Мистраль

В феврале, когда я потерял свою работу, мне посчастливилось довольствоваться длительным сном и беззаботной жизнью, пользуясь своими сбережениями, накопленными за все свои годы жизни. Мне никогда не хватало времени, чтобы сполна насладиться и насытится этим, пока я отдавал себя на растерзание вещам, которые стали моей рутиной. Прежде, я знал, что такое отдых лишь один раз в неделю, в воскресенье. Знал, как отдыхают счастливые люди, какими их показывают по телевизору, и сопротивлялся реальности, которая пыталась просочиться в моё сознание и уничтожить иллюзии. К слову, просмотр телевизора – это был один из ритуалов моей повседневной жизни. Я не в силах вспомнить ни единого вечера после работы, когда нарушал эту традицию. Телепередачи были моим единственным развлечением, единственной вещью, которая по-настоящему радовала меня, словно снимала груз с плеч, как прежде казалось.  

Несколько недель назад, после моего дня рождения, началась моя бессонница. Не то, чтобы я совсем не мог спать, но мысли о смерти совсем не покидали меня ни на минуту, не давали мне покоя. Прежде, я никогда всерьёз не задумывался о том, что когда-то придёт мой час, что когда-то меня не станет, а после меня ничего не останется, кроме старой, однокомнатной квартиры и телевизора, который покроется толстым слоем пыли. Безусловно, в моей квартире есть и другие предметы, помимо телевизора, но лишь он и сама квартира, ставшая моим личным бункером, имели для меня ценность. Я всячески пытался сопротивляться мыслям, которые состояли из осознания того, что все свои годы я шёл со своей тяжкой ношей лишь для того, чтобы скормить свою плоть червям, разлагаясь под толстым слоем земли. Мне было чуждо соглашаться с реальностью, принимая тот факт, что в дальнейшем я стану частью пищевой цепочки, что это станет моей единственной, завершающей целью в жизни. Для меня было удивительно думать о тех вещах, которым я сопротивлялся всю свою жизнь, сопротивляться мыслям о них. Как оказалось, это не могло продолжаться до самой смерти.  

Сегодняшняя ночь ощущалась гораздо длительней, чем обычно. Я занял себя монотонными, но в то же время удивительно интересными мыслями о своём существовании. Я был абсолютно уверен, что тот, кто двигается строго по существующей множество лет системе – это победитель. Человек, который получает то, чего не получают другие. С детства мне твердили о том, что бомж – это не просто человек, которому негде жить, а тот, кто не учился в своё время, от того и не может найти себе работу, от того и негде ему жить. Впрочем, подобных выражений я слышал достаточно за весь период своего полового созревания. У меня абсолютно не было каких-либо сомнений, я впитывал в себя всю информацию, автоматически принимая её за истину. Понадобилось слишком много времени, чтобы впервые столкнуться с такого рода вопросами, оставив за спиной школу и институт. Места, которым я бездумно отдавал на растерзание всё своё время, ограничивая себя в удовольствиях и беззаботном времяпровождении, совершенно не обращая внимание на происходящее в реальном мире. В мире, на который никто не хочет смотреть. Мир, который каждая мать тщательно скрывает от своего ребёнка. То ли в связи со своими былыми ссадинами и ожогами, то ли от собственной глупости и поглотивших сознание иллюзий, а отец умалчивает, стараясь унести с собой эти пагубные и до жути омерзительные знания в могилу, если не является такой же незнайкой с завязанными глазами.  

В голове совершенно не укладывалось, каким образом система устроена так, что мне пришлось пройти несколько кругов ада, начиная со школы, затем института и закачивания несколькими годами трудового стажа, чтобы найти себе работу, а какой-то смазливый, худощавый парнишка занимает в первый же день высокую должность, на которую я давно положил глаз. Первые годы я из кожи вон лез, чтобы всегда быть на виду у начальства, выполнять свою работу на максимум, быть заслуженным работником месяца и висеть на стене почёта. Я был слишком глуп, чтобы понимать очевидное, либо, мои родители были слишком старательны, от чего я не в силах стал принимать реальность, наивно питая себя иллюзиями, не давая себе пути добраться до “осознанного” возраста, как его называют. Мне приходилось есть иллюзии на завтрак, иллюзии на обед, полдник и ужин.  

