Теперь спасайся сама

Очередное утро вместе. Дима с Катей еще не живут вместе, но уже после каждого ужина делят постель. А любой день начинается с кряхтений, когда Дима, схватив ее в охапку, кладет на себя мягкое тельце.  

А так нет, они не живут вместе.  

Пока Дима в душе, Катя варит кофе, накрывает на стол, собирает кровать и даже успевает одеться и привести себя в порядок.  

Черт побери этого дебильного коуча, посоветовавшего полоскать рот кокосовым маслом. Еще и по 5 минут. Он же, как дурак, купил сразу литр и теперь просто не мог упасть в грязь лицом и показать ей, что тоже считает эту затею идиотской. Катя ласково начала называть его Кокосик, когда он ходил с надутыми щеками по квартире, собирался и иногда подходил целоваться.  

Они садятся за стол. Катя уже даже слои в кофе успела размешать. Зато Дима рот прополоскал.  

Завтракают в тишине. Обычное утро обычного буднего дня.  

«Коточек, спасибо тебе за еще один обычный волшебный день рядом со мной», — так она любила повторять. Что было обыденней будних дней, когда они просыпаются вместе, завтракают, уходят на работу, а вечером во всех вариантах наслаждаются друг другом? Ну не волшебство ли, когда помнишь каждый вечер, проведенный вместе?  

— Кать, а что ты у меня спросила утром? — он дожевывает очередную шоколадку Киндер и скоро запивает ее кофе. Даже когда они вставали заранее, он всегда суетился.  

Её лицо сразу краснеет. Кажется, даже в ушах начинает пульсировать кровь. В ее голове моментом вспыхивают все секунды с первого моргания глаз. Она начинает перебирать их в хронологическом порядке и пробовать на адекватность.  

«Вдруг, этого не было? Может, просто диван скрипнул, а я так глупо на это отреагировала? Раз он спрашивает, значит, мне действительно показалось! Вот черт! »  

Пауза затягивается. Дима сидит с лицом очень серьезного мужчины, который ждет, когда его женщина устанет идти с воздушным шариком в руке, и он, наконец, сможет вспомнить то теплое чувство, как родители баловали его в детстве. Естественно, он никогда не признается, что тоже хотел бы красивый бантик на руке, за которым постоянно нужен глаз да глаз.  

— Ну, кокосик… — мнется, будто он в ресторане спросил ее, в какой позе она сегодня хочет заняться сексом. — Ты пукал утром?  

Тут уже краснеет он. Теперь каждое мгновение его утра всплывают перед глазами. Ведь реально пукнул. Да так громко. Даже проснулся от этого. Не от того, что неловко вдруг стало. А просто потому что пришло облегчение.  

В тот момент. В тот промежуточный момент между сном и реальностью случается много разных неловкостей.  

— Я даже не подумал, что ты тут.  

Катино лицо вдруг озаряет улыбка. Она становится неподдельно счастливой. Настроение скачет вверх, выбивает ограничитель и улетает в небо. Все-таки шиза не у нее.  

— Погоди, погоди, — картина мира все еще не вырисовывается у него в голове. — Так что ты говорила?  

— Пирожочек! — как же легко ей поднять настроение. — Ты очень громко пукнул, так?  

Кивает.  

— А ты помнишь, что сделал после?  

Он чуть хмурится.  

— Ну полез обниматься. И что?  

Проскальзывали в их общении моменты, когда он считал, что она ку-ку, а он, вообще-то, кандидат наук.  

— Коточек, ты повернулся и закрыл мне ладонью лицо. Прямо так, не открыв глаз. Я была как Безумный Макс! — смеется и давится своим же смехом. Хорошо еще кофе через нос не льется, думает он.  

Пусть, он не смотрит фильмы, но в какой маске ходит Безумный Макс знает. Его лицо становится как у мальчика в пижаме со Спанч Бобом. Какая, блин, итак неловкая ситуация, а тут она еще и смеется над ним.  

Говоря откровенно, он часто чувствовал себя немного дураком рядом с ней. Дураком с кандидатской степенью.  

— Я и спросила тебя «Думаешь поможет? »!  

Несмотря на смешки и откровенную издевку над этой сонной ситуацией, в её глазах нет ничего кроме любви. Только она — чистая, восторженная, немного наивная и простодушная любовь.  

— Ты так смешно перевернулся и с таким серьезным видом спас меня от химической атаки… Причем не нос заткнул, а просто растопыренной ладонью накрыл лицо! Ха-ха-ха!  

Не было ничего подобного. Максимум пукнул. Может, даже повернулся к ней. Может, даже руку протянул. Но только чтобы обнять. Ему бы в голову не пришло затыкать ей нос. Он ведь даже не осознавал, что она рядом с ним лежит! Чушь какая.  

Но Катя такая довольная. Сидит с миной, будто пес, который уже видит торчащую из холодильника кость. Был бы у нее хвост, он бы точно вилял. И Дима не может сдержаться. Его верхняя губа ползет по губам. Все лицо его становится неподдельно добрым и светлым. Он — олицетворение нежности по отношению к ней. Захотел бы, не смог контролировать улыбку на лице.  

Такой он с ней познакомился — задорной, открытой и очень смешливой. Она ни разу не побоялась над ним посмеяться. Правда, всего пару раз из всех получилось реально смешно. Остальные — он улыбался от того, как ярко она плачет над своими нелепыми шутками.  

Дима встает, гладит её по волосам, как гладят собак, когда те пописали и попали на пеленку, мягко целует её в лоб и пукает.  

— Теперь спасайся сама.  

И уходит.