Человек разумный.

С подветренной стороны зверь меня не чуял.  

Всё началось в марте, когда чаша весов перевесила моё терпение. Март – месяц надежд! В марте просыпаются все ранее дремлющие чувства. Но мои чувства этим мартом вовсе не спали, они были встревожены и прибывали в состоянии крайнего возбуждения. Если быть до конца точным, было одно единственное чувство которое этим мартом, выражало крайнюю степень воспаления. Чувство талости души!  

Это совсем не означало, что я внутренне превратился в безвольный ручей, готовый течь в сугубо предсказуемом направлении. Нет! Талость души, предполагало начало таяния ледника, бурный поток, великую силу моей внутренней природы. Но это было отнюдь не чистые воды, где плещутся величественные карпы.  

Верховодили моим чувством талости, две совершенно не знакомые друг другу особы. Одна- была теплокровной, 30-ти летней девушкой, с которой я познакомился восемь месяцев назад, другая – переднеприводная, маслопожирающая Лада Калина, которая досталась мне в наследство, и спустя два дня, я отрёкся от внутренней терпимости.  

С ней – Виолеттой Борисовной Покровской (между прочим – племенная дворянка! ), я познакомился возле лужи, которая разлилась у центральной библиотеки, центрального района, в самом центре города!  

Она была именно весела, а не на веселе! Хотя по первости, я усомнился в этом. Она хохотала как умолишённая, над казалось бы совершенно бессмысленным событием. Во всяком случае, бессмысленным для всего человеческого рода. Простой грач из семейства грачиных, бахвалился своим превосходством непонятно над кем и издавал сверху звуки похожие на надменный смех. Мол – я птица вольная, хочу, гажу на головы запоздалых прохожих, хочу, лечу по направлению к турецкой границе! И ни тебе шенгена, ни тебе чемоданного перевеса, когда затарился грошёвыми сладостями и оливковым маслом в стеклянной таре двухлитрового масштаба, а тебе тычут в морду цифрами и запретами.  

Почему-то именно это событие и рассмешило Виолетту Борисовну, а я в это время, всего лишь проходил мимо, наслаждая видом дымовала из городской трубы. Моя степенность и вовсе добавила дров в её чудаковатое поведение, и она стала ржать как великосветская лошадь, выдворяя из своих недр, многие кубометры отработанного воздуха. Я оглянулся и усомнился в её нормальности, но тем не менее мы познакомились и тут же нашли пару тем для разговора. Потом мы часами висли на телефонах, гуляли, ходили в сквер. По итогу, она переехала ко мне и мы окунулись в приятный быт.  

С ней – Ладой Калиной, мы познакомились чуть позже, нежели с моей дамой сердца. Тремя месяцами позднее!  

Я вдруг стал счастливым обладателем этого чуда автомобилестроения. Наследие деда! Хотя дед мой был ещё в полном расцвете уходящих сил, он загодя, плюнул мне в дар свой автомобиль.  

Я был счастлив!  

Но моё счастье длилось всего два дня!  

К моменту появления машины, пылкость чувств с Виолеттой слегка поугасла. Вдоволь нагулявшись в парке и исчерпав  

запасы красноречия, мы прикоснулись к прелестям обсуждения разной маломальской всячины, давольно паршивенького формата. Я приуныл и громом с неба, меня ударила Калина.  

К тому моменту, Виолетта поехала погостить у родителей и её знакомства с машиной не состоялось, зато я хотел познакомиться с Калиной поближе.  

Я вдарил газ и сизое облако, кофейной прогорклостью, вырвалось из рокочущего сопла, прозванного в простонародье – глушителем!  

Два дня я ездил, наслаждаясь скоростью и ветренной вольность. Потом машина встала, подавившись очередным литром масла. Потоки крови в капиллярах, тут же дали течь, пробив брешь в глубинах моего носа.  

Мои родители, были весьма образованными людьми. Отец, был преподавателем высшей математики, а мать – числилась главным инженером одного небезызве́стного завода. Вечерами, мне доводилось слушать из беседы и скажу вам, что я совершенно их не понимал, ввиду своего мальчишеского скудоумия.  

В квартире часто звучал Шопен, Чайковский и папаша Шуберт, а настенные полки буквально ломились от различных пухлых книг.  

По мере взросления, мне привились хорошие манеры, знания, каллиграфия и албанский язык. Я был вежлив, обходителен, начитан и хладнокровен в отношении суровых жизненных перепутий.  

Казалось бы, откуда здесь было взяться сквернословию, но выдаваемые мной словечки посвященные поломке автомобиля, сделали меня живой легендой для трёх провинциальных алкашей, которые даже прервали своё времяпровождения. Они готовы были аплодировать мне стоя, но их ноги сморил метилкарбинол (spiritus обыкновенный).  

С подветренной стороны зверь не чуял меня.  

В этом году, целые полчища диких лосей буквально атаковали подсоленные пни. Лоси как саранча, наводнили лесные угодья. Я ушёл в лес отвлечься от суеты и остался в нём, и на третий день к ряду.  

О лосях я узнал из ленты новостей и решил, что покуда я буду полезен природе, я останусь в лесу на правах человека разумного.  

На самом деле, я подался в лес немного остудить пыл и попросту отдохнуть от  

двух совершенно не знакомых друг другу особ! Одну звали, Виолетта Борисовна Покровская, другую – Лада Калина!  

Они были незнакомы друг другу, но имели одну схожую черту – Et facultatem ad caesorum spolia detrahenda nervosi!