Оле в мире Мертвых Слов

*** "Порой именно в детских книгах находятся ответы на самые сложные вопросы", – подумала Оля, надевая свои старые тапочки, которые решительно сопротивлялись напяливаться, ссылаясь на свою старость и пенсионный возраст. Так часто бывает с вещами: ты их холишь и лелеешь, а они тебя предают в последний момент, крошась на кусочки. "Что ж! Такова Жизнь! " – вздыхая и потягиваясь, она потащилась на кухню, шлепая своими голыми ногами по холодному полу. "Вот если бы я была лягушка царевна, то обязательно воспользовалась ситуацией и сбросила свою старую шкуру или тапочки вон, " – думала Оля, наливая себе горячий пенящийся кофе. Сегодня он был особенно неспокойный, так и норовил выпрыгнуть из кофеварки и испачкать и без того грязную плиту, пришлось уговаривать его, нашептывая странные стихи, что без спроса успели сегодня с утра пробраться в голову нашей героини:  

Бредут хочухи не спеша, несут смешного малыша, который очень тихо спит, но глаз его на нас глядит.  

Такой огромный синий глаз,  

Мигая забирает нас.  

Не в лес, не тундру и тайгу, а в долгий путь хочу-могу.  

Кофе успокоился и ласково вливался глоток за глотком в рот Оленьки, которой совершенно нельзя было опоздать на работу. Кстати, вернемся к детской литературе, охранником и распространителем которой и работала наша героиня в местной библиотеке. Совсем недавно в их здании сделали ремонт, поэтому непослушные книжки требовали новых полочек, веселых закладок, а главное маленьких рук и глаз. ***  

Как Оля любила свою работу, каждое утро заставляя себя подниматься в слякоть или жару, тащиться через весь город к своему любимому старенькому креслу, уютнотеплому и веселому, потому что оно знало больше веселых историй, чем наша Оля, так как дети часто шалили за ее спиной. "Детская литература позволяет познакомить ребёнка с миром, с понятиями «хорошо» и «плохо», «добро» и «зло». Поучительные добрые истории, захватывающие волшебные приключения, забавные герои — порой в этом сказочном мире есть очень много глубины и для взрослого человека, " – мысли скакали туда и сюда, заставляя шарахаться прохожих от Оленьки, как от сумасшедшей.  

Наконец огромный и тернистый путь был пройден, и теплое кресло нашло своего героя. Тихая музыка заполнила уютное пространство библиотеки, заставляя зевать от восторга всех жителей этой огромной и дружной семьи, а другой у нашей героини и не было. Это очень расстраивало Олю и хочух, что неотступно норовили прожить этот день в голове библиотекарши.  

Бредут хочухи не спеша, несут смешного малыша, который очень тихо спит, но глаз его на нас глядит.  

Такой огромный синий глаз,  

Мигая забирает нас.  

Не в лес, не тундру и тайгу, а в долгий путь Хочу-могу. ***  

– Какие глупые и непослушные строчки! – строго сказала Оля, желая приструнить забавных непосед, хотя, если честно, она совершенно не сердилась на них, скорее наоборот -желала поиграть в эти игры разума, размышляя постоянно о тяжелой участи малыша.  

– Если он уже не спит, и его глаз подсматривает за ней- значит, она изумительная и очаровательная девушка – подумала хозяйка мыслей, одергивая свою маленькую и неуклюжую кофточку, о чего толстая оправа очков слегка подпрыгнула в подтверждение верности этих мыслей, она всегда соглашалась со своей хозяйкой, потому что очень боялась, что за столько лет ее могут списать в утиль.  

– Ужасно неуклюжее слово "УТИЛЬ".  

Оля побултыхала его во рту, покатала из угла в угол и выплюнула на свет божий.  

– Утиль – на переработку, в отбросы, в хлам, на помойку! Как бы самой не угодить в это место... ***  

Тут совершенно неожиданно ей вспомнился разговор с начальницей, которая так орала последний раз, что Олины волосы до сих пор не могли отойти от шока и немного завивались, став похожими на пружинки, а глаза на половину сантиметра увеличились в размере – так они испугались, а все это произошло из-за того, что зарплаты библиотекаря совершенно не хватало для жизни, а зарабатывать дополнительно наша героиня была не приспособлена, так как люди не от мира сего, постоянно мечтают и попадают в неприятности, которые оставляют собаки в парке, когда за ними не досмотрели.  

Старый кошелек раскрыл свой рот и показал язык из трех купюр.  

– Фу, как не стыдно, – Оля погрозила ему пальцем и спрятала в дальний карман, от искушений подальше. Как хотелось милой девушке купить вкусняшек, которые постоянно подмигивали ей в магазине, и засесть за веселенькую книжку вечером, но, как говорил Николай Носов, автор известной сказки «Незнайка на Луне»: " Наконец он всё же набрался храбрости настолько, что решился признаться в собственной трусости. " ***  

Да, да и еще раз да! Оля была настоящим трусом в обычной жизни. Все пугало и настораживало ее, делая совершенно беззащитной перед окриками бесцеремонных коллег, жадностью начальницы и скудной едой на завтрак. Только книги и дети делали счастливой нашу Олю Лукое, так обращались к ней, сравнивая с волшебным сказителем сказочной страны по названием " Детство".  

Бредут хочухи не спеша, несут смешного малыша, который очень тихо спит, но глаз его на нас глядит.  

Такой огромный синий глаз,  

Мигая забирает нас.  

Не в лес, не тундру и тайгу, а в долгий путь Хочу-могу.  

