением ангелов, ощутив падение в белом коридоре из мягких стен с большой высоты. Отсутствие материальности, недавно достигшее своего пика, резко сменилось возвращением в своё тело. Но теперь это было не так, как во время нахождения среди ангелов. Падая вниз и ударяясь о стены, Лестер осознал себя в своём, настоящем, живом теле, он почувствовал забытые ощущения тока крови по сосудам, ту теплоту в груди от биения сердца и свойственное человеческому нутру ощущение жизни. Вернулась боль в теле от пулевых ранений, сожаление от только что пережитого расставания с Эмили. Всего этого не было в измерении, не знающем человеческих страданий. В этот же момент Лестер вспомнил всё сам, из своих собственных глаз. Увидев заведомо свою смерть со стороны, теперь все планы и цели, которые он строил в жизни, казались отвратительными.  

–Прости, Лестер. – перед глазами человека, продолжавшего падать в бездну с огромной скоростью, появилось видение лица Эмигарта.  

Взглянув на человека с грустью и сожалением, он удалился из поля зрения, не слыша вопли и отчаянные крики Лестера. Это Лестер должен был просить прощения. Это он кричал Эмигарту «прости». Ты старался, ты спасал, а я ненавидел свою жизнь. Ты работал, а я вставлял тебе палки в колёса. Ты надеялся, а я посмеялся над тобой и всех подставил. Это определённо вина человека, а не ангела.  

Нет, я не умру, я тебя дождусь  

Ощущаю прилив жизни, когда ты рядом  

Нет, я не уйду, я буду ждать тебя  

В своем смертном часу.  

Three Days Grace, "Time of dying" (c)  

***  

Какова она – вечность? Что это за существование, когда ты уже не жив, но какая-то твоя часть всё-таки должна быть куда-то пристроена? У живых людей она живёт в сердцах. В памяти, воспоминаниях, пустив корни в человеческую историю. А формальности ради есть и пристанище для импульса в чьих-то мыслях. Некоторые для удобности называют его Раем – для хороших воспоминаний и Адом – для плохих.  

Лестер пролежал на земле очень долго. Ему не хотелось вставать, чтобы как можно дольше сохранить в себе тепло той атмосферы, которую он только что покинул. Однако терпения лежать больше не оставалось. Поднявшись на ноги, человек осознал себя стоящим в чистом поле с множеством коричневых колосков и летающих стрекоз. Солнце слепило глаза и жгло кожу. Лестер был в своём привычном теле, однако ни мягкой начинки, ни уж тем более живой материи в себе он не ощущал. Теперь с Лестером всегда было чувство абсолютной пустоты. И отсутствия всего человеческого.  

Не хотелось ничего. Никаких целей и желаний в голове не появлялось, ничего не могло заставить человека начать исследовательскую деятельность. Лишь затухающие воспоминания о суде до сих пор будили в Лестере некий огонёк и не давали уйти в абсолютное, безрассудное забвение.  

***  

Холл наполнили звуки давно надоевшего автоматического женского голоса. Затерявшихся новичков приглашали пройти на собеседование в отделе распределения труда и обязанностей. Джесгарт, прислонившись к стене холла, держал за себя и за двух других ангелов место в очереди на получение нового оборудования. Опустив голову на скрещенные на коленях руки, ангел скучал и для любого прохожего был неинтересен. Поэтому из стоящей рядом толпы никто не обращал на него внимания, кроме специально посланного сотрудника из отдела работы со стажёрами.  

–Джесгарт, меня просили передать вам, что сегодня вас назначают куратором поступившего в наше подразделение ангела. Он будет ждать вас в вашем офисе.  

–Пусть ждёт. – пробубнил себе под нос Джесгарт, не поднимая головы. – Работа ангелом – это занятие, требующее бо-ольшой выдержки. Пусть практикуется.  

Сотрудница слегка смутилась от скептического настроя ангела.  

–Не люблю я этих стажёров. Вечно с ними одни проблемы. Восемь из десяти новичков даже толком не понимают, зачем они тут и что от них требуется. – жаловался он бедной девушке-работяге.  

Она молчала. Было очевидно, что от обязанности ангелу не уйти. Тем не менее, такого почетного хранителя, как Джесгарт, негласно были обязаны выслушать все, кто с ним имел дело.  

–Кстати, с утра в здании какой-то гость, так что вам в любом случае придётся встать и пойти с ним встретиться.  

–Гость? А я-то тут при чем? – фыркнул он.  

–Потому что это не турист. Он пришёл по адресу – лично к вам. Повезло, что я вас знаю с давних пор, потому что никто в приёмнике, кроме меня, не помнил вашего предыдущего служебного имени. Этот парень явно не следит за обстановкой. Пришёл и говорит – позовите мне Эмигарта.  

Джесгарт удивлённо уставился на неё, после чего встал и, сутулясь, нехотя зашагал прочь. У него никогда не было друзей. Друзей-гостей тем более. Никто не мог прийти к Эмигарту. Это, должно быть, ошибка.  