Первый приём пищи начинался в момент, когда я просыпался от шума проезжавшего поблизости поезда, а затем звенел мой будильник. Мой дом находился и по-прежнему находится рядом с вокзалом. Так сложилось, что ровно в то время, когда мне нужно проснуться, проезжает поезд и только потом звенит будильник, который служит запасным вариантом, дабы не опоздать на работу в том случае, если поезд по каким-то причинам сегодня не приедет в нужное мне время. Затем, я перебирался полуголый, лишь в одних трусах на кухню, по пути растирая свои руки, в надежде согреться. Включал телевизор, ставил варить кофе на плиту, а тем временем, пока оно варилось, принимал удобную позу на стуле, закинув ногу на ногу, крепко сжимая в руках пульт и слегка нервничая в ожидании поиска новостного канала.  

Второй приём всегда происходил в стенах фирмы, на которую я работал, за исключением воскресенья. В первое время, когда наступало время обеда, все собирались группой и шли в курилку, на рабочем месте оставалась лишь Надежда Петровна, пожилая уборщица, с которой мне приходилось входить в контакт до окончания обеда, обмениваясь услышанным из утренних новостей. Помимо этого, иногда я делился с ней едой, когда она забывала приготовить поесть на работу за несколько минут до выхода на остановку, в спешке собираясь на автобус. Он ходил чётко по городскому графику, указанному на каждой автобусной остановке. Но, как и со всем другим, что происходило в моей жизни, за исключением работы, это продолжалось недолго. Каждый день я всматривался в окно, где мужской коллектив дружно затягивался сигаретным дымом, словно по таймеру. Все между собой общались и частенько смеялись, что было видно по их лицам. Это был искренний смех и улыбки, что значительно отличались от моей наигранной улыбки, в присутствии Надежды Петровны. Даже не смотря на то, что я всегда мечтал стоять по ту сторону параллельных миров, какой она мне казалась, я никогда не осмеливался выйти к ним, считая себя некурящего, недостойным находится там, среди них, курящих мужчин. С того дня, когда наблюдение и трёп старухи стал совершенно невыносимым, я принял решение зайти в магазин и купить сигареты сразу же после рабочего дня. И весь мой вечер прошёл за просмотром телевизора, вчерашнего ужина из десяти оставшихся пельменей и освоения нового занятия, то есть курения. А с наступлением нового дня, после отработанных пяти часов за станком, наконец-то время подошло к обеду. Это был переломный день, когда я отрёкся от своей бывшей собеседницы и решил примкнуть к курящему коллективу мужчин, встав со своего места, ехидно улыбнувшись Петровне в лицо и направившись прямо к двери, выходящей к курилке. Обеденная порция иллюзий была самой сытной, среди всех остальных, что особо неудивительно, среди такого количества заблудших людей.  

Полдник, он же третий приём иллюзий отличался нарушением правил, особо не отличавшийся от второго. Мы по очереди выходили через дверь чёрного входа в парах из двух человек, чтобы покурить. Именно это помогло мне больше сблизиться с коллективом, что спустя время привело к ежедневному спору о том, кто сегодня выйдет со мной на перекур. Все эти люди казались по-своему уникальными, со своими особенными, откровенными темами для разговоров, от чего полдник был самым лёгким приёмом пищи.  

Наконец-то ужин, расположившийся в конце списка, который я проводил в стенах своей квартиры, сидя за экраном телевизора на старом, но невероятно мягком, оливкового цвета кресле, слегка поцарапанным во всех видимых его частях. Впрочем, во время покупки меня не смутили эти дефекты, цена за него была катастрофически мизерной, что привело меня к моментальной покупке, без каких-либо лишних мыслей.  

