Беспроигрышный вариант.

Старинные часы с медными блестящими гирьками, давно служа украшением дома, чуть вздрагивали от ударов часто закрывающейся узорной дверки. " Ку-ку-ку…"— звонко и тревожно, словно выпав из гнезда и прося о помощи, кукушка объявляла двенадцатый час. В проходной светёлке, оклеенной бумажными обоями, немолодая, но соблазнительно красивая для своих лет женщина с улыбкой смотрела на подкрашенную яркой краской маленькую птичку в часах, которая, расправив крылья, поворачивалась с боку на бок, и перед тем, как в очередной раз исчезнуть, как благодарный артист, делала глубокий поклон.  

”Звонко часы-ходики нам считают годики” — так, кажется, в детстве говорили.  

"Права была бабка Агафья — подумала, вытирая пот, со лба Татьяна. — Вот кто действительно не стареет… это время…А мои-то годы... лучшие… девичьи, — думала она. — Пролетели быстрым катером, исчезая в тумане".  

Женщина сосредоточенно взбивала руками свою грязную болоньевую куртку, залитую горячей водой в большом эмалированном тазике. Пар, поднимающийся от воды полупрозрачным туманом, прикрывал лица разговаривающих друг с другом немолодых женщин.  

— Ну и что ты, Татьяна, теряешь... хотя бы попробуй… — продолжала уговаривать свою подругу местный завхоз Екатерина Стехновская-Славская, которая с гордостью носила свою девичью фамилию. — Попробуй… тебе говорю — вариант беспроигрышный.  

Вариант, который она предлагала казался ей настолько удачным, что упускать его было никак нельзя.  

— Поверь мне, мужик он видный, серьёзный, и... не пьёт... вроде. А ты столько лет всё одна и одна. За мужиком-то легче. Ты подумай. Всё как у людей будет!.. И не ворчи… не ворчи… зачем так бурно реагируешь?.. будто я тебе иголки под ногти вставляю!  

Татьяна Александровна устало вздохнула и, распрямившись, стряхнула с рук воду в большой эмалированный таз с грязным бельём перед ней.  

— Всё, как у людей, говоришь? — переспросила она у подруги. — Не выходит у меня так... не вы-хо-дит… — произнесла по слогам женщина. — Сколько раз тебе повторять… не получается... понимаешь! Да и надоело уже... Столько раз пробовала, — тяжело вздохнув, добавила она. — Ты, Катька, и с первым мне тоже говорила... вариант... вариант… А где теперь этот вариант? Каждое утро, вон, возле магазина с дружками, вижу, пиво тягает... вот и весь вариант. Сначала ведь нормальным парнем был, даже холодильник в рассрочку купили… — пожимая плечами, вспоминала Татьяна Александровна. — А как ему Мишку родила, словно охолонило мужика... все пьёт и пьёт, прям как верблюд, и напиться не может. Седой уже, как мерин, трясётся весь, а все туда же… никак дорогу не забудет.  

— Да не обижайся ты так, подруга... то промашка вышла... кто ж знал, что Андрейка твой со змием зелёным в дружках. Я думала, у Савельевых порода. Батька-то у него молодец, до сих пор гоголем ходит, да и Стёпка, брат его, у нас в совхозе лучший комбайнер, на доске почёта фотка его на самом видном месте.  

— А второй мой? — тяжело вздохнув, проговорила Татьяна Александровна. — Забыла… второй ведь тоже твоя протекция! “Присмотрись, Танюша... каков интеллигент… в костюме ходит…” — передразнивая подругу, произнесла женщина. — Помнишь?!  

Екатерина, раскрасневшись, замолчала, часто моргая маленькими и честными, как у загнанной в глухой угол мышки, глазками.  

— Я сначала и не поняла, почему он меня ласково “букашечкой” называет, даже нравилось. Думала, что любит… А он из дома что устроил?.. зверинец какой-то?!.. Как с работы ни приду — всё травинками любуется или по баночкам личинки свои да жуков раскладывает... Вот, говорит, посмотри, Татьяна — это Geotrupes stercorarius, и улыбается... Вот из кого, говорит, жизнь зарождается, из каждой такой маленькой частички букашечки. Вот она, малость природы, сила необыкновенная. Что я их, на улице не вижу, чоли?.. А сама думаю: у меня уж год как кофточка не меняна, а он гадость эту в дом тянет.  

— Так он же агроном... ему положено, — тихо произнесла подруга.  

— Вот пускай с ними теперь и обнимается. А я деток хотела и мужика рядом… понимаешь… настоящего, чтоб меня ласкал? а не своих этих... членистоногих. Мог же хоть раз как человек поступить. Всем бабам на восьмое марта нормальные цветы дарят, а этот… довольный такой… трав своих в букете принесет… целебный сбор какой-то. В вазе стоит пока не высохнет. А после ещё и чай себе заварит.  

