Когда мне одиноко на луне

Внутри подводный оползень — заслужит  

Притворный консонанс — наедине,  

В сердцах обычно мужеству — не нужен,  

Как крайний идиомы — на луне,  

Когда в сердцах отжившие — фантомы  

Мне воздух счастья в воле — принесут,  

Когда от боли странствия — снесут  

Мой возраста порог, откуда крайний  

Я был сегодня — в тождестве дождя  

И шёл по водным приискам — под жажду,  

Мой датский воли поводырь — не взял  

Случайностью — забытый ветер там,  

А просто по незнанию — он падал  

Над тонной разноречий — в клад душе,  

Откуда больше мнениям — нет встречи,  

Но поздний воздух — забываю я.  

В том мире нет оценок мне — стараться  

Бежать вдоль Копенгагена — по сну  

И нет в глазах особенности — сдаться,  

Что воле прикоснуться — и к нему,  

Откуда датский юмор мне — привычка  

И воли не стеснённый — кавалер,  

Но жив я в том исчадии — безумно,  

Что страсть хочу поведать, как не смел  

Я сам себе признаться — на роду лишь,  

Что волей одинок я — в темноте,  

А голос счастья раздаётся — скромно,  

Что сам я жил когда-то — на луне.  

Она была во мне — не погребённой,  

Не сломленной от счастья — привыкать  

Историей внутри — природы скованной  

И мелкой дрожью заводи — под старость.  

Теперь мне легче выть там — на неё  

И прыгать между обществом — до цели,  

Теперь мне одиноко в гордой — тьме,  

Что слёзам валуна — не подоспели мы  

Укрыться — между пафосом и дружбой,  

Когда летали против зла — в другой,  

Такой же стратосфере, но тревожной,  

Чтоб можно было думать нам — за два  

Искусства меры власти — от приличия  

И жизненных невзгод — наедине,  

Но тонут мысли в куче — безразличия  

И я иду касаться там — во тьме  

К ускоренной программе — этой встречи,  

К тому, где мало места — мне пройти  

Луну, когда горит остаток — судна  

По робости искусства — видеть мне  

Ещё глаза и слёзы в ветрах — полно,  

Что частой вереницей — к воли лжи  

Мы думали прожить исток — народный,  

Но пали в цепкой стадии — в ножи  

И мельче вод теперь мне — эта лужа,  

Что в правде скользкой — по краям её  

Уже никто со мной на дне — не нужен  

И спала страсть луны — искать одну  

Строптивую примету — в том последнем  

Наитии — быть только в шелест грёз  

И чёрной розой обрамлять — прикрытие  

Из вод Вселенских — будоража тост  

За здравие потёмков от — причины,  

Что между солнцем — мало тишины  

И нет мне места в вольности — прийти  

Ко дну усилий сердца — быть дороже,  

Чтоб плыть по той земле — наоборот  

И странствовать по талии — восторга,  

Что жизнью выбирать — один парад  

И в точности искусства — ставить им  

Такое поле плотного — над былью  

Задетого манерой слова — в чувствах,  

Чтоб только по луне не одиноко — мы  

Ходили в позе странствий — между слов.  

Теперь живу я в городе — от стужи  

И мелкой ряби в тысячном — дозоре,  

А мылит мне природный воздух — уже  

Твоя реальность в собственной — воде,  

Когда купаюсь в ванной, где не гоже  

Я сам плыву по расторопной — мине  

И плачет мне итог — всё быть не схожей  

Пародией — под вольностью уложеной,  

Что воле городской — в пути отныне.  

Я сам в глазах ищу тебе — наследство  

И темпы в формах низменного — счастья,  

Здесь я женился в праве — быть и прежде  

Казаться смыслом — для своих невзгод,  

Но тронул блик луны моё — наследство  

И прошлый фатум — обнажил условие,  

Где я теперь страдаю — между сходством  

И мерой полагания — быть смертью.  

Вхожу во льды и там ищу — приволье,  

Где снег в глазах — перемежает стужу,  

Внутри мне открывая — сонный ужас  

За каторгой эмоций — ближе всех  

Тех чудных лет и оперенья — власти,  

Что болью разный, но умом — опасно  

Мне славно выбирать — одну подсказку  

За тождество искусство — на потрете.  

