Палеолитическая военная песня

Мы споём тебе песню, чужеземец!  

Чужеземец ты потому, что все наши эту песню знают,  

эту песню знают, и поют с нами,  

эту песню знают даже малые дети.  

Почему же молчишь ты? Почему не поёшь с нами, не подпеваешь?  

Но ты слушай тогда, слушай внимательно, если не можешь быть певцом.  

Мы поведаем в этой песне о древней войне, которую вели наши против чужих.  

Против чужих вели войну, не таких, как наши, но злодеев и людоедов.  

Против чужих вели войну, не таких, как наши, ширококостных и низколобых.  

Против чужих вели войну, не таких, как наши, агрессивных и скудоумных.  

Неразумный потомок не поймёт этой песни,  

ненаученный её презирать посмеет,  

но ты будь разумен и благочестив,  

и к тебе тогда разумны и благочестивы будут.  

Ты послушай песню нашу,  

про то, что было давно, в стародавние времена что́ случилось.  

Собирались мужи на врага, как на охоту.  

Как на охоту собирались на врага многочисленного, жестокого, свирепого,  

как на охоту собирались, чтобы бить злодеев и людоедов,  

как на охоту собирались, чтобы защитить земли наши от чужаков,  

как на охоту собирались, чтобы спасти женщин и детей наших.  

Женщины тогда лили слёзы и издавали скорбные вопли,  

видя, что мужьях их, сыновья их, отцы их на битву собрались.  

Так тогда начали готовить – не "на охоту на врагов", а "на битву";  

так начали тогда говорить! Это слово с тех пор запомнили!  

И женщины от скорби забывали собирательство своё в землях наших,  

и женщины от скорби забывали приготовление пищи своё в жилищах наших,  

и женщины от скорби забывали домашний очаг свой.  

"Кому, – говорили они, – нужны теперь наши старания у очага домашнего?  

Для кого, – говорили они, – и растить детей наших,  

когда мужья наши, возлюбленные наши,  

и отцы наши, почетаемые наши,  

и братья наши, любезные наши...  

– А как, – говорили другие, – когда и дети наши?.. "  

И великий плач стоял в священных пещерах рода нашего, в расписных наших,  

и великий плач стоял в тёплых жилищах рода нашего, уютных наших,  

и великий плач стоял в зелёных землях рода нашего, в изобильных наших.  

Но суровые воины сделали твёрдыми сердца свои,  

твёрдыми, как камень, сделали сердца свои воины.  

Не слушали мужи слёз и жалоб жён своих,  

возлюбленных своих в этот миг презрели они в сердцах своих.  

Чтобы не размягчить сердец своих, не говорили с жёнами своими воины наши,  

чтобы не размягчить сердец своих, не говорили с матерями своим воины наши,  

чтобы не размягчить сердец своих, даже не смотрели на детей своих воины наши.  

Но двинулись в путь воины наши, друг за другом, след в след.  

Копья несли они в руках, копья и копьеметалки.  

А за пазухой кожаных одежд своих у каждого грелось рубило,  

верное рубило грел каждый животом своим.  

И говорили они молодым, которые решились пойти с ними,  

говорили взрослые молодым: "Будьте решительны и смелы, как мы, иначе стыд и позор вам! "  

И говорили взрослые молодым: "Разите копьями вашими, пока враг на расстоянии броска копья, кидайте в него копья ваши. "  

И говорили взрослые молодым:  

"Сокрушайте рубилами головы врагов, когда враг рядом с вами, бейте его в голову рубилом. "  

Так говорили они, так говорили зрелые воины,  

поучая молодых своих братьев,  

молодых своих братьев так поучали они.  

И молодые, хоть и прошли уже прежде обряд инициации,  

новую проходили инициацию, становясь теперь воинами.  

Воинами тогда становились молодые охотники рода нашего.  

И молодые тогда слушались старших, –  

так слушались, как не слушались в мирное время,  

так слушались, как не слушались в мирной жизни.  

