Зверь Кровавой Луны

Я всегда боялся Ее. Сколько себя помню, весь Её величественный, холодный вид внушал мне страх. Всякий раз одолевало оглушающее желание скрыться от Её неутомимого взора, забиться в самый неприметный угол, укрыться саваном безмолвия и слиться с тьмой. Лишь бы Она не нашла меня.  

Но от взора Луны невозможно спрятаться. Даже под крышей родного дома, даже за задёрнутыми шторами нельзя сбежать от этого беспощадного всепроникающего света. Холодного, бархатного, обволакивающего. Касаясь меня, он просачивался сквозь кожу, укоренялся в самых глубоких моих закоулках, запускал хищные когти в нутро, выволакивая наружу то, что я старался более никогда не увидеть. Самые мои потаённые кошмары.  

Селенофобия… Возможно это простое слово прозвучало для меня как приговор, если бы я не ощущал с ослепительной кристальной точностью – мой иррациональный страх совсем иного рода. Он не имеет ничего общего с простой человеческой психикой, с каким-то тяжким переживанием, закравшимся в закоулки моего сознания из какой-то детской травмы. Мой ужас перед холодным ночным ликом произрастал из чего-то иного. Нечто более глубинное. Пришедшее с той стороны.  

Я долго искал ответ на вопрос. и за время этого поиска я потерял… многое. Слишком многое. Прежде всего своё спасительное неведение, уберегавшее меня от края пропасти. Но стремление узнать, выяснить, пройти по тому пути, что вымостили для меня чужие руки оказалось сильнее. И вот я, не знавший до этого куда иду, остановился перед бездной, глубочайшей из самых глубоких. И я содрогаюсь в ужасе перед ней. Меня пугает то знание, что я приобрёл по пути. Меня пугает тот кошмар, что ждёт меня во мраке. Но я не могу отвратить своего взора от бездны. Потому что назад я повернуть тоже не могу. Я замер перед обрывом и мне остаётся лишь сделать шаг вперёд.  

Она снова смотрит на меня. Величественная царица небес. Луна. Сегодня Она нарядилась в иное платье. Вместо девственно чистой белизны, она облачилась в багряное роскошество крови. Красная Луна. Кровавая Луна. Я устремляю на неё взор, пытаясь напоследок впитать до капли багряный свет. Последний мой свет. И вот я уже слышу шёпот…  

Впервые я познакомился со своим страхом в шесть лет. Возможно, он преследовал меня и раньше, но именно тогда я сумел персонифицировать его, облечь в ясную форму. Той летней ночью родители решили прогуляться со мной. Погода была слишком хороша для того, чтобы оставаться дома. Но едва мы переступили порог, как я с криками повалился на землю и забился в припадке. И всё то время, пока меня пытались успокоить, я смотрел на Неё. Полную Луну.  

Страх стал постоянным спутником с того времени. Фазы Луны стали фактором, определявшим мой жизненный уклад. Если я собирался поехать куда-то, то первым делом выяснял, выпадает ли поездка на период полнолуния. Неважно, где я находился: под открытым небом или в помещении, в уединении или среди людей – безудержный страх накатывал на меня, едва Луна проявляла себя на небе. Остальное время меня мучили лишь смутные тревожные сны и ощущение, что кто-то крадётся за мной, тихо ступая по следам. Но когда наступала ночь полнолуния хотелось бежать со всех ног, не разбирая дороги, не думая ни о чём, кроме животного ужаса, терзавшего меня. И время от времени животный ужас овладевал мной настолько, что подавлял мою волю. Я не находил в себе сил тронуться с места, меня охватывал паралич, а затем незримая сила поднимала мои глаза к ночному небу. Каждый раз она ждала меня там. Холодная и всемогущая. Я же с каждым вдохом всё глубже погружался в пучины отчаяния и бессилия, понимая, что тот самый час, когда Она настигнет меня, неотвратим. И так могло длиться целую вечность, моё сознание не приносило мне облегчение, ныряя в пучины забвения.  

С годами лучше не становилось. Напротив, становилось лишь хуже. Те сны, которые в юности казались мне смазанными образами, с годами наливались формой и красками, пока окончательно не оформились в самый холодящий из кошмаров. Теперь Она навещала меня и здесь. Кроваво-красная. Величественная. Притягательная. Прекрасная. Будто невеста, предначертанная мне.  

