Кровь Первопроходцев

Кровь первопроходцев  

Экипаж Электры-7 — сборище отчаянных душ, закалённых в бездне космоса, где законы теряют смысл, а мораль тонет в жадности. Юрий, капитан с холодными глазами и шрамами на руках, ведёт их сквозь звёздный мрак. Алёна, его правая рука, с острым языком и ещё более острым ножом, не раз доказывала, что выживает только сильнейший. Сергей, механик с нездоровой тягой к риску, чинит корабль так же ловко, как ломает кости. Иван, молчаливый громила, чьё прошлое — кровавое пятно, скрытое за угрюмым взглядом. Лена, хакер с извращённым чувством юмора, взламывает системы и нервы с равной лёгкостью. И Мария, роковая красотка с тёмной страстью к запретному, чьи ласки так же опасны, как её коварство.  

Они — космические пираты, первопроходцы неизведанных миров, где каждая планета обещает либо богатство, либо смерть. Их цель — артефакты: древние реликвии, пропитанные тайнами и проклятиями, которые можно загнать на чёрном рынке за миллионы. Но космос не прощает алчности. На очередной безымянной планете, окутанной багровым туманом, Электра-7 садится в поисках добычи. Здесь воздух пахнет железом и гнилью, а тени шевелятся, словно живые. То, что ждёт их в глубинах, не просто испытает их жадность — оно разорвёт их тела и души, обнажая самые тёмные желания, прежде чем забрать последнее дыхание. Полгода назад Юрий, копаясь в песчаниках мёртвой планеты, наткнулся на находку, изменившую всё. Под слоем пыли и костей лежала звёздная карта — древняя, вырезанная на металлической пластине, испещрённая символами и отметками. Её поверхность мерцала, будто живая, указывая на десятки миров, разбросанных по галактике. Экипаж Электры-7 бросился в погоню за сокровищами, обшаривая отмеченные планеты одну за другой. Они выгребали артефакты из руин, выдирали их из лап мертвецов и продавали на чёрном рынке, наживая богатство и врагов. Каждая отметка на карте становилась их одержимостью, их кровавым трофеем.  

Но одна точка оставалась непокорённой. Последняя. Планета, скрытая за густым чёрным туманом, словно завесой из самой тьмы. На карте она не имела имени, лишь зловещий знак, похожий на оскал черепа. Её координаты манили экипаж, как зов сирены, обещающий то ли безграничное богатство, то ли неминуемую гибель. Юрий, сжимая карту в руках, чувствовал, как она холодит кожу, будто нашептывая предупреждения. Алёна, ухмыляясь, точит ножи, предвкушая добычу. Сергей проверяет двигатели, Лена взламывает старые сигналы, Иван молча чистит оружие, а Мария, с блеском в глазах, шепчет, что эта планета — их судьба. Они знали: что бы ни ждало их там, за пеленой мрака, оно не отпустит их прежними. Электра-7 разворачивает курс, и тьма впереди становится всё ближе. Электра-7 вынырнула из гиперпространства с глухим рёвом двигателей, и экипаж замер, уставившись в иллюминаторы. Перед ними раскинулась последняя планета с карты — тёмное пятно на фоне звёздного полотна, словно дыра, вырезанная в ткани космоса. Она не отражала света, не мерцала, как другие миры. Её окутывали тени — не просто туман, а живые, шевелящиеся массы, будто планета дышала чернотой. Эти тени клубились, извиваясь, как змеи, и казалось, что они тянутся к кораблю, пробуя его на ощупь. Сквозь редкие просветы проглядывала поверхность — багровая, с прожилками, похожими на разорванные вены, и редкими всполохами, будто где-то в глубине тлели угли агонизирующего мира.  

Юрий, сжимая штурвал, пробормотал что-то невнятное, его лицо напряглось, когда датчики корабля начали выдавать хаотичные сигналы. Алёна, стоя рядом, тихо выругалась, глядя на эту мрачную бездну.  

— Выглядит, как будто она нас ждёт, — бросила она, и её голос дрогнул, хоть она тут же скрыла это за усмешкой. Сергей, склонившись над панелью, чертыхался — приборы сходили с ума, отказываясь фиксировать состав атмосферы или глубину теней. Лена, уткнувшись в экран, хмыкнула.  

— Тут нет данных. Вообще. Как будто её не существует. Иван молча смотрел в иллюминатор, его кулаки сжались, а Мария, прижавшись к стеклу, прошептала.  

— Она красивая… как смерть.  

Корабль начал снижение, пробиваясь сквозь теневое марево. Тьма обволакивала Электру-7, цепляясь за обшивку, заглушая звуки двигателей. С каждым метром планета раскрывалась всё больше: её поверхность казалась живой, пульсирующей, с трещинами, из которых сочился слабый красноватый свет. Воздух за бортом, если это вообще был воздух, выглядел густым, как смола. Экипаж ощутил, как что-то давит на грудь — не страх, а предчувствие. Они прибыли. И тени вокруг знали об этом. Электра-7 приземлилась на твёрдую, потрескавшуюся корку планеты, и трап с шипением опустился в багровую пыль. Экипаж, вооружённый и насторожённый, ступил на поверхность, где каждый шаг отдавался глухим эхом, будто под ногами простиралась пустота. Воздух был тяжёлым, пропитанным металлическим привкусом, и дышать приходилось через фильтры. Планета молчала — ни ветра, ни шороха, ни далёкого крика. Растительность здесь была редкой и чуждой: тонкие, высохшие стебли, похожие на обугленные кости, торчали из земли, а их концы слегка шевелились, хотя ветра не было. Животных не оказалось — ни следов, ни звуков, ни даже мелкой твари, что скребётся в тенях. Казалось, жизнь покинула этот мир задолго до их прихода, оставив лишь призрачный отпечаток.  

Они шли вперёд, ведомые инстинктом и жадностью, пока горизонт не разрезала тёмная линия. По мере приближения она обрела очертания: руины, раскинувшиеся на многие километры, — остатки древнего города, забытого временем. Стены из чёрного камня, гладкого, как обсидиан, возвышались над землёй, но многие из них обрушились, обнажая внутренности строений. Башни, некогда устремлённые к небу, теперь лежали в прахе, их верхушки напоминали сломанные зубы гигантского черепа. Улицы, если это были улицы, заросли той же багровой пылью, а в трещинах виднелись слабые пульсации света, словно под городом билось мёртвое сердце.  

Юрий, держа карту, сверялся с её отметками, но линии на металле дрожали, будто сами не знали, куда вести. Алёна, сжимая нож, провела пальцем по стене — поверхность была холодной, но казалась живой, слегка вибрирующей. Сергей пнул обломок, и тот рассыпался в пыль, обнажив странный символ, вырезанный глубоко в камне. Лена, сканируя окрестности, нахмурилась.  

— Тут нет энергии, но датчики ловят… что-то. Как шепот. Иван молча осматривал горизонт.  

Город был мёртв, но не пуст. Тени, что окутывали планету, здесь сгущались, скользили по камням, будто следили. Руины хранили тайну, древнюю и зловещую, и экипаж чувствовал, как она зовёт их глубже — туда, где пыль скрывала не только артефакты, но и то, что могло их уничтожить. После долгих часов блужданий по руинам экипаж Электры-7 остановился перед исполинской громадой, возвышавшейся над городом, — храмом, чьи очертания внушали трепет и ужас. Он стоял, словно вырванный из кошмара: массивные чёрные врата, покрытые выщербленными барельефами, изображали фигуры с искажёнными лицами, чьи рты застыли в безмолвном крике. Стены храма поднимались ввысь, теряясь в тенях, а над входом зияла арка, напоминающая пасть неведомого зверя. Камень, из которого он был сложен, казался слишком гладким, слишком тёмным, будто впитал в себя свет тысячелетий назад. Это были не просто врата — это был портал в нечто запредельное, где хаос и страдания сливались в вечный танец.  

Мария, стоя ближе всех, вдруг вздрогнула, ощутив, как холод пробежал по её спине, словно чья-то ледяная рука коснулась кожи. Её дыхание участилось, глаза заблестели от смеси страха и возбуждения. Она обернулась к остальным, но промолчала, лишь облизнув губы. Юрий шагнул вперёд, сжимая звёздную карту, которая теперь дрожала в его руках, как живая. Он вгляделся в храм, и его голос, твёрдый, но с ноткой алчности, разорвал тишину.  

