Внезапные воспоминания

Если на увядающих ветвях твоей надежды  

вьёт гнездо чёрная птица боли,  

это всего лишь повод вспомнить о жизни, -  

так сказал мне один мудрец.  

О какой жизни говорил он?  

О той, не моей,  

вскормившей моё сознание молоком лжи,  

что вытекала их глазниц умирающей эпохи,  

плачущей на могилах пасынков?  

Или он намекнул о старике,  

который потратил лучшие годы  

на то, что растил в своём садике яблоню,  

и теперь тянет к её плодам обессилевшие руки,  

но не может дотянуться даже до листьев?  

О, я совсем ничего не знаю!  

Мой мозг – это совесть,  

изрезанная лабиринтом вины.  

Моё сердце – губка с Голгофы,  

пропитанная уксусом прошлого.  

Эй, сердце, слышишь ли ты голос разума?  

Ответь мне, что же такое моя жизнь?  

Молчишь...  

Ну, что ж, я понимаю тебя,  

обезумевший молоток судьи.  

На то ты и сердце,  

чтобы биться головой о стены мрака.  

Ни на что другое ты уже не годишься...  

А ведь я ещё помню,  

как превращалась в дым  

любовь на твоих обожжённых ладонях...  

Нет, я тебя не виню,  

маятник прошедшего времени.  

Ты продолжаешь делать то, что умеешь.  

Как знать, может быть, не зря  

ты простукиваешь кирпичи безмолвия,  

надеясь услышать с той стороны  

ответ неведомого друга.  

Что ж, продолжай стучаться -  

авось, проломишь дыру  

в панцире моего одиночества.  

Повезёт – просочишься  

сквозь игольное ушко блаженства.  

И всё же о чём говорил философ,  

глядя, как с ветвей моей старости  

падают последние мысли о солнце?  

А вдруг он приоткрыл мне тайну растений, детей и ангелов -  

всех тех, кто в поисках тепла и света  

тянется к небу,  

то есть растёт и летает?  

А я?  

О Боже,  

неужели нет во мне жизни -  

той субстанции, о которой я должен вспомнить?  

Или есть, но она просто устала  

спотыкаться о мои настырные сомнения?  

Ох уж мне эти сомнения!  

Они с ходу отвергают все веры и атеизмы!  

И лишь изредка,  

на детских улыбках,  

находят отблески истины.  

Вот так.  

А на ладонях старухи,  

когда-то звавшейся моей жизнью,  

дрожит, сыплясь сквозь пальцы,  

горстка земли,  

и это вся её родина.  

Какое дело бедняжке до небес и до Бога?  

Она ищет тропку,  

по которой ушли от неё -  

весна за весной -  

призраки счастья.  

Она мечтает взглянуть напоследок  

на пересохший родник:  

когда-то она бросила в него  

монетку радости.  

Мне жалко тебя, сгорбленная красота!  

Не хочу знаться с тобою,  

свобода, изуродованная на дыбе времени!  

Уходи в поисках ржавой луны.  

Возможно, и найдёшь зелёный обол,  

который когда-то был солнечным зайчиком.  

Как же мне больно думать о жизни!  

О, моё сердце,  

как страшно в твоей темнице!  

А вдруг за той, за последней стеною,  

в которую ты так долго и упорно билось,  

нет ничего, кроме скучающей по тебе пустоты?  

Как же темно в этом дремучем лесу,  

где заблудилась моя надежда на вечность,  

где дряхлая память плюётся дёгтем  

в беззащитный мёд моих снов и песен.  

Ну конечно, я помню,  

и не умом, а болью!  

Я всё ещё помню,  

как доверчивому ребёнку  

этот справедливый мир ампутировал крылья.  

О какой ещё жизни я должен вспомнить,  

мудрец?