Конституционный демократ

Однажды в субботу утром Фомич проснулся от телефонного звонка. Сонный Димка установился на экран: номер был ему незнаком. Поколебавшись, он все же ответил.  

– Дмитрий Александрович?! – раздался вежливый, но в тоже излучающий уверенность в себе голос.  

– Он самый, – превозмогая головную боль, подтвердил Фомич.  

– Дмитрий Александрович, про изменения Конституции, Вы, конечно же, слышали? – тоном, не допус ающим возражений, поинтересовался голос и, не дожидаясь ответа, продолжил:  

– Как Вам известно, поправки, предложенные в послании к федеральному собранию, были встречены более чем радушно. Но для придания процессу большей легитимности мы решили создать рабочую группу. В нее вошли атаман Нагайка, музыкант Струнодёрг, легкоатлетка Шесткова, – голос перечислил светил в области конституционного права. Разумеется, лишь из числа тех, кто до этого еще ни разу не открывал этой книжки...  

– Так вот, Дмитрий Александрович, у нас возникла идея: не позвать ли туда Вас? Вы человек простой, из народа, вызываете доверие! Согласны?  

Опешивший Фомич ответил:  

– Да!  

– Ну вот и чудесно, завтра к десяти утра подъезжайте на Китай-город, на Старую площадь, пропуск Вам будет заказан!  

Фомич, надо отдать ему должное, всегда отличался принципиальной позицией и обстоятельным подходом к любому делу.  

Благодаря этому и своему весу Димка быстро приобрел вес в рабочей группе.  

Если остальные члены рабочей группы вошли в нее, главным образом, ради пиара и корысти, и не вдаваясь в суть поправок, были готовы одобрить даже монологи Петросяна из передачи Аншлаг, то Фомичу хотелось во всём обстоятельно разобраться и вникнуть во все нюансы...  

Кроме того, ему было что предложить: у него имелись три поправки, продиктованные самой жизнью...  

Первая из них касалась трансформаторов, в которых Фомич отлично разбирался и слыл докой.  

– Старые советские трансы безнадежно устарели! – горячо начал он доказывать членам рабочей группы.  

Половину из них от таких слов Димки просто передернуло, поскольку они сами относились к этой категории.  

Вторая поправка была еще радикальней и касалась сети "Красное и белое".  

– Вы только посмотрите на эту сеть! "Красное и белое" вносит раскол! Причем с самого утра! Кроме того, у них нет никакой лояльности! Как простому человеку сделать выбор между красным и белым? Выбрали уже один раз и потеряли страну! Зачем нам это ещё раз?! Мы, что, не в состоянии усвоить урок истории?! – в этот момент красноречию Фомича позавидовал бы сам Жириновский.  

Рабочегруппники лишь молчаливо пожимали плечами: только что завершился процесс по делу Сети, и само обращение к истории могло быть признано экстремизмом, тем более тема гражданской войны...  

Начались прения.  

– А как же шесты и планки? – беспокоилась легкоатлетка.  

– Ведь если мы пропишем, что у каждого россиянина должна быть своя планка, то хуже точно не будет! – горячилась Шесткова.  

Однако Фомич был не лыком шит и умел отстоять свою точку зрения.  

– Да хороший мужик с крепким шестом и есть твоя планка! – осадил он Хелену.  

– Тогда нужно записать, как и куда втыкать шест, и что каждый россиянин или россиянка имеют право на шест! – тренер учил спортсменку никогда не сдаваться.  

– Мы тут пишем основной закон, а не Камасутру! – поставил точку в споре Фомич.  

– Считаю, что необходимо внести поправки про обязательное музыкальное образование детей! Нужно, чтобы каждый россиянин мог освоить минимум один музыкальный инструмент! Или научиться петь! Или выучить хотя бы один танец! Лезгинку ну или живота! Это будет способствовать росту толерантности в обществе и снижению уровня агрессии по отношению друг к другу! – взял слово музыкант.  

Тут Димка взорвался.  

– Что Вы себе позволяете? С такими как Вы мы страну потеряем! Мы должны воспитывать патриотов-государственников и учить их любить родину, а не педиков-либерастов, которые со своими скрипками сразу же сбегут и будут играть в публичных домах на Западе! – Фомич еще хотел добавить к сказанному фразу "как Вы", но из последних сил смог себя сдержать...  

Струнодёрг, осознав, что его предложение не пройдет, погрустнел и опустился на стул.  

– Сегодня ты играешь джаз, а завтра родину продашь! – язвительно добавил Димка.  

Атаман Нагайка поднялся как заря над Доном.  

– Ладно стелешь, паря! Государственник тут на всю голову нашелся! Поди, не похмелился с утра?! Казака не обманешь, трансов у нас в станице отродясь не бывало, а если придут, то мы их враз порубаем! Сетью мы рыбу на Дону ловим, а за красных, которые все мою страницу вырезали да в Сибирь отправили сейчас ты у меня получишь! – атаман выхватил нагайку и начал хлестать Фомича по жопе. Димка бросился на обидчика. Членов рабочей группы насилу разняли.  