Женщина завелась и не могла остановиться, вспоминая:  

— Я тогда первый раз задумалась, что как-то не складываются у меня отношения с мужской половиной, не могу найти того… самого, кто в сердце моём жить бы стал. Всего родного такого, чоли… Думала, куда уж хуже… быть не может… Да познакомила ты меня с Алексеем… Васильевым. Тот прям мечта оказался... обзавидуешься, — в сердцах продолжила женщина, вытирая пот со лба. — Тоже ведь идеальный вариант… Сколько мне тогда было... Лет сорок с лишком. Я еще в теле, кровь с молоком. С агрономом своим только развод оформила. И тут на тебе… — Женщина сосредоточенно вспоминала, всматриваясь в пар, который поднимался от тазика.  

— Помнишь, с района к нам на базу новый начальник приехал?.. Он, хоть и начальник, а с виду так себе, неказистый мужчинка был, волосатый весь, на кабана похож. Так тебе же больше всех надо, давай мою личную жизнь устраивать. Зачем ты только, Катька, его в бухгалтерию притянула?.. Мужик-то этот с первого взгляду сразу иссох, прилип ко мне, как банный лист, не отвертишься… Ни вздоху, ни продыху. Совсем проходу мне не давал. Сначала подарками взять хотел, ухаживал. До дому с цветами бегал. Даже пару раз в кино приглашал. Я ни в какую. Сердце же не солдат, любить не прикажешь. Так он пьяный под окна стал приходить, угрожать начал, мол, убью, кричит и всё тут. Вот так. Сначала говорит тебя, а потом себя... или наоборот?! Я уже и не точно помню. В общем, так мне голову задурил, подруга. Просто кошмар.  

— Интересно, а почему раньше не рассказывала? — удивившись, Екатерина прокомментировала рассказ подруги.  

Татьяна улыбнулась и вытерла свои раскрасневшиеся ладони об передник, закрывающий крепкие бедра, обтянутые плотной тканью платья.  

— Самое интересное только начинается. В конце концов этот боров вешаться вздумал. Записку накатал, мол, так и так… люблю… простите… не хотел… Залез в соседский амбар, за стропилину веревку закинул, и айда в загробный мир. Но не судьба, видать. Веревка греха огульного не выдержала и лопнула. Кабан этот на грабли приземлился, ступню себе пробил. Визгу было — жуть. Всех соседей перебудил. Ну позор же!  

— Да Татьяна… не жизнь у тебя… а индийское кино, — произнесла подруга. — Аж зависть берёт. Чтоб за меня кто так!!  

— А ты не завидуй… не завидуй… — продолжила вспоминать Татьяна. — Не успокоило это событие кавалера моего. Больно настырный оказался. Недели не прошло, прихромал, подранок. Выхожу я как-то из дому на крыльцо, то ли в магазин собралась… — жестикулируя рукой, рассказывала женщина. — Или к соседке за мукой. Неважно. А этот змий уже за угол соседской бани спрятался, место себе оборудовал, караулит, ждёт, значит. И как только увидел меня, выбежал из укрытия этого, да как заорет: “Смотри, мол, Татьяна, что мужик ради любви своей сделать может! ” Да как сиганёт под передние колеса проезжавшей перед ним телеги! Мимо бани той кузнец молодой, Серёга наш, на кобыле сено на двор свой вёз, и среагировать не успел на дурака этого. Хруст раздался страшный. Я думаю всё... амба... раздавило мужика... не жилец.  

— Ну и? — не выдержав, испуганно вглядываясь в лицо подруги, произнесла Екатерина.  

Татьяна улыбнулась.  

— Да обошлось всё. С соблазнителя моего, как с гуся вода: в ребре трещина, а вот кузнецу беда. В телеге полуось сломалась. Серега-то из неё выпал, да прямо на камень. Так четырёх зубов передних как ветром выдуло. А он у нас и до того красавцем не был, а теперь улыбка у него просто мечта. Поцелуй смерти называется. Вот такая она любовь!  

Ухмыльнувшись подруге, Татьяна Александровна подобрала волосы, поправила подол платья и, нагнувшись, стала резкими движениями вбивать грязное бельё в тазик. — Не пробую я больше... и всё. Так решила... Не везёт мне с мужиками и точка. То дурака какого притянет, то сама не люблю. Серьёзно... надоело.  

— Ну смотри подруга... — обиженно произнесла Екатерина. — Смотри... этот вариант точно беспроигрышный.  

— Да хватит с меня уже! Я для тебя лотерейный билет, что ли? — устало проговорила Татьяна Александровна. — Чтоб на мне все твои варианты перепробовать… Сказала нет — значит нет!  

В это время за окном её дома кто-то отчаянно рвал меха баяна. И по улице весенним половодьем разливалась удалая песня:  

Веселья час и боль разлуки…  

Хочу делить с тобой всегда…  

Давай пожмём друг другу руки…  

И в дальний путь на долгие года…