Сейчас эти странные строчки скакали где-то совершенно рядом, за книжными полками. Оля решила поиграть с ними в прятки.  

– За шторкой -нет! За полкой -нет.  

Вдруг в противоположной стене загорелась огненная дверь, откуда неслись странные и таинственные слова детской песенки -считалки:  

Бредут хочухи не спеша, несут смешного малыша.  

Оля приоткрыла дверь, и огромная волна света смыла ее внутрь, слизнув из пункта А в пункт В. ***  

Непослушным глазком Оля решила подсмотреть куда же она попала, научившись у малыша из песенки. Это же не считается, когда лишь один твой кусочек воспользуется ситуацией и погреется в лучах сказки. Тихий скрип приглашал в глубь, заманивая таинственными существами и странными беседами или...  

Огромный глаз Лукое протиснулся за свечение, сначала он даже боялся открыть веко, чтобы полюбоваться загадочной страной, поэтому подсматривал сквозь дрожащие ресницы. Таинственная страна ждала своих героев за поворотом, со сладкими леденцами или сказочными веселыми зверюшками, или....Еще много всего прекрасного представлялось Оле. ***  

Яркое теплое и загадочное Нечто открыло свои объятия:  

– Добрый день, наш дорогой гость, – проговорило оно, обнимая Олю и облизывая ее с ног до головы.  

Выглядело это Нечто очень странно и несуразно, под стать нашей героини: огромное, непредсказуемое в светлой простынке, натянутой на тело.  

– Я, наверное, ошиблась, – девушка попыталась закрыть дверь и вырваться из радушных обжимании, но чья-то отважная нога помешала этому.  

После приветственных слов ее быстро втащили внутрь полностью, даже не пожалели желтых прошлогодних ботинок, которые были подарены тетей Машей, что носила их еще при великой революции или первой войне, а потом подарила своей верной помощнице и подруге, поэтому подошва немного отошла и сейчас мило зевала, проговаривая:  

– Осторожнее. Это вам не ширпотреб какой-то, мы с хозяйкой "раритеты".  

Оля как всегда не выдержала и вмешалась:  

– Разрешите уточнить. Раритет — это не старье какое-то, а ценная редкая вещь. В библиотеке так называют книгу со старым почтовым штемпелем, поставленной в далеком от нас году, или другие бумажные предметы, которые представляют собой ценный коллекционный экземпляр. В переносном смысле слово «раритет» может означать чудо, диковину.  

Оля попыталась выпятить плоскую грудь, но в это время тысяча глаз волшебной страны посмотрели на нее с презрением и отвернулись.  

– Попрошу не унижать древнее сословие вещей, что в труде пережили многие потрясения, а сегодня все еще продолжают согревать чьи-то ледяные ноги! -прошептала она неуверенно.  

Ботинки покосились своими глазами-заклепками на Олю, вытащив стельку из огромной дыры и слизывая грязь со своего носка. Кажется, заступничество не принесло хороших плодов, а наоборот...  

Оле стало немного стыдно за себя, как становилось всегда, когда она появлялась в обществе обычных людей, за истрепанный и неуклюжий вид, неуверенные слова и слишком добрый характер. Разве только дети да бомжи считали ее своей подругой. Конечно, это не являлось нормой в обычной жизни, но сегодня все выходило за свои пределы. ***  

Особенно Нечто, оно разрасталось на глазах от своей значимости, закрывая весь обзор сказочного пространства, да и как было не увеличиться, когда ему довелось встретить хозяйку и хранительницу целого мира-Олю Лукое.  

Конечно, по странному совпадению или стечению ген и обстоятельств фамилия Оли действительно была Лукое, но ударение всегда падало на последнюю гласную (на французский манер)  

– Я ОлЯ ЛукоЕ, разрешите представиться, – вырвавшись из объятий и отряхиваясь, прошептала библиотекарша.  

Нечто ахнуло и упало навзничь, открыв прекрасный вид на изумительно волшебное государство.  

Потрясение было долгим, оно грохотало тяжелым эхом, перекатываясь из одной стороны мозга в другую, совершенно на заботясь о своей хозяйке, которая испуганно пыталась уползти, спрятаться за дверью и никогда не возвращаться в это отвратительное место.  

Оле это почти удалось, хотя желтые ботинки предательски уцепились зубами за Нечто и не пускали Олю уйти по-английски.  

Наверняка каждый из Вас хотя бы раз в жизни слышал это выражение, которое сейчас вылетев изо рта Оли, больно шлепнулось на землю, изрядно запачкавшись в какой-то слизи.  

– Откуда взялось это ужасное создание? – пролепетала Оля, ощупывая свой рот. ***  

Словосочетание быстро подскочило, расшаркиваясь ногами и представилось огромной тирадой, остановить которую не представлялось возможным.  

– Разрешите объяснить. Стереотип о том, что так невежливо поступают именно жители Соединенного Королевства, которые, как принято думать, строго соблюдают все нормы этикета – совершенно ошибочный.  

На самом деле выражение «уйти по-английски» является дословным переводом с французского словосочетаний filer à l’anglaise / partir à l’anglaise. Традиционно считается, что мое рождение —это изысканная месть англичанам, у которых есть похожее выражение, высмеивающее легкомысленных и непостоянных жителей Франции, — to take French leave, буквально «уйти по-французски». А на самом деле в британской армии во время Семилетней войны (1756–1763) так говорили о солдатах, дезертировавших с поля боя.  

