Сложная дискуссия на три головы

Юнец ворвался в пещеру в вихре безумного грохота и перезвона металлической кольчуги. На ходу вынув меч из ножен, он поднял его над головой и громко крикнул ломким голоском:  

– Чудище поганое, вызываю тебя на бой честный! Пришёл конец твоим злодеяниям.  

Змей Горыныч, только-только закончивший завтракать, медленно поставил недопитый кофе на столик и отложил в сторону газету «Известия Тридевятого Царства». Сняв очки с носа Центрального, он внимательно взглянул на незваного гостя.  

– А ты, собственно, кто?  

Меч над головой юнца слегка опустился вниз.  

– Я? – недоумённо спросил он. – Я витязь славный. Иван-Царевич, – меч его снова горделиво поднялся выше. – Я биться с тобой пришёл чудище трёхглавое.  

Издав протяжный вздох Правый воздел глаза к потолку и пробормотал:  

– Тридцать третий.  

Центральный же продолжал пристально смотреть на Царевича.  

– И чего ты от меня хочешь?  

Иван похлопал глазами. Меч в его руках совсем поник.  

– Как что? – ещё более оторопело спросил он. – Биться с тобой, что ж ещё.  

– А зачем? – продолжал допытываться Центральный.  

– Так ты же… это…, – Царевич совсем растерялся. – Ты… это… о, вот… ты царевну украл.  

– Не крал я никого, – всплеснул руками Горыныч, – я предоставлял услуги аэротакси. Она в Тридесятое царство заказала перелёт.  

Юнец поморгал немного.  

– Действительно, она же сейчас там…, – пробормотал он, но тут же нашёлся. – Вот, ты сломал палаты княжеские, точно!  

Глаза Центрального вспыхнули, но заговорить не дал ему Левый.  

– Может просто сожрём его? – заметил он, как бы, между прочим.  

Центральный лишь отмахнулся.  

– Так, что я там сломал?  

– Палаты княжеские, – сказал Царевич с важным видом, снова поднимая меч, – мне посадник княжеский сказал. Защищайся, подлец!  

Но Горыныч даже не думал защищаться. Он резко встал из-за стола под пронзительный возглас Центрального.  

– Чего?! – грохнул он так, что от стен многократно отразилось эхо. – Чего это червь там проквакал? Я сломал?! Значит, как воровать казённый деньги со стройки, так это он в первых рядах, а как отвечать потом за плохие стройматериалы, так это Горыныч виноват! Да я его…  

– Его тоже можно сожрать, – безразлично заметил Левый.  

Правый укоризненно взглянул на него.  

– Ты только о пожрать и думаешь.  

Левый с достоинством обернулся к Правому.  

– Хочу заметить, – промолвил он медленно и членораздельно, – что брюхо у нас общее. Так что из всех здесь присутствующих только я думаю об общем благе.  

– Тихо, – оборвал спор Центральный, и снова обратился к Царевичу, который явно не понимал, что происходит. – Значит так, парень. Вернись к княжескому посаднику и скажи, что Горыныч лично с ним поговорит. Про палаты ломающиеся и крыши прохудившиеся. У тебя всё?  

Царевич поморгал немного.  

– Нет, – сказал он, – Ещё золото же есть…  

– Золото моё – оборвал его Центральный. – Я честно его заработал. В налоговой можешь перепроверить.  

Царевич потоптался на месте, явно собираясь ещё что-то сказать. Центральный протяжно вздохнул.  

– Говори.  

Царевич недоверчиво сощурился и промолвил:  

– А твоя чешуя?  

Правый издал протяжный вздох, но Центральный решил не делать поспешных выводов. Ну не мог же этот парнишка в самом деле поверить в подобный бред.  

– И что моя чешуя? – поинтересовался он.  

– Ну, из неё непробиваемые доспехи получаются.  

Правый выпучил глаза, Центральный застонал. Лишь Левый продолжал флегматично смотреть на гостя.  

– Откуда ты это услышал? – воскликнул Центральный. – Ну откуда?  

Царевич почесал затылок, забыв при этом снять шлем.  

– Молва ходит, – неуверенно проговорил он.  

Центральный шумно втянул носом воздух и выпустил густые клубы дыма.  

– Так, хорошо. Давай мыслить логически. Итак, кого ты видишь перед собой?  

Царевич обвёл Горыныча пристальным взглядом, словно бы чуя в вопросе подвох.  

– Змея Горыныча!  

– Ящера, – не выдержал Центральный. – Ящера, Иван. Летающего ящера. А что мне нужно для того, чтобы летать?  

Царевич непонимающе развёл руками.  

– Ээээ, крылья?  

