Когда я извиваюсь на глазах..

Записками о шумном, городском  

Внутри противоречии — я шёл,  

Заискивая в форме тел — благих,  

Как мой костюм и тело — дорогих,  

Приданых здесь из шика — для людей,  

Капризных бурей в тысячах — ночей,  

Висячих козней в доводах — плохих,  

Когда б я утомлял ещё и — крик.  

Но словом не кричу — на этот раз,  

Не думаю обвить плющом — свой глаз,  

А только рассмотрев — внутри восторг,  

Завидую той искренности — в мир.  

Я — Чарли в форме чёткости в лице  

Из дней серьёзных в притче — потому,  

Что болен я искусством — за восторг  

Мечтать им в мире подлинном — тому  

И телом обгонять свои — черты,  

Задрав там лёгкой прихвостню — судьбе,  

Что шёл дорогой множиться — к тому,  

Но так и не успел созреть — к нему.  

Таскаю пуд тюков теперь — увы  

Я снова в Бангладеше, как и раб,  

Что мне сегодня нужно — спать тому  

Условию — под мнительной утратой,  

Где в мире на восточной — стороне  

Не умер я, а только буду — рад  

Обнять искусством женщину — одну  

И вверить ей привычный неба — взгляд.  

На пунцовом аду — внутри от чувств  

Я жил поодаль от залива — в раз  

И где-то шум от филина — в глазах  

Кидал мне новый юмор — перед ветром,  

Чтоб я таскал тюки — себе едва  

Я сам бы мог работать — на виду  

И точностью своей привычки — в глаз,  

Что должный цвет искусства — на роду.  

Как будто я сияю в точной — искре  

И сам по водам в пошлости — плыву,  

А мне мужское эго — говорит так:  

«Прощай чувак! Ты выплыл на аду.  

Там много мест ещё тебе — в глазах  

И чёрный ветер думает — опять,  

Что ты прожил здесь формулу — одну,  

Чтоб больше этим к счастью — не страдать,  

Но вылепить тот рай — себе в глазах  

И помнить чуткий разум — для любви,  

Как снова в корабле — в своих чертах  

Ты возишь пуд тяжёлый — на горбу..»  

На этом мысли становились — в часть  

Всё более грустнее, чем их власть  

И мелкий дождь мне капал — на лицо,  

Как думал к жизни — там ему словцо  

О смерти между словом — наяву,  

О том, что можно выжить — по себе,  

Начав внутри с предания — быть тут  

И звать к лицу ту пошлости — игру.  

Я сам не верил, чтобы не понять,  

Какой мне филин больше — по черте  

Сегодня сможет, вдумавшись — отдать  

Ту верность и монету, чтобы взять  

Меня на тот корабль и — под одно,  

Словесное искусство — там корить,  

Коль буду я любить себе — назло  

Ту добрую харизму в плахе — выть  

Под личностью луной, чтоб отходить  

В нечаянной проблеме — над руиной,  

А после, вжавшись в сумерках — хотеть  

Там женщину из воска — смелой тьмы.  

Она мне поклонялась, как мораль,  

Как нервный шум поэзии — в причине  

И локоны в глазах — скатились в ряд  

Ещё искусных оборотней — к нам.  

Я жил мечтой у Бангладеша — сам,  

А мука мне притворно в том — рядясь  

Косила в плотной дымке, чтобы я  

Искал себе подземный выход — здесь.  

Идя по тени сумрачной — к любви  

Так мило по заливу в точном — теле  

Мой времени пиджак наткнулся — вниз  

На линию из глаз культуры — риска.  

Они лишь обвивали стройный — лязг  

За тенью возле неги — обронившей  

Тот женский аромат — в картине форм,  

В любви из под которых — создались.  

Глазами в этой скомканной — звезде  

Я долго думал, что попал — умом  

И мой внутри таинственный — поклон  

Мне душу будоражил — мимо в тени,  

Что сам того не ведая — я жду  

За центром остановки — этот край  

И дух осенний мне таит — за ночью  

Степное чрево в поступи — понять,  

Где жизни возле женщины — в ролях  

Не смог бы описать я — у порога,  

Но думал, копошась в своих — штанах,  

Что буду ждать им тёплый — разговор,  

А после смерти в маленьком — аду  

Я буду трезвой ношей — недалёкой  

Ей только — как исчезнувший актёр  

На подлиннике счастья — в том бреду.  