– Тьфу, какое ужасно многословное существо. Я просто хочу уйти не попрощавшись, – кричала уже Оля, двумя руками крепко схватившись за дверь, от которой ее оттягивали желтые ботинки, Нечто, а теперь и словосочетание "Уйти по-английски". ***  

– Мы, как свободолюбивые и гордые, жители этой страны не согласны терпеть такого оскорбления. После стольких лет ожидания нашей спасительницы – Вы собираетесь ретироваться.  

Как только последнее слово было произнесено, словно черт из табакерки выскочил новый житель ужасного мира, в который Оля явно попала по ошибке.  

Новый знакомый, как было видно по его одежде, в сложнейшей борьбе смог победить, но пострадал, став довольно дряхлым и хилым, к тому же отличался изысканным слабоумием:  

– РЕТИРОВА́ТЬСЯ, ретируюсь, ретируешься, совер. и несовер. (от франц. se retirer), – повторял он, тщательно пережевывая все буквы, кашляя и выплевывая остатки и забывая дышать постоянно.  

Он продолжал кричать, удерживая Олю за ноги:  

– Отступить. Раз-два. Неприятель ретировался. Раз-два. Уйти, скрыться. Раз-два. Разрешите втащить Вас обратно, наша спасительница!  

Как не хотелось оставаться Оле, и это было видно по сопротивлению ее рук и ног, но многочисленные существа втащили библиотекаря внутрь, и дверь захлопнулась навсегда, оставив за собой все надежды на спасение.  

Так на Лукое, луковое, оказалась запертой в стране Мертвых слов и выражений. Но она на сдалась, продолжая делать полезные начертания своих приключений. *** *Из ценных дневниковых записей Оле Лукое*  

Многие считают, что если ты попадешь в сказку, то тебя встретит прекрасное светлое детство и обнимет своими пушистыми лапками. Каково же было удивление мое, когда я оказалась в сумеречной стране со склизкой слюной, что висела тут и там в темных закоулках улиц. Оказывается, это вязкие плевки людей, которые пытались вспомнить, а потом выговорить эти умершие слова. Жители были старыми и понурыми: большими и маленькими, высокими и низкими – все они одинаково грустили, ведь скоро их не станет. Зато улицы напоминали огромные словари, что различались в зависимости от того: кто, когда и зачем их составил. Как оказалось, в мире существует огромное множество подобных стран — бумажных и электронных, а современные люди даже не подозревают о существовании рядом с ними параллельной реальности. Карта страны была ужасной и интересной? Я решила во что бы то не стало разобраться, за что эти странные жители заперты в подземном мире, еще и меня сюда заманили.  

Нечто, наконец, поднялся, отряхнул свои грязные колени и заголосил зычным, очень громким голосом, больше напоминающим иерихонскую трубу. ◆ Эй-эй, родные, почти мертвые жители, нас посетила великий и ужасный Учитель другого мира – Оле Лукое! Просыпайтесь! Поднимайтесь! Пришло наше время выйти из забвения. Она знает таинственный ритуал снятия заклятия сна...  

Он все кричал, размахивая руками, простыней и собирая вокруг нас полудохлые слова, которые, словно зомби смотрели на гостей, плотоядно улыбаясь, от чего становилось не по себе. ***  

– Какой еще ритуал, – пропищала я из-за натиска толпы, которая выжимала из меня последние соки, желая, видимо, посмотреть, чем я завтракала. Кофе в желудке возмущалось, заставляя меня скорее провести этот ритуал изгнания слов из заключения, а заодно и злых духов, поселившихся в душах умирающих слов.  

– Начинайте! Наш великий учитель! – прокричал Нечто и воцарилась мертвая тишина.  

Я судорожно начала мыслить, что ничего такого не знала и не говорила, кроме странной мысли о иерихонских трубах, которая плотно засела в моей голове и никуда не двигалась, а значит – это мое спасение.  

– Почему?  

– Не известно!  

Нужно срочно вспомнить Библейскую легенду, чтобы использовать ее в своих целях словно знамение спасения:  

Тогда семь раз под звуки труб израильское войско обошло город, а затем, по сигналу ритуального рога, разом громко воскликнули сорок тысяч воинов. В этот миг стены рухнули, и евреи вошли в Иерихон.  

Это то, что нужно! Повторим это в мире Слов, если не поможет, то умоем руки, в прямом и переносном смысле и сваливаем с ботинками домой.  

– Великие Мертвые! – начала свою пафосную и высокопарную речь я. – Семь раз под звуки труб мы, великолепная группа, могучая кучка, должны обойти наш город, а затем, по сигналу ритуального рога, разом громко воскликнуть: "Пади стена забвения".  

В этот миг барьеры рухнут, и мы вырвемся на свободу, а наши слова из забвения.  

Тишина была пугающей. Неужели я сказала какую-то глупость и теперь меня разберут на запчасти, а моя голова, повешенная на кол, вечно останется страшным напоминаем другим самозваным гостям. Эта картина уже нависла надо мной Дамокловым мечом. Реальный смысл этой истории, несомненно, станет моральной притчей во языцех и предметом общих разговоров. Это не просто ощущение: «О, должно произойти что-то ужасное», но это осознание того, что то, что выглядит как завидная жизнь, жизнь во власти, жизнь в роскоши, на которую я уже рассчитывала, на самом деле, чревато тревогой, ужасом и, возможно, смертью.  

Вот как ужасающе прыгали мои мысли! Продолжаю:  

– Таким образом, Дионисий когда-то в древности наглядно продемонстрировал Дамоклу, над которым висел меч, и всем остальным истинное положение любого правителя, а меня это ничему не научило. В любую секунду острие сорвется и проломит голову нерадивому правителю, коим я была сегодня.  

