Уловимый Призрак

Есть такая работа – разумных убивать.  

В этом ремесле долго задерживаются только отморозки, психопаты и самые лютые из сволочей. Её исполнители – отбросы общества, существующие вне рамок закона многих цивилизованных миров, не способные ни к жалости, ни к состраданию, ни к нормальному сосуществованию.  

Хищники, что обратили своё желание и умение убивать в главное призвание. Пусть мне расскажут о “вынужденцах”, о грустных ветеранах, льющих слёзы по собственной ничтожности, которые после военной структуры подались на фриланс от мира убийств, ибо нигде им не осталось места. Чушь.  

Если такие и существуют, и их сердце чисто, то только в очень редком виде, и живут они недолго; рано или поздно их голова становится мишенью для их же пистолета, и они отпускают свою карьеру вместе со спусковым крючком и всеми своими тяготами.  

В отличие от них, я сам избрал этот путь и сегодня моя цель – Мартриз Хаогин. Ради денег за его смерть я и потратил часы на подготовку. Сегодня второй и последний выход на неделе, в понедельник возьму ещё два заказа.  

“Око Бури”, он же Штормовой Город. Скопление тысяч гигантских высоток среди океана, защищённых от ветра гигантскими стенами. Здания возвышаются до самого неба и уходят под воду, один только бог знает, насколько глубоко.  

За столетия разумные полностью заняли и поддерживают Город в рабочем состоянии. “Микровилль”, “Злаврат”, “Г. О. Р. А. ” и многие другие корпорации избрали это место ареной своей славы, за которую грызут друг другу глотки.  

Почти все высотки соединены между собой множеством железобетонных мостов, возведённых человеческими руками. И большинство из них безнадёжно заброшены.  

Такое случается, один главинженер замещает другого и бросает проект. Или одна корпорация отбивает этаж у другой. Или разоряется, теряя свои территории. И мост либо сносят, либо забрасывают, не желая тратить на него средства.  

Штормовой Город полнится таким недостроем, именно за это я его и люблю. Хорошее место для подонка, чтобы умереть.  

Мартриз Хаогин – молодой инферлинг, сын бывшего Властителя из Десейры. Двадцать два года, алая кожа, завитые бараньи рога, хвост толстый и длинный с кисточкой чёрного цвета на конце. Часто меняет цвет волос и сегодня должен быть оранжевым, с люминесцентом. В свете от реклам, фонарей и магических голограмм он будет сиять словно лампочка.  

Участвует в незаконных уличных гонках, но является председателем совета в Райз Ко, третьей компании по созданию украшений в Найроте.  

Бессмысленный нарциссичный подонок. За свою жизнь он сбил около трёх человек, двух из которых ради собственной забавы. Считает себя королём мира, и похоже, сломал не одну карьеру сотрудникам компании своего отца. Плотно сидит на белой пудре; однажды на вечеринке даже отбросил свою гордость и честь заднего прохода ради маленького пакетика. Лицемерный ненавистник перебежчиков из иных миров, пусть сам таковым и является.  

Его могли убить по тысяче и одной причине, которую он сам создал, но меня нанял конкурент его отца в качестве исполнителя своей угрозы; дело в деньгах, переговорах и всей этой грязной возне, что происходит на богатых верхах.  

“Я хочу, чтобы ты печень этого молокососа по полу размазал! ” – кричал в голосовом заказчик, словно забыв, что говорит с исполнителем, а не личным психологом или партнёром. В такие моменты я жалел, что не встречаюсь с ними лично; приставленный к их шее нож наверняка сбил бы спесь.  

Сегодня будут гонки; я выбрал позицию, с которой видно стартовую линию. Парень умрёт либо когда сядет в машину, либо когда вожмёт педаль в пол. Хорошим вариантом было бы заминировать транспорт, но мне неизвестно, на какой модели он явится. Пробраться к нему в гараж будет рискованно, и я не хочу подрывать целое здание. Более того, лишь в винтовке есть душа, она – классический инструмент убийцы и для меня, как продолжение тела.  

