Сладкая иссиня-черная ностальгия

_____  

Утро.  

Туманное утро.  

Серые облака накрыли спящую социалистическую страну на западе континента.  

В один миг проясняется твое отношение к миру и людям, которых ты повстречаешь.  

Так, когда девочка, лет девятнадцати, стоит перед зеркалом, прокручивая в голове различные образы, она вдруг понимает, что впредь будет более аккуратной.  

И эта аккуратность будет проявлением разума, а эмоции перестанут играть прежнюю роль, примут более пастельные тона и беллетристическую блёклость.  

Это будет красиво.  

Это будет прекрасно.  

Это будет как чистый белый лист бумаги или узкие улочки старинного городка, мощённые камнями, где-то на юге, где кругом виноградники, а люди не стареют под синим небом.  

_____  

Девочку звали Роза.  

Её зачали в саду, где были кусты этого прекрасной суровости цветка, в тот чудесный раз у её матери был оргазм. Это было туманное утро, и два ученика партийной школы решили прогулять первую пару, чтобы утолить охватившую их страсть.  

Лепестки падали на свежую траву.  

Детство Розы было бедным.  

То время она помнила смутно. Семья скиталась по разным домам, занимая то одну, то другую комнату в том или ином общежитии.  

Коричневые плитки, облезлые линолеумы, порванные обои, тусклые лампочки. Где-то пробегала сороконожка, теряясь во тьме угла, покрытого паутиной, в раковине горой стояла грязная железная посуда.  

Помнится, она стояла у окна и ждала мать, а та все никак не возвращалась из той черной тьмы за окном, где было холодно и сыро.  

Родители в те времена не имели хорошей работы. Кушать было особо нечего. По неизвестным Розе причинам, отца исключили из партии и ему пришлось работать по своему инженерному образованию, но как начинающему специалисту, ему платили чуть большо сотни злотых, и этого не хватало ни на что, а мать получала и того меньше. Вскоре, вслед за отцом, мать добровольно вышла из рядов партии и стала работать в регистратуре одной из городских больниц.  

В детстве всегда было как-то пасмурно.  

Вспомнилась шоколадка, любимое лакомство. Импортный батончик, какой в их социалистической стране никогда не производили. Как Розе тогда казалось, у них вообще не производили ничего, дающего радость. Вся радость были импортной, и счастье было где-то там…  

Город располагался на небольших холмах, на берегу широкой спокойной реки, когда-то давно Роза играла на её берегу, когда ещё была другой, совсем юной. Вода была холодной. Помнится, как пинала резиновым ботинком маленькие камушки. Ничего не было в детстве, кроме этих камней, и звука их шума под ногами при ходьбе.  

А после прогулок она возвращалась, чтобы её съел многоэтажный дом, где она уныло сосуществовала меж чужих обшарпанных комнат.  

Померк воздух, в нем был аромат вражды и грусти, тоски по будущему, которое не наступит.  

Один раз в дом принесли персональный компьютер, устройство, привлекшее изрядно внимание ещё маленькой Розы, лет шести, а может четырех.  

Затем началась школа.  

Учеба в ней была скучной. Школьный период был таким же непримечательным, как все до этого и немного после.  

В первых классах семья переехала в новый дом. Отец получил первую руководящую должность, и финансовое положение стало выправляться. Событие наложилось на успешные экономические реформы и строительство новых совместных предприятий, в том числе по изготовлению электроники.  

Новая комната была более просторной, в ней были: большой письменный стол, два узких шкафа, кроме кровати присутствовал небольшой диванчик, на котором Роза любила завалиться, чтобы почитать дешёвые графические романы. Такие книжонки в большом количестве завозились из стран дальнего востока, где в культурном коде присутствовала любовь к изобилию крови и пошлости. Обои были бело-охристыми в полоску, шторы были желтыми.  

По ту сторону окна теперь стояли пятиэтажные дома, выстроенные в предыдущий исторический период, коричневые и однотонные, украшенные белыми барельефами с фигурками ангелочков, а крыши их были из рыжей черепицы. Сама улица, широкая и просторная, почти как площадь, была вымощена гладким булыжником. Изредка по этой улице проезжала повозка, запряженная лошадью, звонко отстукивая подковами по камню.  

Там, среди воспоминаний мелькала крепкая мужская рука с засученным рукавом полосатой рубашки. И звук скрипучей кожи, возможно, ремня.  