Что-то слишком увлеклась болтовней и мифологией, совершенно запутавшись и, забыв о пугающей тишине, которую разорвали бурные аплодисменты и радостные выкрики, заставившие всех жителей схватить меня за руки и ноги и внести в город сквозь ворота забвения, в которые, кто бы не прошел, навеки забывает путь обратно, но тогда я совершенно не знала об этом, даже не догадывалась, упиваясь славой и восторгами местных жителей, а пути назад уже не было. Мои бедные ботинки вздрогнули и снова высунули свои язычки, словно им не хватало воздуха. ***  

Так мы начали свой поход, с совершенно обнулившимся сознанием, и оказались в старой, самой древней части страны Мертвых слов, которая сильно напоминала Клинописные таблички Аккадской империи, что считались первыми словарями.  

Все жители этого древнего места стояли странным двуязычным списком шумеро-аккадских слов, пугая своим дряхлым видом, подергивая веками и разваливаясь на части при каждом движении.  

– Их почти забыли, они совсем умирают, даже ученые не пользуются уже ими, – пояснил нам с ботинками Нечто, деловито провожая гостей в глубину страны.  

Среди шатающихся туда и сюда полутрупиков сиротливо затерялась одинокая улица, самых старых китайских одноязычных слов, которые восходили к III веку до н. э.  

– Представляете, такие древности еще ходят по нашей стране, – продолжал Нечто.  

Мои ботинки не выдержали и промычали нечленораздельное, так как наглотались каши из слизи и грязи, и как говорят детям, которые что-то непонятное говорят: " Ты что мямлишь? ", требовали разъяснения.  

Ботинки отплевались и проговорили:  

– Это старье не доживет и до завтра – рассыплется.  

Вся страна вздрогнула и задрожала. ***  

– Что Вы- замахал руками Некто, неуверенно убеждая нас, – Это же интеллигенция, она живучая, не такое переживала, была свидетелем нескольких столетних войн.  

– У вас еще и войны бывают? – не выдержала Я.  

– Конечно! Столетние – это длительные, когда части речи бьются с членами предложения за право первенства, или набеги неологизмов, ведь новые слова тоже хотят доказать свое превосходство среди мертвых слов, втаптывая нас в грязь и забвение, а заодно и себя.  

Скупая слеза скатилась по непонятной щеке нашего гида, а нижняя губа задрожала:  

– Помогите нам, родненькая! Спасите от притеснений, богиня наша! Олюшка!  

Жалко стало их ужасно, а ведь эти словосочетания по-своему были прекрасны, если их отмыть, нарядить.  

Хотя...  

Тогда это будут уже не они, а какие-то другие создания.  

Я аккуратно постучала по спине плачущего Нечто, утешая и подбадривая нашего навязчивого друга, который мгновенно успокоился и поскакал на своей одной, как оказалось при внимательном рассмотрении, ноге дальше в глубь страны.  

За огромной кучей старых каменных листков и китайским кварталом, который пытался продавать кусочки древних манускриптов совершенно никому не нужных, но это у него получалось так величаво и весело, что парочку огрызков купили и мы, не понимая зачем, среди них находился древний словарь...  

Наконец перед нами предстали огромные стены самого раннего города из известных еще до или после гомеровских книг был создан Аполлонием Софистом в I веке, а «Амара-коша», работа Амара Синха IV века, считается первым санскритским предсказателем.  

Сам Гомер встретил нас, раскрыв свои объятия, с речью, что не замолкала. Красиво и вычурно выскакивали крылатые фразы и выражения из потока прекрасных его стихов, что, хлопая своими белыми крылышками, создавали изумительный шелест страниц и полет над каменными улочками.  

Я даже на мгновение вспомнила свою уютную комнатку в библиотеке и смахнула скупую маленькую слезу со щеки или мне так показалось, и это все было навеяно летучими созданиями, которые так и норовили влезть в карманы, ботинки, самые наглые – за пазуху... ***  

– Кыш, кыш – крикнули, сопротивляясь насилию, мои ботинки, и это стало нашей огромной ошибкой. Из милых и пушистых созданий они превратились в ужасно горластых и страшных существ мифологических фурий, богинь мщения, которые бросились преследовать нерадивых пришельцев.  

– Говорят, что они не отстанут ни на земле, ни в загробном мире, если мы сейчас погибнем, и будут мстить за преступное неуважение, совершенное по отношению к ним, особенно за убийство их памяти, – объяснял, нам, убегая, хромоногое Нечто.  

Мы неслись со всех ног, это очень быстро, не считая, что на всех у нас было лишь три конечности: две мои и одна нечто. Вскоре, выбившись из последних сил и ослабев от бесконечного бега по кругу, ведь выпускать из этого города нас не спешили, я спросила у впереди бегучего гида:  

– Как спастись от этих крылатых приставучек?  

– Просто! Вспомнить, что они обозначают, – сказало Нечто и резко остановилось, так быстро, что я, не успев затормозить, врезалась в него, упала, а мои ботинки, весело подпрыгнув вверх, оголили розовые пяточки ног в прекрасных носочках с зелеными огурчиками.  

Эта вакханалия мгновенно замерла, увидев это незабываемое зрелище и повиснув в воздухе.  

Бурное и беспорядочное проявление злых сил достигло крайней степени, все устали и остановились в плену воспоминаний древнего Рима, празднества в честь бога вина и веселья Вакха, это разгульное пиршество, даже непозволительную оргию (значение этого слова спросите у взрослых, они застесняются, но ответят). Среди шума и лиц, ликующих когда-то, прекрасных выражений, вдруг черная мысль поднялась со дна бокала каждого жителя словаря эпохи Гомера. Теперь их никто не помнит, слова и словосочетания разом зарыдали, создавая опасность затопления или даже уничтожения всего мира. ***  

Гордо встав вперед, расправив свои плечи Я прокричала:  

– Мои друзья! Забытые фразеологизмы...  

