ночью

ночь без спроса оголила плечи,  

вместе с ними — что-то в глубине.  

под луной следы былых увечий  

засветились угольком во мгле,  

ну а вместе с ними робкий шёпот  

тронул усмирившуюся грудь,  

за спиной раздался мягкий топот,  

пожеланье поскорей уснуть.  

и свинцом подёрнутые веки  

в мягком опушении ресниц  

задрожали дрожь о человеке  

и тотчас же пали ниц.  

одеялом кутают объятья,  

не спеша вздымается душа,  

и теперь бессильны все проклятья,  

и часы уж тоже боле не спешат.  

тьмой своею ночь раскрыла сердце,  

тело бренное ей ласково укрыв.  

вот оно, на шитом полотенце,  

дёргается и дрожит навзрыд.  

но рыдает сердце не от страха —  

этот бич, напротив, отступил.  

просто его лишь в объятиях мрака  

кто-то и за что-то полюбил.  

время замирает, словно волны,  

стужею закованные в лёд,  

но при этом открывается бездонный  

мир того, что в глубине живёт.  

и померкнет суета пустая,  

каждый всё своё возьмёт,  

а следы былых увечий вдруг растают,  

когда свет луны ключицы обнажает,  

ну а смертный их в объятия берёт...