Ваня

Ваня  

«Жалко только волю  

Во широком поле,  

Жалко мать-старушку,  

Да буланого коня.  

Любо, братцы, любо!  

Любо, братцы, жить! »  

(Знаменитая казачья песня)  

Ваня, кажется, был ранен. Наверное, потому что резко ослабел, и горячая кровь потекла из груди. Он бежал на врага и упал. Толком и боли-то не почувствовал. Наверное, грудь пробило осколком – вырубился. Очнулся. Шевелиться вот не могу. Наверное, от потери крови. Он лежал в своей рыжей мундирной «пятнашке» посреди поля боя, но боя уже никакого не было. Наши, вроде бы, отступили или ушли вперёд, гады ещё не пришли или тоже уже продвинулись куда-то. Где-то ещё отдалённо ещё слышались выстрелы. Или это в голове у Вани трещало.  

Ваня с трудом чуть-чуть повернул голову. Дальше тоже лежать такие же бедолаги, как и он, раненые и убитые, живые и мёртвые. Санитаров нет. Убило, наверное, наших санитаров, вот и не идут. Или здесь же лежат, умирают, как я. Могут сейчас гады прийти достреливать наших раненых. Лучше уж раньше умереть, чем этих гадов дождаться.  

Что ж, придётся вот так вот и умереть на поле боя, молодым. Жалко. Мамка расстроится. Отец – ничего, он сдержанный. Да, тачка хорошая осталась, и не поездил-то на ней совсем. Некогда было – война. Ух как круто лететь на ней на просторе! А кругом свет и ветер! И небо, чистое небо. Ваня скосил глаз на небо – нет, хмурое небо, без солнца. Придётся умирать вот так вот в хмурый день, и остаться на поле боя неубранным трупом. А потом придут крысы и съедят мой труп.  

Ване вдруг стало жалко себя. До слёз. Ему казалось, что он заплакал. Но слёз уже не было – не было ни сил, ни жизни для слёз. Что ж, умираю на поле боя. Герой. Деваться некуда. А может, всё же спасут …  

Послышались голоса – шли не то санитары, не то гады достреливать. Тут солдат потерял сознание. И никогда он уже не узнал, кто это шёл к нему по недавнему полю боя. И никогда уже мать не увидела своего сынулю живым. И никогда уже он не прокатился на своём четырёхколёсном друге. Всё. Никогда.