Мои потёмки

Моя муза нагнулась поглядеться в лунное озеро –  

и уронила брошку радости,  

и не сумела подхватить её,  

и та одинокой звёздочкой  

утонула в первозданной тишине.  

А по ночам она светится, подмигивая мне  

и напоминая о том, что когда-то и я  

был таким же светлым.  

С тех пор мои стихи ищут выход из лабиринта печали.  

Они признаются мне: «Мы плачем,  

потому что от слёз немного светлее».  

Моя песня поднесла к губам флейту радости,  

но не стала будить спрятавшуюся в ней музыку.  

Опустившись на колени,  

она воткнула флейту в мокрый песок:  

пусть вырастет из неё дерево,  

прибежище соловьёв!  

И ночь улыбнулась:  

«Ты ещё доверяешь моему волшебству,  

о искатель первородного света! »  

Но что я могу предложить моим стихам,  

этим простодушным бродягам?  

Разве что волшебный очаг своего нищего Ахура-Мазды,  

греющий только меня?  

А ведь когда-то втекали в меня и светлые песни.  

Я ещё помню,  

как сквозь туман  

протискивался солнечный ветер,  

и обнимал моё озябшее одиночество,  

и шептал мне горячие признания в любви.  

Не его ли слова, шелестящие лучами,  

превратились в корни моих строчек?  

Разве среди шёпота усталых мечтаний  

не звучит колыбельная покойной мамы?  

Откуда же пришёл этот змеиный мрак,  

что бесконечной похоронной процессией  

вползает в глаза сироты?  

Не верь, ночь, моим слезам -  

это брызги волн одряхлевшего моря,  

бьющегося о скалы прошлого.  

Омой предутренней росою печальную музу,  

научи её любить свою наготу.  

Её лицо искажено чёрной ухмылкой сомнения,  

она никак не может понять,  

почему стала плотью воскресшая боль.