"Улица Pigalle"

Париж. Уличные фонари «Pigalle» освещали одинокую фигуру вдали у тротуара с кожаной сумочкой в руках. В дождливую осеннюю ночь девушка была одета по лёгкому: мини-юбка выдавала красные трусики, сетчатые колготки, леопардовая джинсовая куртка, и поношенные каблуки. Всю её внутреннюю натуру отражали прожектора рекламных стендов, ярких разноцветных вывесок уличных кофейных заведений: небрежное лицо полностью измазанное тушью, оскал, амбре с примесью духов «Coco Chanel» и перегаром, след красной помады на её жёлтых зубах. Всё это больше отталкивало, чем привлекало проезжающие машины.  

Шатаясь после двух выпитых бутылок вина «Chamelier», Анджела шла вдоль асфальта, выставляя руку проезжающим мимо машинам. Но взамен внимания получала поцелуи холодных луж и ослепительный блеск фар. Продолжая идти по тротуару, фигура всё больше становилось похожа наподобие ведьмы с чёрными кудрявыми волосами. По закону подлости ночное шоссе со своими сюрпризами только полбеды. Среди тишины ночного Парижа, внезапно эхом донёсся хруст – каблук.  

–Чёртовы мрази, – мужики! Кабели! Подарили фигу лучшей соске в опустившемся городе… Дешёвки! – споткнулась девушка, кидая отломанную часть каблука в витрину ближайшего кафе «Тайская Любовь», и пыхтя носом, продолжала кричать, – Если бы я тебе тогда отсосала худощавый хрыщъ, носила бы туфли от «Dolce Cabana», и тогда…  

–Эй, путаное отрепье, ошалела? Сучка, ты ничего не попутала? – приближался к ней уродливый кабан, сжимая руки в кулаки, вооружая их к удару.  

–*Voila Bonjour un porc! Вижу мамаша тебя хорошо откормила…Упитанная жопа и пивной живот. Чё надо, Жирный Патрик! – отшатнулась от него Анджел, ударив сумкой примата по морде, – Получай моль проеденная!  

Толстяк глядел на эту тварь с оскалом такой бурной злости, потирая лоб от удара. Сейчас он был готов пробить ей голову прямо на месте. Желательно насмерть.  

В голове агрессора повисли мысли – «Уродины, живущие на этой земле ради совокупления просто унизительные создания», – Внутри Кларка вскипела венозная кровь. В белках глаз бежали красные змейки. Сейчас толстяк являлся подобием одержимого. С кармана куртки донёсся металлический звук перочинного ножа, и уже через минуту холодное лезвие возникло у горла девушки.  

–Ещё одно лишнее слово женственное недоразумение, и ты станешь вертелом, как гриль. Фаршем. Вы только и живёте ради перепихона, бухла и больше ничего. Сколько таких же глупых, как ты особ здесь ошивается!? Вы стоите под прожекторами ночных фонарей «Pigalle», думаешь, я не знаю, зачем ты тут размахиваешь сумкой, – проговорил толстяк полушёпотом.  

–Слушай, ты это…Лезвие убери, дурень! Эта холодная пушка втыкается мне прямо в кожу! Больно! – испугано глядела Анджела, вглядываясь в отражение лезвия.  

–Нет, бабочка, не больно! Вот так, тебе нравится девочка? Надо было разбитым стеклом от витрины! – по железному лезвию потекла кровь. Анджела упала, захлёбываясь собственной кровью, и замолчала.  

Поросёнок очнулся уже тогда, когда асфальт наполнился кровью. Сила мышц подвела в который раз. Лезвие выпало с рук. Он бросился к бездыханному телу в решениях что-то предпринять, но всё было уже тщетно.  

Среди лужи крови, сумочки из тигровой кожи и оттенков красных фонарей «Pigalle» лежала бумажечка – это был снимок маленького ребёнка, которого Анджел сжимала в руках, и тогда примитивный понял, что он совершил. Убийство матери. Матери, что зарабатывала на хлеб своим телом.  

Кларк больше не понимал, что происходит. Сейчас он не помнил, как набрал номер полиции, как вокруг скопилось много копов. В разуме не били даже, мигалки, светящие вокруг суматохи и трупа. Он знал только одно, что снова пойдёт по статье за убийство. Ранее Кларк привлекался к убийству своей матери, просидев за решёткой пятнадцать лет, и сейчас вернулся на свободу. И снова этот порочный круг.  

《 Voila Bonjour un porc! 》  

* Voila Bonjour un porc – Вот тебе и здравствуй, свинья.  

* Pigalle –Квартал красных фонарей. Париж.  

Feliks Wind