— Мы осматриваем всё. Каждый угол, каждую щель. Если тут что-то есть, оно наше. Это может обогатить нас на всю жизнь — или даже больше. Его глаза горели, отражая тусклый багровый свет, сочившийся из трещин в земле.  

Алёна ухмыльнулась, проверяя остроту лезвия о большой палец.  

— Если это ловушка, я вырежу нам выход, — бросила она, шагнув к вратам. Сергей хмыкнул, похлопав по своему ручному сканеру. Тут либо сокровища, либо могила. Мне подходит и то, и другое.  

Лена, уже включая дрон для разведки, пробормотала:  

— Сигналы глушатся, но я что-то слышу… будто шаги.  

Иван, как всегда молчаливый, просто поднял оружие, готовый к любому исходу. Экипаж двинулся к храму, и тени вокруг сгустились, словно предвкушая их шаги. Врата медленно заскрипели, открываясь сами собой, и мрак внутри поманил их войти. Внутри храма царила гнетущая тишина, такая плотная, что она казалась осязаемой, словно пустота обрела форму. Шаги экипажа гулко отдавались от стен, но звук быстро растворялся, будто проглоченный мраком. Высокие своды терялись в темноте, а слабый багровый свет, пробивавшийся сквозь трещины в полу, выхватывал из тени странные узоры на стенах — спирали и линии, напоминающие кровеносные сосуды. Воздух был холодным, но липким, и каждый вдох оставлял привкус ржавчины на языке. Экипаж двигался медленно, но уверенно, их сердца бились в унисон с предвкушением: богатство или смерть — третьего не дано. Иван шёл впереди, его массивная фигура напряжена, оружие наготове, глаза рыскали по теням.  

Внезапно тишину разорвал резкий шорох, и из мрака выскочило существо. Оно было огромным, размером с крупного пса, но его тело покрывала чёрная, блестящая чешуя, а из головы торчали изогнутые рога, острые, как кинжалы. Хвост раздваивался, каждый конец заканчивался шипом, а пасть сверкала рядами кривых зубов. Оно бросилось на них с нечеловеческой скоростью, но Иван среагировал мгновенно — выстрел из плазменного ружья ударил тварь в грудь, отбросив её к стене с влажным хрустом. Существо рухнуло, дёрнувшись пару раз, прежде чем затихнуть, из его ран сочилась густая, маслянистая кровь, испускающая слабый дымок.  

Экипаж подошёл ближе, окружив тело. Юрий присел, разглядывая рога и чешую, его лицо было смесью любопытства и отвращения. Алёна ткнула тварь ножом, проверяя, мертва ли она, и ухмыльнулась, когда та не шевельнулась. Сергей запустил сканер, но прибор лишь пискнул, выдавая хаотичные данные. Лена, подключив свой планшет, нахмурилась.  

— Это существо… его нет в базе данных. Вообще нигде. Ни в одной галактической записи. Она увеличила изображение на экране, показывая аномальную структуру костей и тканей. — Оно не просто неизвестное — оно не должно существовать. Мария, стоя чуть в стороне, провела рукой по воздуху над тварью, её глаза блестели  

— Оно красивое… и старое. Очень старое.  

Тени вокруг храма, казалось, сгустились ещё сильнее, а где-то в глубине раздался слабый, едва уловимый звук — как будто что-то огромное вдохнуло. Не успели они отойти от первой твари, как сканеры взвыли, захлёбываясь сигналами. Из теней, что клубились вдоль стен храма, начали выпрыгивать такие же существа — десятки рогатых, чешуйчатых тварей с раздвоенными хвостами и горящими глазами. Их было слишком много, они двигались стремительно, как стая, ведомая единым инстинктом. Экипаж среагировал мгновенно: Иван открыл огонь, выкашивая первых ряды, плазменные заряды разрывали чешую и плоть. Алёна, выхватив второй нож, метнулась в ближний бой, вспарывая горло одной из тварей, её лицо забрызгала чёрная кровь. Юрий стрелял из пистолета, целясь в головы, Сергей прикрывал тыл, а Лена, бросив дрон в воздух, пыталась засечь источник угрозы. Мария, с безумной улыбкой, стреляла из лёгкого бластера, наслаждаясь хаосом.  

Твари падали, их тела громоздились друг на друга, издавая пронзительные крики — смесь воя и шипения, от которого кровь стыла в жилах. Но их число не уменьшалось: из мрака выныривали новые, словно храм рожал их прямо из своей тьмы. Экипаж отступал, шаг за шагом, окружённый щелканьем когтей и хрустом костей. И вдруг — крик. Нет, не крик — оглушительный вой, раскатившийся по храму, такой мощный, что стены задрожали, а пыль посыпалась с потолка. Этот звук был не просто громким — он проникал в кости, заставляя сердце биться в панике.  

Твари замерли, как по команде. Их горящие глаза уставились в пустоту, а затем, синхронно, они начали пятиться назад, отступая в тени, из которых появились. Их когти царапали пол, хвосты дёргались, но ни одна не посмела нарушить приказ, скрытый в том вое. Экипаж, тяжело дыша, опустил оружие, оглядываясь в поисках источника звука. Юрий вытер кровь с лица и прохрипел.  

— Что за чёрт….  

Лена, проверяя дрон, покачала головой.  

— Сигнал пропал. Они ушли, но… что-то ещё здесь.  

Тени вокруг сгущались, и где-то в глубине храма послышался новый звук — низкий, ритмичный, как шаги чего-то огромного. Внезапно храм озарила вспышка света — ослепительно белая, режущая глаза, как раскалённый клинок. Экипаж инстинктивно закрыл лица руками, но свет проникал сквозь веки, обжигая сетчатку. Звук, сопровождавший вспышку, был похож на рёв разрываемого металла, и на мгновение все потеряли ориентацию. Когда зрение вернулось, они моргали, пытаясь прийти в себя, и постепенно осознавали, что храм изменился.  

Они всё ещё стояли внутри, но пространство вокруг стало другим. Стены, прежде покрытые трещинами и барельефами, теперь были гладкими, металлическими, с тусклым отблеском, как у стерильной лаборатории. Потолок опустился, превратившись в идеально ровную плиту, а пол под ногами стал сетчатым, с едва заметным красным свечением внизу. Воздух больше не пах ржавчиной — он стал сухим, искусственным, с привкусом озона. Тени исчезли, но ощущение, что за ними наблюдают, только усилилось. Экипаж переглянулся, оружие всё ещё в руках, сердца колотились от смеси адреналина и недоумения.  

Юрий первым нарушил тишину.  

— Где мы, чёрт возьми?.  

Лена, включив планшет, нахмурилась.  

— Координаты… они скачут. Это всё ещё храм, но… не тот. Её дрон завис в воздухе, но камера показывала лишь бесконечные коридоры, уходящие в разные стороны. Алёна провела рукой по стене — холодной, гладкой, без единого шва.  

— Это не просто храм. Это ловушка, — процедила она. Сергей, осматривая пол, заметил, как сетка под ногами слегка прогибается, будто под ней пустота. Иван молча обошёл периметр, проверяя выходы, но врата, через которые они вошли, исчезли. Мария, с нервным смешком, прошептала.  

— Кто-то играет с нами.  

Перед ними открылся коридор — один из многих, что расходились от центральной комнаты, как грани куба. На стенах замелькали цифры, символы, сменяющиеся с головокружительной скоростью, словно таймер или код. Лена попыталась их расшифровать, но данные не поддавались логике  

— Это не язык. Это… система.  

Вдруг пол под ногами дрогнул, и где-то вдали раздался механический лязг, как будто гигантский механизм пришёл в движение. Они поняли: храм — или то, во что он превратился, — был живым. И он не собирался их отпускать, пока не разгадают его правила… или не умрут, пытаясь это сделать. Экипаж, стиснув зубы, двинулся по коридору — единственному пути, что открылся перед ними. Металлические стены гудели низким, едва уловимым тоном, а красное свечение под сетчатым полом пульсировало, как дыхание. Они шли молча, держа оружие наготове, пока коридор не начал меняться. Сначала появились двери — десятки, сотни, выстроившихся вдоль стен, потолка и даже пола. Каждая была идентична: гладкая, серая, без ручек, с тонкой светящейся щелью по контуру. Двери возникали бесшумно, словно вырастали из стен, и их число росло с каждым шагом, превращая коридор в лабиринт возможностей.  

