Когда особой чести нет следа

За шиворот — словацкой белой тьмы,  

За опыт многомерной — тишины  

Я жду твой синий обруч — из огня  

За целым светом — в будущее я,  

Где самый старый общества — слуга  

Там стану собирать свой час — и след,  

А форма от особой чести — в прах  

Мне будет сложным поводом — ума.  

Так нежила я общества — глоток,  

А после без следа исчезла — вспять,  

Что солнце благородства, где далось  

Мне свежим цветом — в том лишь, посмеясь  

За женским одеялом — странных бед  

И выжимки — под алой простынёй,  

Где нет любви и топчется — как слон  

Тот старый пепел юности — сказать,  

Что бледной явью прошлого — не ты,  

Не кто-то может высмеять — итог,  

А просто положить — в душе пройдя  

Свой знания потомок, как бы в срок.  

Для чести я росла — внутри обид,  

Жила на полной улице — из грёз,  

Что между центром мира — не овит  

Мой славный ужас собранного — в том,  

Он просто расстаётся мне — в глазах  

И что-то шепчет в нежности — обид,  

Где звать должны искусство и — тогда  

Я странной формой буду — в этот вид  

Смотреть — откуда спали мне года  

И ров язвил обломочный — там стыд  

Свой роли неживой потомок — для  

Субъекта странной белизны — гранита,  

Когда тот входит в душу и — поёт,  

Что серым цветом будущего — я  

Там будет мне привито — над нутром  

Искомое — под прахом слов и сном  

Я стану под частицей — не для слёз,  

Что сами вслед потерянные — в ряд  

Отнимут этот подвенечный — взгляд  

И мне сегодня в нужном — будут вить  

Обломочный исходник — за восторг,  

Где я живу в Жилине — под углом  

Несчастья слов, чтоб думать, словно я  

Согрела в пищу общество — потом.  

Работая под смертью — из под ран,  

Вытаскивая смелостью свой — плут  

Я так хочу искусственно — уснуть,  

Чтоб больше бед не видеть — под окном  

И нет мне меньше чести, что больны  

За завтрашней иллюзией — под стыд  

Те тени зла в фривольности — тупой,  

Когда ты ищешь — посторонний вид  

Над юношей в искусстве — дорогим  

И там ему не лечишь формой — стиль,  

А только приоткрыв — один сюжет  

Он сразу в том сбывается — под крик.  

В тот год жила я прямо — от души,  

Кутила в цвете общества — за сном,  

А мне там вновь подарки — отнесли бы  

Те смелые за сердцем, чтоб потом  

Меня захомутать — и между лет  

Отнять один потомственный — ответ,  

Как серым склоном личности — пробит  

Тот формы иллюзорный день — и вид.  

За шиворот всей этой — белизне  

Я стала в мере сладостью — богата  

На чувства от души, в которых стыд  

Мне был к глазам — ничейной простотой,  

А после между миром — не остыл бы  

И вровень современности — постиг  

Один к любви случайности — вокзал,  

Где буду я блуждать — за этим миром.  

Я видела лишь мельком — те глаза  

И сразу мне понравился — их вид,  

Что жаждой центра ловкого — пути  

Сегодняшний оценщик, где побит  

Мой нрав в душе червлёного — туза  

И этики, где буду я — бороться  

С несчастной формой глупости — одна,  

Что целым состоянием — видна  

Мне смерть сегодня в области — души.  

На улице мы шли, как в той — тиши  

И серым тленом опахало — в дар  

Украсило свой возраст, чтобы жить  

И этим первозданно — ворошить  

Искупленное мужество — для черт,  

Когда влюблённый может — превозмочь  

Свои в душе страдания, чтоб смочь  

Отнять к лицу невнятный — им мотив.  

Для этой встречи в догме — создала  

Я маленький мирок — из целых звёзд,  

Чтоб там одним подземным — солгала  

Я образом за смелостью — из гроз,  

Что выше нет мне в страсти — по любви  

Играть — под толщей сводов потому,  

Что знак в душе влюблённости — несу  

И видом отворяю в этот — смысл.  

