Красуля

– Привал, – эхом пронеслось по санитарному обозу. Телеги остановились. Суетились возницы, распрягая лошадей. Медсестры ухаживали за ранеными.  

⠀  

Среди этой суеты выделялся солдат с перевязанной головой, который чуть в стороне протирал спину гнедой лошади с роскошной черной гривой, так не похожей на исхудавших обозных кляч.  

⠀  

– Ну что ж, тут и заночуем, – сказал командир обоза, – и, подойдя к фуражной повозке, распорядился:  

– За час до рассвета выдать пол рациона овса на каждую лошадь.  

– Товарищ командир, разрешите получить всю норму для моей кобылы теперь, – обратился раненый красноармеец.  

– Нет, Ефремов, нет! Толку с неё нам никакого, только…- и командир, с трудом сдерживаясь, что-то процедил сквозь зубы.  

Но красноармеец с перебинтованной головой не отступал:  

– Товарищ командир, эта лошадь стоит на полном довольствии, её нельзя не докармливать.  

– Тьфу ты, прицепился. Эта лошадь! Вот если б ее впрячь в телегу, да чтоб галопом в госпиталь, вот тогда был бы толк. А так…  

– Товарищ командир, мы с Красулей из разведроты, вы это знаете. Это мой боевой товарищ, я за нее в ответе и не отступлю!  

– Выдать провизию для кобылы, шоб её!  

⠀  

Красуля, шурша губами, захватывала овес, а её раненый хозяин, стоя рядом, трепал пальцами гриву, что-то тихонько говоря. Потом запустил пятерню в зерно и протянул ей. Она обнюхала руку, фыркнула и собрала все до капельки.  

– Отвернись, отвернись, говорю, – Ефремов отклонил голову лошади в сторону, ловко засыпав пригоршню овса в карман гимнастерки. – Ну, а теперь – ищи!  

И Красуля, зарываясь мордой то в один, то в другой карман, обнаружила-таки лакомство. Ефремов засмеялся, лошадь заржала.  

– Иди, погуляй, но будь рядом!  

⠀  

…Ещё до рассвета начали собираться в дорогу. Ефремов присвистнул и, пока Красуля не подошла, протирал сонные глаза.  

– Ну, где ж ты? – он огляделся по сторонам. Хоть солнце и не взошло, но было достаточно светло, чтобы заметить, что лошади нет. Он ещё раз свистнул – но ни знакомого ржанья, ни топота копыт в ответ…  

Обоз, меж тем, выстроился, все уже знали о пропаже гнедой.  

– Товарищ командир, разрешите временно отстать от обоза! Мы вас нагоним, обязательно!  

– Ладно, ищи свою боевую подругу, а потом сразу направляйся в госпиталь. Там же оставлю и седло с провизией. Пусть доктор осмотрит рану. А дальше – выполняй своё задание! С богом, сынок! Да не сердись за вчерашнее, не со зла я.  

⠀  

Обоз ушел. Ефремов подождал восхода солнца, присмотрелся к траве: мокрая от росы, она стояла, будто окутанная по низу дымкой. Обойдя полосу вдоль леса, солдат увидел следы на траве. С них была сбита роса, травинки чуть заметно примяты под копытами – значит, Красуля проходила здесь. И он отправился по следу.  

Минут через десять впереди показалась небольшая поляна, одновременно послышалось тихое ржание. Ещё шаг – и Ефремов остановился: Красуля, наклонившись до самой земли, облизывала, покусывая, новорожденного. Потом очень нежно заржала, а жеребёнок вторил ей в ответ.  

⠀  

Не отводя взгляда от малыша, лошадь пошла по кругу. Жеребёнок в это время повернулся на живот и, упёршись передними ногами в землю, начал подниматься. Тоненькие ноги дрожали, голова шаталась со стороны в сторону, но он не сдавался. Прошла минута, а может две… Малыш распрямил колени, одновременно пробуя встать на задние ноги. Его трясло и бросало со стороны в сторону. Кобыла, глядя, стояла недалеко.  

⠀  

Ефремов замер у березы, забыв обо всем на свете: о том, что война, он ранен, долго не был дома. Вдруг вспомнил маму – и волна нежности окатила его с невероятной силой.  

⠀  

А жеребенок поднялся на несмелых трясущихся ногах и начал несмелое движение. В какой-то момент задняя нога не последовала за передней, и он завалился на бок. Солдату так хотелось подскочить да помочь. Но, взглянув на Красулю, он увидел полную невозмутимость. Она стояла на месте, гордо и спокойно.  

⠀  

Следующая попытка оказалась успешной, и малыш, пошатываясь, направился к маме. Она сделала шаг ему навстречу, наклонила голову, прикоснувшись к поднятой носу…  

А Ефремов вдруг вспомнил, как его, маленького, целовала мама, поднимая на руки… и было так спокойно да безмятежно. По щеке солдата катилась слеза, но он ее не чувствовал, уносясь мыслями в счастливое детство…  

Тереса