Юрий остановился, оглядывая этот бесконечный ряд.  

— Нам нужно двигаться. Выбираем одну и входим, — его голос был твёрд, но в нём сквозила тревога. Лена попыталась сканировать двери, но её приборы лишь пищали от перегрузки.  

— Они блокируют сигналы. Это не просто выходы — это что-то большее.  

Алёна, не дожидаясь споров, шагнула к ближайшей двери, и та с шипением открылась, обнажая тёмный проём.  

— Или идём, или стоим, пока нас не прикончат, — бросила она, переступая порог. Остальные последовали за ней: Сергей, Иван, Лена, Мария и, наконец, Юрий. Светящаяся щель за их спинами мигнула и погасла, дверь захлопнулась.  

Когда глаза привыкли к полумраку, Юрий и Алёна осознали, что стоят в комнате одни. Пространство было небольшим, кубическим, с теми же металлическими стенами, но без единого выхода. Остальных не было — ни Сергея с его сканером, ни Ивана с оружием, ни Лены с её дроном, ни Марии с её зловещей улыбкой. Лишь тишина и слабое эхо их собственного дыхания. Юрий крутнулся на месте, стуча кулаком по стене.  

— Где они, чёрт возьми?!. Алёна, сжав ножи, обошла периметр, но не нашла ни щелей, ни следов.  

— Они были с нами… и пропали, — её голос дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.  

Пол под ногами вдруг качнулся, и на потолке загорелись те же символы, что они видели раньше, — теперь они складывались в хаотичный узор, будто отсчитывая что-то. Юрий прищурился.  

— Это не случайность. Нас разделили.  

Алёна кивнула, её взгляд стал жёстким.  

— Тогда будем искать выход. И их.  

Но где-то за стенами раздался далёкий крик — слишком знакомый, слишком человеческий, — и оба замерли, понимая, что лабиринт только начал свою игру. Сергей, Лена и Мария оказались в другой комнате — такой же замкнутой, металлической, но с едва уловимым отличием: воздух здесь был теплее, почти удушливым, с лёгким запахом горелой плоти. Ивана, Юрия и Алёны не было, их след простыл, будто лабиринт проглотил их в тот момент, когда дверь закрылась. Троица стояла посреди комнаты, напряжённо вглядываясь в пустоту. Стены молчали, но тишина была обманчивой — она давила на уши, заставляя сердце биться быстрее.  

Сергей первым нарушил молчание, подняв сканер.  

— Сигнал мёртвый. Мы отрезаны. Его пальцы нервно теребили прибор, но экран оставался чёрным.  

Лена, сжимая планшет, пыталась запустить дрон, но тот лишь гудел, отказываясь взлетать.  

— Что-то глушит всё. Мы в клетке. Мария, стоя чуть в стороне, медленно провела рукой по стене, её губы дрогнули в полуулыбке.  

— Клетка… или арена. Её голос был тихим, но в нём сквозило что-то зловещее.  

Внезапно комната ожила. Пол под ногами задрожал, и стены начали излучать багровый свет — не мягкий, как снаружи, а резкий, пульсирующий, словно кровь, текущая по венам. Свет заливал всё, окрашивая их лица в алый оттенок, и тени, которые он отбрасывал, казались живыми, извивающимися. Сергей отступил, вскинув оружие.  

— Это не к добру.  

Лена, прищурившись, заметила, что символы на стенах снова появились, но теперь они двигались медленнее, складываясь в подобие слов на неизвестном языке.  

— Это не просто свет… это сигнал, — пробормотала она, пытаясь записать данные.  

Мария вдруг рассмеялась — коротко, резко, её глаза блестели в багровом сиянии.  

— Вы чувствуете? Оно смотрит на нас, — сказала она, указав в пустоту.  

И в этот момент из пола, прямо под их ногами, раздался низкий гул, а сетка начала медленно раскрываться, обнажая тёмную бездну внизу. Что-то там шевелилось — огромное, невидимое, но ощутимое. Они замерли, понимая, что комната не просто светится — она пробуждается.  

Иван стоял в центре комнаты — один, окружённый гулкой тишиной и холодным металлом стен. Его массивная фигура казалась ещё более внушительной в этом замкнутом пространстве, а плазменное ружьё, сжатое в руках, было наготове, дуло слегка подрагивало от напряжения. Остальных не было. Ни Юрия с его командным голосом, ни Алёны с её острыми клинками, ни криков Сергея, ни шепота Марии. Только он, его дыхание и едва уловимый звук капающей где-то воды — или чего-то, что притворялось водой.  

Комната была почти идентична тем, что он видел раньше: гладкие стены, сетчатый пол, тусклый свет, сочившийся из щелей. Но здесь было холоднее, и воздух казался гуще, словно пропитанным чем-то невидимым, но осязаемым. Иван медленно повернулся, осматривая пространство. Его инстинкты, отточенные годами выживания в самых тёмных уголках галактики, кричали об опасности. Он знал: он один, и рассчитывать можно только на себя.  

Вдруг стены мигнули — короткая вспышка, и на них проступили тонкие линии, похожие на трещины, но слишком симметричные, чтобы быть случайными. Они пульсировали, как вены, и из них начал сочиться слабый зеленоватый свет, от которого по комнате поползли тени. Иван вскинул оружие, прислушиваясь. Где-то за стеной раздался звук — скрежет, будто когти царапали металл, а затем тишина. Он шагнул ближе к одной из стен, и пол под ним дрогнул, заставив его замереть.  

Тени на стенах начали двигаться быстрее, складываясь в смутные очертания — фигуры, лица, руки, тянущиеся к нему. Иван не дрогнул, но его палец лёг на спусковой крючок. Он знал, что бы ни ждало его здесь, оно близко. И оно не собиралось прятаться вечно.  

— Давай, сука, покажись, — пробормотал он себе под нос, готовый встретить врага лицом к лицу.  

Юрий и Алёна стояли спиной к спине в своей комнате, напряжённо вглядываясь в металлические стены, которые, казалось, медленно сжимались. Пространство вокруг них было обманчиво статичным: гладкие панели, сетчатый пол, слабое мерцание символов на потолке — но что-то в этом месте заставляло кожу покрываться мурашками. Воздух стал тяжелее, пропитанный едва уловимым запахом палёного пластика и чего-то кислого, как будто где-то рядом разлагалось нечто органическое. Юрий сжимал пистолет, его взгляд метался от одной стены к другой.  

— Это не просто комната, — процедил он, заметив, как символы на потолке начали ускоряться, складываясь в непонятный ритм.  

Алёна, держа ножи наготове, кивнула.  

— Оно живое. Чувствуешь? Как будто дышит.  

Она провела лезвием по стене, оставив тонкую царапину, но металл тут же затянулся, словно кожа. Её глаза сузились — она видела слишком много ловушек в своей жизни, но эта была иной. Пол под ногами дрогнул, и из-под сетки донёсся слабый звук — ритмичный, как стук сердца, но слишком медленный, слишком чужой. Юрий шагнул к центру комнаты, где на полу проступил круглый люк, едва заметный, с тонкой щелью, из которой вырвался слабый пар.  

— Думаешь, это выход? — спросил он, присев и пытаясь разглядеть, что скрывается под ним. Алёна пожала плечами, но её инстинкты кричали об опасности.  

— Или вход в ещё худшее дерьмо, — отрезала она. В этот момент люк щёлкнул, и из него с шипением вырвался поток воздуха, холодного и едкого, заставив их отшатнуться. Стены мигнули, и на них проступили новые линии — не просто трещины, а сетка координат, сменяющихся с головокружительной скоростью, как будто кто-то отслеживал их каждое движение.  

Где-то за стенами раздался далёкий лязг, а затем — звук, похожий на сдавленный крик, оборвавшийся так же быстро, как начался. Юрий сжал челюсти.  