Так мило познакомился — я с ней,  

А звали её Эмили — за рамкой  

Моей проблемы думать, как со дней  

Того в любви искусства — я дошёл  

До роли самокритики, где осень —  

Мне так уж незнакома в пышном — цвете,  

Что я ношу свой чёрный сердца — тип  

От пошлой дури — в призрачном окне,  

А после подаю ей руку — взглядом  

И нежно так целую в щёчки — дней,  

Потом кладу по талии — из черт  

Ей руку для объятий — над бедой,  

В которой буду сам и — околдован,  

Заняв приличный сумрак — для людей,  

Когда б в глазах устало — не прошла  

Мне жизни сплошь та очередь — из слов.  

Она мне улыбнулась в точной — мгле  

И губы сплошь коснулись — на углах,  

За коим миром будто бы — была  

Картина солнца в каждом — пережитке  

И новый рай по убыли — в луне,  

Что снова воем филином — для глаз,  

Ещё коснувшись почерка — в вине  

Той пошлости уснуть — вдвоём на ней.  

Не больше часа мы гуляли — в том,  

Откуда бились птицы — по заре  

И мелкий дождь уж отошёл — опять,  

Как казус самобытный — на дворе,  

Где только власти подлинник — горит  

И белый шум искусства — в этом сне  

Сегодня свой приличный — повторит  

Морали полдень — для любви угла.  

Мы так и шли до дома — моего,  

А крылья всё росли — по этажам,  

Мы думали, что ночью — никого  

Не станет там под чувство — прибывать  

И мельче шума к милому — ещё  

Искать тот квант затерянный — одним,  

Где руки в пользе прячут — этот ад  

И только в повторении — в телах  

Щебечут свой таинственный — надзор  

За словом в повторении — им маски,  

Где я как новый шарма — ухажёр  

Ищу им брюки в светлой — темноте,  

А после подхожу за чёрной — нитью  

И трогаю глаза в груди — убытка,  

Как будто сам любовью — озарён  

Искать скульптурный крест — наедине.  

Горит моя звезда и — только мну  

Я груди в этой спелости — на тонком,  

Бесформенном столе — себе под нрав,  

Забыв и свод усталости — в глазах,  

А тучи словом, обращаясь — жалко  

Там негу вдоль от права — принесут  

И думают в глазах, когда спасут  

Там тело моряки моё — от завтра.  

Когда бы стало в сумерках — светло  

И ночь, как пароход в одной — звезде  

Им шла по ветру пошлости — за тот  

Ещё к любви оцененный — источник,  

Что гладил груди в фарсе — потому  

Я к личной драме мужества — искать  

Мне тронутое словом — там к уму,  

Задетое в любви — одно притворство.  

Так ночь прошла и быстро — для себя  

Я брюки натянул, вгрызаясь в штиль  

Ещё одной проблемы, ведь забыл,  

Что ночью той была — не эта драма,  

А сломанная кукла мне — под честь  

И падший ангел в праздности — годам,  

Когда б я снова думал, что отдам  

Себе — ту ценность мира для итога.  

От Эмили я смылся — быстро так,  

Что пятки вдоль по — шёлковой тропе  

Мне в ветре поднимали — благодать  

И шум песка на этом вновь — дворе  

И шли по строгой мифам — полосе,  

Как наглости прибрежного — ключа,  

Что мог теперь я думать — и молчать  

Искать себе серьёзный повод — где-то  

В своих глазах, затёртых от бегов  

И ночи предрассудков — от Богов,  

Что снова тело мне зовёт — мой день  

И трогает ту рамку — на огне,  

Во сне которой — прикрываюсь сам  

Я толщей льда — по набережной слов  

И будто бы парю — сказав едва,  

Какой я чудный малый сам — тогда.  