– Не буду я за это голосовать! Хоть здесь меня сразу зарубите! – кричал Нагайка на весь зал.  

– Уберите этого, а то доведет до греха! – Димка, непонятно какой грех имея в виду, держал удар: всё же остаточные знания после ТВ-школы имени Вечернего мудозвона  

у него имелись...  

– Послушай, белогвардеец недобитый, бабку свою учить будешь щи варить! У нас тут важное заседание, а не деревня дураков! Выведите этого сумасшедшего маразматика! Мы вопросы всей страны решаем, а не одной деревни алкашей!  

– Давайте к делу! – попросил Верховный правитель.  

– К делу! – согласился Фомич и продолжил:  

– У меня есть третья поправка: про баню! – поднял он вверх палец.  

– В целях улучшения демографии, борьбы с тлетворным влиянием запада на молодежь, а также в целях улучшения гигиены и здоровья россиян я предлагаю внести поправку, чтобы россияне раз в неделю ходили в баню! Причем совместно мужчины и женщины! Мужские и женские отделения отменить! Тогда наша страна окрепнет и расцветет! Без этих вот сумасшедших! – Димка кивнул на атамана.  

– Даже нагайкой по жопе попасть не может, как же он в бабу-то тогда попадёт, а по врагу и подавно промажет! Ладно этот старый, но ведь остальные с него пример будут брать! – закончил он свою пламенную речь.  

Все три поправки от Фомича, объединенные с тридцатью тремя от Верховного правителя, были утверждены рабочей группой, ратифицированы Госдумой и единогласно одобрены народом на дне голосования.  

На следующее утро Димка проснулся в новой стране.  

Не успел он выйти из дома, как получил камнем по лбу.  

– Парни, вот этот трансюга, я же вам говорил! Гаси его!  

– Точно, он самый! Откуда у обычного русского мужика такие сиськи?! Давай его замочим! – толпа подростков бросилась на Фомича. Он еле успел забежать домой и перевел дух.  

– Я же имел в виду трансформаторы, а не транссексуалов! Что они там понаписали? Да разве ж я похож на транссексуала?! – реформатор разделся и стал разглядывать себя в зеркало.  

– Да ведь так же любого мужика в трансы записать можно! Ну, ссуки! – возмущался Фомич.  

На работу Димка не пошел: сославшись на здоровье, он взял отгул. К обеду, немного успокоившись, он решил дойти до магазина Красное и Белое, но не дойдя до него пятидесяти метров, отказался от этой идеи, увидев, что там происходит...  

С этого дня все красные и белые были закрыты. У входа бунтовала толпа: бунтующие били стекла, жгли машины и набрасывались на прохожих со злости.  

– Да чтоб вас! – выругался Фомич и решил немного прогуляться. На проспекте дела обстояли не лучше: толпа коммунистов столкнулась с казачьим войском, шло настоящее ледовое побоище. Казаками командовал размахивающий шашкой мужчина в разорванной гимнастерке, в котором Димка с трудом узнал атамана Нагайку. Поскольку и коммунисты, и казаки были под запретом, то все они были окружены нацгвардией, которая она, не разбирая, метелила всех подряд дубинками, а отметеленных кидала в автозаки. Однако побоище не прекращалось. И тут, и там раздевался клич: "За родину! " Его кричали все: и казаки, и коммунисты, и нацгвардейцы...  

Фомич снова выматерился, но приближаться к сражающимся не стал.  

– Ладно, пойду в баньку схожу, отдохну душой и телом! – решил он забежал домой за веником, и, вспомнив увиденные картины, на всякий случай примотал сковородку изолентой к жопе.  

Оплатив помывку, он зашел в отделение. Вместо баб, которых он ожидал увидеть, везде сидели азербайджанцы.  

– Вах, за, дарагой! Давно тебя ждем! –  

обрадовались они.  

– А вот хрен вам! – крикнул Фомич, бросил веник с сумкой. Бутылка пива разбилась, Фомич схватил розочку и развернулся к выходу. Однако путь назад был отрезан, у дверей стояли два амбала.  

– Русские не сдаются! – крикнул Димка, готовый отстаивать честь до конца, и начал размахивать розочкой.  

– Сматри-ка, какой гордый олень! – заулыбались джигиты.  

Они долбанули Фомича сзади по голове, сорвали одежду, как вдруг раздался крик:  

– Ах, ты шакал!  

Это первый джигит сломал свое копье о сковородку.  

– Сейчас мы тебя на шашлык тут пустим!  

– Это конец! – понял конституционный демократ...  

– Дзиииинь! Дзиииинь! – зазвонил будильник.  

– Так это был сон?! – Фомич вытер холодный пот.  

– Фуу, пронесло! – с облегчением выдохнул он.  

На голосование за поправки в Конституцию Фомич не пошел. Бани он теперь тоже обходит стороной...