Я искал в себе силы жить. Если бы не моя семья – наверное ничего бы не получилось. Мать и отец поддерживали меня, старались облегчить тяжкую ношу, помогали бороться с страхами. И бабушка была лучиком света в моём детстве, всегда подбадривала и говорила, что хворь, как она называла эту странную фобию, уйдёт со временем. Я верил ей. А потом её не стало. Удар оказался сильным.  

В школе я долго скрывал свою проблему, но потом про неё как-то прознали. Я ожидаемо стал изгоем. Меня сторонились, считали чуть ли не сумасшедшим. В какой-то момент я принял свой статус и окончательно отстранился от сверстников. Это закалило мой характер и сблизило с родителями, которые всегда оказывали мне поддержку.  

В студенческие годы всё переменилось. Моя проблема стала, скорее, поводом для шуток, но не более того. Я и сам начал относиться этому с юмором и даже с гордостью носил прозвище “Оборотень”, которое заполучил в университете. Хотя, моя странность, конечно, не очень способствовала популярности среди девушек.  

Затем началась работа. Я стал самостоятельным. Быстро отыскал себе источник дохода, не связанный с каждодневными походами в офис, что сильно облегчило мне жизнь. Переживать приступы страха в знакомых стенах, всё же, легче, чем в стенах офиса или в дороге из-за слишком уж затянувшегося рабочего дня.  

Я жил. Я искал себя. Я искал своё место в этом мире. Я нашёл свой ритм и пытался обустроить свою жизнь. Пока однажды…  

Шёпот заполняет мой слух. Пока что он едва слышный, неразборчивый. Но это ненадолго. Скоро сквозь монотонный поток шума пробьются первые слова. Я ждал этого момента, хотя наперёд знал, что за слова услышу. Их смысл уже давно перестал меня интересовать, потому что он давно утрачен для меня. Всё иллюзия Но зато я знал, что когда шёпот прорежется и обретёт силу, я стану на шаг ближе к концу.  

Интересно, если бы я однажды не пошёл наперекор устоявшемуся ритму, где бы я сейчас оказался? Жил бы всё такой же спокойной жизнью? Не ведая изнанки бытия? Скорее всего, да. Но статус-кво давно нарушен. И сделал это я.  

Это произошло… да, три года назад. Тогда я встретил её. Золотистые волосы, яркие глаза и тёплая улыбка. Я сразу рассказал ей о своей проблеме. Мне не хотелось скрывать от неё ничего, потому что я надеялся откровенностью связать нас навеки.  

Поначалу всё шло хорошо. Пока не настала ночь испытания. Первая наша совместная ночь в полнолуние. Именно тогда Кровавая Луна явилась в мои сны впервые. В ту ночь мои припадки обострились. Я кричал, я рычал. Я чуть не навредил ей. Она испугалась меня. Она не выдержала испытания и исчезла из моей жизни. Я же… я же впервые решил бросить вызов. Я собирался с силами, я готовил себя, я выжидал. И когда Она снова явилась в небе, я встретил свой страх лицом к лицу.  

В ту ночь, как и всегда, моё тело онемело. Меня снова приковало к месту. Как и всегда в такие моменты, зрение начало подводить. Мир плыл, размывался, теряя очертания, знаменуя момент, когда рассудок забудется, чтобы уберечь себя. Но я стиснул зубы и сосредоточился на белом оке, застывшем посреди чёрного неба. Это стоило огромных усилий, но я выдержал. Минута за минутой, моё сознание снова окрепло, вернулось под мой контроль. Я уже возликовал, намереваясь ознаменовать победу над своими страхами, но тут всё снова переменилось, и новый ужас обрушился на меня.  

Я услышал его. Бесплотный, свистящий шёпот. Неразборчивый, таинственный, вкрадывающийся в мысли мягкой поступью. Я постарался отогнать наваждение, отбросить, оттолкнуть его навязчивые щупальца, но лишь глубже вяз в новом, липком страхе, который навевал этот шёпот. С каждым ударом сердца он становился всё более явным, осмысленным, и с каждым же ударом сердца я понимал, что с отчаянностью утопающего не желаю услышать его слов.  

Сознание снова спасло меня, померкнув за миг до того, как я различил слова. Мне пришлось долго приходить в себя. Новой открытие привело лишь к большему беспокойству и сомнениям в собственной вменяемости. Но первый шаг уже свершился, и оставался лишь вопрос времени, когда я сделаю следующий.  