Потом мы были вместе в подлый — раз  

И целый день всё провели — от грёз,  

А после для подземной воли — сам  

Там Оливер признался, что продал  

Всю сложность идеалов — от себя  

В рабочий цвет инертности — за грот,  

В котором хочет думать, что живёт  

И грезит за искусством — потому,  

Как тень в глазах кидает — глубину  

И дух в пути словацкого — меча  

Мне меньше преимущества — молча,  

Что создан в этом обществе — за стих.  

Я думала, что может — не сойду  

С ума от скуки в сумраке — ночном,  

А после слов отказа там — пойму я,  

Что жизни страсть не легче — потерять  

Мне в этом безразличии, где память  

Страдает в сто миров — и потому  

Я в чёрный свет опять — себе иду  

И думаю о сумрачном — предтечи.  

За мной скопилась маска — от души  

И молча мне коварностью — глядя  

Всё стала в сон на гибель — приходить,  

А после в нужном пафосе — водить  

Меня — за нос моей потери лет,  

Где нет мне больше ужаса — прожить  

Одной в душе могилой, чтоб понять,  

Как нужен человек мне — и опять  

Он странно улыбнулся, чтоб ожить  

И после в тёмной комнате — прельща  

Забрался в призрак общества — углом,  

Где нет его поныне — в этом вспять.  

А я недолго думая — спросила  

Свою судьбу, что будет мне — рука  

В одной душе сомнением — посильна,  

Так близко идиомой и — больна,  

Что нет любви в искусстве и — увы  

Там прячет смерти оборотень — вид,  

А взгляд внутри томлением — гласит,  

Что я ему не очень то — нужна,  

Сама в себе, чтоб время — потерять  

И малый стыд по нраву — потому,  

Где там внутри живу и отомщу  

По глупости искусства — за двоих.  

На следующее утро в том — на мир  

Я смело посмотрела, чтоб ожить,  

А Оливер в душе раскрылся — в миг,  

Как наглый утопический — мотив,  

Что болью глушит каторгу — задев  

Мой робкий свет иллюзий — от обид  

И спать мне не даёт — поняв в мечту,  

Что я потом за смертью — не найду  

Той формы субъективности, а даль  

Мне может быть направлена — вокруг  

Спирали слов — о множитель и в такт,  

Где сон мужской я вижу — наяву.  

Потом узнала в обликах — души,  

Что стану в этом матерью — и стиль  

Мой будет непременно — обольщён,  

Как стол внутри стервятников — умам  

За этой снедью большего — изгоя,  

Где слову не хочу терять — года,  

А просто потому ищу — за воем  

Знакомый час по удали — со льда  

И падаю под численный — манер,  

Что сзади не могу к себе — пройти  

И вынуть этим чёрные — осколки  

Моей не растопившейся — любви.  

Когда они лежали вровень — черт,  

Когда внушали миром — свой наказ,  

А душу мне в словацкой тем — весне  

Не знали, чтобы слушать — на приказе,  

Где я глушу молчанием — печаль  

И нет итогов в будущем — прожить  

Искусственное чрево в большей — тьме,  

Чем риском самомнения — любить  

Теперь и чадо в будущем — за сном,  

А может в преисподней честью — им  

Создать ещё итоги — быть больной  

И смелостью природы — одинокой.  

В той форме слов войны — одна упав  

Мне встретилась спонтанности — слеза  

За роскошью искусства — обуздав  

Мой терпкий формы оборотень — в миг,  

А я ей сразу в честности — в ответ,  

Что жить хочу прямолинейно — в такт  

Любви огромной в куче — облаков,  

Что небо посылает в мир — обнять  

Мне новый тон от свежести — в руке  

И также больший ужас — понимать,  

Что буду я искать мужчину — в тлен  

Своей безукоризненности — сердца.  

Где завтра может телом — сотворю  

Я много больший самости — наряд,  

А после в ряд вопросов — передам  

Я свежий ветер близкого — подряд,  

Наученного смыслом — там вести  

Умения мне быть — одной из звёзд,  

Что светят в небе будущего — тьмы  

И страхом не умеют в солнце — глаз  

Открыть в себе способность — узнавать  

Обычный миф о сумраке — за ним,  

Где жив в душе достаток и — храним  

В той цельной форме будущего — грёз.  