Молча, с почтением, внимали молодые старшим тогда,  

и порядок был в походе их, в боевом походе наших порядок был,  

как если есть порядок вселенский, о котором старики говорят,  

говорят мудрые, говорят почтенные, говорят смотрящие ночью в небо, -  

если есть порядок вселенский, то его подобием был порядок в походе ополчения нашего!  

Долго ли коротко ли шли, о том не помнят уже люди,  

о том не скажет уже никто из живущих,  

только предки, в мир мертвых ушедшие, могли бы сказать,  

но не дерзай их спрашивать!  

Но из живых не помнит никто, поскольку много времени прошло с тех пор.  

И вот, встретили оленя, быстроногого зверя, встретили в пути воины наши.  

Привычно воины-охотники распались цепью,  

бок о бок встали воины-охотники наши,  

копьями разить оленя стали, плечом к плечу с братьями, воины-охотники наши.  

И покорился олень натиску наших воинов-охотников,  

и пал зверь быстроногий в руки их.  

И насытились они мясом его, жирные куски мяса взяли они с него рубилами своими.  

Мясо сытное на костре жарили,  

на полевом костре большом, но недолго живущем,  

жарили тучное мясо воины-охотники наши.  

Так насытившись, продолжали поход воины-охотники наши.  

Так днём шли они и охотились, а ночью спали у полевого костра.  

И вот в день один, когда солнце высоко в зените светило сверху не мигая,  

подобное огненному глазу неизвестного Смотрящего,  

как говорят о том старики, мудрые, почтенные,  

таким был день тот, день битвы выдался именно таким!  

И не было то ночью, как говорят некоторые, что было ночью то,  

таковых называй лжецами, кто говорит так.  

Называй лжецами всех, кто говорит так,  

тогда будет тебе наше благословение, чужеземец!  

Благословение тебе будет наше и покровительство. Защитим тогда чужеземца в землях наших!  

В охотничьих угодьях наших позволим ему охотиться. Другом нашим сделаем того чужеземца, кто правильно споёт песню нашу!  

Таковой будет друг наш, а мы – его друзья.  

И не спросим его, отчего не остался он в землях своих,  

и не спросим, почему те, кто в землях тех, откуда он,  

почему, не спросим, те, кто в землях тех, откуда он, не попросили его остаться в землях тех, откуда он, если он нужен им?  

Если он нужен им, почему не кричала жена его: "Останься! ", почему не плакала?  

Не спросим мы у него этого!  

Не будем про него говорить, и постараемся даже не думать, что лишним был он в землях тех, откуда он,  

для жены своей, для родителей своих, для старцев рода своего, для старцев племени своего.  

Не спрашиваем у тебя всего этого, ты сам можешь сказать.  

Сам можешь сказать, если будет на то желание твоё,  

сам скажешь, если захочешь, не принуждаем мы к тому,  

сам скажешь, может быть, в будущем, постараемся не думать об этом.  

Но мы знаем, что есть бродяги,  

которые не нужны родным своим, роду своему, племени своему.  

Которых даже изгоняют прочь – такие есть!  

Таким быть – мерзость великая!  

Таким быть – стыд и позор!  

Таким быть – печаль и смерть!  

Но если скажешь ты, что слова песни этой, которую поём мы тебе, верны,  

если скажешь, что правдивы они, все вместе и по раздельности каждое,  

и что самое главное, что воины рода нашего, бились днём в свете яркого солнца в битве той, и что победили тогда, если скажешь.  

Что победили злодеев и людоедов, живущих мерзко и недостойно, убивающих и пожирающих человечину!  

Так говори, чужеземец!  

Такую песню пой, посторонний!  

Так запомни, незнакомец!  

Тогда будешь другом нашим, братом нашим, а мы – твоими друзьями будем, братьями твоими будем.  

Если ты наш теперь, если ты поёшь с нами песню нашу,  

если слышим мы голос твой среди голосов наших,  

тогда узнай продолжение песни, как бились предки наши в битве той.  

Как предки наши, когда завидели в степи дым костров вражеских,  

пошли на врага бодро, с песней пошли на врага отважные предки наши.  