Я пришёл на место до назначенного слёта и потому никуда не спешил. Владеешь информацией – владеешь чужими жизнями. Правильное время, правильное место, и я подобен пряхе судьбы, поднёсшей ножницы к чьей-то артерии. Моё решение оборвёт её.  

Меня попросили, чтобы это выглядело как убийство, а не как случайность. Большая редкость, но мне понравился заказ. Раз в десять лет можно поработать грязно.  

Обычно я выбираю мосты в ночное время суток, особенно когда удаётся выстрелом отправить тело за перила. Как только уродец превратится в лепёшку или будет накрыт потоками воды, никто точно и не скажет, что и откуда стало причиной смерти. Идеальное убийство. «Он шёл и свалился – я даже ничего не успел понять! ».  

Иногда приходится вступать в близкий контакт. Такие заказы я люблю, только когда они проходят успешно. Заколоть противника ножом бывает сложно в городской обстановке Найрота, но когда удаётся, это ни с чем не сравнимое ощущение. Особенно, когда это происходит посреди танцпола: «…он танцевал, танцевал, а потом рухнул с раной в спине! Необъяснимое явление! ».  

Однажды мне пришёл заказ, чтобы я на протяжении недели каждый день убивал по человеку вокруг одного типа. Совершенно случайного, выбранного на мой вкус, но так, чтобы тот тип видел, как это происходило. Нестандартный, жестокий заказ, но полагаю, денег платили достаточно, чтобы это провернуть. В последние дни парень закрылся в квартире, считая, что его прокляла карма, и теперь он всюду сеет смерть. В общем-то, его присутствие действительно повышало шансы остальных на внезапную кончину…  

Между небоскрёбами плавали гигантские магические рыбы, несущие на своём теле рекламу. Они иногда перекрывали мне обзор, но мне это уже давно не мешало. Глаза приноровились видеть сквозь мельтешащие образы. На прицел накинута сетка, учитывая рекламу, никто не увидит бликов.  

Усилием воли я превратил свои человеческие руки в чешуйчатые руки ящеролюда. Достал из маленького контейнера уже опустошенные ингаляционные фильтры с эфиром и кинул на землю рядом. Это наведёт на след того выскочки, Змея.  

Если бы за каждую задушенную на моём веку «змею» мне платили по золотой монете, я стал бы богаче дракона и купался бы в золоте как дельфин. Конечно, «Призраков» тоже было много, и я не сама изобретательность, но прозвище отлично отражала мой характер. Пришёл, убил, исчез.  

Интересно, как тот ящер вообще умудряется выполнять работу, пока накурен эфиром? Может быть эфир имеет другое воздействие на его вид? Лично у меня голова кружится и руки ходуном ходят.  

Отводка была разложена. Я достал кейс с разобранной винтовкой и, раскрыв его, стал собирать оружие, закуривая сигарету. Дешёвый табак напоминал места, из которых я прибыл. Я никогда не выделялся патриотизмом, но гадкий вкус не давал забыть о своей природе. Вкус сухого сгнившего мха, сгоревшего в горле. И он отлично помогал не забывать, кем я был.  

Пепел я аккуратно стряхивал в портсигар-пепельницу. Я знаю, что моя привычка однажды выдаст меня, но это единственное, от чего я избавиться не в силах.  

Сигареты, должно быть, самое лучшее, что было в Моновиуме – земле туманов, тайн и жестоких случайностей. Их курил ещё мой родитель – тот, который задушил бы меня, если бы знал, что у него родился перевёртыш. Тот, кто и без того постоянно пил, и от которого жена сбежала, даже не забрав своего ребёнка. Тот, кто часто вспоминал, каково быть военным и бить врагов, которыми стали соседи-садоводы и новички-искатели, вернувшиеся из первого рейда за периметр аномальной зоны.  