При этом непонятном для нас слове они забеспокоились, перестали плакать, пытаясь вспомнить значение, а память у них была значительно хуже нашей, поэтому пришлось пояснить...  

– Мои крепкодержущиеся вместе... Нет... Мои устойчивостоящие... Мои несколькословные...  

Зная, что плевать здесь категорически запрещается, а объяснить смысл у меня не получалось, я пошла на хитрость, начиная сразу объяснять значение всех близкостоящих и слипшихся, как сиамские близнецы, фразеологизмов, которых в целом не возможно было понять друг без друга, вот как сильно они сдружились.  

– Дорогие друзья! Многие считают, что Вы навсегда забыты, бесследно исчезли и ушили в небытие или «Канули в Лету».  

Мгновенно это словосочетание воспарило в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги, словно переживая свое новое рождение.  

Я продолжала, не обращая внимание на чудеса, что происходили вокруг нас, только ботинки опять стали плотоядно облизываться, наблюдая за летунчиками.  

– Но откуда появились такие фантастические смыслы? Ведь Лета — одна из рек, протекающих в древнегреческой преисподней, куда мы уходить не собираемся, ведь ходят слухи, что умершие пили её воды и предавались забвению, теряя память навсегда.  

Нет! Мы все помним и не будем наполнять своими слезами «Данаидову бочку», словно пятьдесят сестёр (Данаид), осуждённых за убийство мужей, которые были приговорены вечно наполнять бездонную бочку.  

Наши бесконечные усилия не пропадут даром, как "Сизифов труд», поднимающий камень в гору, но, как только он оказывался на вершине, тот сразу же скатывался обратно вниз. Такому занятию не позавидуешь, ведь это наказание за непослушание и надменность, наложенное на Сизифа богами. Мы другие!  

Пусть странные, словно чудища из древнегреческой мифологии, которые обитали рядом с друг другом, перекрывая морской пролив – «Между Сциллой и Харибдой», мы висим между забвением и вечной памятью. Так проложим наш путь, минуя все препятствия, сложные ситуации и опасности, что исходят с нескольких сторон, сделаем выбор, который крайне непрост, но необходим.  

Предложим наш интеллектуальный и поэтический вклад в речь людей, словно «Дары данайцев». Как известно, Троя была захвачена благодаря интересной уловке: воины попали в осаждённый город, спрятавшись в теле деревянного коня. Сей конь был якобы оставлен в дар- так и мы ворвемся в современный язык, принеся коварные подарки, тайные замаскированные умыслы, что спасут человечество от деградации. ***  

Все перечисленные фразеологизмы давно воспарили, помогая подняться и расправить крылья своим собратьям. Ботинки задрожали, постепенно сползая с моих ног и готовясь к атаке.  

Все жители ликовали, внемля каждому слову моей заковыристой речи, разве только ботинки совершенно пожелтели и, схватив одного летунчика за ногу попробовало пожевать, от чего казалось, что их сейчас стошнит, поэтому язык их заплетался, но они бормотали:  

– «Близок локоток, да не укусишь», хотелось бы, чтобы желаемое казалось очень близко, но на самом деле мечты мои и хозяйки недостижимы. Это «Танталовы муки», герой которых был горделив и разглашал тайны Богов, за что был обречён на вечные муки. Тантал стоял по шею в озере, но если он хотел утолить жажду, то вода шустро утекает от него, а сочные плоды своевременно исчезали из его рук, так и эти слова скоро исчезнут без следа, не оставив после себя даже мокрого места...  

Все жители задрожали от негодования, ведь в их рядах оказался предатель и возмутитель спокойствия.  

Однако шепот моих ботинок становился все громче, сколько бы я не пыталась наступить им на язык, не могла остановить нарастающее возмущение обуви, которая укорачивалась и бурчала свое, наверное, наглоталась яда крылатых выражений...  

Нагнувшись ближе к ногам, услышала опасные речи совсем рядом:  

– Время не ждет, моя хозяйка, мы должны двигаться дальше. Иначе, не выполним задание и навеки застрянем в этом царстве мертвых слов.  

Я подняла свои глаза и поправила очки, память медленно возвращалась.  

Кажется, что помешаться в мире мертвых слов очень пролсто, когда даже себя начинаешь забывать, а с этим и свой мир.  

Осмыслив все, оказалось, что добрая дюжина моих слушателей давно разошлась по домам, а крылатые выражения разлетелись кто куда.  

А еще через пару минут мы остались совсем одни на перекрестке трех дорог, поэтому недолго думая, отправились дальше в путешествие туда, откуда доносилась мягкая и приятная восточная музыка, и ароматное благоухание сладких яств на радость моим ботинкам, которые, не переставая, болтали о трудностях своей тяжелой доли воскрешения памяти беспечной хозяйки.  

Впереди нас ждал, размахивая руками, город "Амара-коша», он насчитывал более 10 тыс. слов-жителей, записанных в стихотворной форме. Они выкрикивали свои строки, перебивая друг друга, поэтому создавалось ощущение восточного базара, где каждый норовит тебе что-то продать. Мы поспешили скрыться от надоедливых жителей. Структура улиц основывалась не на алфавитном порядке, как было ранее, а на мировоззрении древних мыслителей, которые сновали здесь туда и сюда.  