Родился годом позже мне — Адам  

И ночью в мёртвой пустоши — моей  

Я снова стала думать, что отдам  

Ему — неразлучённый ветер ран  

Для славной эпопеи видеть — мир  

И там его нести судьбе — под нос,  

Что горю не помочь — в моей любви,  

А только лунный ходит — по огню,  

Давно забытый призрак — умирать  

И страхом непонятности — вести  

Мой зрелый разговор — судьбе потом  

И мерить слову общества — свой визг.  

Тем время проходило мне — пока  

На небе в этих тучах — облака  

Сгибали тайный смысл судьбе — грозя  

И ночью слов чернели — по тропе,  

А я ложилась спать в глаза — Адама  

И нежный шёпот роскоши — по мне  

Искал внутри подземной — глубины,  

Где я могу в искусстве — отвести  

Свой прежний пережиток — от души,  

И думая постичь — ему свой вес,  

Чтоб ночью мне не видеть, где упал  

Там тайный рок от юности — затем.  

В ту ночь явился призрак и — глазам  

Я вновь поверить не могла — в тоске,  

Что это был лишь Оливер — для ран,  

Когда его уж нет на свете — дам,  

А сам убит он в прошлом — на войне  

И тычет современностью — в душе  

Мне эта встреча юности — сказать,  

Как сын мой будет видеть — этот свет  

Внутри — от одиночества в глазах  

И тонкой смерти будущего — вскользь,  

Что сам он приобнимет — этот страх,  

Где я лежу и в шиворот — насквозь  

Глотаю формы мудрости — в тоске,  

Что верный шарм таблеток — поутру,  

Когда им нет на счастье — дурака,  

Но пала в смерти — новая строка  

И хочет стражей жизни — показать,  

А может гиблой формы — оберег,  

Что мы — всего лишь люди, отойдя  

От злой души в соперничестве — для  

Своей любви итоговой — к тому,  

Что смерть разъединит и — может тьму  

Сумеет сделать в большем — дураком,  

Чем смелой формы витязя — по нраву.  

Пошла я ночью к гробу — посмотреть,  

Что Оливер томит душой — за день  

И спать мне не даёт — пока один  

И тот же сон от власти — настаёт,  

Считавший слёзы мудрости — в залог  

Искусственной проблеме, будто смог  

Он счастье покорить своё — тогда,  

Как честности могила — не больна,  

А просто лжёт от ветряной — души  

И скопленной фантазии — ожить  

За целой неприметностью — времён,  

Где чувством вида в новое — влюблён  

Ты старой сказкой мужества, задев  

Один и тот же юмор — не для всех  

И тычет белый аист в дар — судьбе  

За ношей от искусства — только снег.  

Пришла и вижу в пустоте — души,  

Что знак могильный покосился — в явь  

И стало мёртвым поле — от души,  

Когда припала на могиле — к страху  

И мерно в рассуждениях — гнала  

За сердцем болью — видимый рассвет,  

Как будто смертным больше — не нова  

Та пасмурная пустошь — обогреть  

Мой дивный миг словацкого — угла  

И тёмный свет от надобности — к горю,  

Что я больна любовью — ото сна  

Над временем отторженного — кроя.  

В тот миг по надмогильному — кресту  

Прошёл нелепый странствия — родник  

И мой поныне умерший — возник  

Мне перед взглядом ровно — для того,  

Чтоб время упокоить — в жизни грёз  

И меньше мельтешить — одной рукой,  

Чтоб звёзд по миру не хватать — украв  

Свой дикий, первозданный неба — страх.  

Я только обняла его, как сон  

Меня испепелил и стало — в миг  

Светлее в форме мужества — борьбой  

Сомнений думать в призраке — любви,  

Что жить теперь одна я — не могу,  

Но таю от разлуки — по душе,  

Чтоб можно было вынести — от глаз  

Судьбы ещё в искусстве — первый раз.  

Но в этой чести не хотела — спать  

Я мёртвой тишиной — напротив льда,  

А просто предложила там — тогда  

Вернуться к миру общества — родясь  

В душе вампиром мысли — по лицу,  

В глазах судьбы искусства — отпустив  

Свой строгий шанс манеры — выбирать  

Мне ложный вид отпущенного — вниз,  

Где мог б в могильный свет — ресниц  

Сегодня отпустить там берег — злой  

И снова в мир реальный — превозмочь  

Таинственное слово, чтоб рукой  

Мне жизни обереги в дар — собрать,  

Начать внутри изжитой формы — ран  

По чести думать образом — души,  

Но в верности искусства — по глазам.  

