Rоk-Musa

Тонкие длинные пальцы с большими косточками перебирали струны гитары. Жилы переплелись со взбухшими венами и тянулись к прекрасному и вечному. Что-то было необыкновенное в этом мальчишке, что играл в центре города. Его фигура еще издалека привлекала внимание вычурной позой, а блюзовая музыка, которая текла и струилась по мостовой, заставляла девичьи сердца вздрагивать, словно неокрепшие капельки росы, что лишь на мгновение повисли на травинке и готовы сорваться в любой момент в объятия земли. Что их ждет там, на самом дне чувств? Страсть? Желание? Или неизвестность и разочарование? И все же они летели на звуки его гитары, словно зачарованные огнем мотыльки, которым остался последний взмах крыла до смерти в огне.  

– Как тебя зовут, красавица? – обратился улыбающийся музыкант к самой очаровательной поклоннице среди его слушателей.  

– У тебя шикарные волосы, – кричал другой девушке.  

– Может, выпьем вредное на ночь, чтобы не жалеть о том, что побоялись сделать, – уже шептал третьей поклоннице, расстёгивая ее белье, и жарко целуя горячие от желания губы.  

Глаза. Ключица. Грудь. Пупок. Маленькая родинка внизу живота. Как похожи все эти девицы. Они словно вереница бесчисленных дней, что бегут один за другим, не оставаясь в памяти, стирая свои лица, путая имена. Кэт! Таня? Ирэн...  

Все же в этом мире невозможно найти единственную и неповторимую, каждая девушка прекрасна по-своему, но лишь до первой ночи, потом они все на одно лицо. Блондинки, брюнетки, рыжие – нет разницы в капризах неугомонных поклонниц, что еще минуту назад строили из себя недотрог, но стоило лишь слегка коснуться их лица, заглянуть в глаза и... Губы. Ключица. Грудь. Пупок. Маленькая родинка внизу живота. Как похожи все эти девицы.  

Сегодня музыка не клеилась. Настроение было на нуле, а живот предательски бурчал. Любовь всегда утешала и кормила бедного музыканта, но сегодня он был зол на себя и наглую "старушку", что сидела на лавочке, кормила голубей и не обращала на него никакого внимания.  

Обычно, эти дамы бальзаковского возраста были слишком падки на его смазливую мордашку, но небольшой дождик разогнал всех, а пальцы предательски дрожали после пьяной ночи. Наш музыкант не был дураком, понимая, что сегодня у него лишь один шанс на покушать.  

Бальзаковский возраст. Откуда взялось эта дурацкая фраза он хорошо знал. Женщины в возрасте от 30 до 40 лет редко читали роман Оноре де Бальзака "Тридцатилетняя женщина". Писатель в возрасте 22 лет сошёлся с 45-летней Лаурой де Берни, матерью девяти детей, а затем — с её ровесницей герцогиней Лорой де Бронтес – вот что было из ряда вон в то время, а сегодня так манило голодного музыканта. Пальцы сорвались со струны, и странный звук протянул свои руки к этой таинственной незнакомке с хлебом в руке.  

Есть хотелось ужасно, а она с каким-то презрением посмотрела на нашего музыканта и отвернулась к своим злосчастным голубям.  

Играть больше не было ни сил, ни возможности. Наш голодный музыкант рванул на абордаж престарелого судна.  

– Этот вечер перестает быть томным, когда я смотрю в ваши глаза, – проговорил он, подсаживаясь ближе.  

– Ненавижу тухлую музыку. Ваша муза, кажется, сдохла вчера, в объятиях пьяного угара, молодой человек, – укутавшись в шикарное меховое манто, проговорила старушка. Её почти не было видно, лишь хитрые зеленые глаза сверкали дерзкими искорками.  

– Мадам, сегодня за миску супа, я готов для Вас сделать все, что пожелаете, выполнить любую прихоть благородной дамы, – его грудь напряглась, чтобы показать рельеф молодого тела и вызвать чуточку желания или сострадания.  

– Как низко пали современные музыканты, – сказала она и протянула ему свою руку, увешанную золотыми безделушками.  

Они медленно направились к ее лимузину, около которого она властно указала мокрому юноше место на заднем сидении.  

– Вытрись и переоденься, еда на столике, но пить не смей-пока рано.  

Ее шофер вез нас быстро, почти не останавливаясь на светофорах, пока хозяйка, не отрываясь, следила за каждым моим движением, напряжением мышц, даже мокрой одеждой, что упала на пол.  

Еда была великолепна, за каждое блюдо готов был отдать половину своей жизни.  

– Не стоит так спешить. Жизнь одна, чтобы прожигать ее или раздаривать понапрасну, – проговорила моя фея-кормилица, словно читая мои мысли, когда я довольный и сытый придвинулся к ней ближе.  

– Что хочет моя королева за спасение жизни голодного музыканта, – обычно мое обаяние не давало осечки, но сегодня, кажется, не работало вовсе.  

– Сначала помоешься в моих апартаментах, а потом отработаешь все сполна.  

Как ужасен этот мир, в котором нет благородства и великодушия, а за несчастный ужин придется всю ночь развлекать старуху.  

Если присмотреться, она не была ужасно стара, скорее возраст лишь слегка нанес на ее лицо свой макияж, не испортив еще фигуры зрелой женщины. Наверное, у нее были дети, широкий таз женщины, соблазнительно покачиваясь, вел меня в свои покои.  

Что-то было в ней волшебное, манящее, она, словно хозяйка перекрестков мироздания между мирами, направляла мою жизнь сейчас в свою опочивальню. Почему-то я подумал, что теперь моя судьба кардинально измениться, если я очень сильно постараюсь.  