Самые ранние жители этих кварталов были рождены на арабском языке еще VIII и XIV веками н. э., поэтому расшифровать их не представлялось возможным, но порядок рифмовки был понятен даже поумневшим желтым ботинкам, что постоянно подпевали крикунам в такт.  

Нечто, было, попытался объяснять нам значения мертвых слов, но шум настолько усилился, что разобрать его слова было невозможно. Так мы продолжили наше путешествие, а восточный мотив и таинственные слова несли нас к следующему городу очень быстро, словно на ковре-самолете.  

За поворотом всем на удивление предстал Первый одноязычный латинский словарь -город, известный как «Dictionarium», что возник в 1502 году, созданный Амброзио Калепино и долгое время считался лучшим в своем роде, поэтому его величавая поза походила на статую древнего императора.  

– Ab ovo usque ad mala[Аб о́во у́сквэ ад ма́ля]. – поприветствовало нас странное существо этой страны.  

Нечто мгновенно оживился и перевел:  

– От яйца и вплоть до яблок, т. е. от начала и до конца. Так начинался обед у римлян с яиц и заканчивался яблоками.  

– Какая прелесть, – промычали мои ботинки, разглядывая латинские высказывания, которые раскланялись, приятно улыбаясь всеми своими листочками, искоса поглядывая на меня-спасительницу мертвой страны.  

Я-то стояла молча, мало что понимая – слишком плохо учила в институте латинский язык, поэтому общение выражениями мне давалось с трудом, хотя существа с особой грацией и важностью пожимали мне руки.  

Другое слово из архаичного строя оказалось наиболее проворным и, подпрыгнув, пропищало мне прямо в ухо:  

– Alea jacta est. [А́леа я́кта эст].  

Оно поцеловало меня в щеку своим листочком.  

– Что обозначает Жребий брошен. Употребляется в тех случаях, когда говорят о бесповоротно принятом решении. Слова, произнесенные Юлием Цезарем при переходе его войск через реку Рубикон, отделявшую Умбрию от римской провинции — Цизальпинской Галлии, т. е. Северной Италии, в 49 г. до н. э. Юлий Цезарь, нарушив закон, по которому он в качестве проконсула мог командовать войском только за пределами Италии, возглавил его, оказавшись на территории Италии, и тем самым начал гражданскую войну. – этой долгой тирадой разразился Нечто и превзошел сам себя, но ужасно разозлил меня, ведь казаться глупым в мире слов очень обидно.  

Я всхлипывала, а местные жители постоянно при этом кивали и важничали, продолжая наседать и отчитывать меня и ботинки за невежество и недостойное поведение:  

– Amīcus Plato, sed magis amīca verĭtas. [Ами́кус Пля́то, сэд ма́гис ами́ка вэ́ритас]. – проговорил солидный бородатый человек в белой одежде, очень напоминающий Аристотеля или еще какого-то мыслителя.  

– Платон мне друг, но истина дороже. Употребляется, когда хотят подчеркнуть, что правда превыше всего, – продолжил пояснять всезнающий Нечто. "Какая несуразица, бестолковая болтовня без малейшего смысла"- подумала я и топнула ногой, а ботинки замотали своими языками, что снова предвещало беду.  

– Amor tussisque non celantur. [А́мор тусси́сквэ нон цэля́нтур]. – перебил его тут же другой старец, наступив на мои ботинки.  

– Любовь и кашель не скроешь. – радостно перевела, выдернув грязную обувь, но это единственное слово я помнила из курса институтской латыни.  

– Aquĭla non captat muscas. [А́квиля нон ка́птат му́скас]. – насмешливо упрекнули меня другие жители, которые стали стекаться на наши выкрики, продолжая подавлять желтые ботинки, так как в черно-белом царстве этот цвет говорил об опасности и черезмерной яркости.  

– Орел не ловит мух. – перевел Нечто, ужасно смущаясь такой бестактности древних жителей, ведь это могло обидеть путешественников, и тогда даже ворота, стирающие память, не помогут.  

В это время мои желтые ботинки все же умудрились отомстить за нанесенные обиды и поймать парочку жужжащих выражений, изрядно потрепав их, что дало право нам на стремительное прощание.  

– Acta est fabŭla. [А́кта эст фа́буля]. – жители сказали хором, пожимая нам руки и пиная, как ни в чем не бывало, но все еще поглядывая на прожорливые ботинки, а Нечто важно подытожил:  

– Представление окончено. Светоний в «Жизни двенадцати цезарей» пишет, что император Август в свой последний день спросил вошедших друзей, находят ли они, что он «хорошо сыграл комедию жизни».  

Ох уж эти Нечто! Вечно они воображают, выказывая свои способности.  

– Abiens abi! [А́биэнс а́би! ] или Уходя, уходи! – закричали мои ботинки, не выпуская вычурных мух из желтой пасти, но произнесенные слова были роковой ошибкой и дополнительным поворотом, высказывания вырвались и умчались прочь.  

Они-то и послужили образцом для первых английских и французских сборников-улочек, куда нас мгновенно перенесло из латинских объяснений в город фантастических терминов на английском и французском языках, поскольку все два или три языка, считаю я очень плохо, в раннем периоде Возрождения в Британии использовались одновременно для разных целей — религии, политического управления и торговли, то говорили они вместе, не давая понять друг друга и себя. На самом деле многоязычные улицы- словари в этом мире были нормой, наиболее известным стал «Vocabulare» голландского писателя Ноеля де Берлемона к 1551 году, где говорили сразу на четырех языках: французском, фламандском, латыни и испанском, а к 1576 году овладели шестью языками, но об этом позже, потому как головы наши зависли и требовали перезагрузки.  