–Здравствуйте, я ваш новый стажёр! – как гром в ночи из ниоткуда появился парень в белом костюме и с дурацкой светлой прической. Джесгарт испугался. Недовольно осмотрев новичка, он внезапно дёрнулся от неожиданного и нехарактерного для ангела, но всё же реального признания в незнакомце кого-то близкого.  

Лестер?  

–Нет, я больше не принимаю стажёров. – буркнул наконец ангел и, пододвинув парня, продолжил идти дальше.  

–Ну а Эмигарта я хотя бы могу увидеть? – крикнул ему вслед салага. Лестер видел, что ангел его узнал, и был настроен добродушно.  

Эмигарт остановился и, прищурившись, медленно повернулся.  

–Вот, значит, как? – проговорил он, с трудом скрывая улыбку. Лестер тоже уже вовсю расплывался до ушей.  

–Но я должен вас огорчить. Вы не тот парень, которого я знал. Он был отчаянным и безумным романтиком, а не спиногрызом-студентом в белых трениках.  

Лестер молча протянул ангелу папку с бумагами. То была характеристика человека, который должен был в скором времени родиться и пока что не имел ангела-хранителя.  

«Молли Рейн» – прочитал Эмигарт. Рядом с характеристикой была информация о будущем ангеле человека – Молгарте, и там же фотография, с которой на Эмигарта в двух проекциях смотрел Лестер. Не скрывая удивления, он посмотрел на старого знакомого исподлобья, перелистывая страницы.  

–Значит, пятнадцать лет академии, пять лет стажировки, куча теории, геморроя, правления мозгов и круглосуточное штудирование Устава – ради вот этой херни? – он указал на атмосферу вокруг.  

–В предиктивной службе сказали, что девочка родится с патологией дыхательной системы и недоношенной. Я не раздумывая взял себе этот случай, потому что… – он запнулся. – Потому что хочу служить людям. А торчать в раю всю вечность, как я и предполагал, мне некомфортно.  

–Нужно было умереть, чтобы это понять? – сделав паузу, задал вопрос Эмигарт, пронзивший Лестера-Молгарта насквозь. Он промолчал, однако Эмигарт всё понял по его глазам.  

Можно оступиться при жизни, но у тебя всегда есть возможность исправиться, даже когда ты уже попал на тот свет. Было бы желание.  

–Скажи, а что случилось с Эмили? – осторожно спросил Лестер.  

–Она скончалась. Через полторы недели, проведённых в реанимации с тяжелейшей интоксикацией, у неё внезапно проявилась скрытая инфекция, которую осложнили подкапсулярные гематомы почек. Ну, ты, думаю, сам помнишь те удары по пояснице. Когда вирус дал о себе знать, одновременно отказали обе почки. Она умерла в считанные минуты, врачи даже не успели добежать до отделения трансплантологии. – грустно констатировал ангел.  

Повисла тяжёлая пауза. Оба боялись поднять глаза, скорбно склонив головы и уставив взгляды в пол.  

–Хоть я ещё очень долго не смогу с этим свыкнуться, но ты, Лестер, теперь ангел. И ты обязан уметь оставлять прошлое ради будущего. Не бойся, это будет гораздо проще, чем будучи человеком.  

Лестер, ободрившись, закивал. С этим парнем в качестве наставника всё самое лучше ещё впереди.  

–Я… должен признаться… – Лестер закрыл глаза, выставив вперед пальцы рук. – Я навредил ей тогда, будучи мухой. Коварные планы, созревшие у меня в голове на тот момент, нашли лазейку в «мертвой точке».  

Ему просто нужно было исповедаться. Чувство вины перед Эмигартом не давало покоя Лестеру даже в раю. Хотя, кто знает, может лишь благодаря этому райская бездна не засосала Лестера с головой в себя? Может, благодаря стремлению избавиться от негативных чувств он смог сохранить рассудок и сознание, и подобные испытания были проверкой? Ведь не могут миллионы людей просто так терпеть столько боли и страдания. У всего этого должен быть какой-то смысл. И при желании даже из ненависти можно извлечь пользу, получив желаемый результат. Главное – вовремя это понять и не бояться экспериментировать.  

–Что ж, коллега. Это останется на вашей совести. – с многозначительной улыбкой кивнул Эмигарт. – В твоих силах справиться с этим, ради себя же самого. Как ты наверняка уже знаешь, способность фильтровать память – залог всемогущества. Для ангела – в первую очередь.  

–Да, я знаю.  

Лестеру это было известно, как никому другому.  

Эмигарт наконец широко улыбнулся и растаял. Лестер никогда не видел его таким. Особенно когда тот обнял парня и похлопал по плечу. Может быть, ангел тоже изменился? Может, Лестер и не пустое место в космосе, раз он смог повлиять на Эмигарта?  