— Нужно двигаться. Будем стоять умрем.  

Алёна кивнула, но её взгляд задержался на потолке, где символы на миг сложились в нечто похожее на ухмылку, прежде чем снова распасться в хаос. Они не знали, что каждый их шаг лишь глубже затягивал их в игру, где правила писались кровью, а время текло иначе.  

Лена, Мария и Сергей стояли в своей комнате, окружённые багровым светом, который становился всё ярче, пульсируя в такт гулу, доносившемуся из-под пола. Внезапно свет вспыхнул с такой силой, что они невольно зажмурились, вскинув руки к лицам. Ослепительная белизна поглотила всё — звук, запах, ощущение металла под ногами. Она длилась всего мгновение, но показалась вечностью, оставив в ушах звон, а в глазах пляшущие пятна.  

Когда зрение вернулось, они обнаружили себя в совершенно ином месте. Больше не было металлических стен, сетчатого пола и зловещих теней. Они стояли в просторном зале какого-то дома — большого, с высокими потолками и деревянными балками. Пол устилал потёртый ковёр, стены украшали выцветшие обои с цветочным узором, а в углу тикали старомодные часы. Мебель — диван, несколько кресел, низкий столик — выглядела пыльной, но обыденной, словно кто-то жил здесь ещё вчера. За окнами, затянутыми мутным стеклом, виднелся серый свет, но деталей разглядеть было нельзя.  

Лена первой опустила взгляд на себя и нахмурилась: её бронежилет, планшет и дрон исчезли. На ней была простая рубашка и джинсы, как будто она только что вышла из дома на прогулку. Сергей, ощупав себя, выругался.  

— Где моё чёртово оружие?. Его привычный комбинезон сменился мятой футболкой и штанами, а сканер пропал. Мария, стоя чуть в стороне, провела рукой по своему телу — облегающее платье, мягкое и тёмное, заменило её боевую экипировку. Она улыбнулась, но в её глазах мелькнула тревога.  

Они переглянулись, пытаясь понять, что происходит. Лена шагнула к окну, но стекло не поддавалось, а пейзаж снаружи казался размытым, как мираж.  

— Это не реально, — пробормотала она, её голос дрожал от напряжения. Сергей пнул столик, но тот даже не сдвинулся, будто приклеенный к полу.  

— Ловушка. Нас засунули в какой-то грёбаный спектакль, — прорычал он. Мария, склонив голову, подошла к часам и провела пальцем по циферблату. Стрелки двигались рывками, то ускоряясь, то замирая.  

— Время здесь… неправильное, — сказала она тихо.  

Где-то в доме раздался скрип половиц, и все трое замерли. Звук шёл откуда-то сверху, медленный и размеренный, как шаги. Они стояли безоружные, лишённые своих инструментов, в этом странном, слишком уютном аду, который притворялся домом. И что-то приближалось. Лена, Мария и Сергей застыли, прислушиваясь к скрипу половиц, который становился всё отчётливее. Каждый звук — медленный, тяжёлый, словно кто-то нарочно растягивал шаги — эхом отдавался в просторном зале, заставляя волосы на затылке вставать дыбом. Часы в углу продолжали тикать, но их ритм сбивался, стрелки то замирали, то дёргались назад, как будто время в этом месте сопротивлялось законам природы. За окнами серый свет начал меркнуть, сменяясь густой, непроглядной тьмой, которая, казалось, просачивалась сквозь щели в рамах.  

Лена медленно отошла от окна, её босые ноги утопали в ковре, но ощущения были неправильными — слишком мягкими, слишком липкими, как будто она ступала по чему-то живому.  

— Это не дом, — прошептала она, её голос дрожал, но глаза горели решимостью. Она оглянулась на остальных, ища подтверждения. Сергей сжал кулаки, его взгляд метался по комнате:  

— Тогда что это, чёрт возьми? И где остальные?. Он шагнул к двери, ведущей вглубь дома, но та, деревянная на вид, не поддалась, словно была частью стены.  

Мария, всё ещё стоя у часов, внезапно замерла. Её улыбка исчезла, сменившись напряжённым выражением.  

— Слышите? — тихо спросила она, наклонив голову. Сергей и Лена прислушались. Сначала ничего, только скрип шагов сверху, но затем — слабый, едва уловимый шёпот. Он шёл не из одной точки, а со всех сторон, из стен, из пола, даже из воздуха. Слова были неразборчивы, но их тон был низким, угрожающим, как далёкий рокот грозы. Шёпот нарастал, становясь гулом, от которого вибрировала грудная клетка.  

В этот момент свет в зале мигнул. Лампа под потолком — старый абажур с бахромой — зажглась сама собой, но её свет был тусклым, жёлтым, и отбрасывал длинные, изломанные тени. Тень Сергея на стене вдруг дрогнула, вытянувшись неестественно длинно, хотя он стоял неподвижно. Лена заметила это первой и отступила.  

— Сергей… твоя тень. Он обернулся, и его лицо побледнело — тень шевелилась, изгибаясь, как будто пыталась оторваться от пола.  

Скрип шагов сверху резко оборвался. Тишина повисла, тяжёлая и удушливая, но она длилась лишь секунду. Затем раздался удар — громкий, резкий, прямо над их головами, как будто что-то огромное рухнуло на пол второго этажа. Пыль посыпалась с потолка, а лампа закачалась, бросая тени в безумный танец. Мария, не сводя глаз с потолка, прошептала.  

— Оно знает, что мы здесь.  

И в этот момент дверь, которую Сергей пытался открыть, медленно заскрипела, приоткрываясь сама собой, обнажая тёмный коридор, из которого тянуло холодом и чем-то сладковато-гнилостным.  

Иван стоял в центре своей комнаты, окружённый холодными металлическими стенами, которые слабо мерцали зеленоватым светом. Его плазменное ружьё было наготове, палец лежал на спусковом крючке, а взгляд рыскал по теням, что шевелились в углах. Тишина здесь была не просто отсутствием звука — она была плотной, давящей, как будто кто-то выкачал воздух и оставил лишь вакуум. Он знал, что остался один, и эта мысль не пугала его, а лишь обостряла инстинкты. Он привык полагаться на себя, и сейчас это было единственное, что держало его в игре.  

Стены вдруг дрогнули, и зеленоватый свет усилился, выхватывая из полумрака тонкие трещины, которые начали медленно расширяться. Из них пополз слабый дымок, серый и едкий, с запахом горелой проводки и чего-то металлического. Иван отступил на шаг, прищурившись, когда из одной трещины вырвался короткий электрический разряд, осветив комнату резкой вспышкой. На миг он увидел своё отражение в стене — искажённое, с пустыми глазницами, но тут же свет погас, и отражение исчезло.  

Пол под ногами завибрировал, и сетка, на которой он стоял, начала раскрываться, как лепестки цветка, обнажая тёмную пропасть внизу. Оттуда доносился звук — низкий, ритмичный, похожий на удары огромного молота о металл, но слишком далёкий, чтобы понять его источник. Иван вскинул ружьё, готовый стрелять в любую тварь, что могла вылезти из этой бездны, но вместо этого из глубины поднялся слабый ветер, холодный и влажный, несущий с собой шёпот. Слова были невнятными, но их тон был угрожающим, как рычание зверя, загнанного в угол.  

Вдруг одна из стен с лязгом сдвинулась, открывая узкий проход. Иван не колебался — он шагнул внутрь, держа оружие наготове. Коридор был тесным, с низким потолком, заставляющим его слегка пригнуться, а стены здесь были покрыты чем-то липким, блестящим, как смола. Его ботинки оставляли следы, но пол тут же затягивался, будто стирая любые доказательства его присутствия. Где-то впереди раздался звук — не шаги, а скрежет, как будто что-то тяжёлое волокли по металлу. Иван замедлил шаг, прислушиваясь. Скрежет приближался, и вместе с ним пришёл новый запах — резкий, тошнотворный, как запах гниющей плоти.  

