Когда я вернусь

Пройти мимо этой картины на заснеженном балконе было невозможно. Под самой крышей старинного особняка притаился маленький уголок зеленого счастья. Там за огромными стеклами цвела и бурлила зеленая жизнь, сотканная руками прекрасной леди. Где причудливые орхидеи сплелись с яркими гиацинтами, а голубые васильки соседствовали с ромашками в диких зарослях изумрудных лиан. В этом неземном оазисе между небом и землей рождалось маленькое счастье любви. Две неопытные души пытались выстроить хрупкие мостики, по которым можно было бы взбежать к вершинам небес.  

– Только ты, – шептал он.  

– Только ты, – вторил нежный голос.  

Сегодня все должно было решиться, но венчальное кольцо выпало из мокрых брюк. Холодеющая рука разжалась, выпуская на волю последние слова возлюбленного. Чья-то опытная рука тихонько толкнула шатающееся тело и забрала предсмертную записку, навсегда запутав мысли молоденькой девушки.  

Ее руки дрожали, а голос срывался, когда вечерняя заря высветила труп близкого человека. Белая веревка крепко ухватила его за шею, не желая возвращать отобранную жизнь, а голубые глаза устремились ввысь, туда, где прячутся потерянные души. Ее душили слезы, когда уносили память первой любви. Хрупкие пальцы последний раз сжали ледяную кисть, прощаясь навсегда с непроизнесенным признанием чувств, от которого осталось лишь маленькое колечко со слезой-брильянтом, что обещало еще много испытаний обладательнице неодетой петельки. Время затягивает раны, но не сжигает память перед ясными, как эта заря, глазами светило сквозь листву ясное солнце, завораживая своим теплым светом, освещая уютные улочки города. Так романтично, красиво и как-то празднично писала зима новогодние закоулки, наверное, так умеет только настоящий художник по имени жизнь.  

– Правда, очень красиво? – спросила Юми.  

Нежные локоны длинных волос прикрывали ее милое личико с огромными сияющими глазами, если бы ангелы могли видеть земную красоту, то мгновенно забрали бы ее к себе на небо, перепутав с прекрасным цветком.  

Льюису нравилось наблюдать за хрупкой блондинкой, а ее раненное сердце доводило его до исступления, сумасшедшего желания съесть ее.  

– Ты все еще вспоминаешь его?  

– Иногда, когда солнце встает из-за туч, а первые лучики карабкаются в мое убежище.  

Сильные руки больно сжали ее шею:  

– Никогда не забывай о нашем друге, ведь ты виновата в несчастной смерти.  

Огромные глаза дрогнули и слеза скатилась по щеке, орошая жадные губы Льюиса, которые уже начинали пожирать сердце красавицы.  

*  

Словно с неба неслись строки М. Волошина:  

Парижа я люблю осенний, строгий плен,  

И пятна ржавые сбежавшей позолоты,  

И небо серое, и веток переплёты —  

Чернильно-синие, как нити тёмных вен.  

– Знаешь, я хотел перерезать себе вены, чтобы дышать рядом с тобою.  

Юми металась по кровати, сбивая шелковые простыни в бушующее небо.  

– Всегда ревновал Тебя, дышал одним воздухом, но видел бесчисленные жадные взгляды Его. Он всегда хотел тебя. Берегись черного демона, что забирает души...  

Огромные глаза распахнулись, вобрав в себя это утро.  

Темное небо еще не разрезало алое зарево, когда Юми проснулась вся в мелкую росу пота. Ее снова мучали кошмары, значит жизнь продолжается.  

Утро начиналось слезами, как обычно, красные лучики служили вечным напоминанием о утрате.  

Быстро собравшись, накинув шелковое платье на стройное тело, связав волосы в аккуратный пучок, Юми спустилась в маленькую кофейню у дома, где каждое утро ее ждал Курасан с шоколадом и чашечка горячего кофе. Девушке нравилось перебирать на полках растрепанные переплеты старых книг, что оставляли здесь посетители, делясь своими предпочтениями и мечтами долгие годы. Перелистывая страницы и запивая строчки ароматами корицы и свежих булочек, девушка видела, как Луи выносит горячую выпечку и радостно приглашает за вкусным Курасаном, особенно желанным этим промозглым утром.  