Что-то однажды случилось.  

Нечто однажды сломалось внутри Розы, от чего она стала чахнуть, пока совсем не забилась в своей комнате, ставшей для неё убежищем от внешнего мира. И уже в старших классах все свободное время проходило в этой комнатке.  

Иногда она смотрела на улицу, а по ней маршем шли геометрически правильные построения, над которыми реяли красные флаги. То были знамена чужой жизни, которая не впустила Розу в себя, заперев её в скорлупе.  

Деградация постигла девочку.  

В то время появлялись первые ролевые онлайн-игры, и Роза попала в болото одной из таких. В этой пиксельной трясине она обрела завораживающий дивный мир своих мечтаний и новых инфантильных устремлений.  

Играя однажды, она заметила поблизости невероятного персонажа. Это был величественный некромант в черной мантии, с гигантскими наплечниками из заостренных рёбер и длинной белой бородой. Она тут же инстинктивно стала виться вокруг него. Интерес возрастал, и некромант снизошел, и написал ей в чат.  

После игры они связались в социалистическом мессенджере.  

Его звали Руперт.  

У Руперта детство было беззаботным. Он жил сперва в маленьком моногороде, а затем переехал в крупный портовый мегаполис.  

Никаких определяющих событий и воспоминаний у него не было. Кроме бесконечных прогулов в школе и остервенелой охоты за самыми новыми и популярными играми, которые Руперт обожал. Он доставал мыслимыми и немыслимыми способами все эти игры и проходил их дома на импортной приставке по нескольку раз, и ходил потом с огромными мешками под своими большими зелёными глазами.  

Знакомство было таким внезапным.  

Просто он заметил, как какая-то эльфийка вилась вокруг его некроманта и незамедлительно с ней связался, будто кинул в неё какое-нибудь заклинание, и та растаяла, словно пломбир под июльским солнцем.  

Общение завязалось быстро и было по большей части бессмысленным.  

Подземелья.  

Прокачка.  

Письмо.  

Другое письмо.  

Смех, радость, улыбки.  

Роза тогда писала ему, что нечто явно будет между ними.  

Спустя какое-то время они обменялись фотографиями, и, хотя фотография Розы была крайне нечёткой и закрывала половину лица, они все же нашли друг друга довольно милыми.  

Изумлению не было предела.  

Теплота общения стремительно поднималась.  

_____  

Солнечные лучи ударили в это царство покоя.  

Комната Розы наполнялась золотом социалистической зари. Рабочие честно трудились в ночную смену, чтобы выковать новый восход небесного светила.  

Так воспевали творцы армию тружеников в своих официозных поэмах, и как считала Роза, были в чем-то правы.  

Где-то за окном динамик разносил партийную речь.  

Слышался гул марширующих по мостовой сапог многих сотен демонстрантов.  

В последних классах Роза перешла на домашнее обучение. И теперь никуда не спеша, она изгибала в постели своё аккуратное миниатюрное тело. Но спустя время она все же поднялась, половину лица прикрыли русые локоны, большие зелёные глаза радовались новому дню, а тонкие губы украсила совсем легкая улыбка.  

Умывшись, почистив зубки, пропустив завтрак, Роза уселась за свой компьютер.  

На экране горел значок уведомления.  

Очередное долгожданное письмо от секретного человечка.  

Но написано там в этот раз нечто ужасное.  

В тот момент появилось приложение, позволяющее совершать звонки по сети, и Руперт непременно решил этим воспользоваться.  

Решил.  

Воспользоваться.  

Мир потускнел в тот момент в глазах Розы.  

Вдруг представила она как произносит слово в микрофон, как ей стало плохо, возникший образ её самой стал искажаться и окрасился бордовыми тонами, и все существо залил странный глубинный стыд и страх.  

"Но… микро… Ха-ха, да! У меня же его нет", — судорожно подумала Роза.  

Пальцы маленьких ручек молниеносно перебирали кнопки белой клавиатуры:  

"извини у меня нет микро"  

"ахах"  

Ожидавший там, в другом городе, на севере страны, Руперт был неприятно удивлен отсутствием у Розы необходимой аппаратуры, но теперь осталось лишь подождать день, пока она не произведен сладостную покупку.  