Он остановился, когда коридор резко оборвался, упираясь в массивную плиту, покрытую вырезанными символами, похожими на те, что он видел в храме. Плита начала дрожать, и из-за неё донёсся звук — глухой, влажный, как хрип умирающего. Иван сжал ружьё сильнее, чувствуя, как адреналин бьёт в виски. Что бы ни ждало его за этой плитой, оно было близко. И оно знало, что он идёт. Иван толкнул плиту плечом, и та с тяжёлым скрежетом поддалась, открывая проход. За ней стояла Мария — живая, невредимая, но её глаза горели странным, лихорадочным блеском.  

— Иван, быстрей, за мной! Бежим! — крикнула она, её голос дрожал, но в нём сквозило что-то ещё, почти маниакальное. Не раздумывая, он бросился за ней. Они бежали по узкому коридору, стены которого пульсировали слабым светом, а пол под ногами прогибался, как живой. Мария двигалась впереди, её шаги были быстрыми, но грациозными, будто она знала путь. Коридор петлял, воздух становился теплее, и наконец они вырвались в комнату — пустую, но залитую ярким, белым светом, слепящим после полумрака.  

Иван остановился, тяжело дыша, его грудь вздымалась, пот стекал по вискам. Он опёрся рукой о стену, всё ещё сжимая ружьё, и повернулся к Марии.  

— Где остальные? Что за чертовщина тут творится? — прорычал он, его голос был хриплым от напряжения. Мария, стоя в центре комнаты, улыбнулась — мягко, почти ласково.  

— Сейчас найдём их, — сказала она, её тон был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая сила. Прежде чем Иван успел ответить, свет в комнате мигнул, и вспышка ослепила его вновь.  

Когда зрение вернулось, он обнаружил себя в совершенно ином месте. Комната исчезла, и теперь он стоял в просторном помещении с мягким ковром под ногами и приглушённым светом от невидимых источников. Его броня и оружие пропали — на нём были только простые штаны и рубашка, стягивающие тело от пота. Рядом стояла Мария, но теперь она выглядела иначе: на ней было кружевное нижнее бельё — чёрное, полупрозрачное, облегающее её изгибы так, что каждый контур казался выточенным. Её кожа блестела в мягком свете, а длинные волосы струились по плечам, слегка касаясь груди.  

Иван замер, его взгляд невольно скользнул по ней. Мужские инстинкты, подавленные годами выживания, вдруг вспыхнули с новой силой. Его дыхание участилось, штаны натянулись, выдавая нарастающее возбуждение. В этот момент заиграла музыка — медленная, с глубокими басами, проникающая под кожу. Мария шагнула к нему, её движения стали плавными, текучими, как у танцовщицы. Она начала танцевать, медленно покачивая бёдрами, её руки скользили по телу, подчёркивая каждый изгиб. Пальцы коснулись бретелек лифа, и она, не отводя глаз от Ивана, потянула их вниз, позволяя ткани соскользнуть, обнажая грудь — полную, с тёмными ореолами, слегка покачивающуюся в ритме музыки.  

Она повернулась спиной, её движения стали ещё более откровенными: кружево трусиков натянулось, когда она наклонилась вперёд, а затем медленно, дразняще спустила их вниз по бёдрам, открывая округлые ягодицы. Мария выпрямилась, отбросив волосы назад, и снова повернулась к нему лицом, полностью обнажённая, её тело двигалось в такт мелодии, как живое воплощение соблазна. Её губы приоткрылись, дыхание было тяжёлым, а взгляд — пронзительным, зовущим.  

Иван стоял, словно загипнотизированный, его тело реагировало помимо воли. Штаны стали тесными, кровь стучала в висках, а разум боролся с желанием, которое она разжигала каждым движением. Он сжал кулаки, но не мог отвести глаз, пока Мария медленно приближалась, её кожа блестела, а улыбка обещала нечто большее, чем просто танец. Мария подошла к Ивану вплотную, её обнажённое тело излучало тепло, а музыка, пульсирующая в воздухе, усиливала напряжение. Она протянула руки, её пальцы мягко коснулись края его футболки, и с лёгкой, почти нежной улыбкой она потянула ткань вверх, снимая её через голову. Её ногти слегка царапнули его кожу, оставляя тонкие красные следы. Затем она опустилась ниже, её ладони скользнули по его груди, животу, задерживаясь на поясе штанов. Медленно, дразняще, она расстегнула их, потянув вниз вместе с бельём, освобождая его напряжённый член, который уже набух от возбуждения. Штаны упали к его ногам, и он остался полностью обнажённым перед ней.  

Музыка стала глубже, ритм её движений синхронизировался с мелодией. Мария опустилась на колени, её волосы рассыпались по плечам, касаясь его бёдер. Она посмотрела на него снизу вверх, её глаза блестели в полумраке, и, не отводя взгляда, обхватила его член рукой. Её пальцы были тёплыми, но хватка — уверенной, почти властной. Она провела языком по губам, увлажняя их, а затем наклонилась ближе. Сначала её губы мягко коснулись головки, оставляя влажный след, и Иван невольно выдохнул, чувствуя, как жар разливается по телу. Она начала медленно, обводя языком контуры, дразня его медленными, круговыми движениями. Её язык был горячим, влажным, скользил с лёгким нажимом, пока она не раскрыла губы шире и не взяла его в рот.  

Мария работала жадно, но с мастерством: её губы плотно обхватывали его, скользя вниз по стволу, а язык прижимался к нижней стороне, усиливая ощущения. Она заглатывала его глубже, до самого основания, её горло сжималось вокруг него, издавая тихие, влажные звуки. Её руки лежали на его бёдрах, пальцы впивались в кожу, удерживая его на месте, пока она ускоряла темп. С каждым движением она брала его всё глубже, её дыхание учащалось, но она не останавливалась, заглатывая его с жадностью, будто это было её единственной целью. Слюна стекала по её подбородку, капая на пол, а её глаза, полузакрытые от наслаждения, всё ещё следили за его реакцией.  

Иван закрыл глаза, отдаваясь удовольствию. Его руки сжались в кулаки, дыхание стало прерывистым, а ноги слегка дрожали от напряжения. Волны жара поднимались от паха к груди, заглушая всё — страх, тревогу, чувство опасности. Он был на грани, полностью поглощённый её ритмом, её теплом, её властью над ним.  

И вдруг — резкая, обжигающая боль пронзила его тело, выдернув из транса. Его разум прояснился в одно мгновение, глаза распахнулись, и он посмотрел вниз. Марии не было. Вместо неё перед ним стояло существо — отдалённо похожее на женщину, но чудовищное: кожа серая, покрытая трещинами, глаза чёрные, без зрачков, а рот — шире человеческого, полный острых, кривых зубов. Оно вгрызлось ему в пах, разрывая плоть с ужасающей силой. Кровь хлынула вниз, заливая пол, зубы существа впились глубже, раздирая мышцы и сухожилия, хруст костей смешался с его собственным криком. Боль была невыносимой, парализующей, и он рухнул на колени, слишком поздно осознав, что попал в ловушку, из которой уже не выбраться. Существо, хрипя и чавкая, продолжало рвать его, а музыка всё играла, теперь звучавшая как насмешка.  

Юрий и Алёна двигались по тесному коридору, который открылся из их комнаты после того, как люк в полу захлопнулся с глухим лязгом. Стены здесь были покрыты тонкой сеткой трещин, из которых сочился слабый пар, оставляя на металле влажные разводы. Воздух стал гуще, пропитанный едким запахом, напоминающим смесь ржавчины и жжёной резины. Юрий шёл впереди, сжимая пистолет, его шаги были размеренными, но напряжение выдавали сжатые челюсти. Алёна следовала за ним, её ножи поблёскивали в тусклом свете, а взгляд скользил по стенам, выискивая малейший намёк на угрозу.  

Коридор неожиданно расширился, и они оказались в новой комнате — больше предыдущей, но такой же мрачной. Потолок здесь был ниже, испещрённый рядами мелких отверстий, из которых капала чёрная, вязкая жидкость, оставляя на полу лужицы, что шипели при соприкосновении с металлом. В центре комнаты возвышалась странная конструкция — нечто вроде куба, покрытого пульсирующими жилами, которые светились тусклым багровым светом. Юрий остановился, прищурившись.  