Со временем до меня доходили мысли о том, что в мире всё устроено совершенно не так, как мне казалось ранее. Далеко не так, как мне внушили в юном возрасте взрослые, считавшие себя интеллектуально на голову выше Сократа или Ницше. Естественно, об этих фамилиях они и не слышали, но брали на себя слишком многое, словно кучка душевнобольных, страдающих манией величия. Но проблема была в том, что день за днём мои мысли глушил фон, состоящий из новостей, телепередач и постоянных, нескончаемых бесед с коллегами по цеху в рабочее время. Их голоса звенели в моей голове, словно колокола, блокируя входную дверь, которая вела за рамки общественного, совершенно нелогичного и навязанного мне мнения. Под давлением всего происходящего, я продолжал быть сторонником этих вещей. Мои дни проходили однотипно, рутина стала покрывать мою жизнь плесенью, с которой я отказывался бороться, ведь победителем считается тот, кто двигается строго по существующей множество лет системе. Если система продолжает существовать на протяжении столь долгого времени, значит, она является верной. Любой изъян, который присутствует в ней – это свидетельство того, что она создана человеком. Человек является существом, наделённым развитым интеллектом, добротой, честностью и прочими критериями, говорящими лишь о том, что своему ближнему он зла не желает. Если всё происходит так, как оно есть, значит, работает во благо общества, происходящее имеет место быть. Каждый раз, когда я пытался завести откровенный, совершенно интимный диалог с коллегами на эту тему, я слышал встречный вопрос, который был их ответом, повторяющийся из раза в раз, но из разных уст вопрос, который звучала так: “А как иначе? ”. Естественно, мне не было, что ответить. Я не знал, как иначе, как и каждый из них. Приходилось довольствоваться тем, что есть. А было у меня вполне достаточно для того, чтобы жить комфортной жизнью. В целом, комфортной жизнью называли ту, в которой ты был сытым, с крышей над головой, стабильным заработком и выходным днём, среди шестидневной, рабочей недели. Каждый был доволен тем, что имел возможность жаловаться на происходящее в семье, стране и на работе. Самым странным для меня было то, что никто из них совершенно ничего не собирался менять среди вышеперечисленных проблем в своей жизни. Невзирая на свои жалобы и проблемы, они продолжали быть там, где они есть, и оставаться с теми, кого они не любят. Все эти люди были скованы, в глубине души они знали об этом, но тщательно уходили от этих мыслей, не пытаясь найти ответы на важные вопросы. Система устроена таким образом, чтобы каждый её пленник не имел ни единой возможности на спасение. Определённый уровень комфорта, которое предоставляло людям правительство и мировоззрение, построенное на средствах массовой информации, которое было во власти и абсолютном контроле того же правительства, тайком пробиралось в их сознание и принималось со временем, как собственное мнение. К сожалению, ни один из этих людей не учёл того, что путь к истине – это сложный путь, состоящий из нескольких ступеней.  

Итак, первая ступень на пути к истине – это изучение вопроса. Она является одним из важнейших правил, на которое всегда стоит обращать внимание;  

Вторая ступень – это сравнение общественного мнения на базе знаний, пришедших во время изучения конкретных тем, касающихся вопроса. Сравнение должно взаимодействовать рука об руку с логикой. Во время процесса важно отрекаться от былой точки зрения и придерживаться нейтралитета до тех пор, пока не придёт время для третей ступени;  

Последняя, третья ступень заключается в выводе, сделанным на основе вышеперечисленного. Только таким образом можно добраться до долгожданной истины, какой бы она ни была на вкус, горькой или сладкой.  

Телевизор, а если быть точнее, то телепередачи, которые на него попадают – одна из важнейших ловушек. Нас заставляют жить мечтами о лучшей жизни, эти мечты зарождаются во время просмотра сериалов и фильмов с однотипными сюжетами, где главный герой поднимается из низов на вершины, начиная с грязных работ, на которых работает большая часть населения. К глубочайшему сожалению, они умалчивают о главном. Никто из них не обмолвился словом о том, что в реальном мире дела обстоят совершенно по-иному. Впрочем, эти слова никому и не нужны. Люди не хотят, чтобы кто-то напоминал им о собственной никчёмности, о бессмысленно потраченном времени на мастурбацию, азартные игры, виртуальный мир, просмотр новостей, однотипных сериалов и фильмов. Их вершина – это чувство удовлетворённости, некое блаженство, которое окутывает их во время подобных занятий, отвлекая от проблем в личной жизни и различных, сложившихся обстоятельств в мире. Всему проблема – первоисточник, о котором никто не знает, но все дружно, словно рабочий коллектив выполняют одно действие, состоящие из воспитания своих детей по шаблону. Воспитание, которое заключается в том, чтобы неосознанно породить очередного странника, блуждающего с завязанными глазами по миру, не имеющего потребности в том, чтобы снять с себя эту злокачественную повязку с глаз, служащей призмой и заставляющую жить по старой системе, изредка довольствуясь небольшими правонарушениями в законе. Подобные действия заставляют без лишних мыслей быть убеждённым в своей свободе, которой на деле и вовсе нет.  

