Глупая Трит

Трит совсем продрогла.  

Нелепо топорщатся черные перья на холке, и длинный хвост жалобно отвис, с кончика громоздкого клюва стекают тяжелые холодные капли.  

Трит, намертво вцепившись когтями в насест, мутным – вороньим – взглядом окидывает пустынную улицу: серо, и люди угрюмы, только светят солнечно-желтые фонари, светит золотая вывеска в магазинчике напротив.  

Она ждет.  

– Эй, Трит, – внизу кричит мальчишка. – Эй, Трит! Почему ворона не летит?  

Трит хрипло каркает в ответ, трясет головой, и мальчишка смеется, поднимает мелкий камушек с дороги и кидает в нее. Промазывает и убегает.  

– Глупая Трит в вороне сидит. Глупая Трит никуда не летит. Чучело Трит, чучело Трит, чучело Трит!  

Трит беспомощно хлопает крыльями, но с места не срывается – а хочется ужасно клюнуть вредного мальчишку прямо лохматую макушку. Откуда эти дети только про нее прознали? Бродят тут вокруг, пальцами тычут, и взрослые тоже – бормочут, головой качают, но хотя бы мимо проходят, не пристают. Бесит очень, но она должна ждать.  

Это ведь урок. Проверка.  

Тер-р-рпение и смир-р-рение.  

Третий день как Трит ждет своего наставника. И кажется иногда Трит, что стечет она скоро вместе с дождем черными перьями, черными каплями. Растворится без следа, словно и не было ее никогда. Но она есть и нужна – только следует дождаться.  

Трит совсем не голодна, только холодно ей.  

– Может хватит, Трит. Не придет он. Будто не знаешь, что от магов добра ждать последнее дело.  

Это старик Хоб подошел, он присматривал за Трит после того, как ее матушка богу душу отдала. За ней – и еще за десятком других детишек, несчастных сиротинушек. У старика Хоба был свой бизнес: антикварная лавка и маленькая мастерская в подвале, где его подопечные выдували из горячего стекла флаконы для волшебных зелий. Печь там, да и все остальное, понятное дело, была тоже волшебная, и дети все с крупицей дара – только так и можно. Это была тайна, незаконно, конечно, но все знали и молчали: бизнес же.  

Не то чтобы Трит у Хоба жилось плохо: и кусок хлеба есть, и крыша над головой, и компания веселая – вот с Тимом Трит, например, обожала водиться, хороший он парень, добрый, заботливый. Но всегда большего хочется – как в мечтах, которые только мечтаешь.  

И однажды в мастерскую за товаром пришел маг, увидел Трит и забрал с собой – сказал, что нельзя так с таким талантом, как она, что научит ее всему и все такое прочее.  

Главное, чтобы Трит его слушалась.  

Она и слушалась.  

– Ты же так помрешь, дуреха.  

Хоб ее еще не хотел отпускать, но Трит ему не слуга, не рабыня – захотела пришла, захотела ушла.  

– Сколько тут уже сидишь? Голодная, мокрая… ворона. И правда – чучело! – Хоб сплевывает и уходит: работа не ждет. Но Трит знала, что потом старик вновь придет и вновь примется увещевать: хватит, Трит, хватит, слетай.  

А как она слетит, если наставник все еще не вернулся? Зашел в магазин три дня назад, да не вышел. А что за магазин Трит и не знает – вывеска есть, но читать-то она не умеет: ни с вороньей головой, ни с девчачьей. Вот и скучает. Скоро ночь, темень полная, и прохожих не видно – только фонари напротив, как глаза чудовища, светятся.  

Ничего, Трит и больше голодала – да и тело ведь не ее, а воронье. От Трит – только дух, а тело где-то с наставником. Так забавно было себя со стороны видеть: словно кукла – послушная, бездушная, идет так, механически, за ручку с наставником, а она – Трит – смотрит на это глазами вороньими.  

Жди меня здесь – так он сказал.  

Вселяться в животных – настоящая магия! Трит быстро научилась, наставник ее хвалил очень, угостил в награду сладким зефиром – и Трит такой сладости в жизни не пробовала... да и не хвалил ее никто прежде. Вот оно, настоящее счастье!  

– Трит! – это уже Тим пришел, сбежал, должно быть, от Хоба. Его рыжие волосы курчавились смешно и похожи были на гнездо, хоть садись и яйца неси. Трит своим мыслям про себя смеется, а вслух только каркает приветственно. Лишь бы Тим опять не начал глупости говорить…  

– Этой ночью корабль уплывает, Трит. С твоим телом корабль, дура ты этакая! Возвращайся пока не поздно, а? Ты ведь можешь еще, лети на пристань да вселяйся обратно, поплачешь – тебя и отпустят. Нет дураков живой товар везти, потом проблем не наберешься.  

Эх, начал. Глупости говорить.  

– Понимаешь меня ведь, да? Они только куколок могут возить, так что не бойся, возвращайся – все нормально будет! А магу этому мы отплатим! И Хобу за то, что тебя отдал! Хотя будто бы он предположить мог, что ты такая упертая и не поймешь никак, что твой наставник так званый… Да тьфу на него! Ну, Трит! Ну, пожалуйста! Мы же друзья, не кидай меня, а?  

Трит отворачивается только. А потом сразу поворачивается обратно – а вдруг наставника пропустит?  

Обидно было очень – Тима она другом считала, а он от зависти всякие гадости придумывает. Конечно, хочет, чтобы она ослушалась, и тогда наставник разочаруется и возьмет себе в ученики кого другого. Тима, вон.  

Нет уж.  

Тер-р-рпение и смир-р-рение – главные правила мага.  

И Трит будет слушаться и ждать.  

– Глупая Трит, глупая Трит, в вороне сидит, никуда не летит…