Новое полнолуние, моя вторая попытка. Она оказалось такой же неудачной как первая. Я снова потерял сознание, едва шёпот стал хоть сколь-нибудь различимым. И лишь на третий раз мне удалось продержаться достаточно долго, чтобы понять таинственные слова. И, боже, лучше бы я не делал этого. Ибо я оказался лишь рад тому, что в третий раз забылся. Потому что услышал до боли знакомый голос. Голос, которого мне так не хватало. Голос своей бабушки. Только не тёплый и добрый, но холодный и требовательный. Злой. Твердивший одно и тоже. “Отвернись”. “Отвернись”. “Отвернись”.  

“Отвернись”. “Отвернись”. “Отвернись”. Бабушка твердит снова и снова. “Отвернись”. Но я больше не её послушный отпрыск. “Отвернись”. Я знаю, что мне не нужно этого делать. “Отвернись”. Я знаю, что это лишь отчаянная попытка скрыть от меня истину. “Отвернись”. Уберечь меня, хотя и из совсем иных побуждений. Пусть так. Мне не страшно. Я готов.  

Я схожу с ума. Вот первая мысль, зародившаяся в моей голове после всего пережитого. Это объясняло и страх перед Луной и голос в голове. Голос бабушки. А ведь она закончила свою жизнь в сумасшедшем доме. Может быть это генетическое? Может быть тот же самый недуг есть и у меня, только проявился он намного раньше?  

Я впал в отчаяние и панику. Меня страшила сама мысль, что разум когда-нибудь откажется мне подчиняться. И я решил поговорить с родителями о последних годах моей бабушки, так как сам мало помнил в силу возраста те времена. Они неохотно отвечали на мои вопросы. По всему становилось понятным, что им неприятна сама тема разговора. Я же не решился рассказать, что слышал её в своих галлюцинациях, чтобы не наносить им ещё большей травмы.  

И если днём я искал успокоения и ответов, то ночами я продолжал борьбу. Я бросал вызов Луне, я слушал шёпот, требовавший, чтобы я отвернулся. Всякий раз я держался всё дольше и дольше, но всякий раз моё сражение оканчивалось беспамятством.  

В конце концов, в своих поисках я пошёл дальше. Наперекор нежеланию своих родителей, я решил выяснить больше о болезни своей бабушки. Отыскав скорбный дом, где она доживала свои последние дни, я выяснил фамилию врача, который отвечал за её лечение. Он давно уже оставил профессию к этому моменту, но найти его мне, всё же, удалось. Объяснив старику свои страхи, я попросил рассказать побольше про болезнь своей бабушки, на что он с некоторым нежеланием, но всё же согласился.  

Его рассказ оказался довольно путанным и пространным, так как много воды утекло с того времени, но кое-что полезное выудить всё же удалось. У неё наблюдалось похожее расстройство, что и у меня. Она отчаянно боялась Луны, но в отличие от меня её не мучали кошмары или галлюцинации. Просто всякий в раз в полнолуние она не могла уснуть. И лишь твердила одно и тоже “Отвернись, отвернись, отвернись”. К тому же, время от времени, она расспрашивала обо мне, а вот о родителях практически на вспоминала. А ещё пару раз упоминала о своём муже. Заинтересовавшись последним фактом, я начал расспрашивать о нём, но доктор лишь сказал, что бабушка глубоко винила себя в чём-то.  

Вопросов после этого у меня возникло ещё больше. Бабушка явно страдала от чего-то похожего, что медленно губит и меня, но протекала болезнь совершенно по другому. К тому же, здесь ещё каким-то образом замешан и мой дедушка, которого я никогда не знал. Решив продолжить поиски дальше, я отправился в деревню, где родилась и выросла моя бабушка. Помня реакцию на мои расспросы, родителям я сказал что уеду отдохнуть на несколько дней.  

Деревня оказалась местом пустынным и погибающим. Несколько покосившихся домов – всё что осталось от некогд обжитого поселения. В одном из домов я нашёл пожилую женщину – единственную, кто остался доживать свой век в этом месте. Прожив всю жизнь тут, она не решилась оставить его и в конце своих лет. После непродолжительной беседы и помощи по хозяйству, мне удалось разговорить её. Она вспомнила, в том числе, и мою бабушку. Но рассказанная ей история оказалась настолько неожиданной и странной, что я не поверил своим ушам.  

