Оставьте меня в покое!

"Да он бедняга. Так боялся, что за всю свою жизнь, не доведет до конца те звуки в душе игравшие, в темной комнате. Так и не прочувствовал взор свой, за горизонт уходящий, все дальше и дальше. Где не обнаружится никакого края света, безграничного, с разными декорациями и поступками. Так и не сольется его линия с вертикалью на белом. Та что говорить, он настолько боялся своих воспитанных привычек, что так и оставил свои картинки, сделанные в далеком холодном запоминающимся месте, на всю свою последующую жизнь! "  

"Не стучи в окна, они вскоре сами для тебя раскроются. Стучи в небо, тебе нужно достучатся до разрешения летать в нем"  

"Человека может быть настолько много, что вскоре, он расширяясь, заполнит собой всю планету"  

"И эта монотонная мелодия может звучать бесконечно"  

Часть первая  

Панорама жилого массива с крыши одного из домов. Взор ее не спеша проходит по линии горизонта усталых крыш самобытных домов, которые передают эхо распавшегося. Девушка стояла на крыше и наблюдала за контрастным ностальгирующим видом. Ей примерно восемнадцать лет. Сзади на спине у нее, висела на шлейке акустическая дряхлая гитара, смотрящая грифом вниз. Ветра совсем не наблюдалось, спокойствие и обездвиживание. Панорама все идентично друг другу. Окна, значит такие окна, вряд, без каких либо допусков искажения. Парадные! Значит такие вот парадные, пронумерованы лишь для опознания. Торчащие антенны из крыш, телевизионные! Да, да! А как вы думали, в двадцать первом веке люди любят смотреть сотни каналов по всему миру, и черт с ними что из их содержимого пользу лишь приносит то что ты по немного зомбируешь и подвергаешься сильнейшему гипнозу. Да, да, это каждому человеку нужно! Не правда ли? Немногочисленные мельчайшие силуэты человеческих тел разгуливали по улицам, какие то странные холмики наблюдались присмотревшись и сфокусировавшись на них. Что это может быть? Они их аккуратно обходили не глядя в их строну, как будто знали что у них на пути.  

Спустившись, девушка вышла через парадный вход и пошла по дорожке на фоне тех же десяти этажных домов, которые стали немного вдалеке от нее находится. С задумчивым каменным лицом вглядывается вдаль. Что же можно наблюдать, ведь все одинаковое, клонированное. Она настолько привыкла к своему району что могла его пересечь вдоль и поперек, с завязанными глазами. Но стоит вдруг к ней приехать то ли знакомый то ли родственник, он тут же ее будет простить от том что бы она его незамедлительно провела к дому, при том что от остановки где он выйдет до парадного дома будет всего лишь каких то сто, двести метров. Да вы что, скажет он, я у вас аж седьмой раз и никак не могу свыкнутся с этим лабиринтом, как же вы все здесь находите свои окна, свои парадные, свой магазин со свежим и горячим хлебом!? Прогуливаясь по спальному району она не заметила как подошла к его окраине, где ее шаг завел вдоль озера вытянутого как овальное яйцо. У озера разложилась зеленая поляна на которой стояли огромные вышки высоковольтные. Кажется они стояли в этом месте вечно, еще до озера, еще до постройки района. Ведь озеро искусственное, намывное специально. В нем водилось лишь пару семейств уток, которые очутились там не пойми откуда. Рыбаков у его невысоких берегов совсем не было. Волны были крохотными, как семена подсолнуха, только лишь подув ветерок, а в другой раз ты просто глядишь в зеркало, по которому так и хочется шагнув пройти на другой берег. Таблички торчащие по всему периметру гласили о том что купание и ловля рыбы запрещена, в водоеме обнаружена инфекция! Но гуляющих вдоль и вокруг его не особо объятых размеров озера было вечерами предостаточно. Скамеек было мало, да они и не нужны были у его обрывистых спусков, Все ходили вокруг туда сюда, наматывая бесчисленное количество пройденных раз, по выложенной плиткой дорожке. Некоторые уставшие присаживались прямо на траву и глядели не на красивый и притягивающий волшебством закат, а на провода уходящие куда то вдаль района, от высоковольтных конструкций. Все ближе и ближе к воде, что можно было ненароком шлепнутся в его гниющую ядовитую воду. На улице вечерело, вот и начинается холодная осень, подумала она. Затем вдруг остановилась, сняла аккуратно свою гитару и села на траву около вышки, как и многие желающие. Достала из весящей небольшой вязаной сумочки блокнотик расписанный на лицевом листе разными буквами, принялась карандашиком что то чиркать по листу, лишь мгновением показалось что она вырисовывает ноты и аккорды возле уже написанного ранее стиха. После, взяв гитару, она принялась репетировать. Слегка и не спеша зажимая данные аккорды. Вдали справа она заметила как горит костер и возле него сидели люди подающие вид семьи. Взглянув на девушку угрюмым взглядом они ее стесняли. Она на них отвлеклась и порывом ветра ее листик вырвался в бескрайние просторы потоков. Она не успела его словить, и со злостью бросила гитару на землю. С громким вздохом ее тело приземлилось к траве на спину, и поднялся ее взор в высоковольтные провода которые растянулись вдаль от вышки. Наблюдая за улетающими и прогнувшимися проводами пристальным взглядом и не спеша пытаться дотянутся до них своей рукой. Они казались ей так близко, так притягивающее, свои гулом. Словно сорвать их пыталась что бы уничтожить ужасный вид. Далее хрупкое тело ее заснуло, опуская руку на землю и закрывая медленно веки. Проснувшись раним утром, обнаружив себя вчера уснувшей на сырой и холодной траве, девушка тут же оказалась стоя в забитом автобусе. Не вольно слушала следующую речь отдаленных людей в транспорте:  