Каждый раз, смоля сигарету, я вспоминал, как попробовал её в первый раз, когда остывающее тело родителя лежало с переломанной шеей. Рядом валялось мокрое полотенце, стояла складная железная кровать с толстыми бортиками. Я давился, но продолжал раскуривать сигарету, узнавая каково это – без всякого страха менять форму.  

С того дня мой страх закончился. Осталось только чувство опасности.  

Я почувствовал, что что-то не так. Не знаю, что это было: лёгкий шаг или шелест чешуи, возможно, неуловимая аура запаха. Ещё не собрав винтовку, я бесшумно встал и взобрался на строительные леса рядом, притаившись в тени. Из-под полы плаща я вытащил пистолет, тихо щёлкнул защёлкой кобуры и переставил предохранитель, холодное оружие с монолитным глушителем легло в руку, плотно прижавшись пупырышками чёрной пластиковой рукояти. Пальцы снова обратились в подвижные, человеческие.  

Он двигался меж строительных лесов, убрав в карман жилета наладонник. Напряженный и тихо дышащий через респиратор ящеролюд с зелёным окрасом чешуи и гребнем на голове. Его тело было инкрустировано имплантами, в основном шея и глаза. Они светились в темноте, словно тусклые, скрывшиеся в тумане звёзды. Другой рукой он держал иглострел с барабанным магазином – устройство, подобное арбалету.  

Змей.  

Я поднял пистолет, взводя курок, но от щелчка Змей вскинул голову. Очень яркие зелёные глаза с сосредоточенными вертикальными линиями вместо зрачков посмотрели на меня. Ещё до того, как я успел спустить крючок, Змей кинулся за укрытие, уходя с линии огня.  

Раз. Два.  

Выстрелы звучали, словно громкий хлопок в ладоши, но я знал, что не попал, всего лишь продырявил пластиковую стенку, за которой скрылся конкурент.  

Пора поиграть в прятки.  

Пара шагов во тьму, одно укрытие за другим, и я застыл на месте, напряженно вслушиваясь. Любое шуршание и любой звук могли выдать его…  

Очередь холодных хлопков, я перекатился, уворачиваясь за оставленными железными пластинами от убийственных стальных игл. Пара из них пробила плащ насквозь, но увязла в спине бронежилета. Остальные мне посчастливилось не получить.  

Я достал из-под плаща одну из светошумовых гранат, скоба и кольцо со звоном отлетели, я закинул гранату за укрытия. Сухой громкий взрыв, белый свет озарил мост всего лишь на секунду, подобно загоревшейся сверхновой, и тут же погас.  

Иглострел выплёвывал свои снаряды в разные стороны с механическим перестуком. Одна из игл со звоном раскололась о металлическую балку над моей головой. Старая синяя бочка, полная дождевой воды, начала протекать, прошитая нитями смерти.  

Я высунулся, когда иглы перестали летать, а перестук заглох; кажется, кое-кто не уследил за количеством игл. Поднял и выровнял мушку, имплант с щитом раскрылся у меня на руке и сверкнул, вновь ослепив гуманоидную ящерицу.  

Третий хлопок.  

Вскрик! Ящер схватился за грудь.  

Четвёртый хлопок.  

Он упал на спину, прикрыв окровавленный глаз, и быстро уполз, подобрав хвост. Живучая гадина, возможно, настолько одуревшая от эфира, которым дышал, что не чувствовал боли. Этот вскрик – всего лишь испуг за свою жизнь.  

Осталось шесть зарядов.  

Раздался расходящийся по мосту шелест. Сначала с одного конца, потом с другого. Звук похож на треск гремучей змеи… Или электрических динамиков, раз на то пошло.  

В этом шелесте невозможно было расслышать не то что дыхания или шагов, даже щёлканье затвора и хлопки выстрелов утонули бы в нём.  

