Справедливость и свобода

Ракс любил налеты.  

Запах дыма и крови, треск объятых пламенем домов – выстроенных, несомненно, с такой любовью, с таким трудом. Панические крики горняков, на чью деревеньку с небес спустились чудовища. Адские птицы, крылатые механизмы и их наездники – свирепые воины, что зальют снег кровью.  

Ракс любил стрелять и крутые виражи.  

В воздухе он был абсолютно свободен, с огнеметом в руках – абсолютно всесилен. Выбирай кого хочешь, и – бух-бах! Маленькие бегущие фигурки падают, как игрушечные солдатики в его детских играх, иногда замертво, иногда еще долго корчатся в муках.  

У Ракса одна задача, предельно простая – уничтожить всех. Чтобы ни один горняк не сбежал, не скрылся – и нужно летать вокруг, яростно крутить педали и подсыпать магический порошок в нутро его манерного аэроплана с алыми, как у старого командирского дракона, крыльями. Сам дракон, потрепанный от множества боев, но все еще сияющий радужно-зеленой чешуей на толстом брюхе, крушил башни и раздирал горы гулким рыком. Он больше для устрашения, слишком неповоротливый, только и может растоптать, разрушить. На его спине опасливо болталось закрепленное широкими ремнями здание, что играло роль и штаба, и склада, почти настоящий дом из легчайшего симерийского дерева. А за спиной Ракса бестолково болталось тело Хорва, его напарника – один из горняков был очень умел в обращении с луком, и храбр, не растерялся при внезапном нападении. Прожил он после столь удачного выстрела недолго.  

А Раксу с мертвым Хорвом только лучше – наконец никто не бормочет под ухо, а с управлением он и сам в силах справиться, да и больше достанется добычи. Хотя никакие изумруды из рудников, которыми так славились местные, не стоят радости хорошего налета.  

Злой такой радости – что как ненависть, что ярость, что безумие, от которой в глазах красная пелена, а разум так холоден и спокоен.  

Скоро – слишком, слишком быстро – живых на земле не осталось. А если и остались, то спрятались, свернулись среди обломков, среди дымящихся развалин, под трупами братьев и сестер. Найдутся.  

Дракон спустился, за ним и «пташки», и за миг до того, как раздались торжествующие крики соратников, мертвая тишина, предсмертные хрипы догорающей деревни и тяжелое дыхание старого гигантского ящера – оглушили.  

Ракс ступил на землю, и она покачнулась – так всегда его тело отвергало прощание с полной свободой, что царила в воздухе.  

На земле Ракс был до смешного слаб.  

Остальные посмеивались с этой слабости, подкалывали, но границ не переходили, знали, что Раксу благоволит командир, знали, что в небе Раксу нет равных.  

Когда-то – словно тысячу лет назад – Раксу не было равных в другом. В учебе, в науках, что были популярны среди молодой аристократии в далекой-далекой просвещенной стране на юге – или востоке? Туманы философии и тайны психологии, и долгие, долгие беседы о свободе и справедливости в закрытых клубах, что – так приятно им всем тогда мечталось – почти на грани революции.  

Теперь – на руинах чей-то безмятежной жизни – Ракс знал о свободе все. И о революциях немало. Иногда их отряд нанимали, чтобы устроить переполох в каком-нибудь городке и чистенькими остаться, но чаще командир сам решал, что разрушить и кого убить, чтобы заработать на кружку пива и пару безделушек.  

Кажется, сейчас Ракс богаче, чем его достопочтенная семья в былые времена.  

Юный идиот однажды захотел острых ощущений, юный идиот связался с опасными людьми в своих псевдонаучных изысканиях, и ему, забавы, должно быть, ради, задурили умную идиотскую голову в надушенном тюрбане. История обычная, и финал ее должен был быть закономерным, но не сложилось. Мальчишка приглянулся командиру отряда наемников, обычных разбойников, и нынче бывший мальчишка уже давно-давно ни о чем не жалеет и ни в чем не сомневается.  

Он научился получать удовольствие, несравнимое со страстными разговорами о вещах, что не имеют смысла, с ласками на шелковых простынях в пропитанной благовониями спальне…  

Но на этот раз они убивали всех, и мужчин, и женщин. На этот раз нужно поторопиться, а не растягивать удовольствие – Ракс не знал в чем дело, но командир в последнее время был напряжен: может быть, их отряд оказался под прицелом светломагического ордена, или же личные разборки между наёмничьими бандами.  

Все равно.  

Ракс оставил грязную возню с добычей на остальных, как и добивание выживших горняков – пачкать руки он не любил. Но в небе он один стоил половины отряда, и эту вольность прощали, и делили все по-честному – командир старался быть справедливым.  

Ракс просто прогуливался, скучая, и был беспечен – кое-кто из выживших оказался все еще безрассудно храбрым.  

Ракс узнал его – не по лицу, с высоты ведь не разглядишь – по луку, по окровавленной и обожжённой ноге. А ведь он был уверен, что попал повыше, куда надо, и убил, но нет – горняк выжил, настоящее чудо. Везунчик.  

Совсем еще мальчишка с искаженным от боли и ненависти лицом. Но стрела, направленная прямо в сердце Ракса, не дрожала.  

Должно быть, это было бы справедливо. Но совершенно бессмысленно.  

Никто из отряда не смотрел. Раксу прощали многое, но и дружбу никто с ним не водил. Скорее его просто тихо ненавидели, но убить, рискуя попасть под гнев командира, не решались. А вот не вмешаться – запросто. Это его, Ракса, проблема.  

Что не такая уж и проблема.  

Мальчишка медлил, сомневался, мальчишка слишком хотел жить – больше, чем отомстить. И Ракс заговорил, мягко увещевал, обещая свободу, восхищаясь мужеством, взывая к логике – за убийство товарища наёмники быстрой смерти не подарят, но сам-то он готов в благодарность за милосердие позаботиться…  

И мальчишка поверил, расслабился, расплакался – глупость такая, невероятная наивность, но Ракс всегда умел подбирать правильные слова, а мальчишка всего лишь мальчишка: бросил лук и развернулся, теперь он хотел только сбежать, очутиться в безопасности.  

Смерть исполнила его желание: больше никаких тревог. Ракс не любил пачкать руки, но иногда приходилось, и пусть он на земле медлителен и неуклюж, но верный пистолет всегда с собой – главное, чтобы хватило времени прицелиться.  

Справедливость слишком абстрактна, ее Ракс не любил.  

Он продолжил прогулку, ухмыльнувшись в ответ на недовольные лица соратников, чьи-то проклятья.  

Но раздались громкие ругательства командира, и дракон тревожно захлопал крыльями. Все всполошились, побросали мешки с набранным добром и уставились на юго-восток. Там, небо стемнело от армады виверн, послушных зверушек магов – они решили не мелочиться, так, чтобы уже наверняка расправиться с разбойничьей заразой, или как там говорится…  

И Ракс засмеялся – лишь бы успеть оказаться в небе.