– Как приятно Вас видеть в моем маленьком ресторанчике, – галантно поцеловав ее пальчики, проговорил хозяин. Он напоминал заботливого родителя или старшего брата, что разрешает кушать сладости и будет до последнего защищать свою сестренку.  

– Опять мучали кошмары? – продолжал Лео.  

Все на маленькой улице знали печальную историю девушки и старались оберегать это нежное создание, ведь душа мужчин трепетала от каждого взмаха огромных ресниц, которые скрывали настоящую весну в глазах красавицы.  

Юми внимательно посмотрела и улыбнулась, откусив кусочек удовольствия прямо от сердца заботливого хозяина. Потом тихонько села в огромное кресло, утонув в новой книге прекрасных стихов.  

С того злосчастного дня, когда горе привело Юми в объятия пекаря, Лео позволял себе прикоснуться к раненному сердцу, понимая опасность этого неземного блаженства, когда в руках трепещет весь мир, а ты способен его скрыть ото всех. Каждое утро повторялась пытка, когда сбегала девушка по лестнице, прося утешения и защиты, а заплаканные ее глаза говорили о постоянной боли и вечных мучениях, того кто был с ней теперь рядом.  

*  

Дверь распахнулась, словно подул черный ветер, ее "друг", слегка кивнув, приветствуя всех в кафе, заводил новых клиенток, которые окружали сильного мужчину, что способен был за месяц сделать из их рыхлых тел произведения искусства. Волшебные руки массажиста и горящий взор карих глаз не давали покоя целому кварталу, но с кем бы он не вступал в отношения, каждый день возвращался к Юми, то ли безумно любя, то страстно ли ненавидя.  

Лео тихонько поставил тарелочку с клубникой возле красавицы, пытаясь закрыть своим телом картину соблазнения вечных невест.  

– Зачем ты с ним?  

– Это мое наказание за боль, что я причинила в своей жизни.  

– Разве боль, которую несет этот красавец не разрушает твою душу?  

– Нет, я становлюсь лишь сильнее. Каждый луч нового дня убивает во мне радость жизни, но каждая рана моего сердца, говорит, что еще недостаточно страданий – нужно жить вечно, чтобы искупить свою ошибку.  

– Прости себя и брось этого мачо, – Лео бросил взгляд на сексуального брюнета, который умел ухаживать за вдовами и девицами легкого поведения, но не понимал ценности души, что попала в его лапы.  

– Любовь и боль – две подруги, что вечно идут под руку, соблазняя наивных юношей и девушек, – Юми отвернулась к окну и устремила свой взгляд на алые лучи солнца.  

Можно победить всех, но ни того, кто застрял в мечтах и памяти прекрасной девы, ведь как бы ты не был хорош- тот, другой, будет опережать тебя на пол шага впереди, не давая возможности на шанс или счастье.  

Тысячу раз проматывал Лео тот злосчастный день, подозревая что-то неладное, словно кто-то намеренно подставил хрупкую девушку на мучения, чтобы выпить ее до донышка.  

Взгляд снова упал на Льюиса, который успевал одну гладить по руке, вторую – ублажать словами, но только холодные черные глаза, словно бездна, смотрели всегда лишь на Юми-весь этот спектакль разыгрывался для нее – единственной и неповторимой. Что скрывалось за этой игрой? Он пока не знал, но, казалось, что отгадка была совсем рядом.  

Юми больно сжала руку Лео, прощаясь, и выбежала на улицу, хлопнув парадной дверью. Льюис мгновенно охладел к девицам, отправив их восвояси, и попросил чашечку чая, горячего, как его мысли.  

– Зачем ты это делаешь? Что за глупая ревность? – Луи подсел к брату за столик.  