И подошли на дальность броска копья, и распались цепью,  

и встали бок о бок, плечом к плечу отцы и братья, взрослые и молодые,  

и начали разить копьями врага отважные воины наши!  

Враги имели копья, похожие на наши,  

но не могли их далеко и метко метать, как наши,  

и не было копьеметалок в руках их.  

Враги были сильны телом и широки в плечах,  

но не могли так слаженно действовать в бою, как это делали наши.  

Враги чуяли, как звери лесные, и зрение у них, как у кошек,  

но наши копья протыкали их!  

Наши рубила сокрушали их головы!  

Нам под ноги падали они, сраженные, издавая вопли!  

Но и враги эти, злодеи и людоеды,  

те, которые есть мерзость и зло,  

те бросались на наших с копьями наперевес, широкоплечие и низколобые,  

кидались враги на отважных воинов наших!  

И наши тоже гибли от их копий, -  

гибли, насквозь протыкаемые ударом копья!  

Но и наши головы разбивались от ударов рубил!  

И наши падали врагам под ноги, издавая вопли!  

И вот, наши встречали их ударами копий,  

и ломались многие копья в день тот,  

в день этой жаркой битвы, под ярким солнцем, немигающим, Смотрящим.  

И много было проткнуто копьями наших,  

а врагов было проткнуто копьями и вовсе без счёта!  

И шли в ход рубила, и сокрушено было много голов наших,  

а вражеских голов вообще несчётно!  

И много пало наших под ноги, издавая вопли,  

а врагов – вообще не сосчитать!  

И тогда бежали враги без оглядки, спасались враги бегством,  

и кидали им вдогонку копья отважные воины наши.  

И убежали оставшиеся враги далеко от земель наших,  

и не разоряли они больше охотничьих угодий наших, изобильных наших,  

и не нападали они больше на женщин наших, собирающих наших,  

и не убивали, и не пожирали человечину больше они в землях наших, прекрасных наших!  

Тогда наши понесли домой убитых своих, прощаясь с отцами и братьями своими,  

а некоторые умирали ещё, выпуская в землю красную жизнь свою,  

и скорбели воины наши, прощаясь с отцами и братьями своими.  

И скорбен был путь обратно так, что даже не охотились воины наши в пути,  

лишь иногда собирали ягоды и коренья, как женщины.  

И долог был путь их с ношами тяжёлыми,  

и долог был путь их с ношами скорбными,  

и долог был путь их с ношами безжизненными.  

И возле жилищ наших стали погребать умерших,  

в землю стали хоронить отцов и братьев своих, -  

туда, куда ушла красная жизнь их.  

И копали могилы глубокие одни,  

другие собирали в округе красную охру, посыпали ею могилы,  

чтобы больше было красной жизни павшим в мире мёртвых.  

И погребли павших пышно и красиво вблизи жилищ наших,  

и погребли павших пышно и красиво рядом со священными пещерами нашими,  

и погребли павших пышно и красиво в землях наших.  

Такова была победа воинов наших, отважных героев, о которых мы поём песню эту.  

И запомнили слова песни этой, и наши мужчины, и женщины наши, и старец и юный,  

и запомнил её и тот чужеземец, бывший раньше чужим, запомнил её,  

и поёт её с нами тот, кого больше не назовут чужеземцем,  

посторонним не назовут, "незнакомец" про него не скажут.  

Так поём эту песню все мы, чтобы помнили новые поколения,  

кто теперь мал ещё, чтобы знал,  

кто не знает так, как следует знать песню эту, ребёнок ещё или даже бродяга,  

чтобы слушал каждый и учился, как правильно петь,  

чтобы слушал каждый и учился, как правильно знать,  

чтобы слушал каждый и учился, как правильно помнить!  

Пусть слушают все, кто с нами,  

и пусть поют с нами громко песню эту!  

Пусть каждый день поётся она у костров жилищ наших!  

Пусть каждый праздник звучит она в священных пещерах наших!  

И пусть по всем землям нашим разносится она часто!