Шестьдесят

Тропа, вившаяся среди деревьев от самого берега, закончилась и передо мной раскинулся зелёный луг, то тут то там запятнанный ромашками и васильками. Деревня расположилась на другой стороне поляны, и лишь в некоторых окнах тускло горел свет. Жители спокойно спали, даже не подозревая, кто к ним пожаловал.  

Рассвет робко пробивался сквозь белесый туман, клочья которого упрямо цеплялись за стволы деревьев и кусты калины.  

Подошва сапога с едва слышным хрустом раздавила группку сыроежек спрятавшихся под папоротником. Как давно я хотел сюда попасть. Рукоятка меча над правым плечом и крепкий щит в левой руке. Добрый шлем, подвешенный на поясе и кожаная рубаха на груди, которой, на шнурке блестел молот Тора.  

Сколько мне всего пришлось пройти за эти годы. Кровь, пот, десятки сражений и шрамы на шкуре, закалили мой характер и превратили в настоящего воина. Того с кем не зазорно было якшаться конунгам и ярлам, а видел я их немало. Кто-то уходил в Вальхаллу как положено с рукоятью меча в руке и телами изрубленных противников вокруг, другие, подавившись куском мяса на пиру или в постели с пышногрудыми девами. Один им судья.  

Моя цель наконец-то достигнута и я снова здесь. А ведь иногда накатывало отчаяние, которое казалось не за что не пересилить, не превозмочь. Обет, возложенный на меня Ронвальдом, был сложен, и как казалось невыполним.  

Это только в сказаниях сынов Одина герои крушат своих противников десятками, не считая, а в реальной жизни и два десятка убить суждено не каждому. Мне же ярл назначил уничтожить в бою шестьдесят воинов. Да так и сказал: "Пока не одолеешь шесть десятков противников в сражениях, не видать тебе Эрланд ни корабля, ни той деревни".  

И я старался. Рвал жилы, учился, закалял своё тело и разум. Ведь давно известно, что одной лишь силы в схватке маловато. Острый ум, быстрее острого меча.  

Страдая от ушибов и вывихов в начале обучения и от ран, будучи опытным воином, я думал только об одном как увижу эту деревню.  

Последним был свирепый воитель закованный в доспехи и орудовавший огромным мечом. Я оказался быстрее и сталь не смогла защитить его. Один молниеносный удар и всё кончено. Он обливался кровью у моих ног, а я чувствовал дыхание ветра на своих щеках предвкушая будущее путешествие.  

Тогда двенадцать лет назад жители тоже спали, и нападения северян было для них неожиданностью и трагедией. Какими беззащитными они казались бравым викингам. Как же сыны северного ветра ошибались. Пахари и охотники защищая свою деревню щедро умыли их кровью и не вся пролита она была местными.  

Я ясно помнил тот день, схватки на улицах, трупы убитых на земле и несколько плачущих детей вырванных из рук матерей. Особенно убивалась одна, с пронзительно серыми глазами и пшеничного цвета волосами, выбившимися из-под обруча на голове. Жива ли она? Многие славные воины пали тогда, многие мужчины, выполнив свой долг, покинули этот мир.  

Закинув щит за спину, я глубоко вдохнул в лёгкие чистый утренний воздух и уверенно сделал несколько шагов в сторону уютных домиков. Ни одна их железок не брякнула на мне, ни один ремень не скрипнул при движении. Старая привычка.  

Эрланд Шестьдесят побед – чужак, иностранец, вернулся домой. Я знаю, ты жива мама, встречай своего Бажена, теперь нас никто не разлучит.