*  

– Ты не представляешь, как трудно жить с этой хрупкой магнолией, что каждый день разрушает тебя, впившись своими когтями в душу, словно дикий хищник. От нее невозможно уйти или разлюбить, ведь она – сам ангел, но и жить с ней мучение, так пусть Юми разделит боль и ревность, что съели нашего друга и пожирают меня каждую ночь без остатка.  

– Если ты так ревнуешь ее, то отпусти – пусть она вздохнет полной грудью и будет счастлива без осколков прошлого, – не отступал брат.  

– Это я – осколок? Возможно, ведь боль, к которой приручил ее, впиваясь в плоть, помогает контролировать это прекрасное Зло.  

– За что ты так с ней? С женщиной, что любишь?  

Луис встал и руки его дрожали, а губы вытянулись в страшную ухмылку:  

– За то, что украла наши сердца! Заставила ненавидеть друга! Желать смерти близкому человеку! А главное...  

Тут он замолчал, стараясь сдерживать слезы из последних сил:  

– Не лезь в это дело. Иначе пострадаешь и ты.  

Ледяные руки стукнули чашкой по столу, обливая свою кожу кипятком, но он ничего не чувствовал – его уже ломало, как наркомана, не способного прожить и минуты без своей зависимости – прекрасной Юми.  

Девушка почти парила над балконом, среди своих прекрасных цветов, затмевая их красотой, а запах ее кожи словно рождался из миллиарда нежных звезд, вспыхнувшем на ночном небе.  

Легкое платье немного обнажило спину, заставляя мечтать о теле красавицы, а золотые локоны, словно специально, дрожали и гладили мягкую кожу ее шеи и грудь.  

Но главное богатство этого ребенка природы – ангельское лицо с нежными чертами, крошечными алыми губками и огромными океанами – глазами, которые погубили своей бездной многих и продолжают уничтожать дружбу, братство, любовь.  

Льюис больно сжал Юми в своих объятиях, словно хотел стать с ней одним целым, единой плотью. Она не сопротивлялась, лишь потупила свой взгляд, и он сдался. Упал на колени, целовал ноги, требовал любви и ласки. Только перед ним стояла лишь пустая оболочка той женщины, которую забрала смерть друга навсегда.  

Сверкнувший ножик полоснул грудь лишь слегка, но боль вернула ее к жизни, заставляя чувствовать. Она стонала и плакала, а Льюис превращался ужасное чудовище, что питается кровью несчастной жертвы, но это было единственным решением проблемы.  

Обессилев от малокровия, а он – от боли, парочка упала в ноги прекрасного зеленого оазиса, где лианы кружились, заставляя забыть холодную зиму за окном, а разноцветные бабочки, выпорхнув из своего убежища, стыдливо прикрывали обнаженные тела, застигнутые врасплох лучами заходящего солнца.  

*  

– Скажи, что любишь меня? – шептал его страстный голос.  

– Люблю? – спрашивал ангел.  

– Мучаешь, обманываешь и используешь, как...  

Тут голос осекся...  

– Скажи, не жалей! Мне совсем не больно, – говорил страдающий ангел.  

– Извращенка. Опиум для мужчины, – Льюис нервно одергивал платье на обнаженном теле девушки, словно скрывая ее наготу даже от ночи.  

– Обещай никогда не оставлять меня, даже ценой своей смерти, – укутываясь в теплый плед, шептала Юми.  

Раны на теле кровоточили, лишь подчеркивая уязвимость ангела, спрятанного в кокон боли, прижимая к груди дрожащего демона.  

– Рядом с тобой я – убийца, что желает лишь одного – смерти всех и вся, – его руки оттолкнули девушку, опутавающей нежной паутиной волю и разум.  

Льюис, наконец, заставил себя оторваться от Юми и закурил.  

– Что ты делаешь со мной?  

– Все знаешь. К чему глупые вопросы, ведь это ты убил Его. Тогда – утром.  

Льюис застыл в немом ожидании. Неужели все это время она видела: кто виноват в том недоразумении или это лишь глупые догадки, что ничего не стоят.  