Желание услышать этот голос, который должен быть нежным и приятным слуху уже заранее, переполняло. Руперт быстро набрал ответ:  

"хах, ничего страшного, просто докупи его"  

"жду, не дождусь, когда услышу твой голос"  

"ты клёвая"  

Но…  

Пройдет день.  

И ещё один день.  

А Роза так и не купит микрофон.  

_____  

— Так что ты хотел рассказать мне, сын мой?  

— Не выпендривайся, ты ещё не окончил учебу, то же мне тут, поп!  

— Ха-ха-ха…  

Руперт и Ян сидели на скамейке перед небольшой часовенкой в одном из дворов, что затерялся среди бесконечных желтых домав позапрошлого века постройки. Здесь, среди зелёной листвы, они прятались от уныния этих домин, в которых столетиями гнили нищие студенты, одним из которых стал теперь и Руперт, взявшись за изучение иностранных языков.  

— Да, ты рассказывал мне, что у тебя появилась девушка, — говорил спокойной Ян, — правда в другом городе, и я не скрывал, что по моему мнению это полная, кхм…  

У ученика духовной семинарии Яна были большие черные бараньи глаза, которыми он открыто и заманчиво-грустно смотрел на Руперта, разглядывая его лицо.  

Лик студента был интеллигентно-вытянутым, нос и рот были самую малость грубоваты, а под зелёными искрящимися глазами были непроходящие большие мешки. С недавних пор стрижка стала короткой, что давало голове более мужественный вид.  

— Значит не знаешь ты ничего, иди к черту, — резко огрызнулся Руперт ровным голосом.  

— Ладно, ладно, рассказывай.  

— В общем. Все бы хорошо. Мы с ней общались о том о сем. Ты не представляешь, как она привязалась ко мне. Она постоянно пишет и требует, чтобы я незамедлительно отвечал, чтобы все время была рядом. Она купил наушники и микрофон, мы с ней очень часто созваниваемся, но… она не говорит ничего. И это проблема. Понимаешь? Я устал от переписки. Это… это же абсурд!  

— Руперт, я не вижу в этом ровным счетом ничего примечательного. Это девчонка из другого города. Ты живешь на побережье, а она где-то в дыре, и ни ты, ни она не сможете встретится для нормального общения.  

— Вообще-то сможем.  

Ян улыбнулся.  

— Ну можешь ты к ней съездить, а дальше что?  

— Дальше посмотрим.  

_____  

Прошел год.  

Поднакопив денег, что Руперт получал от родственников, он смог совершить междугороднюю поездку и остановиться в городе Розы на несколько дней, сняв себе комнату.  

В те дни Руперт узнал, как доставлять женщинам удовольствие.  

Роза сама показала ему несколько точек.  

То была невероятно яркая вспышка, озарившая сознание.  

Как потом вспоминала Роза, в одном из сообщений к брату Яну, Руперт был с ней очень нежным и заботливым. Удивительным светлым пятном эта встреча осталась в хронике их общения.  

Но это был пик. А за ним последовали сплошные провалы.  

_____  

Со временем Руперта стало раздражать то, что Роза отказывалась говорить с ним. Переписки ему было мало, ему не хватало близости. И пусть ему нравилось её личико, он не мог к нему прикоснутся, не мог даже увидеть тогда, когда ему хотелось бы, так как Роза не делала фотографий, её натура не позволяла ей это, но самое страшное, не мог услышать её голос.  

Единственная форма коммуникации, которую Роза могла себе позволить, не испытывая серьёзного стресса, это текст.  

Когда он приезжал в тот раз, то по улице Роза прошлась только до той квартиры, которую снял Руперт на два дня. Она молчала всю дорогу и по большей части молчала при нем уже в квартире. Но Руперт был таким человеком, который может вести разговор даже с бревном, что облегчило ему те два дня.  

Сообщения она стала печатать ему все реже, и они становились все более скудными, хотя и до этого они были весьма короткими и ёмкими, настолько, что не всегда получалось уловить их смысл.  

Руперт к тому времени перестал читать книги, чем баловался раньше, по наивной вере в то, что сможет обрести некую мудрость. Хотя он продолжал говорить, что будет в будущем читать много, в таких случаях Ян говорил ему, что книги это "не его", на что Руперт резко и самоуверенно огрызался, но читать не начинал.  