Он хочет меня оглушить, а без слуха мне будет сложнее его найти. Интересно, может ли он найти меня по запаху, подобно настоящей змее? Не удивлюсь, что в нём для этого есть имплант, вокруг которого он выстроил свою личность.  

Есть ещё один вариант, рисковый, но вариант – развести змею на диалог.  

– Конкуренция становится серьёзнее, да, Змей? – притворно забравировал я, быстрыми лёгкими шагами меняя позицию.  

Принцип засады: примани, скройся, будь внимательным, будь наготове. И превыше остального – будь терпелив.  

– Нет, Прис-с-срак, – прошипел змей откуда-то сверху. Я сразу отпрыгнул в сторону и прицелился, но понял, что наёмника там уже нет. – Прос-с-сто контракты с-стали друг другу препятс-с-ствовать. Я охраняю мальчиш-шку.  

Я скрылся под низко свалившимися балками и быстро пробрался выше, легко ступая по каркасам строительных лесов. Многочисленные гвозди, грязь; если не умеешь куда-либо взбираться и делать это быстро, твои дни сочтены.  

Змей озирался, ища меня взглядом; эфирные пары поднимались от его морды, словно синие облачка, слегка переливающиеся в фиолетовом свете Ока Сумерек. На его зелёной чешуе отблескивала пролетающая мимо реклама оранжевых и синих цветов.  

Он поднял голову на меня.  

Хлопок. Пятый.  

От его оружия отскочила искра попавшей в него пули, игломёт сломан. Змей, не растерявшись, швырнул в меня бесполезное оружие. Тяжёлый игломёт ударил меня в грудь, сбил с ног.  

Ещё один хлопок. Непроизвольный. В воздух. Шесть.  

Я только успел отбросить игломёт, как Змей навалился сверху и отбил пистолет в сторону; мы схватились за наши жизни. Холодная кровь капала из его разорванного глаза мне на лицо. Попадала в мой оскаленный рот; отвратительная, холодная кровь, с частицами эфира.  

Эфирный дым лез в глаза и щипал раны; наверное ящер выл бы от боли, если бы не дышал этой гадостью на постоянной основе. Его когтистые руки сомкнулись на моей шее, сжимая и перекрывая воздух.  

Глупая идея – душить перевёртыша.  

Моё тело менялось, я покрыл свою шею шипами и открыл в груди отверстия, втягивая воздух напрямую через них. Прижал его ладони к своей шее, и как только шипы прорезали чешую, он в растерянности расширил глаза, шипя от боли. Я упёрся обеими ногами в его длинный узкий торс и скинул с себя.  

Быстро поднялся на ноги и превратился обратно в привычную человеческую форму, разминая шею.  

– Ты очень опрометчив и молод, – сказал я. – Жалкое подобие телохранителя, который не может сохранить даже свою жизнь… Надеюсь, твой отец гордится тем, что ты стал на него похож. – Я оскалился, сплёвывая кровь, но взгляд мой не терял холода. Змей смотрел, как кровоточили его руки, но поднял голову, готовый вновь броситься в бой, невзирая на раны. – Такое же ничтожество, как и он.  

Зрачки Змея сузились.  

– Ты ничего обо мне не знаешь, – прошипел он.  

– Я знаю, когда ты умрёшь. Этого достаточно.  

Он кинулся на меня. Можно было попытаться сразиться с этой ящерицей на строительных лесах, принять его прыжок на себя, но я просто отскочил в сторону с перекатом. Ящер чуть не оступился, и я ногой ударил по крайнему железному пруту, на котором держались леса. С грохотом преломившись, трубки рассоединились. Змей вместе с пенопластиковыми досками рухнул вниз.  

В воздух поднялось множество пыли, в грохоте потонули даже хрипы от звуковых ловушек. Сам Змей в последний момент зацепился окровавленными скользкими ладонями за бортик моста, беспомощно болтая ногами.  