– Пи, пи, пи…  

Ботинки ловко заткнули мои уши своими языками, и воцарилась полная тишина, о которой могли только мечтать в этой стране бесконечных слов-болтунов, которые наслаждались глупым парением в воздухе, что обеспечивало Нечто, ведь ему ничего это не стоило и не мешало в работе гида по мертвым городам.  

Впереди нас ждали новые приключения и неожиданные оскорбления, что посыпались на наши головы, как только мы свернули с дороги налево.  

Тут стоял смрадный город-базар бранных слов, которые, как оказалось, своими корнями уходят в глухую древность, а языками переплетаются с исключительными для объяснения терминами или словами, в которые людям трудно поверить, но невозможно забыть.  

Сложности города в том, что слова бранились и ругались постоянно, изобретая все новые выражения, они мгновенно вписывались в словарь и забывались понарошку, так как помнить их нельзя по причинам морали, а забывать плохо из-за яркой емкости волшебных созвучий и невозможности удержать за зубами, так как смрад исходивший от этого зловонного места уничтожил все ближайшие источники и постепенно разъедал сознание и наши носы. "Это таинственное путешествие я опишу подробнее в своих мемуарах под грифом "совершенно нецензурно", но произойдет это в глубокой старости" – подумала я, убегая прочь, спасая свою жизнь и великую миссию.  

С города мы вышли с завернутыми в трубочку ушами, потому как нас обругали там не раз, да еще с такой старательной выразительностью, что это чуть было не разорвало от грубости, помешав нам продолжить наше дело.  

Так, вырвавшись из объятий невежества или вежества, мы попали в русский квартал.  

У самого входа нас ждала с приветсвиями новгородская Кормчяя книга 1282 года, которая с трудом сдерживала 174 греческих, древнееврейских и церковно-славянских слов, включая библейские имена, что постоянно рвались наружу.  

Далее нас любезно облабызали азбуковники большего размера с алфавитным расположением и систематизацией слов, которые надоедали всем еще с XVI-XVIII веков.  

Наконец приветственная процедура закончилась, и вперед гордо и величаво вышел Первый печатный словарь, хотя он был 1596 года рождения, выглядел замечательно, в расшитой золотом рубахе и переплете изумительно запутанном. Словарь в сопровождении прекрасного Приложения к грамматике Лаврентия Зизания, которое словно жена, поглаживало его со всех сторон. 1061 слово, заточенное по алфавиту в их животах, сиротливо поглядывали на нас из сюртука, а рядом на цепочечке, словно собачка, бежали старославянизмы и заимствования из западноевропейских языков, они обмахивали это шествие веером.  

От чего поднялся сильный ветер, почти буря, сметая все не своем пути, проталкивая нас все дальше, так, что мы не успели хорошенько поприветствовать одних, как наступая ему на пятки выскочили другие хозяева квартала.  

Печатный словарь «Лексикон славеноросский» 1627 года рождения, собственной персоной, созданный Памвой Берындой, был солидно толстым, по количеству (6982 слова), и по точности объяснений, и по критическому отношению к источникам, поэтому разойтись с ним нам не представлялось возможным.  

Он прижал нас так плотно к стенам, что дышать стало невозможно. Задыхаясь и потея, чтобы вырваться наружу, мы погибали, а этот важный словарь все шептал нам страшные тайны квартала на чисто высоком филологическом языке, часто называя книжные старославянские слова, которые мы просто обязаны были запомнить или понять.  

Устав и совершенно сдувшись, мы сели на землю, что и помогло нам выскользнуть из лап, увидев просвет между ногами словаря. Свобода встретила нас новым неожиданным возгласом: _ Разрешите представиться, «Лексикон треязычный» Ф. П. Поликарпова-Орлова — первый трехъязычный переводческий словарь, напечатанный кириллицей в России.  

Огромный рот нового знакомого раскрывался и наружу вылезали три огромных языка, которые пытались лизать нас на латинском и греческом, а также классифицировать по алфавиту. После чего Нечто встал первым, я – второй, а ботинки с восторгом ухватили длинный подол нашего Словаря, пытаясь заглотить преимущественно всю книжную и церковно-славянскую лексику, но так как ее там было большое количество, почти 17328 слов, то ботинки снова стошнило, прямо на рядом идущий словарь иностранных терминов «Лексикон вокабулам новым по алфавиту», который содержал всего 503 слова, потому тот обижался и кряхтел, стряхивая лишнюю информацию.  

Чтобы сгладить неприятный казус, Нечто четыре раза падал в ноги, причитал и выбросил странную речь в народные массы русского квартала:  

– В XVIII веке возник интерес к вопросам происхождения отдельных слов, что повлияло на появление этимологических заметок Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова и других деятелей науки.  

Мои ботинки сразу оживились от таких речей и завиляли шнурками, что значительно затруднило пешеходную прогулку.  

Нечто ничего, не подозревая, продолжал:  

– После этого эксперты решили приступить к работе над созданием нормативного словаря русского языка. Первым толковым словарем стал изданный в 1789-1794 годах шестиатомный «Словарь Академии Российской», содержавший 43257 слов. Все термины брались из современных светских и духовных книг, а также памятников древнерусской письменности.  

Услышал свое имя словарь вырвался из длинной очереди и полез целоваться в знак большой благодарности или просто так, чтобы было что вспомнить.  

Отбившись от навязчивого героя, Нечто продолжил, видимо ему было мало впечатлений:  

– В 1863-1866 годах появился один из самых важных словарей нашей истории — четырехтомный «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля. В основе многотомника лежит народная речь, включая общеупотребительную, диалектную и книжную терминологию, которую Даль стремился отразить в качестве богатства русского языка.  