Перед глазами всплыл тот далекий вечер. Опять ужасно болело сердце, оно разрывалось от ревности, когда лучший друг обнимал Юми. Бывало так плохо, что не хватало воздуха, ведь без нее не было жизни.  

Руки друга скользили по спине Юми, гладили золотые локоны, слегка накручивая их на палец. Льюис смотрел и дрожал, а пальцы не слушались, потому что холод подбирался к сердцу, обещая заморозить его на смерть.  

Это простая ревность к другу. Просто они слишком долго смотрели в одном направлении. Раньше, до нее, Льюису никогда не нравились худышки.  

– Я ненавижу красавиц, ведь никто не должен сиять сильнее солнца над головой, иначе жизнь превратится в вечную ночь. Но что стоили эти мысли, когда даже легкий аромат ее тела сводил с ума, заставляя отключиться голову и броситься на самое дно омута.  

Тогда Льюис сжал ее пальцы с такой силой, чтобы она оттолкнула друга, но Юми лишь сверкнула холодными озерами глаз, зрачки которых стали огромными.  

Словно от удара хлыста, он отпрянул от влюбленной пары. Теперь его сердце проклято навсегда недозволенным чувством к невесте самого близкого человека.  

Начались бесконечные ночи боя с ее бирюзовыми глазами, когда он разбивал руки в кровь, только бы стереть эти грезы.  

Дни меняли события, но только не в душе почерневшего от ревности демона. Льюис поджидал Юми темными вечерами, неожиданно нападая и сжимая в объятиях, а она лишь лечила его раны на руках и заставляла уйти прочь, отбирая сердце и возможность сопротивляться.  

*  

Тогда череда бесконечных женщин посещала холодную кровать Льюиса, но и они только согревали желание на мгновение, поглощая последнее уважение к себе. Так он достиг самого дна, где нет ни одного проблеска света, а ревность сожрала все и всех.  

И в черной душе родился план.  

***  

Брат тихонько погладил плечи уставшего от бесконечной борьбы Льюиса. Этим вечером легкая музыка в кафе дарила ощущение покоя и спокойствия.  

– Я знаю, что ты не убивал своего друга. И даже если все будут обвинять тебя- заслоню своего младшенького.  

Луи потрепал черные волосы брата и налил ему немного вина, подставив бокал ближе к руке, в пальцах которой Льюис держал кусок той веревки, что показала путь в иной мир.  

– Моя вина очевидна. Я просто растоптан этой женщиной, которая забирает мою жизнь день за днем.  

– Не глупи. Ты молод и успешен, куча женщин волочится за тобой, а ты все сохнешь по Юми. Брось ее, если боишься смерти. Она словно черная вдова притягивает к себе жертвы, чтобы пополнить запасы сердец вбесконечных холодильниках ее души. Но иногда, когда лучи разгоняют облака, а ее легкая фигура проскальзывает в мое кафе, и тонкие пальцы листают забытые страницы или она напевает блюз – все меркнет в этом мире, оставляя лишь желание спрятать нежное существо, скрыв от всех напастей этой жестокой жизни, и удары сердца заглушают разум любого мужчины.  

– Берегись, брат, она уже доедает меня. Неужели на десерт у Юми – ты.  

– Мы -родные по крови и никогда не станем друг против друга.  

Они крепко пожали друг другу руки и улыбнулись. Их судьбы переплелись с детства, заставляя держаться вместе.  

Юные красотки настигли Льюиса, и он, обнимая невинных развратниц, уходил в сторону красных огней, заставляя себя забыться.  

Юми долго смотрела им в спины, сама не понимая, что сейчас в ее душе. Время шло, а их отношения дарили лишь боль и взаимные обвинения, но бросить его – значит убить, а двух смертей ей не выдержать.  

Девушка вошла в уютное кафе Луи и спряталась в своем укромном уголке за стилажем со странными безделушками, где ей уже приготовили стопку книг и горячий шоколад, что согревал ее одинокими вечерами.  