Все свободное время студент стал проводить за звонками. Он наговаривал в микрофон все что угодно, и порой просто говорил сам с собой. Он мог заниматься чем-то своим, читать или смотреть сериал. Розе нужно было лишь только одно. Чтобы он был на том конце провода, был с ней, пусть и сквозь сотни километров, пусть и молча.  

Просто чтобы был с ней.  

Не важно, каким образом.  

Единственное общение, что было у Розы дистиллировалось, выливаясь в чистую любовь. Это была пресная любовь, без касаний и присутствия, сквозь расстояние, без проявлений.  

Любовь в вакууме.  

Роза упивалась такой любовью.  

Порой Руперту начинало казаться, что он впустую растрачивает время и нервы, и что ему следует учиться, а не забивать голову всякой ерундой, в которую его впутывала Роза. Выходили разные новые игры, но они были уже не те, они были гораздо добрее к новому поколению игроков, уже не было тех суровых игр, в которые так яростно рубился Руперт в его детстве.  

Увлечения подруги ему казались ерундой, и речь не только об играх, это касалось всего.  

За окном шли дожди, светило солнце, затем выла вьюга, мороз рисовал узоры на стекле.  

Сапоги отбивали мостовую, а громкоговоритель раздавал на округу пафос официоза.  

В один из зимних вечеров Руперт сорвался и заблокировал Розу. Прежде этого он заявил ей, что его бесит её неспособность говорить с ним, её неспособность нормально общаться.  

Но на следующий же день он все простил ей и уже весело и приветливо общался с ней.  

Следующий срыв произошел через месяц.  

Она обещала приехать летом.  

И только это грело его изнутри и давало надежду на то, что их отношения существуют на полном серьёзе и не являются неким информационным болотом, в которое его засасывает, и которое ему не по душе.  

_____  

Дыхание двух друзей превращалось в пар.  

Мерно шагали они по заснеженной аллее, наслаждаясь зимней уличной свежестью.  

— Все, она едет. Как бы… уже куплены билеты. Я созванивался с её матерью. Она отпускает её.  

— Ну это же замечательно! — Ян улыбался только губами, в глазах читалось явное безразличие.  

— Наконец-то. Мы будем с ней здесь гулять! Я покажу ей музей, порт, свожу её в любимое кафе.  

— Собор, Руперт! — воскликнул Ян.  

— Да… конечно, я покажу ей Собор, где ты работаешь послушником, да, будет в общем чем заняться, — Руперт говорил ровным, пастельно-весёлым голосом, какой имел обычно в радостные моменты, — Это же мы с ней весь город вместе изучим. Знаешь, я вообще не особо интересовался им. А тут будет повод. В общем, все будет круто!  

— Да, не сомневаюсь, ты весело проведешь время, друг! — Ян увел глаза в сторону, и как-то грустно посмотрел в никуда.  

— Что такое? — Руперт стукнул Яна кулачком в плечо.  

— Ах, все в порядке. Но знаешь, что-то мне подсказывает, что она обманывает тебя. Причем, очень забавно, как ты этого не чуешь…  

— Что? Уже билеты куплены. П-ф-ф… — пренебрежительно ответствовал Руперт.  

Внутренняя уверенность в грядущем счастье росла в нем с каждым часом. Его даже начинало подташнивать от волнения, и не только в телесном смысле.  

Ночью от Розы пришло ещё одно письмо.  

"извини мне нужно сделать операцию на глаза это важно, честно в этот раз я не вру"  

_____  

В одно пасмурное утро Роза встала с постели и метнулась к своему компьютеру, чтобы прочесть на мониторе:  

"Мы теперь друзья. "  

Сперва она не поняла, что произошло, но затем резкая боль пронзила всё её существо. Она прикрыла рукой трясущиеся губы, из глаз потекли слезы, дыхание стало тяжелым, а тело начало содрогаться.  

Роза встала и заходила по комнате, из конца в конец, то сжимая, то разжимая кулаки, царапая себе руки по локоть, подходила к стене и медленно сползала, прислонившись к ней спиной.  

Беспрерывная истерика захлестнула её.  

Все было в тот день.  

Весь спектр мучений, какие она испытывала со времен своего нищего детства вылился в одну сплошную реку. Роза лежала часами на полу в центре своей комнаты, иссушая тело под лучами солнца.  

Плоть стала не важна.  

Лишь только пребывала она в потоке страданий, уносящих её душу по кусочку в даль.  