— Это сердце этого места. Или его мозг. Алёна хмыкнула, обходя куб по кругу.  

— Если это мозг, я его вскрою. Она ткнула ножом в одну из жил, и та лопнула, брызнув густой, маслянистой жидкостью, которая застыла в воздухе, как дым.  

В этот момент стены дрогнули, и из отверстий в потолке с шипением вырвался газ — плотный, серый, с удушливым запахом. Юрий кашлянул, прикрыв рот рукавом.  

— Дыши через ткань. Это дерьмо нас прикончит. Алёна кивнула, но её глаза уже слезились, а движения стали чуть медленнее. Они двинулись к противоположной стене, где проступила новая дверь, но пол под ногами начал наклоняться, заставляя их цепляться друг за друга, чтобы не упасть. Лужицы чёрной жидкости потекли к ним, шипя громче, и одна капля попала на ботинок Алёны, прожигая подошву с отвратительным треском.  

Дверь открылась сама, но за ней не было спасения — лишь ещё один коридор, длинный и узкий, с красным светом, пульсирующим в конце. Юрий выругался.  

— Это бесконечный лабиринт. Алёна, стиснув зубы, шагнула вперёд.  

— Тогда идём до конца. Или оно само нас найдёт. Они двинулись дальше, но за их спинами раздался звук — низкий, влажный, как хлюпанье чего-то тяжёлого, ползущего по полу. Юрий обернулся, направив пистолет в темноту, но увидел лишь тени, которые сгущались, принимая смутные очертания.  

— Быстрее, — бросил он, и они побежали, чувствуя, как коридор сжимается, а звук за спиной становится громче, ближе, голоднее.  

Лена, Мария и Сергей стояли в зале странного дома, напряжённо вглядываясь в тёмный коридор, который открылся перед ними после глухого удара сверху. Тишина, наступившая после скрипа шагов, была обманчивой — она звенела в ушах, как натянутая струна, готовая лопнуть. Лампа под потолком мигала, бросая рваные тени на стены, а воздух стал холоднее, пропитанный слабым запахом плесени и чего-то металлического. Часы в углу внезапно остановились, стрелки замерли на двенадцати, и этот застывший момент только усилил чувство, что время здесь — не их союзник.  

Лена шагнула к коридору, её босые ноги ощущали, как ковёр под ними становится влажным, липким.  

— Нам нужно идти. Стоять здесь — хуже, — сказала она, её голос был тихим, но твёрдым. Сергей кивнул, сжав кулаки.  

— Если это ловушка, я разнесу её голыми руками. Мария, всё ещё у часов, провела пальцем по их стеклу и улыбнулась.  

— Ловушка или игра. Разве не весело?. Её тон был лёгким, но глаза выдавали напряжение.  

Они вошли в коридор, и дверь за ними захлопнулась с глухим стуком, отрезав путь назад. Стены здесь были деревянными, но покрытыми странным налётом — тёмным, блестящим, как смола. Света не было, только слабое свечение шло от пола, где тонкие трещины испускали бледно-голубой дымок. Коридор тянулся бесконечно, но через несколько шагов они услышали звук — тихий, ритмичный, как капли воды, падающие на камень. Лена остановилась, прислушиваясь: Это не вода. Сергей, шедший впереди, заметил, как капли чёрной жидкости начали стекать по стенам, оставляя за собой дымящиеся следы.  

Вдруг коридор дрогнул, и пол под ними наклонился, заставив их схватиться за стены. Налёт на дереве оказался живым — он шевелился под пальцами, мягкий и тёплый, как плоть. Мария рассмеялась, но смех был нервным.  

— Оно нас трогает.  

В этот момент из конца коридора донёсся новый звук — низкий, гортанный, похожий на рычание, но слишком человеческий, чтобы быть звериным. Лена обернулась, её лицо побледнело.  

— Там кто-то есть. Свет в трещинах пола мигнул, и тени впереди начали сгущаться, вытягиваясь в длинные, изломанные фигуры, которые медленно двигались к ним.  

Сергей шагнул вперёд, готовый драться, но Лена схватила его за руку.  

— Бежим.  

Они рванули назад, но коридор изменился — стены изогнулись, потолок опустился, а дверь, через которую они вошли, исчезла. Вместо неё появилась лестница, ведущая вниз, в темноту, откуда доносился тот же рычащий звук, теперь ближе. Мария, тяжело дыша, прошептала.  

— Оно зовёт нас. И в этот момент тени рванулись к ним, быстрые и бесшумные, заставляя троицу броситься вниз по лестнице, в неизвестность, где каждый шаг казался шагом в пропасть. Они мчались по коридору, их шаги гулко отдавались в узком пространстве, а рычащий звук за спиной становился всё громче, ближе, неотвратимее. Стены изгибались, словно живые, сжимая проход, а чёрная жидкость текла по ним быстрее, шипя и испаряясь в воздухе. Внезапно впереди проступил силуэт — массивный, неподвижный, тёмный контур на фоне слабого голубого свечения, исходящего из трещин в полу. Троица резко остановилась, тяжело дыша, вглядываясь в фигуру. Сердца колотились, адреналин мешал думать ясно.  

Силуэт стоял молча, не шевелясь, как статуя, вырезанная из мрака. Лена прищурилась, пытаясь разглядеть детали, её рука невольно потянулась к несуществующему планшету. Сергей сжал кулаки, готовый броситься вперёд, а Мария, чуть позади, наклонила голову, её губы дрогнули в странной улыбке.  

— Кто это? — прошептала Лена, но ответа не последовало. И тогда фигура двинулась.  

Шаг был медленным, тяжёлым, и свет трещин осветил её. Это был Иван — или то, что от него осталось. Его тело изменилось до неузнаваемости, руки стали длиннее, почти до колен, с костлявыми пальцами, заканчивающимися кривыми, острыми когтями, покрытыми засохшей кровью. Лицо, когда-то суровое и молчаливое, теперь было искажено — челюсть вытянулась, зубы торчали наружу, длинные и зазубренные, как у хищника, а глаза светились тусклым жёлтым светом, пустые и нечеловеческие. Но хуже всего был низ его тела: там, где был пах, свисали лохмотья кожи, разорванные куски плоти и остатки того, что когда-то было его членом, смешанные с вывалившимися внутренностями, которые волочились по полу, оставляя за собой тёмный, влажный след.  

Сергей отступил, его лицо побледнело.  

— Иван… что с тобой сделали?. Лена прикрыла рот рукой, подавляя тошноту, но не могла отвести взгляд. Мария же шагнула ближе, её глаза блестели от какого-то больного любопытства.  

— Ты нас слышишь? Иван…?.  

Иван — или то, что было Иваном, — не ответил. Его голова дёрнулась, из горла вырвался низкий, хриплый звук, больше похожий на стон умирающего зверя. Он сделал ещё шаг, когти царапнули пол, оставляя глубокие борозды, и троица поняла: это не их товарищ. Это было нечто другое, рождённое из того, что пожрало его тело и разум.  

Коридор содрогнулся, и за спиной Ивана тени снова начали сгущаться, принимая формы других фигур — смутных, но угрожающих. Лена крикнула.  

— Бежим! — и они рванули в сторону, ища любой выход, но стены вокруг начали смыкаться, оставляя всё меньше пространства. Иван, или его оболочка, медленно двинулся за ними, его когти скрежетали, а внутренности шлёпались о пол с тошнотворным звуком, пока коридор не оборвался новой дверью, возникшей прямо перед ними. Выбора не было — они ввалились внутрь, надеясь, что это не очередной капкан. Лена, Мария и Сергей ввалились в новую комнату, дверь за ними захлопнулась с оглушительным лязгом, отрезая звуки скрежета когтей и тяжёлых шагов. Они остановились, тяжело дыша, прислоняясь к стенам, которые здесь были холодными и гладкими, как стекло. Комната была небольшой, почти пустой, с тусклым светом, льющимся из невидимых источников. Лена вытерла пот со лба, её голос дрожал.  

— Кажется… мы оторвались. Сергей, сжимая и разжимая кулаки, кивнул.  

— Если эта тварь проломит дверь, я вырву ей глотку. Мария, прислонившись к стене, молчала, её взгляд блуждал по комнате, но в нём мелькала тень страха, чего раньше не было.  