На следующий день — под нежный плот  

Всё снова повторилось — в час, едва  

Мне в душу там запала — в чарах нег  

Одна смуглянка в дерзости — пути  

И я ей тонко душу — подмостил,  

Всё думал, что опять умом — срастил  

Там воздух от пленительных — миров  

И стержень самозначимости — слов,  

Когда бы дама в возрасте — не шла  

Всё к слову первозданному — на снег,  

Но верила, что пошлостью — для зла  

Она в припадках будет — человеком  

И в жизни отмеряет шаг — от слёз,  

Но думает, когда бы смертью там  

Ей был бы Чарли в точности — её  

Любовной драмы к миру — понимать  

И грезить толщей бездны — из углов  

Одной строптивой пошлости — куда  

Я свой вонзаю рупор — для слезы,  

Когда она была бы в том — больна  

И мучаю её всю ночь — под смех  

И скрежет пошлой жадности — за лёд  

В одних глазах капризных, как налёт  

Из недр в любви серьёзности — её.  

Сказать бы смертью боли, что года  

Мне в жилах поздоровались — тогда  

И пал над тёмной встречей — этот миг  

Ещё внутри прекраснее, чтоб блик  

Искусной формы слёз — препроводил  

Для солнца неги — в каждое окно —  

Ещё бы страсти в пошлости — угнать  

За духом от Софи и эту — память.  

Мы внутрь испили стержень — наяву  

И чёрный свет пронзил — и эту тьму,  

Когда бы драма в бытие — затей  

Застряла в той постели — словно ей  

Всё в жизни так хотелось — приходить  

И ждать тот рок участия — под вид,  

Но думать в новой разнице — его,  

Что мы побиты градом — о гранит  

И серый дух спускается — за гнёт,  

Как поздний аист думает, что льнёт  

Внутри любви — для смысла одному  

Там счастью думать — в призраке своём.  

Я снова постарался быть — огнём  

И тело там своё прижал — под страсть,  

Как небо бурной встречи — на годах,  

Внутри не покусившегося — свойства  

Искать и измерять — к тому лишь путь  

Над нелюдью по равной — стороне —  

Ещё и больший ужас — там в огне,  

Что пробует срастись — так очевидно.  

Мне думалось — как хорошо вокруг,  

Что тело сам воткнул — я в этот круг  

Своих страданий мужества — под крик  

И этой леди в близости — за тем,  

Где ночь мне отзывалась — от идей  

И шла, как остановленная — смерть,  

Задев искрой причастие — людей,  

Где мы хотим не думать, а взрослеть,  

Умея правом говорить — свой страх  

И пошлый ужас — в маленьком плато,  

Что всё не очевидно, но — зато  

Играет в квази присказку — друзей,  

А после расставляет — шарм на вид  

Искусства бренной формы, где овит  

Я разумом превратностей — на днях  

И мелом стойкой пошлости — в уме.  

На следующий день — я так был рад,  

Что мне судьбой — над миром пронесло  

Ещё одной, чудесной дамой — по  

Скульптуре этой встречи — для того,  

Что мило я беседовал — как знак  

И тёплый ужас в квантовой — борьбе  

С той волей, что рутинами — мне вьёт  

Судьбу парадоксальной чести — в том.  

Я был одет весь в красное и — сам  

Зардел — под верной участью своей,  

Я также уважал любви — тот век,  

Что новой гранью познаётся — здесь  

И только миром чувства — мне даёт  

Узнать от женщин — благости черту,  

Когда я извиваюсь — над тобой,  

Что поле шёлка в пригоршне — ума.  

Я сразу поздоровался — для слов,  

Я был сегодня мил — как никогда  

И тело в дрожь бросало — от того,  

Что странной леди — белая черта  

Мне впала в одинокий шелест — грёз,  

А там мелькнула в праве — за двоих,  

Что можем мы предаться — этой силе  

По важности искусства — в новый стих.  

Потом я рассказал ей, где и свет  

В себе соединяет грани — слёз  

Над ночью в полном сумраке — из роз  

И тонко будоражит власть — идей,  

Что ворон там садится — на людей  

И чёрный шок по привязи — на шаг  

Даёт ей новый опыта — полёт,  

Чтоб нежно говорить — в таких руках,  

А после нам предаться — под любовь  

Ещё и страстной близости — на век,  

Чтоб думать в этом призраке, что шанс  

Сближает только в воле — человек.  

Мне Миа приоткрыла — свой ответ,  

А рот её блуждал, как капли — грёз,  

Внутри которых вышла смерть — её  

И вдребезги разбилась — нам под хруст  

Остатков черт — на миленьком аду,  

Где мы стоим на берегу — тех роз  

Под чёрный взгляд рассвета, как глаза  

У Миа — вдаль движения из ран.  