Она тихонько напевала и кружилась, зная, что никто не посмеет прийти в ее тайное убежище, только сегодня произошло неожиданное – на широком подоконнике сидел незнакомец, перелистывая маленький сборник ее любимых стихов серебрянного века.  

*  

Грустное настроение тонуло в вечерней встрече. Не оборачиваясь, черный силуэт в окне читал знакомые строчки.  

– Как часто выразить любовь мою хочу,  

Но ничего сказать я не умею,  

Я только радуюсь, страдаю и молчу:  

Как будто стыдно мне – я говорить не смею.  

Незнакомец говорил стихами Мережковского, которые так любила Юми, но ответить решилась стихами Ахматовой:  

– Есть в близости людей заветная черта,  

Ее не перейти влюбленности и страсти, --  

Пусть в жуткой тишине сливаются уста,  

И сердце рвется от любви на части.  

Медленный поворот головы был словно удар молнии- перед ней сидела точная копия ее погибшего возлюбленного. Те же добрые глаза, наполненные утренней росою, нежные пальцы, что сжимали книгу, губы, что шептали каждую ночь:  

Но в близости ко мне живой души твоей  

Как все таинственно, как все необычайно, -  

Что слишком страшною божественною тайной  

Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.  

Маленькая слеза скатилась по ее щеке, заставляя сердце снова биться, но мертвое так трудно вернуть к жизни, Юми задыхалась и шептала:  

– И дружба здесь бессильна, и года  

Высокого и огненного счастья,  

Когда душа свободна и чужда  

Медлительной истоме сладострастья.  

Он подошел совсем близко. Их волосы переплелись, словно обнимаясь. А слова сыпались на нее мелкой дрожью:  

–В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,  

И все священное объемлет тишина:  

Пока шумят вверху сверкающие волны,  

Безмолвствует морская глубина.  

Рука лишь слегка прикоснулась к щеке Юми, чтобы забрать слезинку, не разрешая себе ничего лишнего со своей святыней.  

– От чего эта грусть, прекрасная незнакомка? – спросил, словно очнувшись, молодой человек.  

Только сейчас Юми увидела разницу в лицах. Ее возлюбленный был значительно моложе и наивнее, у его близнеца не было той очаровательной простоты, но была особая чуткость и уверенность в себе.  

Девушка продолжала дрожать, но произнесла последнее четверостишье:  

– Стремящиеся к ней безумны, а ее  

Достигшие -- поражены тоскою...  

Теперь ты понял, отчего мое  

Не бьется сердце под твоей рукою.  

Красавица в легком платье заспешила вон из убежища, когда таинственный близнец заговорил:  

– Юми, не уходи. Я здесь, что бы помочь тебе и раскрыть убийство.  

Их взгляды встретились.  

*  

Разве можно переписать судьбу или повернуть время вспять, но именно это сейчас происходило. Два человека становились единым целым, заставляя злую судьбу скрипеть зубами. Мир на мгновение замер, когда их пальцы переплелись, а губы сомкнулись. Словно не было раставания, того проклятого утра и тысячу ночей без любви. Сердце девушки возвращалось к жизни, ибо инстинкт самосохранения заставлял верить в чудо, которое должно было случиться.  

В его душе было странное умиротворение – эта, чужая, любовь становилась все ближе и роднее сердцу мужчины. Он позволил струиться событиям так, как того желала женщина, доверяя ее интуиции.  

Ночью, когда весь мир замирает в ожидании чуда и даже холодные звезды целуются, тайно встречаясь на млечном пути, случаются самые невероятные события – сквозь тысячу лет и миллиарды километров, пути людей, которым никогда не возможно было встретиться, вдруг столкиваются. Для чего играет судьба жизнями этих разных галактих, таких далеких и неожиданно родных. В одну секунду, лишь соприкоснувшись взглядами, они почувствовали себя разбитыми кусочками единой жизни и потянулись друг к другу, не желая знать о тех трудностях, что ожидают их впереди, а тем более о препятствиях разделяющих их. Когда это останавливало влюбленные сердца?  