– Мне нужно быть лёгким. – воскликнул Центральный. – Понимаешь, лёгким. Моя кожа должна быть лёгкой, мои кости должны быть лёгкими. Лёг-ки-ми, понимаешь? А значит моя кожа не плотная. Посмотри на себя, ты закован в сталь? Зачем тебе вообще кожа? Кольчуга же защищает намного лучше!  

Царевич, похоже, понял свой промах и смущённо поковырял кончиком меча каменистый пол.  

– А вот…, – начал было он, но осёкся.  

Центральный прищурился.  

– О чём ты? – спросил он.  

– Ты прекрасно знаешь о чём, – заметил Правый, но Центральный снова отмахнулся.  

– Твой клык, – промолвил Царевич. – Он даёт великую силу?  

С протяжным воплем Горыныч поднял руки и ухватился за головы, причём левой за Левого, а правой – за Правого.  

– О, Силы Небесные…, – простонал Центральный.  

– Я же говорил, – эхом ответил ему Правый, явно недовольный тем, что его так внезапно обхватила рука.  

– … за что вы так со мной, – и добавил. – Да мой клык даёт великую силу.  

Царевич тут же оживился.  

– Так я за ним, тогда, – промолвил он, поднимая меч.  

Центральный долго не отвечал, жуя губы. Наконец, он промолвил:  

– Ммм, у тебя девушка есть?  

Царевич залился краской, что осенний лист.  

– Нет, – он смущённо потыкал носком сапога землю, а затем бросил с вызовом. – У славного витязя нет времени на такую ерунду. Нужно с силами зла сражаться.  

Центральный протяжно вздохнул.  

– Слушай, Иван… Ванечка… Ванюша… миленький, слушай, правда. Приходи ко мне лет через тридцать, я тебе связку своих зубов отдам за так. Ты ещё поблагодаришь меня потом.  

Царевич оторопело смотрел на Горыныча, явно не понимая, о чём тот говорит.  

– Ну а твоя кость?  

Центральный взглянул на Правого с видом «Объясняй сам, я уже устал». Правый кивнул и обернулся к Царевичу:  

– Иван, помнишь, что мы говорили про чешую?  

Царевич недовольно насупился.  

– Летающий ящер?  

– Именно, – кивнул Правый. – Летающий ящер. Мои кости лёгкие и полные внутри. Меч-кладенец из низ них выйдет такой, что тебе на первой же сече голову срубят.  

Царевич поник, и Горынычу даже стало немного жалко паренька.  

– Иван, ты поменьше пересуды бабок у плетней слушай и будет тебе счастье.  

Иван тряхнул головой.  

– Ладно, тут не вышло, – пробормотал он. – Пойду тогда к Кощею Бессмертному.  

Заслышав это Горыныч аж на месте подскочил.  

– Что? К Кощею?!  

Но Царевич уже не слушал его, погружённый в свои мысли.  

– … как там, курица в утке… а, не, заяц в утке, а игла…  

– Ваня, ты к Кощею не ходи. Гиблое это де…  

Но Царевич уже повернулся и бодро зашагал к выходу из пещеры, помахивая из стороны в сторону обнажённым мечом. Горыныч спешил за ним следом до самого выхода, но так и не нагнал на неловких ногах. Проследив, как Царевич взгромоздился на коня и ускакал вдаль, Горыныч бросился к столу, заваленному вещами и стал рыться в беспорядке. Отыскав серебряное блюдце, он аккуратно уложил его поверх вещей и пустил по нему небольшое яблоко. Трёхглавое отражение Горыныча тут же поплыло и сменилось на худое лицо Кощея, а уютная тишина пещеры – на шорох беговой дорожки. Пот струился по лысой голове, обильно заливая лицо, даже несмотря на налобную повязку.  

– Дарова… Горыныч…, – кивнул Кощей между вдохами.  

– Привет, Кощеич, – улыбнулся в ответ Центральный, – а ты всё спортом занимаешься?  

– Тебе б… тоже… стоило, – заметил Кощей. – Спорт… продлевает жизнь. Ты… чего звонишь… то?  

– Слушай, Кощей, – неуверенно начал Центральный. – Ты бы прервался на пять минут. У меня тут для тебя новость одна.  

– Да говори так, – махнул рукой Кощей, не сбавляя темпа. – Чего… случилось.  

– Тут ко мне давеча заглядывал один молодой человек… ммм… ты знаешь, весьма приятный юноша. Конечно, он молод и горяч…  

– Ну… не томи Горыныч… что такое?  

Центральный вздохнул.  

– В общем он приходил из-за княжеских палат.  

Кощей хохотнул.  

– Ааа… это посадник всё… воду мутит…  

– Ага, – кивнул Центральный. – А ещё он приходил за чешуёй, клыком и костью.  

Заслышав это, Кощей выпучил глаза и одним прыжком соскочил с дорожки.  

– Да ты что? – промолвил он, выключая дорожку – Ещё одни?  