Всё выглядит так, словно нам дали свободу слова, выполняющую роль иллюзии, но отрезали все конечности, от чего мы не в силах что-либо изменить. Каждый считает себя всего лишь маленькой частью этого мира и думает, если вообще думает, что он не в силах что-либо менять. Это и есть основная проблема нашего общества, из нас вырвали нечто важное – это веру в себя, но взамен предложили довольствоваться верой в Бога, дьявола и прочих, объективных существ, которых мы в глаза не видели, но усердно верим в их существование и загробный мир.  

Помнится мне один из рабочих дней, когда появился новый сотрудник, Вася, если моя память меня не подводит. Он был коренастого роста, с лицом, округлым и мягким. В целом, его фигура не была стройной; скорее она напоминала пузо, хотя само пузо было едва угадываемо под излишком жира, который его окружал. На вид ему было не больше двадцати лет. Опыта у него не было, одни лишь знания из книг и монотонных лекций, о чём он сам рассказывал в первые несколько часов знакомства с коллективом. Обычно, как правило, это происходило после недельной стажировки, где новенькому присваивали мастера, который обучал его, но проблема была в том, что рук в цеху не хватало, и руководством было принято решение немедленно дать указание новенькому, дабы он приступил к работе.  

Бесконечно медленно проходили часы, и по мере их течения все сомнения участников полностью исчезали. На протяжении встречи всё больше и больше складывалось впечатление, что парень действительно обладает мастерством не только в умелом обращении со словами, но и в практическом исполнении.  

Внезапные последствия не заставили себя долго ждать. В то время, когда каждый был углублён в свои собственные мысли и поглощён работой, станок мгновенно и безжалостно затянул руку новичка в свои механические челюсти. Это произошло в мгновение ока, когда стальные прессующие пластины резко сомкнулись, переломав кость на две части. Воспоминание о том ужасном моменте всегда остаётся в памяти — крик, пронзительный и наполненный ужасом, разнёсся по помещению, вызывая у каждого пугающее ощущение мурашек, которые неумолимо пробежали по всей коже, начиная от ног и поднимаясь до самого верха головы.  

– Шеф, у нас проблемы, – кричит один из рабочих, нервно указывая трясущимся пальцем вытянутой вдоль руки.  

Новичок неустанно кричал, его пронзительные вопли разносились по всему зданию. Анатолий, полный отчаяния, пытался перекричать его, в надежде, что кто-то из начальства услышит и придёт на помощь. Мы все суетились, пытаясь привлечь внимание, но ужасно долгое время начальник не проявлял никакого интереса и оставался затворником в своём кабинете. Каждый из нас постепенно понял, что надежда на помощь и поддержку от начальства была напрасной, и продолжающийся крик новичка стал звучать всё отчаянее.  

– Если помощь не идёт к нам, придётся самим бежать за помощью, а пока я бегу, срочно звоните в скорую помощь, – крикнул один из рабочих, мгновенно начавший бежать в сторону железных ступенек, последняя из которых находилась примерно на шести метрах от холодного, неаккуратно зацементированного пола.  

На своей высокой позиции, он всегда находился на возвышенности, что наглядно подчёркивало его превосходство над нами. Взгляд на его превосходство был впечатляющим. Все присутствующие в поле зрения осознавали, что от нас требовалось только одно – выполнить работу в срок. Неисполнение задачи приводило к тому, что он получал выговор от своего начальства, а мы, в свою очередь, сталкивались с его недовольством и наказаниями. Было ясно, что наше существование было подчинено его желаниям и требованиям.  