А Оливер сказал мне там: «Мари!  

Я буду в этой ноше впредь — всегда  

И только между схожестью — добра  

Мы будем видеть образы — искусства.  

Там снова в цвете выделять — людей,  

Но думать злое в чувствах — потому,  

Что умерли мы там в одной — судьбе  

И вот теперь вампиры — для людей.  

Мы смехом зла мерцаем — на душе,  

Мы думаем, что можно жить — уже  

Над пропастью излюбленных — преград,  

Где только видит — обоюдный ад  

Мой верхний чресл довод, что один  

Я стал внутри — немеркнущим ключом  

Сегодня выгибать — тот разум днём  

И думать между притчей, что погиб  

За славный эгоизм — внутри от грёз,  

За то, что может внутренне — не стал  

Тебе приятным в этот дикий — образ  

И ветхий склеп чудесного — со скал,  

Когда слетают мумии — под стыд  

И мельче воска в призраке — опять  

Ты можешь полюбить — за цент обид,  

Чтоб в цели после общества — отнять  

Свой рай души подземной — потому,  

К отлучнику страдания — за нимб  

В итоге целой мудрости — пустой,  

Когда и чёрный ворон — непростой  

Тебе маячит к пропасти — обиды».  

Мне в этот миг так близко — по душе  

Прошлась к лицу иллюзия, что я  

Вновь к счастью постарела и — поник  

Мой трезвый жил рассудок — человек.  

Он был тогда бы жив — ещё уму  

И странствовал он лично — в тишине,  

Коль я не отошла от той — могилы  

И в трезвости искусства — обо мне  

Не знал бы тихий общества — просвет,  

Не верил в повседневности — пустой,  

Как я хочу прожить — ещё года,  

Гордясь за сына в мудрости — простой.  

Но Оливер глазами в дар — повёл,  

Качнул своей таинственной — главой  

И что-то обсуждая в ветер — грёз  

Мне рану слов на шее — вбил в испуг,  

Как странно потекла по ней — слеза  

И там я в выше подлости — под мир  

Потухла в зрелой пошлости — отнять  

Им воздух самозначной — тишины,  

Где я душе — не прародитель зла,  

Не общества маньяк — себе под нос,  

А просто мать искусства — на глазах  

За целым светом оборотней — грёз.  

Мне было страшно, что когда-нибудь  

За жизнью эталоны — в злой цемент  

Спросить в итогах службы — подзовут,  

Чтоб счастье зреть от судеб — на двоих,  

Меня и судей в призраке — за гнёт,  

Где он скользнул по мании — за знак  

И тёмный холод пронизал — мой дух  

За жизнью обращённой — как и слух  

В могилу сладкой боли — между ран  

Спросить ещё искусство, где должны  

Мы стать внутри программой — отпустив  

Ей собранное общество — души,  

А где в пустой корабль — наедине  

Там тают в сердце простотой — горя  

Одни в глазах скабрёзности — замять  

Мой внутренний источник, как и страх,  

Что целым светом буду — обонять  

Я жёлчь в тоске строения — под вид,  

А после, покорившись — слову брать  

Мой век земной — под толщиной гранита,  

А склад в тоске приданого — за мной,  

Что чудо европейской, старой — лжи  

Крадёт за ним искусство — отложить  

Заветный остров пустоши — по виду.  

Где меньше лет я пробую — обнять  

К лицу судьбы — искусственное я  

И в гроб потомкам — форму передать,  

Чтоб счастье исцелить — себе опять,  

Чтоб стало мне светлее — миром тьмы  

Всё видеть мерный воздух — от души,  

Им тело больше мучить — и пока  

Застынув в чести облака — устать  

Сегодня быть — несчастной по глазам,  

Рискованной — под пищу для людей,  

Но думать, что иллюзию — продам  

Я в мужестве затисканных — ролей.  

Им мельче шага я опять — нашла  

И звук точнее в проруби — за стыд,  

Что став теперь вампиром — от души  

Я буду жить, как призрак — для двоих  

И мне не станут люди — укорять  

Мой мир могильной пропасти — за тем  

Искусством современности — сказать,  

Что я больна могильной формой — лени.  

