Стержень

«Пять штук в пачке, значит, мне одна на сегодня еще останется», думал корректор Иван Шаров, в третий раз за день делясь сигаретами с коллегами по издательству.  

— Спасибо, Вань. Век не забуду, — благодарил Шарова художественный редактор Никита Вялов, широкий, круглый мужчина лет сорока. На что Шаров улыбался, и слегка краснели его пухлые щеки.  

Так происходило часто. Шаров делился всем, чем только мог, начиная с карандашей, которых постоянно не хватало дизайнеру обложек, заканчивая тем, что часто давал в долг Вялову, жалующемуся на маленькую зарплату.  

— Ну вот что ты за человек такой, а? — возмущалась жена Шарова Лиза и недовольно хмыкала. — Бесхарактерный.  

— Людям надо помогать, а то некрасиво как-то получается... — отвечал Шаров и ковырял родинку на руке.  

— А вот если попросят звезду с неба, ты им тоже ее достанешь?  

— Ну Лиз, ты пойми: мне нравится чувствовать себя нужным человеком. Я помогаю людям. Это, можно сказать, даже по-христиански.  

— Ага! По-христиански, значит? А как ты объяснишь то, что отдал в долг той пьяной роже Вялову пятнадцать тысяч, которые мы копили на новый холодильник? — Не унималась Лиза. — Они используют тебя, очнись! — Почти кричала она.  

— Ну... Вялов такой человек...  

— Стержень надо иметь. Ты мужчина или кто? Берешь и говоришь «нет и точка». Как с маленьким, ей-богу.  

Шаров пробормотал что-то невнятное и ушел.  

А может, и правда, взять и сказать «нет», как только что-нибудь попросят? Действительно, она права, у меня же должен быть внутренний стержень. Вот возьму и откажу! — на следующий день думал Шаров по дороге на работу.  

Когда Иван пришел и сел на свое рабочее место, его охватило резкое желание показать всем, что он не тряпка, и что у него есть тот самый стержень. Он сидел и ждал такого случая, постоянно отвлекался от текста, который ему доверено было проверить на ошибки. В тексте была такая фраза: «Никогда не забывайте, что жизнь — это борьба». Действительно, борьба. Сама судьба мне намекает! — Радовался Шаров.  

Наконец такой случай настал.  

Сергей Сергеевич, издатель и владелец редакции под конец дня собрал работников для выяснения одного вопроса. Гладко выбритый, в пиджаке и галстуке розового цвета, он обвел глазами работников и с некоторой сладостью в голосе проговорил:  

— Дорогие мои! Дело в том, что поступила просьба увеличить тираж книг Заречного на две с половиной тысячи. Но я рассчитывал эти деньги... — он замялся. — Потратить на другое... Семейные нужды, так сказать... В общем, буду очень признателен, если у кого-то будут лишними восемь тысяч. В долг. Пойдет в общий фонд! Отдам сразу же, как начнем делать верстку.  

Все зашептались.  

— Собственноручно верну, когда сделаем верстку. Тогда деньги будут, — повторил издатель.  

Шаров стал замечать, что на него смотрят. Сначала Вялов, потом другие, которых он не раз выручал.  

Сумма-то смешная, подумал Иван, но тут же вспомнил о своих намерениях. «Ага, вот сейчас мы и попробуем! »  

Сергей Сергеевич прервал эту сутолоку и подошел к Шарову.  

— Вань, на тебя полагаюсь... Не раз нас выручал.  

— Да, он наш спаситель! — крикнул кто-то из толпы.  

— Я не заплачу, — твердо сказал Шаров и посмотрел в глаза издателю — Не хочу.  

— Не хочешь? — удивился Сергей Сергеевич. — Что значит «не хочу»? Тут общие нужды, между прочим. Не ожидал такого от тебя...  

Стояла напряженная тишина. Все смотрели то на Шарова, то на издателя.  

— Не хочешь, как хочешь! — Отрезал Сергей Сергеевич. — Значит, все сбрасываем мне на карту эту сумму по частям.  

— Не надо, я заплачу — вдруг возник белобрысый Скворцов. — Я заплачу!  

Сергей Сергеевич вмиг преобразился и, улыбаясь, пожал ему руку.  

Уходя домой, Шаров был в отличном настроении. Он чувствовал свое превосходство. «Вот что значит, жестко сказать "нет", вот он, стержень-то! »  

На следующий день Скворцов опоздал на полчаса и явился вместе с Сергеем Сергеевичем. Шаров заметил, как директор хлопал Скворцова по плечу и, смеясь, рассказывал ему что-то.  

Скворцов весь день ходил довольный, а под конец дня подошел к Шарову и, неприятно дыша ему в лицо парами алкоголя, заявил:  

— Э-эх, ты! Ванечка, Ванечка. Проворонил свой шанс. А на тебя все надеялись! Я-то премию получил теперь.  

Шаров смутился и ничего не ответил.  

Вечером того же дня Лиза снова стояла перед Шаровым и гневно говорила:  

— Ну что ж ты за человек такой, а? Как так можно, объясни!  

— Зато я показал свой характер! Доказал им, что у меня есть стержень!  

— Да кому хоть твой стержень нужен? — Разочарованно проговорила она. — Вот связалась... Доброту надо иногда проявилять, а не сидеть, грубить.  

Шаров вяло пожал плечами.