Как оказалось, моя бабушка родилась совсем не в этой деревне, как я думал ранее. Она приехала сюда довольно молодой, одинокой девушкой и заселилась в пустовавшем на тот момент доме. С хозяйством она вполне справлялась самостоятельно, а местным парням давала от ворот поворот, когда те приходили напрашиваться в женихи. Очень быстро за ней закрепилась слава странноватой девушки. Нередко она надолго оставляла свой дом, уезжая в неизвестном направлении. Временами она приезжала в сопровождении самых разных людей, а однажды приехала вместе с мужчиной, с которым и стала жить вместе. Она утверждала, что это её муж, но в деревне очень быстро усомнились в этом, потому что детей всё не появлялось и не появлялось, да и свойственной мужу и жене близости между ними тоже не наблюдалось.  

Время шло. Со временем новообретённый муж моей бабушки стал мрачным и нелюдимым. Он всё реже появлялся на улице по вечерам, а в полнолуние так и вообще запирался в доме. Одновременно с этим, к бабушке всё чаще стали наведываться странные гости. Они приезжали ненадолго и уезжали быстро и под покровом темноту, а сама бабушка перестала вообще покидать деревню.  

Всё это вылилось в ужасное событие, потрясшее всю деревню на годы вперёд. Дедушка в одну из ночей вломился к соседям и голыми руками убил всё семейство. Местные мужики, вооружённые кто чем, попытались остановить его, но он оказал столь яростный отпор что тяжело ранил ещё нескольких человек. В конце концов, приехала милиция, но даже им с трудом удалось справиться с обезумевшим дедушкой. В него успели выпустить с десяток пуль, прежде чем погибнуть. Он словно бы не замечал ран и кидался на милиционеров пока не залил своей кровью всю землю. После этого бабушка стала как не своя. Несколько дней она просто бродила по улицам деревни и бормотала, что виновата во всём, а затем снова начала исчезать надолго.  

Последние же слова пронзили меня с такой неистовой силой, что я едва удержался от того, чтобы не вскочить с места и не убежать. Потому что эта добрая женщина поведала мне, что однажды вечером бабушка вернулась из очередной длительной поездки. Она вернулась не одна, а в сопровождении мужчины, женщины и ребёнка. По описанию я сразу же узнал своих родителей. Когда же у бабушки поинтересовались столь странным визитёрам, та объяснила, что это семейная пара, которая усыновила себе ребёнка. Они ищут тихое место, чтобы начать новую жизнь, а бабушка подумывает продать им участок.  

Дальше я не слушал. Ушёл я оттуда на ватных ногах, а как добрался до дома вообще не помнил. На следующий день я заявился к родителям и прямо с порога потребовал объяснений. Я хотел знать правду, хотела выяснить, как так получается, что меня усыновили, а они даже об этом не удосужились мне рассказать.  

К чести моих родителей, они не стали скрывать от меня этот факт и признались, что усыновили меня. Правда, когда я потребовал подробностей, они попросили дать им день, чтобы собраться с мыслями и рассказать всё обстоятельно. Они обещали выложить все тайны, которые они от меня скрывали, и я согласился. Но на следующий день, явившись в родительский дом, обнаружил лишь опустошение. Вся одежда пропала со своих мест. Фотографии и личные вещи исчезли без следа. Но больше всего меня поразило открытие, обнаруженное на кухне. В раковине лежала горстка пепла, и лишь по обрывку обложки я выяснил, что пеплом оказался чей-то паспорт. Либо отца, либо матери. Либо их обоих, потому что больше никаких документов в доме найти не удалось. Казалось, что здесь вообще никто и никогда не жил.  

Она нависла надо мной. Ужасающая и притягательная. Как же долго я шёл к ней. Как много мне пришлось утерять ради этого, но больше – приобрести. Слишком много для хрупкой человеческой жизни.  

Я долго не мог прийти в себя. Растерянность и непонимание сводили с ума. Вся прошлая жизнь разом перевернулась с ног на голову. Бабушка, которая вела странную жизнь и на старости лет сошла из-за этого с ума. Затем родители, которые оказались мне не родными. Но самое главное, я ничего не знал. И теперь мучительно навёрстывал потерянные знания.  