Он повис, с ужасом глядя, как я подошёл, отряхивая руки. В его рептилоидных глазах читалось осознание: “всё, как и сказал Призрак – сегодня я умру”. Я посмотрел на него и скривил лицо.  

После чего протянул ему руку.  

– Ладно. Хватайся, – сказал я, ухватил его и потащил на себя.  

Змей, ошарашенный этим проявлением с моей стороны, всё же схватился за спасительную соломинку. Он оказался тяжеленной тушей с когтистыми лапами, которыми скрежетал по железному основанию моста, помогая мне затащить себя назад.  

Когда я поднял его, Змей рухнул на мост:  

– С-спасибо! Я думал ты скорее, ски… И-и…  

Он захлебнулся, не способный сделать и вдоха. Из-под респиратора полилась кровь. Я вытащил нож из его шеи и другой рукой сорвал разрезанный тактический жилет. Змей корчился, руками пытаясь остановить утекающую из себя жизнь.  

– Нет. Если я бы тебя скинул, то не узнал бы, как ты меня нашёл, – сказал я наёмнику, когда его дыхание затухло.  

Вернувшись к своей позиции, я разложился рядом с винтовкой и вытер как следует руки. Шума мы наделали немало, но это выглядело скорее как простая ночная поломка на стройке, вряд ли кто-то сунется сюда из-за этого. Этому бардаку возможно уже пара лет; люди привыкли, что тут могли оказаться бомжи или защита от ветра отключилась в неудачный момент.  

Бардак будет убрать сложно, уж лучше себя убрать из бардака. Моя позиция скомпрометирована, но неизвестно, насколько скомпрометирован я.  

Десяток минут. Наладонник Змея оказался заблокирован, ни отпечаток, ни сетчатка, но голос и пароль. Пришлось повозиться; одна сигарета, пара скриптов, и я уже просматривал последние записи.  

Никаких договоров и диалогов, только заметки. Вероятнее всего, Змей предпочитал встречаться вживую, либо же писал со стационара, что наверняка соответствовало его интеллектуальным способностям.  

Кто-то слил эту позицию. Нашлась запись, что я тут буду и в определённое время. С другой стороны, как такое возможно? Я же выбирал её сегодня и определился с ней куда позже, чем Змей получил сообщение. Вероятно, предположение было построено на моих предпочтениях, времени и заказе. Но профессиональное чутьё подсказывало, что дело в прорицателе.  

Маги… Они всегда заноза в заду. Некоторые из них могли выглядеть абсолютно безобидно, но в итоге ломали любые планы. Если Змея навёл прорицатель, то скорее всего, он прозрел всё, кроме судьбы Змея.  

Прорицатели могут рассказать тысячи сказок о судьбе, однако действительно важные вещи оставят без упоминания. Да, ты можешь найти Призрака на этом мосту, но переживёшь ли это? Ответ не будет ложью, прорицатели никогда не расскажут о месте, в котором ты умрёшь.  

Действия одного человека предопределены, пока они не пересекутся с действиями другого или влиянием мира. Если тебе суждено умереть, то ты узнаешь об этом, если только захочешь наложить на себя руки, и тебя не переубедили.  

– Чего же ты ничего не оставил? – обратился я к телу, не отрываясь от наладонника. – И кто тебя навёл? Мне предыдущий, Майкл Руки-Револьверы, нравился больше, он даже своими железками записки набирал… Будем надеяться, что твой заказчик не будет слишком злиться на меня. В таких делах на исполнителей почему-то злятся в первую очередь. Да, Змей?  

Двумя руками я разломил наладонник, вытащил карту памяти и раздавил её ногой. Быть может, я чего-то недоглядел. Затем вложил обломки в одежду Змея и скинул тело с моста. Пролетев тысячи метров, оно окажется в воде Штормового Города, где, скорее всего, потеряется в суровых волнах.  

По ту сторону, на подвесной трассе, собирались машины и зрители гонок. Я покатал на языке мысль, что затяжка сейчас пришлась бы кстати, но закуривать больше нельзя, иначе может остаться слишком явный след.  