Мне снится сон, что я упрятал — правду  

И там я одиноко вхож — в невзгоду  

За мнимым пережитком — жить отсюда  

И видеть странный отблеск — по луне,  

Что шёл когда-то вымершим — от пустяка  

И миф в глазах мне обронил — прямое,  

То лунное искусство — между чувства,  

Но стал страдать, что обезумел в тех  

Кто разумом ложится сном — на душу,  

Кто ходит между тьмой — и опереньем,  

А после возлагает — много сущей  

Любви — внутри пародии за блеск  

И тонет смертный фатум мне — на ладан,  

Что только обозначить сам — хочу я  

Свой смертный ветер — в призраках из завтра  

И там едва на том ли — замолчу я.  

Внутри себя так близко и — опасно,  

Что шелест слова — мой роняет разум  

И датский шёпот говорит — о страсти  

При сложной воле — приумножить смех,  

В котором были родом — не Богами  

Мои ответы — в призраках наутро,  

Но стал я думать в притче, что годами  

Сольюсь в искусство древнее — отсюда.  

А там я поведу свой свет — обратно  

На лунный холм из счастья — непривычно,  

Где трогает скульптуру, как минуту  

Тот фатум необъятности — стеречь  

Мой мир искусства, думая — отсюда,  

Что вышел я на свет и в том — не рад им  

Искать вопросы мира, словно разум  

И делать строгий выговор — для всех.  

С утра пошёл я в магазин — проснуться  

И выпить пива на обратном — ходе,  

Но свет луны пробил — моё искусство  

И мне вновь захотелось — выжать ей  

Ту доблестную мину в грусти — мира,  

Чтоб снова объяснять — своё предчувствие,  

Как датский ветер — внутреннего тона  

И страсти там наездник — от умов.  

Достал я козни в том — и обернулся,  

А мне навстречу шла такая — мина,  

Что ангелы спадали б — ровно в чудо  

За ней в сто крат материи — игриво,  

И сам я не опешил, что старался  

Дождаться смертной воли — по манере,  

Я просто в миг влюбился, где остался  

На той луне добытой, словно сфере.  

Всё в мире притворяется — на грусти  

И сам я стал, как чёрной розы — нега  

Внутри упавшей нечисти — под звуки  

Пародий мира — в старой тишине,  

Когда играл бы в тон — её обличьям  

Свой строгий темп морали — это людям  

И шёл по необычности — воспеть им  

Культуру символизма — между стен —  

То падали внутри меня — те тени  

И мир мне спотыкался, словно свечи,  

Где таяние новых встреч — не грусти,  

А ветер над приданым — в сто ходов.  

Он будто утром дул мне — понарошку  

И я очнулся, думая — в причинах,  

Что я влюбился в женщину — и гоже  

Им там найти ей место — на ночлег.  

Коль скоро пригласил я даму — сердца  

В свою квартиру, что стоит у края  

Любви полутаинственной и грустной  

Системы света — в личности пустой —  

Я так ей объяснял мой мир, что таял  

Мой путь обратной доблести — искусства,  

Где сам я перестал бы верить — подлой  

Системе жизни — в спрятанной норе.  

Вот вышло солнце и скатилась — полно  

Луна — на свой остаток мира к людям,  

Чтоб в небе проникать — на этом судне  

К глазам любви и что-то сохранить  

Для вечности прямой души — доселе,  

Для счастья повторения — быть вместе,  

Когда глаза друг другу — не успели  

Приесться в поздней лирике — миров.  

Так датский юмор мой — слагал укромно  

Ту часть Вселенной в мире — необъятном  

И девушка в глазах — гордилась скромно,  

Что сам я обожал ей ветер — рядом,  

Где мы сидели вдоволь, поздно свечи  

Нам тело озаряли — в сверх причине  

И мы лежали в том — воркуя вместе,  

Как жизни шаг по отмели — в любви.  