Они не помнили, как взлетели под самую крышу старенького дома, в маленькую оранжерею, где лианы сплетаясь, учили истиной любви, где целовались легкие крылышки бабочек, и дышали чудесными ароматоми ночные цветы. Все замерло, наблюдая за тайной, что рождалась между мужчиной и женщиной, с разбитыми сердцами. Ее волосы разметались по полу, устилая ложе любви, а его нежность была столь застенчивой, что заставляла дрожать воздух вокруг и кружиться земле под ногами. Потом тишина и покой наполнили души нереальной пары. Или тройки?  

В дверях стоял бушующий Льюис, сжимая и разжимая кулаки. Его любимую жертву хотели отобрать навсегда, а этого он позволить не мог. Но на полу лежал не абы кто, а он – его лучший друг и настоящий жених Юми. Только это было не реально!  

Как хладный труп, раскачивающийся на веревке ожил и вернулся за своей невестой, словно имеет на это право, словно не было этих долгих лет, когда Юми подчинялась только Льюису, его воле и желаниям.  

А теперь его женщина лежит в чужих обьятия, слегка прижимаясь своим прекрасным телом к другому. Разве это можно пережить дважды. Друг. Ревность. Смерть. И снова. Друг. Ревность...  

Что будет дальше?  

*  

– Юми! – злобно прорычал Льюис!  

– Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Юми! Он не мог остановиться, разбивая свои кулаки в кровь, так, что маленькие брызги опускались на стебельки зеленых растений.  

– Кто ты? Как посмел притронуться к ней! Кто ты?  

Ужасно знакомое тело, с небольшим шрамом на шее, с кривой улыбкой, как в детстве, и смешными рыжими волосами – медленно поднималось, заботливо укрывая обнаженное тело девушки.  

– Что кричишь, Льюис. Друга узнать не хочешь? Или забыл наши драки и сколько раз я спасал тебя из лап обманутых женщин?  

Его голос был ужасающе похожим, и все движения так знакомы. Это нереальное возвращение шокировало Льюиса, которого по-хозяйски вытолкали за дверь, да еще отчитали:  

– Что пялишься на мою невесту. Или перепутал что-то? Смотри, я ей кольцо купил. Хочу сделать предложение.  

Льюис дрогнул. То самое кольцо с брилиантом, даже бирка на месте, но разве оно не должно покоится на дне реки вместе с запиской.  

Дверь захлопнулась за его спиной, не давая шанса на обладание любимой женщиной.  

Мертвый друг угрожающе шел на Льюиса.  

– Почему все ее тело в шрамах? Как ты мог это допустить? Почему разрешил себе так обращаться с моей женщиной?  

Казалось, что это не труп вернулся с того света, а друг просто уезжал набраться сил, словно в долгую командировку, а приехал и готов убить за свою невесту.  

Его сильные руки вдавили Льюиса в стену.  

– Еще раз я увижу тебя рядом с Юми – раздавлю. Ты не смог сделать ее счаствивой. Твое больное самолюбие уничтожало мою женщину день за днем.  

– Что жаловалась на наши бурные ночи? – Льюис сплюнул на пол и нагло отодвинул друга.  

– Ее тело само рассказало о твоих дурных намерениях. Я разрешил тебе сберечь мою любимую, а ты... – друг грозно придвинулся совсем близко, так что чувствовалось дыхание смерти.  

– Да кто ты такой? Что за дурная иллюзия? Туман. Мираж, что развеится по утру, как тогда... Или ты думаешь, я не нашел твою смешную записку с глупым признанием и кольцо, что выбросил на дно реки.  

Льюис слащавым голосом передразнивал кровавые строки:  

" В моей смерти прошу никого не винить, но я не хочу вставать на пути моих самых близких людей. Пусть Ваше счастье станет настоящим, а моя смерть позволит вам соединиться"...  

*  

Двое мужчин стояли рядом. Два друга держали за грудки друг друга. Только теперь это были не теплые чувства, а непримиримая борьба, почти ненависть.  