– Ага, – кивнул Центральный. – И теперь он направляется к тебе.  

Кощей медленно стянул с головы повязку и вытер лицо.  

– Твою ж налево, – протянул он. – Опять все выходные василиску под хвост.  

– Слушай, – промолвил Горыныч. – С ним надо что-то делать. Это уже ни в какие ворота не лезет!  

Кощей медленно кивнул.  

– Значит, страдаем мы, а сливки снимает он. Да сколько можно-то! Этот Кот Учёный статьи для своей диссертации высасывает из пальца и экспертом выступает, а потом всякие юнцы к тебе в дом без спроса лезут!  

Горыныч полностью поддерживал слова Кощея. Но нерешённой оставалась ещё одна проблема.  

– Слушай, Кощей, этот парень… Иван-Царевич… Ты, в общем, особо не серчай на него. Он, правда, нормальный парень. Просто объясни ему научно-популярно, что ты Бессмертный, а не Бессмертный-но-с-условием. И про то, что зайца в утку по биологическим причинам невозможно запихнуть. А с Котом мы уж как-нибудь отдельно разберёмся.  

– Вообще, коты тоже съедобны, – философски заметил Левый. – Но это я так, к слову.  

Правый в ответ испепелил его взором.  

– Ладно, – ворчливо отмахнулся Кощей, – но в последний раз. Потом уж княжескую дружину на него натравлю. Пусть сам потом объясня…, – и тут глаза его вытаращились так широко, что вот-вот вывалятся из орбит. – Баба Яга.  

Прошептал он это слово так тихо, что Горыныч едва расслышал его.  

– Что?  

– Баба Яга, -повторил Кощей всё с тем же выражением. – Надо ж её предупредить. Особенно после последнего раза.  

Центральный нахмурился.  

– А что было в последний раз?  

– Помнишь того к тебе заваливался такой парнишка… ну… пухлощёкий…  

– Ага, – медленно кивнул Центральный, уже понимая к чему клонит Кощей.  

– Так вот, он к Яге потом наведался и говорит, мол, корми, пои меня, и в баньке парь. Яга ему, собственно, ты кто такой, уважаемый, а он в ответ заявил, что ничего не знает, в народе говорят, что она обязана его накормить, напоить, в баньке попарить и спать уложить. И ни в какую уходить не собирался. Так он, зараза такая, таким проглотом оказался. Все запасы у Яги схомячил, да ещё заказы раздавал. Это буду, то не буду. А ей теперь с хлеба на воду перебиваться до следующей пенсии.  

В голове Центрального ясно вспыхнул образ, как Царевич стоит на пороге её избушки и битый час требует от Яги накормить его.  

– Срочно звони ей, – промолвил он. – Пусть улетает куда-нибудь за Тридевять Земель. У неё там родственница, вроде, есть какая-то. А то ей точно прохода не дадут.  

– Хорошо, – поспешно кивнул Кощей. – Так и сделаю. Ух, мне этот Котяра. Все бы усы ему…  

Конец фразы Горыныч не услышал, так как Кощей оборвал связь. Тяжко вздохнув, он вернулся к себе в кресло и развернул недочитанную газету. С каждым днём этих витязей становилось всё больше и больше. Скоро продыху от них не будет. И если, ладно ещё, первые были понятливыми и пугливыми, так последние вообще наглые просто до жути. Иван-Царевич-то ещё адекватным оказался, его хоть уговаривать не пришлось. А что будет завтра? Придёт кто поупёртей и никакими уговорами его не выгонишь.  

Объятый невесёлыми думами, Горыныч скользнул взглядом по передовицам. Князь опять чудит, подать на воздух думает вводить, какого-то очередного боярина поймали с тремя десятками сундуков с золотом, Василиса Прекрасная рассказывает, как сохранить красоту и приворожить суженного. И тут внимание Горыныча привлекла небольшая заметка в самом низу страницы. Вроде бы ничем не примечательная, но едва он увидел первую строчку, как тут же подскочил с кресла как ужаленный.  

«Внимание, – значилось на ней, – только ближайшие семь дней. Кот Учёный, эксперт с мировым именем по вопросу фольклора, приезжает в Тридевятое Царство с серией лекций «Новейшие открытия в области фольклорных наук». На лекциях будут затронуты такие темы как: десять способов снять боль в спине с помощью Горынычева клыка, Кощеева смерть – где она ещё сокрыта и ресторан Бабы-Яги – обновление в меню. А также многое, многое другое. Спешите, места ограничены».  

Горыныч несколько раз перечитал заметку, затем руки у него задрожали с такой силой, что буквы слились в бешеной пляске. Впоследствии в окрестностях ещё долго слышался протяжный рык, из-за которого местные жители то и дело с опаской поглядывали на небо, опасаясь нападения страшного трёхглавого змея.