День рождения Перевозчика. Глава 3. Лучик надежды.

Глава 3. Лучик надежды.  

На следующий за описанной экзекуцией день, приехав на работу в Одинцово, мы с Димой увидели переминающегося перед проходной Борю. Его визит не стал для нас сюрпризом, так как накануне позвонил Дубинин, предупредил о возможном его прибытии и строго-настрого приказал никаких документов и записей Боре не давать.  

– З-з-з-дравствуйте, ребята! Вот приехал к вам. – На Борю было страшно смотреть. Он был сломлен и физически, и морально. Нос, на котором сидели, видимо старые, запасные, не такие роскошные, как разбитые накануне очки, распух, под левым глазом расплывался большой синяк. Вид у него был подавленный и растерянный, глаза беспокойно бегали по сторонам.  

– Привет, Борь. Чё это ты? Упал что ли? – Делая вид, что ничего не знает, просто-душно спросил Дима. Они с Борей недолюбливали друг друга. Дима считал Борю снобом и мудаком, а тот в свою очередь Диму – неотесанным и плохо образованным мужланом.  

– Да какой там, Димуля, упал. Меня же вчера чуть не убили! – Сегодня Боре было явно не до счетов с Димой.  

– Ну, заходи, раз приехал. Чайку попьем, потолкуем о делах наших грешных. – При-гласил Дима и первый вошел в дверь проходной.  

В помещении конторы, за чаем, Боря поведал нам о событиях вчерашнего вечера и подвывая стал просить о помощи:  

– Коленька, Димуля! Вы представляете, какой же Дубинин подлец. Все на меня сва-лил. Я-то думал, что он с немцем расплачивается, что все нормально идет, развивается. А он… Немцу наврал, что я деньги украл, а тот бандюков прислал, меня на счетчик поставили. Я теперь не знаю, что делать.  

– А что же ты? Учета никакого не вел, что ли? Как же так, Боря? Ты же, вроде, не-глупый человек? – Искренне поинтересовался я.  

– Так я же думал, что торговля это так, я вообще собирался в банк Дубинина войти, финансами заниматься. Торговля же это занятие не для ме… – Боря осекся, понимая, что высказывание о том, что торговля – это занятие ниже его достоинства сейчас будет совсем не к месту.  

– Ну да, ну да. – Дима сочувственно поцокал языком. – Попал ты, Боря. По самые, как говорится, не балуйся. Ну, радуйся, что в банк его не влез. Он бы потом тебя вообще под что-нибудь такое подвел, что тебе бы лоб зеленкой помазали, чтобы пуля инфекцию не занесла. – Дима заржал. Боря даже не улыбнулся. Шутка пришлась ему явно не по душе. – А от нас-то ты чего хочешь?  

– Хотел узнать. Товар-то весь через вас шел, у вас же наверняка вся информация есть. Вы ж должны были точный учет вести. – Обратился ко мне Боря.  

Не дав мне ответить, Дима небезосновательно возразил:  

– Вообще-то, ты тоже должен был. Даже ты – в первую очередь, ты ж этим занимался. Для нас это была второстепенная деятельность. Наша главная задача – поддержание и развитие производства. А торговля – так, факультатив, хобби. – Не моргнув глазом, соврал он.  

– Ну, документы-то хоть какие-нибудь есть?  

– Не. Мы по распоряжению Николаича товар принимали и отпускали. А он же здесь, ты знаешь, не сидит – просто звонил по телефону и все. Так что, Борюся, прими наши соболезнования, сочувствуем тебе, но ничем помочь, боюсь, не сможем.  

– Я понял, я понял. – Лицо Бори потемнело. Видимо, мы были его последней надеж-дой.  

Он встал, попрощался и удалился в полной прострации, попросив на прощание сразу позвонить, если мы что-то узнаем.  

– Боря, ну как тебе не стыдно? Конечно! Непременно сразу позвоним. – Проводил его до двери Дима. Разве что под локоток не поддержал.  

После его ухода я еще некоторое время сидел огорошенный.  

– Семен, ты че, как пыльным мешком трахнутый? Борю жалко?  

По давно устоявшейся привычке Дима звал меня Семен – производной от моей фа-милии – Семенов.  

– Ну в общем-то, да, конечно. Он же ни в чем не виноват, я это точно знаю. Дубинин его просто подставил, терпилу из него делает.  

– Да пес с ним. Боря – дрянь человечишка. Ясно же, зачем он сюда сегодня чуть свет прилетел и лебезит, сука – «Димуля, Коленька». А раньше, помнишь, морду кривил. Как же – академический отпрыск, белая кость. Общался неохотно так, через губу. Ща им серьезные люди займутся, это тебе не из-за поджопника Пляс Пигаль в Париже рожей утюжить, здесь все по-взрослому будет, мало не покажется.  

– Погоди, Дим. Я тоже не могу сказать, что люблю его, как брата. Но, во-первых, мне его реально по-человечески жалко. Если бы он действительно приворовывал, то и хрен бы с ним, но он же ведь ничего не крал. Во-вторых, ты понимаешь, какая скотина Дубинин? Я думаю, не веди я учет, как ты советовал, сейчас бы на месте Бори и мы с тобой вполне могли бы быть.  

– Ой, ли? А Дубинин-то, откуда знает, что ты учет вел?  

– Так я ему сам говорил. Более того, помнишь, когда он сюда приезжал, я ему всю документацию показывал. При тебе из сейфа доставал. Кстати, глянь ка – на месте ль она?  

Дима отпер сейф, заглянул внутрь.  

– Да. Вот папки, здесь все.  

– Угу. Давай ка, Дима, все это от греха заберем отсюда. Я Дубинину теперь вообще не верю. Заберет ночью отсюда документы, и мы вслед за Борей побежим правду искать. Он хоть к нам кинулся – а нам к кому?  

– Да. Здесь ты, Сема, прав. Хотел бы возразить, да нечем.  

– Надо нам, Димон, себе что-то новое подыскивать. Я с Дубининым работать не буду. Не сегодня- завтра он и нас подставит. Тем более, смотри – у них с Борей большие дела намечались, и заработать они вместе могли гораздо больше, но он, глазом не моргнул, Ильича подставил, хотя мог бы вернуть немцу то, что сам же украл. Значит, деньги без меры, гад, любит и сиюминутная выгода для него дороже не то, что человека – об этом даже говорить не стану – а больших перспектив. Так что, при случае он о нас и нашей судьбе даже не задумается. Валить отсюда надо. И как можно скорее.  

– Так ты что, решил лысому помочь?  

– Да я даже не столько лысому помочь хочу, хотя повторю, мне его действительно жалко, сколько Дубинину по рукам дать. Только сделать это надо аккуратно. Он же, хит-рожопый – предвидя Борин визит, запретил ему информацию давать. Надо подумать. Хо-рошо подумать.  

Через пару часов я набрал номер Бори.  

– Боря, надо встретиться, поговорить.  

– Есть что-то новое? – В его голосе прозвучала робкая надежда.  

– Расскажу всё при встрече.