Она так близко подошла — ко мне,  

Что яйца сжались в прихвостне — угла,  

Задёрнув штору мысли, где едва  

Мой крик пронзил — мои вокруг ступени,  

На том, что больше думать — не могу,  

А просто сам блуждаю — по лицу  

И руки, словно плети — у руин  

Мне думают обжиться небом — длин,  

Вскрывая полый юмор — между грёз,  

Заглядывая в полный месяц — к нам,  

Что можем мы любить друг друг — от  

Строптивой ласки — ровно пополам  

Из недр пути прискорбного — лица,  

Где так приятен мудрости — гонец,  

Что ждёт он этим телом — наконец,  

Прикинувшись той плахой — современно,  

А после гнёта в белой — полосе  

Я словно воин выхожу, как все  

Мои в глазах участия — быть сном  

И мило притворяюсь в сердце — роли  

Ещё мужчиной в ласковой — заре,  

Где нежил я свой ветер — от углов  

Моей строптивой пошлости — в норе  

Искусственных и нелогичных слов.  

Они сегодня бурно там — распались  

И вышли прямо к Миа — для любви,  

А после мы в постели стали — рядом,  

Как тень внутри соломинки — из лет,  

Когда бы спелый аромат — тоски  

Сближал за гранью мысли — на тебе  

И только холод думал бы — в глазах,  

Что рядом я — и безопасен страх  

Мой в мужестве открыть — её глаза  

На тон происхождения — всех снов,  

Откуда был я ветром — под судьбой  

И там искал бы ценности — покой,  

А после расходился в кладезь — дней,  

Чтоб только говорить сейчас — о ней  

И тенью ликов в нраве — не свести  

Свой внутренний романс, откуда зреть  

Я буду долго в призраке — своём  

По ночи первозданной, где открыв  

Ей сердце — буду точно по любви  

Искать и душу в бренности — одной.  

Когда я извиваюсь — на глазах,  

А шумный ветер по маститой — тьме  

Мне только будоражит смерти — явь  

И пробует мой пафос — отрастить  

Одной секундой в слышимой — тоске,  

Где трогаю я линии — в том телу,  

А воздух по одной скульптуре — лет  

Сегодня в истязаниях — поёт  

О том, кого уж нет на свете — том,  

О том, кто миром впал — наедине  

На топкий холм из чувства — на огне,  

Пробравшись в час — от утомления мира.  

Когда мне Миа говорила — в нас,  

Что будет там желаннее, как рай —  

Её природный аромат — из глаз  

Всё сыпать сном вечерней — мостовой  

Из недр в культуре призрака — искать  

Готичный квант примерного — угла,  

Что долго буду мерить — свой оплот  

Я жизнью секса в теле — до утра  

И там я проживу ещё — тот год,  

А может два по участи — за сном,  

Где будет мне приятный неба — глаз  

Всё лично говорить на сердце — том,  

Как я любил и Миа мне — в глазах  

Сочла той ночью пользу — потому,  

Что большему не в счастье — создала  

Тот край надежда — ровно к одному  

Ей ночь казалась лишней — на игре,  

Как тают этой влажности — шаги  

Пробыть за древней волей — на огне  

И там понять свой вечер — на годах  

От призрака искусства, словно жар  

Овит простором вымысла — под вид  

И мерит свой подземный — там пожар  

Для формы сплошь мужской — объединить  

Свой веер точной жизни — для двоих,  

Свой час судьбы — об этом говорить  

И думать в поцелуях, что — важны  

Нам смерти соизволия, чтоб жить  

На дне особой почести — им взять  

Свой прежний дар простительной — игры  

И только по губам внутри — понять,  

Как мы ценны для близости — на памяти.  

В разгаре ночи, в точности ума  

Мы так зарделись в мысли — потому,  

Что вовсе сна не видели — впотьмах,  

А только руки в оборотнях — пут  

Откладывали свой вопрос — едва  

Касались тёплой казни — в той поре,  

Где слов глаза сближались — до утра  

И нежный визг искусства — этим гнул  

Строптивый вереск счастья — для двоих,  

Где нега первобытности — не зла,  

Не думает прийти сегодня — тут,  

А просто пожинает старый — ужин  

И в той основе белой — тишины  

Я буду телом аиста — под визг  

Ещё в глазах скатившейся — вины  

Опять внутри страдать — на берегах  

Из брошенного возраста — в пари.  