Потом я пригласил в свой дом — причуду  

И там одна осталась мысль — стараться  

Жить в прошлой сфере юмора — покуда  

Луна сегодня смотрит мне — обратно  

И в воле образует ветер — в степи,  

Где падал смертный опыт — нам на лица,  

Когда мы волей там — хотели слиться,  

Гадая — между сущностью миров,  

Как могут следом — будоражить люди  

Свой ветхий час и в этом — опираться  

В безлюдной форме мужества — у грома,  

Что свет в глазах проносит — между сном  

И тонкой параллелью — нам остаться  

На той земле, в которой мы — родились,  

Чтоб жизни повторять — немое право  

И областью искусства жить — взамен  

Той форме обладания — за тенью  

Ещё и говорящей силой — кванта,  

В нём сердце бьётся быстро и — прекрасно,  

Где хочет быть над заревом — души,  

И плотно закрывая створы — мира  

Ещё глядят нам в точности — у крова  

Те доблестные воины — игриво,  

Как стилем в превосходстве — озарят  

Мой мир на той луне, ещё играя,  

Мой квантовый забег — в преддвериях рая  

И тонкий лёд, откуда лишь — хотим мы  

Блистать от формы смелости — в глазах.  

Мы там сошлись с обличьем — на лицах,  

А Карен смелой волей — помогла мне  

Ужиться с той обидой — непривычной  

И старой сказкой по уму — на сердце.  

Я так хотел любви, но был — не ношен  

Для лунной встречи в позе — между теми,  

Кто выше звёзд к искусству — расположен  

И жить хотел бы мирно — и для всех.  

Она клялась, что будет — для морали  

Мне той женой, что горю выше — стаи  

Хочу я сам там ветром — пролетать бы  

И мерить субъективности — нам свет,  

Но выше страсти — только будоражат  

Мне гулкий свет — объёмные приметы,  

Что чёрный ветер — на подъёме сердца  

За личностью негодной — в том ответа.  

Я так блуждал в кровати — от причины,  

Что сердце мне лилось и мукой — ложно  

Я умер прям над областью — тревожной  

В любви, как будто скучно ей — в ответ,  

Но Карен знала о моей — проблеме  

И словно белой линии — та стая  

Меня похоронила в этой — встрече,  

Когда уже погас — мой дивный свет.  

Но сердце не взывает мне — порочно  

И я не тлею от полночной — власти,  

Что еле шепчет в бодрости — ненастья  

Ей холод суматошной формы — лет,  

Что был я склонен к муторной — привычке  

Искать себе объёмный снег — от смысла  

И там я таял в обществе — на грусти,  

Коль сможет объяснить им — человек  

Мою примету в форме — философской  

И день живой, пока ищу — свой разум  

По длинной параллели смерти — сразу,  

Где тычет формой — новый человек  

Мне горький свой морали — пережиток  

И странствий роли в медленной — закалке,  

Где сам хочу я жизни, как избыток,  

Но в лунной череде — не вижу лет,  

А только выхожу на свет — проняться,  

Чтоб высмотреть свой уровень — надежды,  

Найти там фатум в горести — и взяться  

За склад души ушедшей — от меня  

И ей внутри наполнить — дух от цели,  

Где формой благородства — я слонялся  

За редкой волей объективной — страсти  

По умыслам над притчами — внутри.  

Но сам я был по мере — объективным  

И дух мой в Копенгагене — остался,  

Где сам живёт под лунной — параллелью  

И смотрит между личностью — вокруг,  

Что смерти нет, а только — переливы  

Одной могучей страсти — мне обняться  

С моей женой любимой и — остаться  

Ей в сумерках души — ещё в портрете.  

Однажды в пору бдительной — осады  

Карен была в обычной неге — самой,  

Сегодня идеальной сердцем — жилой  

И видела мой сон — наедине,  

Что в нём в прихожу и сердцем — ради  

Иду к ней в страсти живо — и привычно,  

Как будто жив я в дерзости — у мины  

И сам не отпускаю ей — на свет  

Свои вопросы доблести, коль верю,  

Что жизнью для неё я всё же — память  

И верный повод говорить — о притче  

Над смыслом необъятности — вокруг.  

Я стал у изголовья мутной — позой  

И тени вновь сгустились, словно птицы  

От воронов, в которых — в сон роился  

Я в чувствах близкой каторги — от грёз,  

Где мне в душе мой саван — забегает  

За твёрдый день искусства — самолично  

И в чёрной форме мира — там не знает,  

Как жить на этом свете — без людей.  