– Ты думаешь. что твои ночные приступы страсти, когда ты домогался Юми, можно было не заметить? Или поцелуи украдкой мне не известны. Я все видел. День за днем ты разрушал нашу дружбу и мою любовь?  

– А она? Она- святая? Разве не отвечали ее губы на мои страстные поцелуи, не сжимали мои пальцы до боли украдкой от тебя? – кричал Льюис.  

– Женщина всегда права, а тебе дали шанс, но ты его про...  

Ударом в стену Льюис прервал друга:  

– А мне не страшно. Я тебя не убивал. Да, проверил веревку! Сжег записку и выкинул кольцо, но не убивал. Мои руки чисты. Знаешь, не боюсь твоих угроз. Все равно она будет моей.  

Дверь приоткрылась, на пороге стояла счастливая Юми, с прекрасными растрепанными волосами, в своем любимом прозрачном халатике. Смотрела на друзей и улыбалась:  

– Милый, пойдем в кровать. Мне без тебя холодно.  

Оба мужчины дернулись навстречу, но Юми уверенными движениями отодвинула Льюиса, словно наказывая непослушного ребенка, уткнувшись в теплую грудь бывшего жениха, она уводила ДРУГОГО от бессмысленного разговора туда, где зеленые листья шепчут о любви.  

Как непостоянно женское сердце, оно не знает, чего хочет, не понимает о ком грустит, еще вчера теплые руки Юми ласкали Льюиса, зная о его изменах и постоянной боли в груди, а сегодня ей стало наплевать на желание с комплексами и постоянной неуверенностью.  

Злой демон снова расправлял свои крылья в душе Льюиса, желая поглотить сознание. Ее навязчивый образ заставлял разбивать руки в кровь. Незнакомые девушки пытались взять его за руки, но он отбросил их, продолжая свое движение в ночь. Там в теплых обьятиях друга его женщина. Теперь она хочет спокойного счастья с хорошим мальчикам, пусть даже мертвым.  

Тот вечер снова всплыл перед глазами Льюиса.  

Тогда друг ударил его кулаком в челюсть.  

– Не смей к ней приблежаться, твои замашки садиста ей не потянуть, – кричал он.  

– А ты откуда знаешь, может, нам хорошо в постели.  

– Врешь! Ты не сможешь сделать Юми счастливой. Преданность – не твой конек.  

– Смогу, я брежу ей, хочу постоянно. Она – единственная и неповторимая.  

Друг утвердительно повторил:  

– Единственная. Неповторимая, но не твоя. Запомни, мы скоро поженимся.  

*  

Боль. Черная пелена и отчаяние накрыли Льюиса. Его сознание померкло. Там, где-то за пеленой ночи были слышны голоса и крики, но когда он очнулся – друг висел, а кольцо и записка лежали на столе.  

Так что же тогда произошло?  

Луи следил за убегающим в темноту братом, его сердце учащенно забилось. Неужели, все началось сначала, истерзанная плоть Льюиса вернется под утро без малейшего проблеска сознания. Эта женщина разрушала брата снова, а еще к ней вернулся покойник.  

Весь квартал стоял на ушах: разве трупы приходят с того света.  

Но счастливая Юми не видела надвигающейся угрозы, ее счастье было безграничным, оно не знало усталости и тревог, заставляя наверствывыть упущенное.  

– Как ты жила без меня? – кричал счастливый влюбленный  

– Без тебя – умирала, не было и минуты истиного счастья, только боль разлуки.  

Его глаза превратились в веселые щелки, и смех, настоящий, разлился по улицам, заставляя вздрагивать суеверных прохожих, не желающих такого страшного счастья. Как приятно было утешать несчастную красавицу, понимая – все плачут, особенно городские феи, что принадлежат всем и никому. Даже, когда ее несчастные глаза провожали Льюиса с любовницами, люди шептали: " Такова жизнь, она беспощадна ко всем, особенно к тем, что не уберег своего жениха".  

Ее счастливые глаза слепили, а прекрасное тело светилось от радости.  

–Ш Ш Ш Ш ШШ ШШШШ ШШШШШШ ШШШШ ШШШШШШШ ШШШШШШШШШШШШШШШ-  

неслось недовольное шипение со всех сторон.  

– УУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ  

– выл ненасытный ветер зависти.  

–У ВСЕХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ –  

нетерпеливо повторяло эхо улиц.  

Луи чувствовал желание города. Каждый день, выполняя прихоти людей, радуя десертами, он понимал ценность единения: все – как один.  

Счастье Юми должно было погибнуть, чтобы не мозолить глаза, как и тогда, два года назад, оно корежило сердца горожан и, главное, убивало его несчастного брата.  

Луи погладил белоснежную веревку, подкладывая ее под дверь влюбленных и пустой листок с будущей предсмертной запиской... Пусть эта малая боль запустит корни в их счастье.  

Поцелуи на улицы, нежные губы под золотыой луной, ее глаза в подъезде, он аккуратно отбросил листок ногой, чтобы защитить Юми и их счастье.  

Больше никому не позволено убивать любовь.  

*  

Юми была счастлива, как никогда, ее лицо светилось от радости.  

–ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ-  

где-то далеко на улице неслось недовольное шипение.  

– УУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ  

– выл ненасытный ветер зависти за стеклом.  

– ЛЮБОВЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬЬ-  

нетерпеливо повторяло эхо в маленьком зеленом убежище.  

–АХХХ  

– ОООО  

И бесконечная тишина аплодирующих крылышками бабочек.  

А признание сквозь шепот страсти только на языке любви:  

– Mon ange – J'ai beaucoup d'affection pour toi – я сильно к тебе привязан, мой ангел  

– Mon cœur – - J'ai besoin de toi à mes côtés – ты мне нужна рядом, мое сердце  

– Mon chaton – - J'aime être pres de toi – я хочу быть рядом с тобой, мой котенок  

– Ma beauté – - Tu me manques – я скучаю по тебе, моя красота  

– Mon amour -- Je ne peux pas vivre sans toi – я не могу жить без тебя, моя любовь  

А в ответ одинокое:  

– Je me sens tellement bien avec toi -- Je rêve de toi – Мне так хорошо рядом с тобою! Я мечтаю о тебе.  

И тишина любви растекалась прекрасной лавой, выжигая боль и разочарование внешнего мира.  

Льюис все также вечерами караулил Юми, только она больше не отвечала на его неумелые поцелуи.  

Его брат все продолжал подбрасывать веревки и листочки, но эти глупости не мешали счастью.  

Город шипел словами и плевался огненной завистью: " Она сошла с ума"  

Но красавице было все равно. Утро встречало ее теплыми лучамит и нежно обнимало стройное тело. Листья шептали слова любви, а любимый каждое утро будил своими поцелуями.  

Люди почти проглотили свою обиду, желая забыться в мутной желчи, только вдруг возлюбленный пропал также неожиданно, как появился.  

–Ухххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх- выдохнула зависть.  

Брошенная дважды невеста осталась одна с огромным животом, в котором билось маленькое сердце настоящей любви. Она каждый день гуляла по улицам, улыбаясь нерожденному чуду.  

Юми была счастлмива, и тепло ее души притягивало людей всего города, что бросились помогать нерадивой мамаше.  

Истерзанный и растрепанный Льюис снова стоял на коленях у ее двери, но она пролетала мимо, не замечая его страданий, ведь настоящая любовь не знает боли.  

– Как ты справишься одна? Давай жить вместе. Я исправлюсь.  

– Прости, я жду своего любимого.  

– Но он никогда не вернется. Люди не допустят этого. Готова ли ты терпеть смерть снова и снова.  

– Когда веришь в свое счастье – оно всегда с тобой! – говорила Юми, гладя по маленькой головке сына с глазами четвертого возлюбленного.  

Там за завесой жизни и смерти, в недрах бесконечной ночи, что бурлила и делилась на части, из бездны вырывалась настоящая любовь, которую нельзя уничтожить или убить. Мощными движениями рук он плыл навстречу своему счастью, которое так близко, если сердца звучат в унисон.  

Конец.