Ей нет теперь особенности — лгать,  

А образ мой струится — по Богам  

Извечной холки ужаса, где вид  

Я также сном напомню — всем врагам,  

Что мне хотели странствие — за тьмой  

Продолжить в час немеркнущего — я,  

Где телом символизма — я прошла  

И стала даром чувства — обаять  

Надземный склад таинственной — тиши  

И медный зов над пропастью — от льда,  

Чтоб холод современности — простить,  

В котором буду говорить — любя  

Свой дух вампирский в прозе — для любви,  

А Адам в вечной схожести — томим  

Мне будет в обольстительной — душе,  

Когда свою коварность — сохранит  

Мой чуткий возглас трудности — ключа,  

Где смерти нет на это — отвечать,  

А только пробный шар — судьбе за час  

Итоги сохраняет в смертном — чреве.  

И мы парим всей областью — души,  

Заняв там чести сумрак, где поёт  

Мой прежний обелиск — плохой души,  

Что там жива я в пошлости — угрозы,  

А старый город будет — не у дел  

Искать окаменевший стяг — руин,  

Когда внутри от призрака — стоим  

Мы там семьёй из лучшего — ответа,  

Из страха приобнимем — соль Земли,  

Где будем современностью — больны,  

Но так нестрашно в образе — другом,  

Как призрачный союз историй — в том,  

Где нет мне поселений — в тяжесть лет,  

Где дух обид подрастворил — года,  

Чтоб думать в этой чести — от обид  

И спрашивать мне образ — навсегда,  

Что я хочу от смерти — получить  

Иль выиграть в этом опыте — плохом,  

Где нет мне больше счастья — претворить  

Ту странную манеру — в шаг за сном  

И лучше спать, давая в целость зла  

Не больше смертной глины — от обид,  

Где будет не моей — тоски весна,  

Где будут странной обществу — граниты  

Там падать — через ужасы за всех,  

Кто жил однажды в центре — от обид,  

А кто заметным парусом — прибит  

К другой тоске искусства — выбирать  

Свой чахлый ужас солнца — по нутру,  

Где меньше смерти думать — мне уже,  

Ведь в чести слов вампирской — собирать  

Смогу я тело в призраке — за тьму  

И этим вылеплять одной — судьбой  

Картину историчности — в глазах,  

Где только мёртвый видит — потому  

Свой косвенный мотив — в одних руках.  

Им блещет между костной — мостовой,  

Им слову тяжелее в страх — огня  

Сегодня сможет выбрать — и меня  

За обществом обиды — роковой.  

Но час настал и в смерти — не тая  

Лежу теперь и маюсь в цвете — грёз  

На том же в мире кладбище — пройдя  

Свой солнца поворот — судьбе насквозь,  

А следующим стал мой сын — в любви,  

В ещё заметной пропасти — от скал,  

Что воду грёз пролили — позади,  

Где сам заметный воле — пьедестал  

Заставил снять единственный — маяк  

И шепчет формой судорожно — так,  

Что холит час себе — одним ища  

За смертью этой странной — лишь меня.  

Он будто бы суровой снедью — слов  

Был там пробит иллюзией — миров  

И спал, как дикий оползень — хранив  

Заветный шанс убожества — за мной,  

Что я его дотронусь — не спеша  

И только властью подлинной — душа  

Мне станет эклектичной, где мотив  

Не лучший друг вампира — сохранив  

Заранее — под рдеющим судьбу  

Сегодня утомительным, как крик  

Дождём внутри способности — пройти  

Со слов любви — обратно затворив  

Подземный склад обильной — простоты,  

Что чертит формой здравый — разговор  

И мне под впалый ужас — не даёт  

Испить тот власти цензор, как позор.  

Я всё его ищу и в этом — сняв  

Заветной формы ужас — вижу блик  

Окутанной могилы, где пролит  

Мой лунный светоч мужества — один.  

За влагой вдоль по космосу — пути,  

За обществом стремления — найти  

Мне равный блеск сознания, где ряд  

Ещё в душе поговорит — опять,  

Что стал к сердцам не мужеством — уже,  

А только целой силой — претворять  

Химеры сна — в довольстве обойти  

Мне смерть в душе покорности — ума.  

Он также для скульптуры — не ушёл,  

А ночь приметна в странствии — огня  

За этим миром в пропасти — обид,  

Что мучают так близко — и меня.