Ведь все они, как призраки — настали  

И вновь меня не видят — словно птицы,  

В которых старый ворон мне — гадает,  

На злой привычке думая — в ответ,  

Что сам я понимал для жизни — позу  

И вечностью сложил ей — оперение,  

Где гладит пуд земли — её угрозу  

И толщей привыкает — видеть свет  

За солнцем мира — в символе устройства,  

За плотностью души — в такой привычке,  

Где стал я смертным воином — и крылья  

Мне снова смогут проложить — ответ,  

Что шёл я в этой рамке — будто сразу,  

Меняя тот оттенок — гиблой встречи  

И фатум — говорить о той программе  

За сном идейной ночи — не для всех.  

А Карен — будто птица поднебесья  

Мне ловко в том воспринимает — грёзы  

И тешит склад усилием — стараться  

Зажить одной возможностью — умов  

И встретить солнце мира — по обычаю,  

Где я опять живой и в силе — кванты,  

Что входят к смерти — будоражить миру  

Тот солнечный апломб — судьбе за взнос,  

Где в нём мы проходили — путь до встречи,  

Где стройный роли образ — замыкался  

На той природной области — у вечера,  

Что так хочу в безумии — вернуть я.  

Я там в любви тихонько — оглянулся  

И взял свой смертный уровень — надежды,  

Что снова поцелуем в тон — нагнулся  

И в жажде робкой высмеял — свой грех,  

Откуда был я в тон вампиру — крайний  

И ветер говорил мне — неслучайно,  

Что сам внутри на выдох — благородства  

Я буду в лучшей позе — видеть смерть  

И жить в её глазах так быстро — кривя  

Надежды ровной схожести — укрыться  

За давней встречей монолитной — глыбы  

В глазах искусства — рассекая грех.  

Что шёл внутри луны я — одиноко  

И только тени говорили — близко,  

Как холодно в душе мне и — противно  

Отжить свой век и говорить — на мысли,  

Где я не верю в прошлые — гадания,  

Но Карен вижу, как она — страдает  

Под властью бессознательного — чувства  

О том, в котором стал я — человеком  

И выжил в свой понурый ветер — мира,  

Там делая над властью — пережиток,  

Откуда будешь ты играть — свой вереск  

Над бледной гладью собственной — луны.  

Ей верить, что очнёшься — понарошку  

От схожести искусства — для привычки  

И будешь замирать от каждой — дрожи,  

Когда она садится в лоно — тех,  

Кто вороном в своей могиле — будит  

То качество свободы — в темень мыслям  

И ветром по природе — волей будет  

Той взятой субъективностью — взамен  

Исчезнувшего общества — от фобии  

И мысленного тона жить, чтоб плыли  

Мне образы искусства — в дар знакомый,  

Где я встаю над прошлым — без идей  

И без культуры времени — от смыслов,  

В чьей власти примыкали в этом — люди  

К безудержному счастью — возле судеб,  

Чтоб мир им хоронить — напротив всех.  

Так я в любви признался — этой ночью  

И Карен стала мне — внутри приятной  

И новой жизнью в области — искусства,  

Где мы опять танцуем — в неге здесь  

И мерим формой страстные — обличья,  

Что завтра будем жить — до неприличия  

И в смерть мы не поверим в этой — сказке,  

Что холит доброй мании — сказать  

О людях — между гиблыми мирами,  

Откуда солнце может — непривычно  

Отнять моральный фатум мне — на право  

И верностью указывать — в тот ход,  

Что я и человек — внутри от счастья  

И воин в той поблёкшей — перспективе,  

Иду под утро — думать в той привычке,  

Что холод мне указывает — в чуде.  

Я сам себя составил в ночь — искусством  

И тело вновь зовёт — прожить отличный,  

Мой век к твоим глазам, откуда буду  

Я страстной волей мужества — на свет  

И в городе от тона — жить для чуда,  

Что ночью мы теперь там вместе — можем  

Искать — по подземельям, словно чувство  

Мои переживания — и думать,  

Где лунный свет сникает — необычно  

И гроздь любви бросает нам — на чудо,  

А где мы снова в танцах — жили лично  

И знали на земле свой день — внутри  

От роли городской приметы — вжиться  

В свой датский шёпот мужества — игриво,  

Что свет луны теперь — затронет утро  

И нам наступит вечной волей — мило.