Вдруг ночью Миа приоткрыла — мир  

И в тёмной шали к вееру — молча  

Взяла мне руки в довод — и прогиб  

Мой к телу был так долго — этим мча  

Застенчивый, подземный сувенир  

В той пошлости искать — ещё тузы  

И думать через искорки — в глазах,  

Где мелом первобытным — не погиб,  

Но мучаюсь, что в страсти — те года  

Мне стали мерой возраста — за визг,  

Откуда Миа говорила: «Да! » —  

И скромно так подвизгивала — вниз,  

Что тёмный шёпот в мире — не один  

Ей шёл к морали трезвости — унять  

Свой гиблый трепет силы, где один  

Я стал по резкой смелости — глодать  

Ту ночь в тоске пустую, чтобы сам  

Себе искать за ревностью — окно,  

В которое я прыгнул там — давно  

И в поздней страсти — не готовлюсь дать  

Ей новый номер казни, а — года  

Мне вылитые проблески — опять  

Надеть мой в том костюм, чтоб обладать  

Харизмой мага в близости — к добру.  

На Миа я смотрел — всю эту ночь,  

Под утро я заснул — на теле, мчась  

Под белые, трёхглавые — огни  

Вдали примерной близости — к окну.  

Оно мне не открылось, но пройдя  

Там смеркло в низшей мере — от того,  

Что небом обаял я сонный — рой  

Претензий гиблой скованности — рода.  

Когда я подошёл для слов — к уму  

С утра, поднявшись к зеркалу — тому,  

То взгляд мой тело наполнял и — вот  

Увидел я на шее бледный — свод  

Из белой тишины в могильной — тьме,  

А после рану над одной — судьбой,  

Что мне тогда ожил — вампир иной  

И трогал мой затерянный — покой,  

Пока я спал и ночью — под любовью  

Открыл ему окно — в свои мечты,  

А он забрался в почести — так, словно  

И Миа не смогла убрать — черты  

Его студёной близости — понять,  

Что в теле мы горели — в сто свечей  

И думали обнять — погибший пламень  

Над редкой монограммой — обойти  

Свой жар и подлый ужас — вдалеке,  

Что ночью ходит чувство — и тоске  

Там просто показавшись — как вампир  

Кусает в близкой наглости — внутри.  

На шею разозлившись — под нутром,  

Под разной волей прииска — для глаз,  

Чтоб ночью я не умер — в этот раз,  

Но был бы мёртвый в теле — от каприза,  

Когда бы Миа рассуждала — мне,  

Что белой смертью приходила — там  

И словом всё горела — в мир теней,  

Когда бы говорила в тяжесть — дням,  

Что хочет там поладить — от углов  

С причиной смерти, думая пропасть  

На свете этом — дьяволом к любви,  

Но женщиной под близостью — в кровати.  

Ей тонко намекнул, что верен я  

Своей примете жизни — для любви,  

Что буду я считать тем сон — игры  

Воображения длин — на видимой заре,  

Когда бы ночь струилась — нам тогда,  

А смертью ближе таяли — в мой визг  

И тени различений быть — едва  

Скульптурой форм — у меры обелисков.  

Я так и не увидел словом — тьму,  

А Миа через день пропала — мне,  

Как белый час искусственной — звезды  

Под шёпот повседневности — украсть  

И что-то в мире подлинное, но  

Я вовремя внутри сказал, что раб  

Не буду я для истинной — любви,  

А прошлым обойду свой тени — юмор.  

Поэтому в глазах спустились — мне  

По чести в Бангладеше — на краях  

И добрые приметы — жить в благах  

И прятать под подушку крест — в огне,  

На том и сделал я, чтоб объяснить,  

Где жуткой формой мира — я вонзил  

Над телом смерти — близкий аппарат  

В своей структуре должного, где рад  

Теперь там быть вампирской — чередой,  

Что тени ходят под окном — моим  

И всё мне не дают разбить — прибой  

Из чувств нетленных, может неплохим  

Я выжил в той войне вампиров — сам,  

Но душу продал в чистоте — на вой  

Луны — ещё к прелюдии быть той  

Скабрёзностью для мира — из людей.