Рабочий по имени Степан, добежавший до входной двери в офис, решил не тратить время на церемонию, которое было на вес золота, и ворвался внутрь, словно пуля. Чего он точно не ожидал увидеть, так это того, что начальник безмятежно рубился в покер. Он сидел с одним из инженеров фирмы и каким-то новым, совершенно незнакомым ему мужчиной, сидящим в солидном костюме. В левой руке у него были карты, а в правой – сигара. Кожаное кресло на колёсиках слегка скрипело от его плавных передвижений на нём, а пепел, лежавший в пепельнице, время от времени развеивался в разные стороны от его тяжёлого дыхания.  

Степан не стал дожидаться отдышки, приблизился на несколько шагов к шефу и громко произнёс:  

– Срочно спуститесь вниз и свяжитесь с медпунктом, новенькому совсем уж худо, кисть переломана на две части, если не больше.  

Первое, что он сделал после услышанных слов – это потянулся к телефону, но вовсе не для того, чтобы связаться с медпунктом, на что надеялся Стёпа. Шеф позвонил своему начальству, стараясь в спешке объяснить ситуацию, дабы поскорее предпринять какие-то меры во избежание штрафа, а то и хуже, уголовного дела.  

За считанные секунды распахнулись входные двери в цех, на пороге стояли два медбрата с носилками и главное начальство предприятия, обычно находящееся в соседнем здании неподалёку. Их трудно было застать на месте из-за постоянных конференций, на которые они уезжали на весь остаток дня. Увидеть их можно было на месте только с восьми часов утра, а в десять часов единственное, что от них оставалось – это именные таблички, висящие на дверях их кабинетов, но сегодня все козыри были у них на руках, удача повернулась к ним лицом.  

– Не стойте на пороге, скорее бегите сюда и бросайте его на носилки, пока скорая помощь ещё не приехала. У нас есть несколько минут в запасе, чтобы всё исправить. Эти бараны наверняка уже сделали вызов, – сердито кричал один из главных.  

Как только новенький оказался на носилках, уже неспособный орать своим сорванным голосом, а лишь постанывая и корчась от боли, шеф подошёл к нам и угрожающе заявил:  

– Сейчас приедет скорая помощь, но ради всего святого, если вам небезразличны ваши семьи и работа, на которой вы работаете – молчите о случившемся, никто не должен об этом знать.  

Я знал, что и словом не обмолвлюсь, а в других и вовсе не сомневался. Мы работали здесь уже не первый год и знали, каким образом система и правила устроены на территории этого завода. Никто не хотел потерять своё рабочее место и скитаться по улицам в связи с безработицей в стране.  

Когда скорая помощь прибыла на место, как и ожидалось, мы дружно подтвердили, что это ошибка и быть такого не может, чтобы вызов поступил именно отсюда. Я вызвался со своим оправданием, сей ситуации, что, скорее всего ребятишки балуются и звонят, куда попало, чтобы позабавиться, а о последствиях совсем не думают. И к счастью, разбираться никто не стал. Перед тем, как они развернулись, один из них посмотрел мне пронзительным и до жути недоверчивым взглядом в глаза, какой поискать ещё надо, будто знал, что я что-то скрываю, но вместе с этим чувствовал своим нутром, что я не сдамся без боя, на который у них вовсе не было времени.  

Прошло ещё некоторое время после происшествия, но новичок так и не вернулся. Слухи говорили о том, что его травма оказалась чрезвычайно серьёзной и с большой вероятностью он потеряет свою руку. Однако, даже если ему повезёт и его рука сможет восстановиться и функционировать как раньше, маловероятно, что он захочет вернуться назад. История с травмой навсегда изменила его взгляд на работу и безопасность. Он, скорее всего, пострадал от физической боли и психологической травмы, что сделало его неспособным вернуться в среду, где произошло происшествие.  

Итак, день за днём, моя судьба неумолимо приближала меня к наиболее значимому и переломному событию в моей жизни.