Сознание искало выход.  

Какое-то время Роза играла в игры, чтобы замять боль, а возможно и просто по привычке. Она тренировалась, делая растяжку и гимнастику, читала учебники и писала курсовую работу. И вот, в один момент в сознании маленькой юркой молнией пронеслась коварная мысль.  

Для неё Руперт был всем.  

Девяносто процентов свободного времени она проводила в его столь желанной тени, под его неусыпным взором, она питалась его вниманием, потому что оно было как воздух, вселяющий в неё жизнь. Она жила, пока была любима, пока слышала любимый голос, успокаивающий её в самые тяжелые моменты отчаяния.  

Нервно Роза кинулась к клавиатуре и судорожно набросала:  

"я буду платить тебе"  

Вечером Руперт прочел это сообщение.  

Он согласился.  

_____  

Летний зной мучил плоть.  

Ян спокойно шел в черной рясе по парку в окрестностях главного собора города, построенного в честь величайшей морской победы, какую одерживала эта страна в своем прошлом.  

Колоссальный золотой купол возвышался за дубами парка, представлявшего собой симметричный геометрический узор. Вдаль уходили идеально остриженные квадратные кусты.  

— Эй! Друже! Ну что ты?  

— Хм… Привет. — подняв глаза на стоящего перед ним Руперта, Ян радушно улыбнулся.  

Рукопожатие, хлопки по плечу.  

— Ну что ты там? — Руперт говорил деланно вызывающим тоном, когда начинал разговор.  

— Я замечательно! А ты как?  

— Да все хорошо. А… Роза теперь не моя девушка. Все отлично!  

— Тебе больно, друг?  

— Да я устал, Ян. Это жесть. Я… я не хочу больше тратить время на это. — Он потупил взор, — Мне, конечно, будет больно, — вздох, — но ей будет гораздо больнее. Но… она переживет.  

— Это печально, — сказал Ян, изобразив серьёзность, какую не мог испытывать к роману по переписке.  

— Но мы продолжим общаться.  

— Продолжите?  

— Да. За деньги.  

— Погоди, что? Руперт… — Ян округлил глаза, — то есть, она будет платить тебе деньги, как шлюхе, чтобы ты проводил с ней время?  

— Да, — и с этим ёмким ответом Руперт весело усмехнулся, будет отдавать мне всю стипендию, а учится она хорошо.  

Где-то вдали птицы взлетели стаей с крон деревьев на фоне золотого купола, и зазвучал колокол.  

— Руперт… — глаза сощурились и в них появилось деланное прозрение, и голос Яна стал завороженно тихим, — Руперт, ты злодей, я тобой восхищаюсь…  

— Не престало, — ответил бархатным басом Руперт, — вам, брат Ян, говорить такое о мне, грешном.  

Они оба рассмеялись.  

_____  

В один из дней громкоговоритель ничего не говорил.  

Встав с постели, Роза ощутила себя иначе, чем раньше.  

Золотое солнце родины вновь стучалось в шторы, девочка раздвинула их, дав лучам пробиться сквозь стекло и заполонить её комнату светом нового дня.  

И она ощутила в этом свете уверенность. Она увидела, как сама она вдруг сделала это уверено, как никогда раньше. Тело наполняла энергия.  

Пройдя на кухню, она налила себе воды в стакан и пошла умываться, и когда холодной водой ополоснула своё аккуратное личико, по которому нельзя было сказать, что она уже учится в институте на инженера, она вдруг увидела в этом лице нечто такое, что придавало ему изумительный зачаток зрелости.  

"Что это? Это последствия того, что он сделал со мной… но вроде я никак не изменилась. Нет, я не изменилась. "  

Розе вдруг захотелось пойти в парк.  

Топтание в прихожей. Она обулась в берцы, накинула пальто и, захватив с собой красный шарфик, выбежала на мощеную улицу, направившись быстрым и бодрым шагом к парку, где уже шел яркий листопад.  

Где-то вдали по площади маршировала огромная красная колонна.  

К осени Роза стала все меньше переписываться с Рупертом.  

Лишь спустя годы она поймет, какие изменения произошли в ней, как все душевные страдания, что она пережила сделали её серьезнее и решительней.  

Девочка медленно и мучительно становилась женщиной.  

Спустя годы она поймет…  

27-е августа 2023 года.