"Ага, да ты знаешь какая там огромная квартира, прям хоромы, там одна только комната как моя целая квартира. Я как зашла туда я просто очумела! Увидев их кладовую сначала я подумала это комната а хозяйка сказала что это все го лишь кладовая для вещей! Представляешь!? Ну просто нет слов. Я была в полном шоке! Все го лишь говорит! Представляешь?!"  

Да так громко она это рассказывала рядом стоящей подруге что весь автобус слышал ее удивленно шокированный прокуренный и пропитый голос который был немного не приятен и нагловат. Одеты две женщины были в спортивные костюмы и куртки, и вышли они на остановке вещевой рынок, в принципе как им и полагается.  

Следующей речью девушка слушала как сзади стоящему мужчине позвонил мобильный и он ответил:  

"Да солнышко?! Да все хорошо я уже еду домой. А? Что? Да мы с Костиком только два яйца выпили утром и все. Не слышишь?! Говорю только два! А три еще оставалось в холодильнике! Что милая? Тебе на отбивные не хватит?! Да говорю же тебе только два выпили! Все давай, скоро буду! "  

Приехав к своей остановке девушка вылезла, в прямом смысле этого слова, из переполненного транспорта и двинулась к своему дому. Приближаясь к лабиринтам дорожек у своего дома ее незаметно кто задел плечом своим проносившийся рядом. Девушка обернулась и увидела что это был мужчина высокого роста и крепкого телосложения с голым торцом и на руках какие то странные трехпалые рукавицы брезентового материала. Вот и все что она успела разглядеть. Он бежал спортивной пробежкой, привлекательным станов, скрывшись затем в дымке исходящей из рядом горевшего мусорного резервуара. Девушка немногому удивилась, затем отмахнулась рукой и продолжила свой путь к дому, далее. Зайдя на порог в огромную квартиру где жила ее нищая многодетная семья, девушка стала разуваться аккуратно что бы не раструсить песку в коридоре. Пробегающий по длинному коридору старший ее брат, резким ударом пальцев руки ударил по ее струнам на гитаре, которая висела у нее за спиной. Так сильно ударил что гитара всплакнула неистовым воем. Девушка его оттолкнула с грустным лицом а тот в свою очередь с дурацки неистовым смехом, попятился вдаль коридора с криком "Мам гуляка вернулась" Как тут же подбежала истеричка бешеная и невменяемая мать, выбежав на крик глупого сына, она восстала во всей красе с узорчатой рюмкой водки, на ножке, выпила ее залпом, взмахнула рукой, вытряхивая с нее последние капли и в аккурат поставила рядом на полку весящую в коридоре. Ударила ее по щеке ладонью и закричала "Где ты была всю ночь, дрань?!" На что девушка начала аккуратно снимать гитару с плеча, но мать ее перехватила и выдернула резким не бережным движением что инструмент ударился о стену произвел невыносимый плач. Девушка попыталась ее выдернуть но мать с криком ее унесла "Ах ты дрань, где ворочалась всю ночь? Этот кусок фанеры больше не получишь, достала уже, иди займись лучше делом по дому, скот такой! " Девушка с силой оттолкнулась от пола ступней правой ноги и пошла быстро в комнату где сидел ее младшенький братик, ему было примерно семь лет. Она его больше всего любила из всех своих еще двух старших братьев и сестры, которые подавали вид дурной и необразованный. Подойдя к