Спустя полгода безуспешных поисков родителей и своего прошлого я заметил в себе странные изменения. У меня начались провалы в памяти. Я мог спокойно заниматься своими делами дома, а затем обнаружить себя посреди оживлённой улицы в центре города. Или мог обнаружить себя за рулём автомобиля, в десятках километрах от дома. Конечно же, я попробовал связать это с своей фобией, но очень быстро понял, что произойти это может в любой момент. И мало того, одновременно с провалами в памяти, меня стали чаще посещать видения Красной Луны и приступы беспричинной тревоги, а чувство слежки превратилось в постоянного спутника.  

Конечно же всё это не могло не оказать на меня угнетающего эффекта. Я думал, что окончательно схожу с ума, что весь прошлый отрезок жизни мне просто примерещился. В попытках разобраться в себе я начал сторониться людей, становился всё более закрытым и отчужденным, и, в конце концов, решил обратиться к специалисту.  

Психолог оказался весьма приятным человеком. Он расспрашивал меня о прошлом, а я отвечал честно и открыто. Я рассказал ему всё: как выяснил тайну, которую от меня скрывали родители, и как они, не оставив после себя ни следа. Про свою болезнь и жуткие видения, которые донимали меня ночами. В конце концов я не выдержал и выкрикнул, что мне, наверное, нужно отправиться в сумасшедший дом, вслед за своей бабушкой, на что психолог как-то странно улыбнулся и сказал, что есть и другой путь.  

Поначалу его ответ ошарашил меня. Он смотрел спокойно и открыто, будто бы мои слова нисколько не удивили его, будто бы он каждый день слышал нечто подобное. Тем временем, его рука что-то черкала в небольшой записной книжке, лежавшей на коленях. Одного мимолётного взгляда на раскрытую страницу мне хватило, чтобы внутри всё похолодело. На половине листа алел красный круг, под которым он выводил непонятные символы. При виде этого круга меня пронзил образ, преследовавший меня во снах. Образ Кровавой Луны в иссиня чёрном небе.  

Вне себя я вскочил со стула и попятился прочь от мужчины, который продолжил невозмутимо сидеть на стуле. Меня трясло от ужаса, хотя ни в позе, ни в выражении застывшем на его лице отсутствовал малейший намёк на угрозу. Он лишь улыбнулся чуть шире и сказал, что может помочь.  

Я больше не мог его слушать и сбежал, не оглядываясь назад. С этого момента ко всем моим предыдущим кошмарам прибавился новый: я начал замечать слежку за собой. Меня преследовали везде. Если я сидел у себя в квартире, то по домом кто-то обязательно прохаживался, как бы невзначай останавливаясь напротив моих окон. Если я ехал в метро, то через несколько мест обязательно располагался незнакомец, время от времени бросавший на меня пристальные взгляды. В магазине, на улице, даже в Интернете я не чувствовал себя спокойно. В конце концов, я удалил все свои страницы в социальных сетяхи и окончательно замкнулся в себе.  

Последней же каплей стала подброшенный под дверь рисунок. Красный круг на чёрном фоне. У меня случился нервный срыв. Я набрал полицию и что-то орал в трубку. Сейчас я прекрасно понимаю, как восприняли на той стороне телефона моё неразборчивый вопли. Потому что спустя несколько часов меня увезли в психиатрическую клинику и поместили в отделение для особо опасных больных.  

Мой лечащий врач тоже оказался одним из них. Он не сказал об этом напрямую, но я догадался это по тем разговорам, которые он вёл, навещая меня. Он не спрашивал о моём самочувствии, не пытался лечить меня. Всё что он делал это разговаривал. Спрашивал, почему я решил ослушаться своей бабушки и обратился к Луне. “Она же говорила тебе отвернуться” повторял он раз за разом. Сначала я кричал на него, когда он заводил такие разговоры, но моя ярость быстро затихала в крепкой хватке санитаров, когда меня накачивали какой-то гадостью до отключки.  

Я научился держать себя в руках. Я больше не кричал, когда он снова начинал свои разговоры. Затем он начал расспрашивать меня о том, что я успел выяснить за последнее время. На моё молчание, он пригрозил, что превратит меня в овоща, если я буду молчать. Я рассказал ему про свою поездку в деревню и разговор с единственным старожилом. Врач покивал головой и разъяснил то, что я и так уже знал. Что это был не мой дедушка. Не моя бабушка. Не мои родители. И не моя жизнь.  

Наконец, я могу смотреть на Неё без ужаса. Наконец-то я принял Её, свою суженую. Кровавая Луна, что вела меня всю мою жизнь. Спасла меня от них. И теперь ей осталось сделать последний акт милосердия – раскрыть истину, даровав мне упокоение.  