Выбрал угол поудобнее. От жжёного табака трудно избавиться; если есть желание покурить, то оно будет преследовать, словно Хим.  

Алый инферлинг, огненные волосы, бараньи рога.  

Полуэльф с приделанными к шлему рогами, сицилиск с прямыми рогами и белой кожей, инферлинг, но синий… Вот он: алый инферлинг, огненные волосы, бараньи рога и хвост как полагается.  

В моём прицеле сквозь рекламную голограмму прослеживалась его плотная белая куртка с гоночными полосами, словно то, что они делали тут, официально. На гладкой белой машине с высоким спойлером не хватало только спонсорских наклеек.  

Впрочем, спонсор, учитывая возраст и надменный взгляд инферлинга, показывал себя и без наклеек. Взгляд инферлинга так и кричал: «мой папик – глава корпорации, у которого я из спины выгрызаю деньги, как капусту”.  

Задержал дыхание.  

Выстрел. Шея.  

Инферлинг вздрогнул, схватился за шею. Он уже мёртв, но ещё не понял этого. Я перевёл прицел. Его слегка закрывала машина, но у меня есть способы.  

Выстрел. Стопа.  

У него ушла земля из-под ног, он упал на спину, неспособный устоять. Захлёбнулся собственной кровью. Зрители разбегались, кто-то достал своё оружие, пытаясь отыскать стрелка, но мне они не представляли угрозы. Не то расстояние, а голограмма закрывала вспышки из глушителя.  

Выстрел. Печень.  

Пуля разорвала тело инферлинга, размазывая его красные внутренности по асфальту подвесной трассы. Сквозь рыжую голограмму гигантской рыбы они выглядели скорее тёмно-багровыми пятнами, но я достаточно повидал инферлингских внутренностей, чтобы знать, как дела обстоят наверняка.  

Мои губы тронула лёгкая улыбка, всего на пару секунд, прежде чем вернулась несменная холодность. Люблю неофициальные встречи идиотов или их подпольные дела; на них защиты много не протащишь.  

Я щёлкнул кнопкой. Тело, приближённое прицелом, сфотографировано. Через секунду я получил на наладонник фотографию с прицела. Дело сделано, доказательство получено.  

Сложив винтовку в чемоданчик, я взял его за ручку. Проверил возвращённый пистолет на случай засады на выходе. Засады не было. “Дельтуем, бача”, – сказали бы местные.  

На обратном пути я забрал из подсобки одной из башен щепку; камеры начали работать в стандартном режиме, а не транслировали зацикленное изображение. Ушедшего на бессрочный перекур сторожа никто не хватится до самого утра, всё складывалось как нельзя удобнее.  

Однако в моей профессии нельзя расслабляться, даже когда находишься в пенной ванне с лавандой. ОСОБЕННО находясь в пенной ванне с лавандой. Как только я сдам заказ и получу свою оплату на счёт, скорее всего, скроюсь в ложном укрытии и подожду вероятных преследователей.  

После работы уйду в тень: курить, тренироваться, пить пиво и смотреть фильмы где-нибудь в Моновиуме, пока мои следы не остынут, а в Найроте следы стынут довольно быстро.  

Однажды, когда в моих заначках наберётся достаточная сумма, куплю себе виллу где-нибудь в Регилтисе и фабрику магических зелий, которую отдам под руководство молодому и лояльному парню, что будет не против делиться заработком, а сам буду жариться под солнцем, пока не решу, что мне это надоело.  

Конечно, это всего лишь туманные мысли, не думаю, что придёт время, когда я действительно доживу до такого. Хотелось бы умереть достойно, на работе, а не сидя на горшке с говорящей газетой в руках.  

Арендованная на липовый счёт машина ждала меня внизу. Несколько минут проката, несколько зигзагов и слепых зон, в которых я мог оставить тачку и выбраться на соседнюю улицу уже пешком.  