братику она начала гладить его по голове и смотреть как он рисует очень интересный и красивый рисунок карандашами на листе альбомном. Он рисовал белого ворона на черном фоне, точнее его голову с клювом и шеей, в профиль. У него настолько хорошо получалось выводить контуры изображения что девушка сама поражалась как у него так получается в столь юный возраст. Они были единственные в не путевой семейке талантливые умные и спокойные детки. Любили они только друг друга и понимали. Остальных же не признавали, так как остальные были глупы, жестоки, неумелы, грязны, и безжалостны, считывая и сюда их невменяемую мать алкоголичку. Забежав за юной девушкой, в комнату мать, громко крикнула " Я что сказала делать дрань! " и увидев что рисует малыш, выхватила лист с его ручек, скомкала с криками "И ты туда же, страдаете не понятно чем, лучше идите деньги зарабатывайте чтобы есть семье было что, вон бутылок в парке хватает с головой! " Малыш тут же расплакался и девушка взяла его на руки прижав к своей груди положив его голову на плече себе и зажав обеими руками его спинку. Дура мать вышла громко с комнаты. Им пришлось послушать мать. Целый день, длинной в жизнь пролетел мигом за сбором в парке и у рынка пустой стеклянной тары. Вечером они так спешили что бы не закрылся пункт по приему стеклянной тары что переложили все бутылки со своих пакетов в одну найденную у балкона картонную коробку, которую они тащили вдвоем подняв на руки спотыкаясь и задыхаясь. После их сдачи в приемный пункт они купили домой буханку хлеба и на развес два кило макарон спиралек. На сдачу в тридцать три копейки они купили себе мороженое пломбир в вафельном стаканчике, которое они поровну поделили и слизали языками что бы подольше протянуть это наслаждение сладкое, с радостью на душе.  

Сестричка и братик не спали всю ночь а прижавшись друг к другу под одеялом молились. Лишь под утро Филоне немного удалось заснуть на кокой то миг и она начала видеть сон. Как вдоль стены из желтого кирпича, уверенно шагали чьи то ноги, в черном одеянии, платье длинною в пол, остановившись у конца стены, неведомая личность выкрикнула "Пора! " Выше таза и талии неведомой персоны, Филона во сне, не смогла видеть кто это. И самое забавное то что – вдоль стены, ноги шли не по привычной высоте, по полу, так называемому, а на высоте, головы, как будто по невидимой полке. После выкрика, Филона с ужасом испугавшись проснулась и громко, кратко заорала, прищурив глаза, широко открыв рот. Благо братик успел его прикрыть своими ладонями, что бы не проснулась мать и остальные.  

Дождавшись утра они решили сбежать уже навсегда со злополучной квартиры куда глаза глядят. Филона успела украсть назад свою гитару из комнаты спящей матери. Собрала в сумочку малыша альбом и карандаши, и взяла немного соли, сырой картошки и черствого хлеба четвертушку. В школу они уже не пришли на следующий день и это заметила лишь одна. Она была их учителем по литературе, она единственная которая их любила в их верила и понимала. Так как школа была тоже не особо благополучной, учителя там были простые взяточники а ученики пропащими уродами. Женщина – учитель, заметила что братика и сестрички не было на уроках, и тут же заволновалась.