Они перевели дыхание, напряжённо прислушиваясь. Тишина казалась спасительной, но она длилась недолго. Без предупреждения, без звука шагов или скрипа, Иван — или то, что от него осталось, — возник прямо посреди комнаты, словно материализовался из воздуха. Его длинные когти блеснули в тусклом свете, жёлтые глаза уставились на них с пустой, животной злобой. Лена даже не успела вскрикнуть — он рванулся к ней с нечеловеческой скоростью, его когтистая лапа взметнулась вверх и одним мощным ударом обрушилась на её голову. Череп лопнул, мозги и кровь брызнули во все стороны, заливая стены и пол. Её тело рухнуло, дёрнувшись пару раз, пока из раздавленной головы не вытекла последняя струйка алой жижи, смешанная с осколками костей.  

Сергей заорал, бросаясь на Ивана, но тот был быстрее. Его вторая рука молниеносно схватила Сергея за плечо, когти вонзились в плоть, и с хрустом, от которого желудок сжался, он вырвал руку по локоть. Кровь хлынула фонтаном, обрубок болтался, обнажая рваные мышцы и белую кость. Сергей взвыл от боли, но Иван не дал ему опомниться — той же оторванной рукой, всё ещё сжимающей пальцы в судороге, он ударил Сергея в грудь. Удар был такой силы, что рёбра треснули, вмялись внутрь, и Сергей рухнул на пол, захлёбываясь кровью, которая пузырилась у него во рту. Его глаза закатились, тело дёрнулось в агонии и затихло.  

Мария, застывшая от ужаса, смотрела на это кровавое месиво с широко раскрытыми глазами. Её обычная уверенность испарилась, сменившись животным страхом. Когда Иван повернул к ней свою изуродованную голову, из его пасти вырвался хриплый рык, а внутренности, свисавшие из разорванного паха, зашлёпали по полу, она сорвалась с места. Не оглядываясь, не думая, она побежала куда глаза глядят — через комнату, к единственной двери, что проступила в стене. Её босые ноги скользили по крови Лены, сердце колотилось так, что казалось, вырвется из груди. Она влетела в новый коридор, тёмный и узкий, слыша за спиной тяжёлое дыхание и влажный звук шагов Ивана, который неотвратимо следовал за ней. Её разум кричал одно: бежать, пока ещё есть шанс.  

Юрий и Алёна ворвались в новую комнату, спасаясь от ползущего звука, что преследовал их по коридору. Дверь за ними захлопнулась, и они замерли, переводя дыхание. Пространство вокруг было странным — стены, пол и потолок состояли из зеркал, гладких, без единого шва, отражающих их с бесконечной точностью. Свет, мягкий и белый, лился откуда-то сверху, но источник его терялся в отражениях. Воздух был сухим, почти стерильным, и тишина здесь казалась абсолютной, заглушая даже их собственное дыхание. Юрий опустил пистолет, глядя на своё отражение, лицо в поту, шрамы на скулах, глаза, полные напряжения. Алёна рядом поправила волосы, её ножи блестели в руках, а взгляд был острым, как лезвие.  

Сначала зеркала показывали их такими, какие они были сейчас — усталыми, покрытыми грязью и кровью, но живыми. Юрий провёл рукой по щеке, и отражение повторило движение с лёгкой задержкой, что заставило его нахмуриться.  

— Что-то не так, — пробормотал он. Алёна кивнула, ткнув ножом в зеркало, но лезвие лишь скользнуло по поверхности, не оставив следа. И тогда отражения начали меняться.  

Сначала они увидели себя молодыми — Юрий, ещё без шрамов, с мальчишеской улыбкой, Алёна с длинными волосами, без той жёсткости в глазах, что выковал космос. Затем зеркала показали их детьми: маленький Юрий с игрушечным бластером, Алёна с косичками, смеющаяся над чем-то простым и давно забытым. Но образы быстро потемнели — они стали старыми, с морщинистой кожей, сгорбленные, с пустыми взглядами, будто жизнь высосала из них всё. Алёна стиснула зубы.  

— Это игры разума.  

Юрий не ответил, его взгляд застыл на следующем отражении — мёртвом. Его тело лежало в луже крови, глаза выколоты, грудь разорвана. Рядом Алёна, с перерезанным горлом, её ножи валялись в стороне, бесполезные.  

Зеркала не остановились. Теперь они показывали их в сексе — Юрий и Алёна, сплетённые в страстном объятии, их тела двигались в ритме, пот блестел на коже, стоны эхом отдавались в комнате. Алёна отвернулась, но отражения окружали со всех сторон, показывая их лица, искажённые наслаждением. Затем сцены сменились агонией — Юрий, кричащий, с вырванными руками, Алёна, чьё тело пронзали невидимые лезвия, кровь текла рекой. Ярость пришла следом: Юрий, разрывающий кого-то голыми руками, Алёна, вонзающая ножи в невидимого врага с безумной улыбкой. И, наконец, безумие — их глаза были пустыми, рты открыты в немом крике, тела дёргались в судорогах, как марионетки, потерявшие хозяина.  

Юрий ударил кулаком по зеркалу, но оно лишь задрожало, отражая его ярость в тысяче копий.  

— Хватит! — рявкнул он, но голос утонул в тишине. Алёна, тяжело дыша, прошептала.  

— Это не просто зеркала. Они показывают… нас. Всё, кем мы были и кем можем стать.  

Отражения начали ускоряться, сменяя образы с головокружительной скоростью, пока комната не превратилась в калейдоскоп их жизней — живых, мёртвых, сломленных. И где-то в глубине зеркал проступил новый звук — низкий, ритмичный, как шаги, приближающиеся из ниоткуда. Юрий и Алёна напряжённо стояли в комнате зеркал, окружённые вихрем своих отражений, когда шаги из глубины стали громче, ближе. Юрий резко повернулся, его взгляд поймал одно отражение, которое выделялось среди хаоса. Оно не двигалось, не менялось, как остальные. Это был он — но не тот Юрий, что стоял здесь, с пистолетом в руке и потом на лице. Отражение стояло неподвижно, его глаза были холодными, почти стеклянными, а над головой медленно вращалось нечто, похожее на нимб, сотканный из красной тьмы. Оно пульсировало, извивалось, как дым, но сгущалось в острые края, словно лезвия. За спиной отражения начали проступать крылья — не из перьев, а из той же тёмной субстанции, рваные, с прожилками багрового света, будто вырванные из кошмара.  

Юрий замер, его дыхание сбилось. Он смотрел на это существо — себя, но искажённого, возвышенного и ужасающего одновременно.  

— Что за…, — начал он, но слова застряли в горле.  

Отражение не шевелилось, но его взгляд, казалось, проникал прямо в душу, обещая что-то неизбежное. Алёна схватила его за руку, её голос прорезал тишину  

— Юрий, бежим! Сейчас! Она потянула его к выходу, который проступил в одной из зеркальных стен, но Юрий на миг задержался, не в силах оторваться от этого зрелища. Нимб над отражением дрогнул, и крылья расправились шире, обнажая острые концы, сочащиеся чёрной жидкостью.  

Он отпрянул, наконец поддавшись рывку Алёны, и они бросились к двери. Зеркала вокруг взорвались движением — тысячи их образов, живых и мёртвых, закричали, замахали руками, но то единственное отражение с нимбом и крыльями оставалось неподвижным, наблюдая за их бегством. Они выскочили в новый коридор, узкий и тёмный, сердце Юрия колотилось, а в голове крутился вопрос: что это было? Алёна, не оглядываясь, бежала впереди, её ножи сверкали в слабом свете. За их спинами зеркальная комната содрогнулась, и низкий, раскатистый звук — не шаги, а что-то большее — начал нарастать, догоняя их. Юрий чувствовал, как холод пробирает спину, словно взгляд того отражения всё ещё был на нём. Юрий и Алёна бежали по коридору, когда пол под ними внезапно дрогнул и исчез, словно растворился в пустоте. Они провалились вниз, падая в темноту, пока не рухнули на твёрдую поверхность огромного, просторного помещения. Удар о пол был оглушительным — кости Юрия хрустнули, боль пронзила рёбра и позвоночник, заставив его скорчиться и зарычать сквозь стиснутые зубы. Алёна, упав рядом, выругалась, её колено подогнулось, а ножи выскользнули из рук, звеня о камень. Они поднялись, пошатываясь, оглядываясь в тусклом свете, что сочился из трещин в высоких стенах. Помещение было пустым, с эхом шагов, но в воздухе висело что-то тяжёлое, зловещее.  