– Даже не надейся на секс, – сказала она, распахивая двери комнаты, и вталкивая меня в великолепную студию.  

Такой гитары, установки... я не видел никогда. Словно маньяк, схватил дорогущий инструмент, и пьянящие звуки разбили мое тело и мозг на части.  

– Осторожнее на ней будет играть сам Блэ;кмор.  

– Это же я! Richard Hugh "Ritchie" Blackmore; род. 14 апреля 1945, Уэстон-сьюпер-Мэр, Англия) — британский гитарист и автор песен. Один из основателей хард-рок группы Deep Purple. После ухода из Deep Purple в 1975 году основал группу Rainbow, также игравшую хард-рок, – пронеслись в моей голове строки, когда я нежно гладил струны этой реликвии. Все это ждало меня где-то впереди.  

Голос немного дрожал и звучал неуверенно:  

– weet child in time, you'll see the line  

The line that's drawn between, good and the bad  

See the blind man, he's shooting at the world  

The bullets flying and they're taking toll  

Песня начинала звучать в моем сердце, переплетая содержание с ее колдовскими глазами, которые нежно вторили мне:  

– Дорогое дитя во времени, ты увидишь линию.  

Линию, которая проходит между Добром и Злом.  

Смотри слепой человек, он стреляет в Мир  

Пули летают и они попадают в цели.  

Она сбросила свою личину, выворачивая мое сердце наизнанку, разрывая мой пах от желания. Как я был слеп, что не видел сияющей красоты этой шикарной женщины с серебристыми волосами и глазами-звездами, пронзающими мир.  

Я не пел, а жил в музыке, сливая себя и сердце песни:  

– If you've been bad, Lord I bet you have  

And you've not been hit by flying lead  

You'd better close your eyes, you bow your head  

Wait for the ricochet, yeah  

Мирозданье лизало мои губы. Сейчас я пел так, как никогда не споет простой музыкант, лишь зацелованный музой способен на эти звуки моего сердца. Жаркие стоны, дрожащие нервы, трепетная лань в руках. Ее шепот терзал меня:  

– Если Ты был плохим, О Господи, а я уверена ты был  

И тебя не зацепило летающими пулями  

Ты лучше закрыл бы глаза, пригнул бы твою голову  

И ожидал бы случайную...  

Мне не нужны больше женщины, они смешны в своем однообразии, когда в руках богиня, распинающая меня на кресте сладострастия:  

– Ooo-ooo-ooo-ooo..  

I'm cryin' for you day and night  

Ooo-ooo-ooo-ooo..  

Aaa-aaa-aaa..  

Oh, I wanna hear you sing..  

Ooo-ooo-ooo-ooo..  

Я плачу о тебе день и ночь...  

Ooo-ooo-ooo-ooo..  

Aaa-aaa-aaa..  

Ох, я хотел бы слышать твою песню.......Этот проигрыш выворачивал мою душу, оголял ее полностью, не разрешая скрыть даже маленькую частичку своей сущности- все должно быть брошено к ее прекрасным ногам. Назло стремительному бегу жизни – мгновение замерло, в ожидании чуда...  

– Sweet child in time, time, you'll see the line  

The line that's drawn between, good of us and the bad of us  

See the blind man, shooting at the world  

The bullets flying they're killing everyone  

Наши тела слились в одно солнце, что сжигало в огне своей страсти, пальцы сомкнулись, все умерло и возродилось в зеленых глазах прекрасной музы. Теперь я смотрел ее искорками звездного неба, слыша шепот на моей шее:  

– Дорогое дитя во времени, ты увидишь линию.  

Линию, которая проходит между нами добрыми и нами злыми  

Смотри слепой человек, стреляющий в Мир  

Пули летают и они убивают любого.  

Я был слеп от счастья, мертв от экстаза, но все еще жаждал испить этого источника счастья:  

– If you've been bad, Lord I bet you have been bad  

I bet you have been bad, you've not been hit by flying lead  

You'd better close your eyes, you better bow your head  

Wait for the ricochet, yeah  

Она слышала моими ушами, смотрела моими глазами, говорила моими губами:  

– Если ты был плохим, Господи, а я уверена ты был  

Я уверена ты был плохом, и ты не был задет летающими пулями  

Ты бы лучше закрыл твои глаза, и лучше пригнул твою голову  

И ожидал бы случайное, дааа...  

Я чувствовал себя никчёмным мальчишкой у ног феи-небожительницы, что разрывала меня своими когтями, и мы стонали вместе:  

Ooo-ooo-ooo-ooo..  

Ooo-ooo-ooo-ooo..  

Aaa-aaa-aaa..  

Oh, I gotta hear you sing..  

Ох, я хотел бы слышать, как ты поёшь...  

Aaa-aaa-aaa..  

Oaoh..  

AAA-AAA-AAA!!  

Oh..  

AAA-AAA-AAA!!  

Oh..god oh no..oh god no..oh..ah..no ah..AAh..oh..AAWAAH!!..oh  

Ох, Боже ох нет... ох Боже нет... оооаааххх!!!  

Очнулся музыкант, мокрый и счастливый, от завершающего выкрика отчаяния в великолепной песне 1970-го года..... Снова дождь показывал картину стремительного бега жизни и... Музы нигде не было, она исчезла навсегда, растоптав мужчину, но родив великого музыканта, который дышит песней и музыкой...  

Еще долго пытался Блэкмор будет искать потерянное счастье: находить и терять его снова, но такова жизнь рок-музыканта...  

Оставалось лишь разбить свои мысли о стену страданий и страсти и писать новые песни...  

И стонать от вожделения:  

_ оооаааххх!!!