Алая Луна всегда вела войну с людьми. Она не являлась злом в чистом виде. Человек, как всегда, сам породил себе врага. Исключительно из желания обуздать хтонические силы, подчинить своей воле необузданную, хаотическую сущность Природу. Порядок, а не Хаос. Тайные практики, что проводились в скрытых залах шумерских зиккуратов и среди затерянных песков Египта, во время в ночи древнегреческих Элевсинских мистерий и римских Сатурналий, в глубоких медитациях даосов и размышлениях садху.  

Говоря это его моего врача вибрировал. Я чувствовал потаённый страх, который говоривший пытался унять. Человек сумел обуздать силы Природы. Он стал безраздельным правителем всего сущего. Но лишь обуздать. Человеку не хватило сил уничтожить хтонические силы, так как они вечны и переменчивы, они будут существовать, пока существует сам мир. И ещё они неудержимы. Сколь бы долго их не старались сдержать, рано или поздно они вырвутся на свободу.  

Если что-то невозможно удержать, значит это можно направить. И тогда была выбрана первая Жертва. Уже давно утеряно её имя, никто не вспомнит стал ли ей покорный раб или самоотверженный правитель. Известно лишь, что Жертва стала вечной приманкой для хтонических сил. Она стала средоточием их ярости и желания. Силы природы начали свою неутомимую охоту, словно Зверь. Сквозь годы, сквозь века и эпохи. Потому что силы мироздания не знают усталости и способны пребывать лишь в вечном движении.  

С этого момента Жертва стала центром всего. Зверь следовал за ней, ибо в Жертве скрывалось его освобождение. В этом сражении, рано или поздно, Зверь преуспел бы, ибо Жертва тянулась к Зверю, а Зверь – к Жертве, как две части единого целого. Тогда на пути Зверя встали посвящённые в таинство люди. Раз за разом они выискивали Жертву. Они рыскали в её посиках по всему миру, стремясь опередить Зверя. Они становились самыми доверенными и близкими людьми для Жертвы. Мужьями, жёнами, родителями. Они наблюдали за Жертвой, выглядывая момент, старались удержать Зверя вдалеке от неё. И так длилось веками.  

Тот кого, я считал своим дедом также был Жертвой. Его отыскали слишком поздно. Несмотря на все попытки, однажды он коснулся Зверя, и именно тогда обезумел. Хотя теперь я понимаю, что он просто слился с первозданной Природой. В ту ночь он убил соседей и погиб от рук милиции. Моя “бабушка” была тайным членом сообщества. Именно она не уследила за ним, и именно ей выпала доля отдать свой разум, чтобы стать тем моим соглядатаем. В потаённых уголках моего сознания она внушала мне ужас перед Луной, нашёптывала предостережения и всячески отвращала от встречи со Зверем, когда я начинал заходить слишком далеко. И мои родители тоже входили в культ, наблюдая за мной до тех пор, пока я не приблизился слишком близко к истине.  

Врач рассказывал мне всё это. Он поведал всю историю противостояния с Хаосом. И когда я узнал правду, он сказал, что пришло время завершить замысел последних лет. Так как я слишком много успел выяснить, меня собирались запереть, изолировать так, чтобы я больше никогда не смог коснуться Зверя. Я стал опасен, и поэтому должен исчезнуть из этого мира.  

Их было много. Очень много. Самые разные люди. Многих я узнал. Кого-то считал друзьями родителей, кого-то – соседями, кого-то просто очень часто встречал на улице. Они собирались, чтобы перевезти меня в укрытие. Последнее укрытие, где мне предначертано провести остаток своей жизни. Их было много. Но не осталось никого.  

Позади догорают остовы автомобилей. Тела лежат вповалку друг на друге. Окровавленные пальцы впиваются в землю. Я не помнил ничего. Лишь темноту и крадущиеся шаги в темноте. Шорох вдыхаемого запаха и блеск охотничьего взора. Красный блеск. Кровавый блеск. Кровавая Луна. Она взошла надо мной. Прекрасная, как во снах. Яркая и чарующая. Она смотрела на меня. Ласково и притягательно. Две части сольются в целое. Спустя столько лет. Она поглотила меня. Окончательно просочилась, став неотъемлемой частью. Живая сила. Неукротимое движение. Не Порядок, но нечто иное. Это не Хаос. Это Океан.