Не успели они прийти в себя, как из центра комнаты взметнулась волна тени — не дым, не свет, а нечто плотное, живое, с красными прожилками, пульсирующими внутри. Она ударила Юрия прямо в грудь с такой силой, что воздух вышибло из лёгких, а рёбра затрещали, грозя сломаться. Его отбросило назад, тело врезалось в стену, и голова ударилась о камень. Тьма поглотила его сознание, и он обмяк, потеряв связь с реальностью.  

Алёна, ещё стоя на ногах, не успела понять, что происходит. Та же волна тени рванулась к ней, но вместо удара она подхватила её, поднимая в воздух. Её руки и ноги резко раскинулись в стороны, тело зависло, как марионетка на невидимых нитях. Она закричала, пытаясь вырваться, но тень сжала её сильнее, натягивая конечности с ужасающей силой. Сначала раздался хруст — суставы в плечах и бёдрах начали выворачиваться, связки рвались с влажным треском, как лопающиеся канаты. Кожа на руках натянулась до предела, затем начала трещать, обнажая мышцы и сухожилия, которые лопались один за другим, брызгая кровью.  

Её крик стал хриплым, когда тень усилила давление. Правая рука оторвалась первой — плоть разорвалась у локтя, кость выскочила из сустава с фонтаном крови, заливая пол. Левая нога последовала за ней: кожа лопнула вдоль бедра, мышцы разошлись, как гнилая ткань, и конечность отлетела, оставив рваный обрубок, из которого торчала белая кость. Алёна уже не кричала — её голос сорвался в булькающий стон, кровь текла изо рта, глаза закатились. Последний рывок тени разорвал её пополам: позвоночник хрустнул, внутренности вывалились наружу, кишки и органы шлёпнулись на пол в луже алой жижи, а верхняя часть тела рухнула вниз, всё ещё дёргаясь в агонии. Останки — куски плоти, обрывки кожи и костей — осели в кровавой каше, и тень отступила, растворяясь в воздухе.  

В этот момент Юрий открыл глаза. Его зрение было мутным, голова гудела, но он увидел её — или то, что осталось от Алёны. Её разорванное тело лежало в нескольких метрах, кровь растекалась по полу, а воздух наполнился тяжёлым запахом железа и смерти. Он попытался встать, но боль в груди придавила его обратно к стене.  

— Алёна… — прохрипел он, но голос сорвался.  

Тень снова шевельнулась где-то в глубине комнаты, и Юрий понял, что он следующий.  

Мария бежала, не оглядываясь, её ноги скользили по липкому полу коридора, сердце билось в горле. За спиной она слышала тяжёлые шаги Ивана — или того, что от него осталось, — его когти царапали стены, а влажный звук волочащихся внутренностей эхом отдавался в узком проходе. Впереди мелькнула дверь, и Мария, собрав последние силы, рванула к ней. Она ударила плечом в преграду, выбивая её с хрустом, и ввалилась в просторное помещение, споткнувшись о собственные ноги. Перед ней лежали останки Алёны — кровавая каша из разорванной плоти, костей и внутренностей, растёкшаяся по полу. В углу, у стены, скорчился Юрий, его грудь тяжело вздымалась, глаза были полузакрыты.  

Мария подползла к нему, её руки дрожали, когда она схватила его за плечи.  

— Юрий, очнись! Давай, вставай! — крикнула она, тряся его. Он моргнул, медленно приходя в себя, и инстинктивно схватил пистолет, валявшийся рядом. Его взгляд метнулся по комнате, но Ивана не было — ни звука шагов, ни рычания, только тишина, давящая на уши. Мария поднялась, её дыхание было прерывистым.  

— Где он? Где эта тварь? Юрий молча покачал головой, всё ещё пытаясь осознать происходящее.  

Внезапно раздался хохот — низкий, раскатистый, доносящийся будто из стен. Свет вспыхнул, ослепляя их, и когда он угас, они обнаружили себя снова в храме — том самом, с чёрными вратами и барельефами кричащих лиц. Но теперь он казался ещё мрачнее, тени шевелились, как живые, а воздух был пропитан запахом крови. Мария вскочила, её голос сорвался в крик.  

— Юрий, бежим! Нужно уходить, пока есть время, пока можем!  

Она рванулась к выходу, но в этот момент что-то ударило её сзади — мощный кулак врезался в бок, ломая рёбра с влажным хрустом. Боль пронзила её тело, она рухнула на колени, хватаясь за бок, где кожа уже начала багроветь, а кровь проступила сквозь ткань.  

Мария подняла глаза и замерла в ужасе. Перед ней стоял Юрий — но не тот Юрий, которого она знала. Над его головой медленно вращался нимб из красной тьмы, такой же, как в зеркале, острый и пульсирующий, а из спины начали расти крылья — рваные, чёрные, с багровыми прожилками, расправляющиеся с треском, как ломающиеся кости. Его лицо было холодным, глаза светились пустотой, а губы искривились в едва заметной усмешке. Мария попыталась отползти, её голос дрожал.  

— Юрий… что с тобой?  

Он не ответил. Вместо этого он поднял пистолет, направив дуло ей в лицо. Выстрел грянул, и пуля разнесла её голову в кровавый хаос. Череп лопнул, мозги и осколки костей брызнули во все стороны, заливая пол алой жижей. Её глаза, полные ужаса, вылетели из орбит, один повис на нерве, другой размазался по стене. Кровь хлынула из разорванной шеи, тело Марии дёрнулось и рухнуло, её руки ещё слабо цеплялись за воздух, пока жизнь не покинула её окончательно. Юрий стоял над ней, пистолет в руке дымился, а крылья за его спиной дрогнули, испуская слабый шлейф тёмного дыма. Храм загудел, тени сгустились вокруг него, и он шагнул вперёд, уже не человек, а нечто иное, рождённое этим местом. На лице Юрия — или того, что теперь занимало его тело, — проступила улыбка, холодная и хищная, не трогающая глаз, которые светились пустотой. Нимб из красной тьмы над его головой пульсировал сильнее, а крылья, рваные и чёрные, слегка шевелились, оставляя за собой шлейф дымящихся капель. Он развернулся, не оглядываясь на кровавые останки Марии, и пошёл к выходу из храма. Его шаги были уверенными, тяжёлыми, каждый отдавался эхом в гулких сводах, а тени вокруг, казалось, расступались перед ним, признавая его своим.  

Храм остался позади, врата заскрипели, закрываясь сами собой, но их зловещий барельеф теперь выглядел иначе — лица на нём больше не кричали, а ухмылялись, отражая ту же улыбку, что была на Юрии. Он вышел наружу, на багровую поверхность планеты, где Электра-7 ждала, покрытая слоем пыли и теней. Юрий поднялся по трапу, его крылья сложились за спиной, нимб мигнул, словно подстраиваясь под новый ритм. Он занял место пилота, его пальцы — всё ещё человеческие, но с лёгким отблеском чёрного — легли на штурвал. Двигатели загудели, сначала тихо, затем с нарастающей мощью, и корабль дрогнул, отрываясь от земли.  

Электра-7 взлетела, пробивая пелену тёмного тумана, что окутывала планету. Багровая поверхность уменьшалась в иллюминаторах, пока не стала лишь точкой среди звёзд. Но с её уходом что-то изменилось в космосе — невидимое, но ощутимое. Зло, что тысячелетиями было заперто в глубинах храма, вырвалось на свободу, воплотившись в Юрии. Оно не просто сбежало — оно обрело форму, разум, цель. Корабль устремился в пустоту, унося с собой не человека, а нечто древнее, голодное, готовое сеять хаос среди звёзд. Улыбка на лице Юрия стала шире, и где-то в глубине его сознания последний осколок его прежнего я угас, уступив место тому, что теперь правило им.