–Что ж, раз ты и есть мой геморрой на ближайшие пару десятков лет, то пора бы тебе пройти обряд посвящения в ангелы.  

Вернулся старый добрый юмор Эмигарта.  

–Ничего себе. Я был не готов к этому. А что за обряд?!  

–Обряд имени меня.  

Друзья засмеялись.  

–Надо зарегистрироваться у Лоны. Давай, веди меня к ней, заодно повторишь строение здания, новичок.  

–Эй, не называй меня так! – Лестер дал легкий подзатыльник Эмигарту.  

–А как тебя называть? Как-нибудь олдскульно? Салага!  

–О, нет!  

–Так, что это ты делаешь? – Эмигарт остановился, заметив, как Лестер странно шёл рядом с ним.  

–Пытаюсь соответствовать новому образу, – прикалываясь, ответил тот.  

–Ты копируешь мою походку, дебил! – в шутку обозвал его Эмигарт.  

–А что, нельзя что ли?  

–Ага, конечно. Можно, только отмотай сначала стаж в две с половиной тысячи лет, а потом ходи, как крутой парень.  

Они снова рассмеялись.  

–Я понял. Как там сказали?.. Джесгарт! Джесгарт по-прежнему всем задаёт жару, и нет ему равных.  

–Да что ты понимаешь! – ухмыляясь, Эмигарт ткнул кулаком Лестера в плечо.  

Они продолжали шагать по холлу, наполненному толпой ангелов и сотрудников.  

–Джесс… Джесси?  

–Джессика. Я её тащил с рождения. Скоро уже отдавать в другие руки, чему я безумно рад. Жаль, что ты не объявился на пару лет позже, а то я бы обязательно сбагрил на тебя это чудо.  

–Воу! Что же там чудесного?  

–Я умираю со скуки, новичок. Её можно спасать разве что от аппарата для закрутки волос. Чтобы она им кого-нибудь не убила.  

–Тяжелый случай?  

–Да нет. Девочка милая, правда надоедливая и глупая. Из обеспеченной семьи, с личной охраной. Я прям ревную.  

–Тогда в чём проблема?  

–Да в этом и проблема. Дел мало, и начальство об этом знает. Оттого мне постоянно и вешают стажёров зелененьких.  

–Так это же здорово! Значит тебя здесь считают профессионалом.  

–Нет, это значит, что ты будешь паинькой весь свой срок под моим надзором, потому что по старой дружбе я имею право дать тебе подзатыльник, и у меня наконец-то напряг уменьшится.  

–Да, если только твоя Джессика что-нибудь не выдаст. Раз она милая, то, наверно, за ней вяжутся ухажёры?  

–Я тебя умоляю! Единственный адекватный представитель мужского пола в её доме – это хомячок. Бедолага живёт в клетке и офигевает с каждым днём всё сильнее. Вот кому реально нужны ангелы-хранители, так это животные.  

–Да к чёрту людей вообще! Давай спасать оленей от грузовиков и норок от живодёров.  

–А идея хорошая. Животные, в отличие от людей, благодарные существа. И гораздо более преданные. Не бывает среди них самоубийц.  

Лестер слегка покраснел.  

–Только, видимо, когда Большой Боб на небесах соизволил эволюции шагнуть в сторону человека, то права низших существ урезались. Что, по мне, неправильно. Но кому нахрен интересно моё мнение?  

–Да просто признайся, что ты устал от вечной болтовни и хочешь спокойствия!  

–Ты что, намекаешь, что я состарился?  

–Пф-ф… Нет, нет… что ты…  

–Ха-ха. Вот готов поспорить, что, прослужив пару месяцев ты, сосунок, будешь проситься обратно к мамочке.  

–Нет, не буду. – внезапно серьёзным тоном ответил Лестер.  

–Ну вот тогда и не выпендривайся. – сделав паузу, продолжил Эмигарт.  

–Посмотрим ещё, кто кого переслужит.  

–Если честно, то человек, который добровольно отказался от вечности в раю ради самой неблагодарной профессии в мире – без поощрений и выходных, явно имеет своих тараканов в голове и способен на настоящее безумие.  

–Ой, кто бы говорил!  

–На самом деле, я тебя прекрасно понимаю.  

Лестер тоже это заметил. Он не старался быть похожим на Эмигарта, они всегда были словно два родных брата. Напоминая ему об Эмили, Джесгарт вдохновлял Лестера и направлял в истинное русло. С таким наставником и с такими воспоминаниями Молгарт был готов остаться в измерении ангелов навечно.  

–Здесь, в отличие от рая, есть выбор. – сказал Лестер.  

–Да. И здесь, в отличие от вечности, жизнь продолжается. – подтвердил Эмигарт, и два ангела свернули с холла в проход к другому крылу здания.  

***  

Если тебе кажется, что человек безумен – приглядись получше. Быть может, он ангел, и сейчас на миссии по твоему спасению.