Из толпы появился, величаво похлопывая себя по толстым бокам Словарь, он был старый с 200 тыс. слов и 30 тыс. пословиц и поговорок и продолжал переиздаваться и сегодня, поэтому существовал в двух мирах в мертвом и нашем.  

Я быстро поняла, как мы можем спастись из этой бесконечной экспедиции, чтобы не остаться навеки в мире мертвой болтовни, грез и воспоминаний, но нужно было изловчиться и напасть на двумерное существо. Пока я придумывала стратегию, мои ботинки подпрыгнули и понесли меня прямо в объятия следующего гостя  

Четырехтомный «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова чертыхнулся, но удержал мое бренное тело, хотя сам был значительно потрепан, ведь насчитывал он 85289 слов, и постоянно сбивался, начиная читать их заново.  

Внутри его было тепло и тесно, ведь тут уточнялись многие вопросы нормализации языка, упорядочения словоупотребления, формообразования и произношения, лексикон художественных произведений переплетался с публицистикой и научными работами, которые быстро перелистывая мы искали наше время. Постоянно мешались слова советской эпохи, но мы смогли продраться до текстов XIX века и первой половины XX века, как нас выхватил однотомный «Словарь русского языка» 1949 года рождения С. И. Ожегова, который переиздавался 26 раз в плоть до нашего времени.  

Я взвизгнула от восторга, ведь сюда были включены новые слова и выражения, пришедшие в литературный язык из областных русских говоров и городского просторечия. Общедоступность и удобство пользования обеспечили словарю популярность в современном мире, который с удовольствием засасывал нас с ботинками вон, не оставляя в мире мертвых слов ни кусочка, и все же я помнила свое обещание, ведь мы обошли все основные города, поэтому я закричала во все горло:  

– Пади стена забвения.  

Нечто подхватило, пытаясь ухватить меня за желтые ботинки, с которыми он сцепился языками:  

– Пады стуня забувения!  

– Еще раз кричим вместе, – заголосила я, исчезая.  

В этот миг все слова, словосочетания и фразеологизмы закричали разом:  

– Пади стена забвения. Пади стена забвения. Пади стена забвения. Пади стена забвения.  

Грохот, шум, отчаянные крики перемешались, барьеры зашатались и медленно начали крушиться.  

– Скоро они рухнут, и все вырвутся на свободу из забвения и темноты незнания. – кричали радостно желтые ботинки, запрыгивая на мои ноги.  

Лукое очнулась, лежащей на полу, кресло перевернулось, и меня задавило стопкой падающих на меня древних словарей.  

Вытягивали из под груды книг Олю с большим трудом, потому что ботинки застряли между полкой и полом, что значительно осложнило их спасение.  

Оля, освободившись, тяжело вздохнула:  

– Неужели ничего не получилось? Я не смогла спасти мир мертвых слов?  

Директриса посмотрела на меня глазами Нечто и проговорила:  

– Я всегда была уверена в твоей никчёмной необходимости и даже важности для нашего книжного дела.  

Видимо она испугалась, что травма на рабочем месте сказажется на моем слабом рассудке, и теперь придется пожизненно обеспечивать, холить и лелеять странного библиотекаря.  

Что ж! Такова Жизнь! – вздыхая и потягиваясь, Оля проснулась от крика будильника.  

После фантастического происшествия прошло несколько месяцев и все встало на свои места, будто и не было странных событий в мире мертвых слов.  

Лукое потащилась на кухню, шлепая своими голыми ногами по холодному полу, проходя мимо желтых ботинок, которые теперь стояли вычищенные и отремонтированные на почетном месте- табуретке, на котором сидела сама тетя Маша до революции. "Вот если бы я была лягушка царевна, то обязательно воспользовалась ситуацией и сбросила свою старую шкуру и снова двинулась в путешествие, " – думала Оля, наливая себе горячий пенящийся кофе. Сегодня он был особенно вкусный и ароматный, так и норовил впрыгнуть из чашки в рот со сладкой булочкой, пришлось уговаривать его, нашептывая странные стихи, что без спроса так и норовили сегодня с утра пробраться в голову нашей героини:  

Бредут хочухи не спеша, несут смешного малыша, который очень тихо спит, но глаз его на нас глядит.  

Такой огромный синий глаз,  

Мигая забирает нас.  

Не в лес, не тундру и тайгу, а в долгий путь Хочу-могу.  

Кофе успокоился и ласково вливался глоток за глотком в рот Оленьки, которой совершенно нельзя было опоздать на работу. Кстати, директриса повысила Лукое до старшего библиотекаря с особыми правами преподавания курса для детей " Мертвые слова и выражения"  

Это очень радовало Олю и хочух, что неотступно норовили прожить этот день в голове библиотекарши.  

Бредут хочухи не спеша, несут смешного малыша, который очень тихо спит, но глаз его на нас глядит.  

Такой огромный синий глаз,  

Мигая забирает нас.  

Не в лес, не тундру и тайгу, а в долгий путь Хочу-могу. " Стоп! Эти строки уже крутились в моей голове, и чем это все закончилось? Неужели меня ждет новое приключение? " – радостно подумала Оля и побежала к волшебной стене, дверь уже приоткрылась, и влетел растрепанный Нечто со словами:  

– Нам срочно нужна твоя помощь. Хватай ботинки и за нами. В стране слов началась война..  

Желтые носы плотоядно облизнулись, а я взвизгнула от восторга.