Держи меня за руку

Одна нога лежит на другой. Носок туфли упирается в переднее сидение. Он терпеть не может, когда она не сидит по стойке смирно в машине. А сейчас она даже позволяет себе немного ерзать, шаркать по коврику, пачкать спинку переднего сиденья обувью.  

Если бы он не был сейчас так занят спасением своей фирмы, вероятно, ей бы прилетело. Но это не назло. Или все таки назло? Наверное, просто проверяет границы. Может, хочет внимания? Не знает. Даже не думает об этом. Просто не может сидеть спокойно.  

Но он все так же в телефоне.  

Сбоку, вжатый плечом в дверь, как будто между ними примостился очень грузный мужчина, от которого к тому же разит потом. Она искоса, сквозь ресницы, поглядывает на него. Следит за скоро перелетающими по экрану тонкими, жилистыми пальцами. Когда-то именно в них она влюбилась.  

Он протянул ей руку, когда она застряла каблуком в люке. Сделал это легко, ненавязчиво, как будто не хотел ничего взамен. Она приняла ее — его руку. Обхватила так, будто он уже принадлежал ей. Словно по-другому и не могла сложиться ситуация.  

Мельком уловила грациозность его руки — он думал, что она проверяла на наличие кольца! — поняла, что уже не отпустит его.  

И была права. Она его так и не отпустила. И не смогла бы этого сделать. Только не подумала о том, что он может отпустить ее. А жаль.  

Водитель даже не смотрит на них — не осталось уже ничего такого, чего бы он ни видел. К тому же, они были настолько скучными, стандартными, спокойными, что наблюдать там было, по сути, не за чем. Она не устраивала скандалов. Не требовала от него внимания. Не спорила, даже когда понимала, что он неправ — кому нужны эти ссоры по пустякам? Он не изменял ей. Был уверен, что она верна. Он вообще был в ней уверен. И знал, что она это знает. Поэтому его ласки сводились к протянутой ей руке, когда они едут на заднем сидении авто в сторону дома.  

Она любила этот жест. Он был тихим. Скромным. И ей казалось, что в нем заложена вся возможная человеческая и сверхчеловеческая любовь. Но это просто жест. И сегодня, она знала, его не будет — фирма то горит.  

Снова поднимает взгляд на его лицо: напряженное, скованное в жестокую гримасу. Но жестоким он не был. Нежным, ласковым, внимательным, аккуратным. Или она только хотела видеть его таким?  

Снаружи, сквозь пелену дождя она видит девчонку. Свежую. Мягкую. Полную света. Она смотрит прямо в глаза парню за рулем – какому-то очень... обычному. Смотрит и улыбается.  

"Влюбленная дурочка" – могла бы она подумать. Но не подумала. Просто еще одни только начавшиеся отношения. Она идеальна. Он идеален. До первой ссоры еще далеко. Пока что быт не поглотил их. Они даже не думают о том, что такое вообще может произойти. Потому что они точно не такие, как все. У них все будет по-другому. Они еще изменят этот мир своей любовью. Ха!  

Девчонка что-то шепчет парнише – почему-то ей кажется, что она именно шепчет. Что-то теплое, как домашний пирог с вишней после прогулки зимой. Держит его руку в своей, пальцы переплетены. У него крупная, медвежья лапа. Наверное, мягкая и всегда горячая. С толстыми пальцами, не благородными. Ладонь девчонки просто теряется в его руке, как в варежке.  

Она не любила такие руки. Они казались ей грубыми. Хотя ни разу не сталкивалась. Просто нет и все.  

Но эта девчонка...  

Как она держала его руку! Как поглаживала кончиками пальцев его волосатую лапу. Как смотрела в его спрятанные в легких морщинках глаза. Как улыбалась своими аккуратными губками, смотря на его неотесанное лицо. Она никогда так не смотрела на него. Может, она даже его не любила? Нет. Определенно нет. Просто ее любовь была другой. Не такой, как эта. Вот и все.  

Незаметно на щеках блестели кристаллы морской соли. И скатывались к подбородку. Она уже хотела отвернуть голову и, наконец, обратить на него внимание, спросить, как решаются дела, предложить свое плечо. Но девчонка поднесла их сжатые ладони к губам. И поцеловала. Поцеловала в костяшки его пальцев. Задержалась губами на них. Будто на вечность. Испытывала ее терпение. Хотелось визжать.  

Но не было в этом жесте никакой пошлости, никакой показушности.  

Она поцеловала его так, словно просила прощения. За все. И прощала его. За то, что было. И за то, что еще будет. А оно точно будет. И девчонка об этом знала. Но все же прощала. Просто потому что он идеален. И она идеальна.  

Первая ссора уже была. И даже десятая была. Но кого это волнует? Может, они правда изменят этот мир своей любовью? Нет. Определенно нет. Они не хотят менять этот мир. Их любовь принадлежит только им.  

Осколок слезы падает на ладонь, хранящуюся на коленях. Вздрагивает. Открывает дверь. Делает шаг в ночь.  

Почти полночь. Таксист спешит в больницу. Хоть раз мог бы не опаздывать — такое событие. Но опаздывает. Как всегда.  

Морось на улице. Полуночный промозглый ветер. Дворники мерзко поскрипывают, лениво обнимая стекло. Радио не может никак настроиться на нужную волну и шипит. Но он ничего из этого не слышит. Он слышит только свои мысли. Они роятся в голове, нещадно ругая его.  

И вот оно. Один звяк. Один звяк, который меняет все. Он опоздал.  

«Здоровенькая! 3, 250! Крепкая, в тебя:)». Мир не замедляет ход. Нет. Он перестает существовать вовсе. «Здоровая! Моя! » — думает. И больше ни о чем. Ну и что, что опоздал? Зато у нее будет все, что пожелает. Он то об этом позаботится.  

Еще один взгляд на сообщение. Снова на дорогу — наконец-то этот зеленый. Набирает скорость, спешит, летит к ней. Нет. Не к ней. К ним. К своим девочкам. Еще один взгляд на экран телефона. Внеземное ощущение счастья.  

Видит боковым зрением движение впереди — едем.  

Опять взгляд на сообщение. Резкий удар по тормозам. Глухой звук. Осколки стекла на лице. Руках. Груди. Капли крови. Кажется, не его.  

Он опоздал. Снова.  

Ты больше не сможешь держать меня за руку