Находясь в укромном месте, я приложил нужные фотографии и отправил их заказчику.  

«Завтра вы услышите о Мартризе в новостях. В последний раз. Пожелание клиента учтено, печень особенно видна на втором фото».  

Деньги скоро должны прийти. Серьёзные люди редко кидают своих исполнителей, исключая те случаи, когда уже имеют их на мушке, поэтому на счёт денег я не беспокоился. Наёмник страшнее всего тогда, когда делает очень личную для себя работу.  

Засовывая наладонник в карман, я сразу почувствовал неладное, шестое чувство стрельнуло в голове, и только потом по спине пробежал холодок. Сразу схватившись за пистолет, я кинулся в сторону, но удрать не смог. Железная мостовая покрылась тьмой и стремительно обращалась в тёмные каменные залы.  

Фиолетовое сияние сменилось чернотой, а из неё появились бордовые занавески и вспыхнули чёрно-красные огоньки инфернальных канделябров.  

– \\\\\\ \\\\\\, – обратился ко мне голос из недр темноты, назвав по имени.  

Голос вкрадчивый, сладкий, словно мёд, и опасный, подобно яду. Глаза, вспыхнувшие огнём. Кожа, тёмно-фиолетовая, словно небо Арбента.  

Фигура высокая, с многочисленными золотыми аксессуарами: кольцами на рогах, цепочками у ушей и шеи, и перстнями на пальцах. Высокая и величественная, с длинными руками и аккуратными когтями. Обернутая в одеяния, расшитые золотой нитью, и с такого же рода застёжками, на которых были выгравированы оккультные паттерны.  

Длинный хвост был похож на гигантскую фиолетовую гадюку, увенчанную очень острым копьевидным навершием из золота.  

«Дьявол! », – промелькнуло в голове. – «Неужели смерть наступает так безболезненно? И кто же меня застрелил? »  

– Те, кто меня знают, зовут меня Призраком, – ответил я, не выдавая растерянности и обращаясь в свою привычную форму. Мои ладони стали морщинистыми, волосы белёсыми, а лицо приобрело бледную щетину. Хотелось бы показать дьяволу, что я его не боюсь. – Пришли забрать меня в мой новый дом?  

– Где же ваши манеры, \\\\\\\? Для приличия можно было спросить “кто вы”, раз уж я вас знаю. Гэззанд Дэз Узриит, с круга Золотой Аллеи, из дома Сияния Дэз Узрит, весь вашему вниманию.  

Сам дьявол сделал странный приветственный жест, похожий на поклон с поднятыми двумя пальцами. Меня слегка мутило, в воздухе остро пахло серой, а во рту появился приторный медовый привкус. Кожу больше не обдували ветра Найрота, о нет, она согревалась, будто я находился у камина. У десятка каминов.  

– Что вам нужно, мистер Дэз Узриит? – спросил я, отпустив кобуру, и положил руки на пояс, чтоб они хоть на чём-то держались.  

– Вижу, вы любите переходить сразу к делу. Да будет вам известно, что душа Ис’сстаха Инсса, известного как Змей, по контракту принадлежала мне на условиях, оговоренных в параграфе 138 Кодекса Контрактов Инфернума, с оплатой по истечению долга до посмертия. Однако Змей скоропостижно покинул нас и теперь плавает по Межмирью… Из-за вас.  

– Пришли заключить контракт, чтобы я занял его место?  

– Хм, это было бы хорошей идеей для других дьяволов, но это меня недостойно, – отмахнулся член дома Сияния, ослепительно улыбнувшись острыми зубами с золотыми коронками. – Приходить для того, чтобы лично предлагать заключить контракт? У меня для этого есть бесы, ищущие любителей славы, а вы последнее, что ассоциируется с известностью в широких кругах. Как на меня посмотрят родственники? Ха-ха-ха! – наигранно и отрывисто рассмеялся он и, взмахнув рукой, заставил свои чёрные сливающиеся волосы в небольшой золотой короне с острыми зубцами развеваться на несуществующем ветру.  

– И тогда зачем ты здесь? Показаться перед смертным? – спросил я, а про себя подумал:  

“Мне казалось, вы, дьяволы… выше этого. А в итоге, ничем не отличаетесь от жирной знати иных миров… Только ещё мелочнее”.  

– Нет-нет, мне нравится красоваться, но я здесь для того, чтобы заключить между нами соглашение. Неофициальное, – сказал он, сложив руки и посмотрев на меня самым голодным взглядом из возможных. – Мне известно ваше имя, а я известен своей мстительностью. Змей, что искал славы своими делами, был полезен как единица, которую можно направить для исполнения дел, к которым я не имею достоинства посылать даже своих прямых подчинённых. Сделка следующая: вы, мистер \\\\\\ \\\\\\, занимаете его место, а я все доступные мне о вас данные НЕ афиширую в мире.  

– То, что вы знаете меня под именем, которым меня нарекли при рождении, мало что меняет. Я не работаю бесплатно, мистер Дэз Узриит. Но облегчу вам задачу, если вам это важно; золото принимается наёмниками вне зависимости, откуда оно поступает. При условии, что оно настоящее, не имеет никаких следов магии и не исчезает, улетает и так далее.  

– А вы читали сказки. Не правда ли? Аккуратность в словах вам к лицу, но вы не умеете играть в эту игру: золото, упомянутое вами, например, может быть настоящим, без следов магии, не исчезнет, не улетит, и тому подобное… Но я знаю способ, который при этом не делает запрошенное вами золото золотом. – Дьявол самодовольно улыбнулся, махнув хвостом. – Сделаю вам встречное предложение. На каждой фотографии, что вы делаете, и на каждом оставленном вами трупе вы будете оставлять по символу моего дома.  

– Не сходится с моим стилем работы. Я не оставляю конкретных следов.  

“Метка. Метки – это всегда опасно. Мало того, что могут найти или застать за этим, так ещё и неизвестно, что значит для моей души оставление дьявольских меток. Нужно быть аккуратным, раз я жив”.  

– В таком случае я предлагаю вам только старый добрый шантаж. Передавать материальные блага тому, с кем был заключён контракт, я не имею права, а заключать контракт с вами я не заинтересован. Если вы дорожите своими данными и вашей жизнью, то вы станете работать со мной. Если же нет, ваши многочисленные враги получат кучу интересных анонимных записок, включая обновляющиеся…  

– Не слишком ли много работы? – скептично нахмурился я.  

– У вас с низшим дьявольским родом куда больше общего, чем вы думаете. В ваших жизнях покой находится в мечтах. Как представитель высших кругов Инфернума, я понимаю и разделяю эту тягостную ношу. Охотиться на вас до конца ваших дней не составит мне труда… Впрочем, всего за пару услуг вы можете избавиться от ещё одной переменной, обещающей вам безвременную кончину. Небольшая цена, не правда ли?  

«Как же много он говорит», – устало подумал я.  

– Вашу цену я услышал. Всё зависит от работы, что вы мне предложите.  

– Не беспокойтесь, без оплаты вы не останетесь. Но о ней придётся договариваться с теми, к кому я вас отправлю для решения их проблем, а не со мной. Ариведерчи.  

Я невидящим взглядом смотрел в наладонник, будто всего лишь вздремнул с открытыми глазами. Лёгкий холодок пробежал по коже. Два новых сообщения висело в мессенджере:  

«Отличная работа! Отправляю оплату».  

И анонимное:  

«Найди Мартина Громова, известного в торговом обществе как «Дядя Гром», скажи «Дом Дэз Узриит передаёт своё приветствие и помощь». Впоследствии работайте на него за ваши обоюдно принятые условия до поступления новых распоряжений. Вас примут”.